Глава 13.

Глава 13.

Амарант отправился к своему тайнику в подземельях, мимо Сонни, смотрящего на тесную стайку новеньких за загородкой свежееомытым взглядом как будто невидящих глаз. Ожидая обещанную книгу, Бест перекладывал на земле древние, пожелтевшие страницы, вырванные, разрозненные. На них даты и события, короткие сообщения: родился — умер, началось — закончилось. Разрозненные страницы и содержание такое же, не складывается ни во что. Мурена следила за его руками.

— Не выходит, — сказал Бест, кивая в сторону загородки, — не получается ничего. Надо посоветоваться. Где твои подводные друзья?

— В море, — ответила она нарочито коротко, небрежно.

— Он мне так помог, а мы до сих пор и не познакомились. Так ли мало у него знаний? К тому же, он, хозяин Собственного Мира, имеет больше шансов выяснить у дроидов, что с этими девятью… Можешь найти его, Мурена? Было бы очень кстати.

— В Великом Море? Бест, как я его тебе найду?

— А как впервые нашла? — спросил он с улыбкой.

— Я объяснила, как. Перед тем я видела Царя-на-Троне.

— Помню. Да не, я не прошу тебя. Сам хочу попробовать. Моя очередь, никогда, считай, и не плавал.

Вот этого больше всего Мурена и опасалась… Такого поворота.

— Что ты хочешь попробовать?! Бест, море, особенно в глубинах, очень-очень холодное! Ты не можешь попробовать!

— Могу. Мурена, я вполне живой. И, главное, я выхода не вижу. Не прогонять же этих несчастных? А вдруг их состояние прогрессирует к худшему, только снаружи не видно? Мне надо посоветоваться хоть с кем-то ещё! И, желательно, с дроидом.

Мурена встала, прошлась, как дракон в небе, кругом, вдохнула и сказала:

— Посоветуйся с моим.

Бест не заметил её метаний и даже не особо удивился.

— С твоим? Откуда, кто он? Дроид 2-1, холодный, что-то с путями-дорогами?

— Нет, — Мурена ответила, уставившись вверх. — Тёплый дроид, разговорчивый… Я-Владыка.

— Круто! — Бест иронически взглянул на неё. — С таким глюком я ещё не сталкивался! Вот не зря предупреждал, что опасно гулять в Туманном Море дроидов. И давно у тебя эта идея?

— Бест, я — хозяйка Собственного Мира. И Я-Владыка, мой дроид.

Торжественность её тона не произвела должного впечатления на Беста. Он только развернулся, скрестил руки на груди и уточнил иронично:

— И давно ты стала ей? Как, не секрет если?

— Сонни подарил, знаешь ли… и такое бывает. А ему проиграла подруга. В шашки...

— Сонни-сан?! Селена? — ирония пропала из его голоса.

Бест задумался, соотнёс в уме Муренино путешествие, своё исцеление, чёрного юношу с его неординарной судьбой и поверил её словам.

— Селена?! — переспросил он. — Невероятно! А она сама?..

— А она достаточно счастлива, чтоб между делом проигрывать миры!

— Уму непостижимо! Почему ты не говорила?

— Вот же, говорю.

Мурена опустилась на колени, села на землю:

— Тебе надо поговорить с дроидом? Бест, я приглашаю тебя в мой Собственный Мир!.. Ты зайдёшь?

— Конечно! В чём проблема?

"Камень с души! Небо и море! Благословение дроидов, неужели действительно может получиться!"

— Ну… Я дружу с двумя хищниками… Положа руку на сердце, ты никогда не доверял мне, ни одной моей идее, касательно Великого Моря...

— Я всегда доверял тебе, Мурена! Это несправедливо. И дружи ты хоть со всеми Чудовищами Глубин! А идеи твои глупые, но это уже совсем другой разговор.

— А твои умные!.. Не об этом. Слушай, ты ведь с Селеной тоже не повидался… Вкратце, Изумруд владел двумя мирами, своим и брата...

— И один из них, мир брата, достался тебе.

— Точно.

— По крутизне её ставок на шашечную партию, могу заключить, что Селена с юношей делят один мир на двоих, что их полностью устраивает...

— Да, Бест, твой ум не замедлился вместе с Огненным Кругом, правильно понял, так и есть. И он действительно потрясающий, у Изумруда мир, созданный одним лишь семейством Там...

— Ты была гостьей?..

— Ага. И хозяйкой, веришь?!

— И какой же он после этого хищник?

— Очень-очень сильный. Он наисильнейший в Великом Море, Бест.

— Понимаю, но я о другом. Теряешь Чёрного Дракона не от того, что силён, а от того, что отнял чью-то жизнь или чей-то мир.

— Ты зануда.

— Но это важно.

— Я так рада, что...

— Что?

— Ничего. Если хочешь попытаться разговорить моего дроида, полетели. Скоро ночь. Или сейчас или завтра уже.

— Полетели.

Они вышли из пещер навстречу закатным облачным мирам, растянувшимся, заалевшим, обведённым золотым светом с недостижимой стороны. Бест позвал Белого Дракона и прыгнул на него. Полу рубашки отнесло ветром. Огненный Круг, после ранения видимый всегда, вращался медленно-медленно-медленно… "Всё получится, — сказала себе Мурена, — всё готово и всё получится… Никаких туч по дороге, ни новичков, ни знакомых, ни новостей!.. Я уверена, я не сомневаюсь..."

Мурена указала направление, а сама отстала от его быстрого ездового зверя на своём юрком, тонком драконе. Она лавировала между маленькими плотными облачками, то теряя Беста из виду, то замечая вновь. Пару раз он обернулся, спрашивая взглядом, в правильную ли сторону летит. Мурена кивнула: туда. "Неужели это, всё это в последний раз, — думала она, — последний, самый последний?.. Если повезёт, так и будет. Бест на драконе… В закатных облаках… Никогда больше? Трудно поверить..."

Почти стемнело, Муренин облачный мир показался над горизонтом, широкое синее облако, первое от земли. Оно напоминало формой старый вулкан на восточной оконечности Морской Звезды, только ниже, приземистей. Луч танцевал в глазах путников, пробиваясь у основания.

— Вот он, — сказала Мурена, догнав Беста. — Туда.

Они направили драконов вниз и рядом подлетели к горизонтальной позолоченной раме.

— После тебя, — сказал Бест с улыбкой.

— Да уж, наверное, — буркнула Мурена и прямо с драконьей спины скользнула внутрь. — Я скоро.

Бест остался один.

Правую и левую стороны в раме, в прихожей мира, занимала решётка ограды: кованая лоза, переплетённая ромбиками между прямых опор и металлические птички на ней. Дверца посередине украшена сложным вензелем и открыта, распахнута внутрь. Однако там тоже поздний вечер и ничего не видно, едва различимы купы кустов, да лента тропинки. На ней, невидимая снаружи, сидела Мурена и повторяла срывающимся шёпотом: "Никаких повелительных слов… никаких повелительных жестов… всё хорошо, всё уже получилось..." Она поднялась, долго смотрела на силуэт во входном проёме, широкоплечий парень между драконьих крыльев. Вдохнула и подошла.

— Размышляла, — спросил Бест, — о человеческой природе? И кто кому не доверяет?.. Мы так низко над морем, что если бы чудовище выпрыгнуло вдруг, я мог бы поймать его за хвост.

Мурена содрогнулась.

— Входи.

Она подняла левую руку и торжественно, медленно опустила, указывая в Собственный Мир. Что-то тихо звякнуло в раме. Бест шагнул на её край, тряхнул головой, изумляясь происходящему, и спрыгнул вниз, на дорожку.

Да, там был вечер, но светлый. Кусты оказались пушистыми сосенками с причудливым изгибом стволов.

— Совсем, как у меня были! — воскликнул Бест, — То есть, могли быть...

Но не сосенки главное в Собственном Мире. Нежданный, глубокий, тёплый покой охватил его, великое многообразие цветов и запахов, шуршаний, шелестов. Как же холодно было снаружи, а он и не замечал. Свечи высоких розовых соцветий покачивались чуть-чуть. Мох и немного вереска островками на холмистой земле. Бест не сделал ещё ни шагу.

— Это иван-чай, — сказал он Мурене шёпотом, — я знаю, я искал его для своего лета… Ты запомнила? Я рад, кому-то пригодились мои планы. Здорово… Ведь, правда, вышло здорово?..

— Да. Кстати, ты же гость, способен изменять. Исправь что-нибудь, если хочешь, я не обижусь.

— Нет, нет. А как же ты делала? А, ну да, тоже гостем, из артефактов...

— Из простых камешков. Селена набрала их для меня несметное количество, и сидела здесь одна, хозяйкой, пока я носилась за Впечатлениями, искала, как что выглядеть, благоухать, звучать должно. Ей было очень, очень скучно!

Бест рассмеялся:

— Не зря, вышло прекрасно!

И они направились к дому в конце дорожки. Одноэтажный, с чердаком. Створка двери приоткрыта наружу. Комната без мебели, за исключением квадратного низкого столика, широкая столешница отделана перламутром.

— Артефакт, — сказала Мурена, — подарок Изумруда, сам нашёл.

— Не знаешь, он вообще бывал на рынках?

— Думаю, нет. Либо очень давно. Мы услышали бы про юношу чёрного, как дракон.

— Наверняка.

Два окна, застеклённых квадратиками. Ещё дверь с другой стороны, в углу, коврик перед ней, круглый. Мурена проследила его взгляд.

— Больше комнат нет, пейзажи.

— Там или Сад? В них можно зайти?

— Сад, конечно. Мир огромный.

— Покажешь?

— Может, завтра? Я, когда первый раз вошла в чужой Собственный Мир, вообще потеряла счёт времени. Даже не знаю, спала или бодрствовала, но что такое отдохнуть и растаять, я не знала до того момента.

— Таять я не хочу.

— Ты меня понял.

— Не-а, не понял. Но я очень хочу спать, сильней, чем обычно.

— Это я и имела в виду.

"Конечно, не понял, есть разница, я же сразу осталась плавать там хозяйкой!.." Бест кивнул и спросил:

— А вот, как бы от стен, тихое пение, это голос твоего дроида?

— Наверно. Я слышу изнутри, иначе.

— Он мне ответит?

— Попробуй спросить. Попробуй завтра. Ты всё равно не полетишь ночью обратно. Да и ничего настолько важного сходу он тебе не сообщит. Откуда тёплому дроиду облачного мира знать проблемы изгнанников, раненых тенями? — и добавила. — Завтра его голос станет ближе, отчётливей.

— А что изменится?

Мурена разглядывала радужный свет уходящих лучей на верхних стёклышках окон, как он играет, перемещается, гаснет.

— Что-то изменится… Завтра будет другой день.

— Ладно. Тебе виднее, — глаза всё равно закрывались сами. — Ты можешь пока с ним поговорить...

Бест снял рубашку, скрутил её и сунул под голову, растягиваясь на спине.

"Надо же было не сделать ни гамака, ни подушки… Я совсем невменяемая, о чём думала? О сезонах..." Мурена направилась ко второй двери, украшенной мозаикой по периметру, квадратиками цвета морской волны, приоткрыла её, а там уже звёзды… Она постояла под огромным небом, прислушалась, заглянула обратно. Спит. "Доброй ночи тебе в Собственном Мире, Бест..." На цыпочках Мурена пересекла комнату и вышла в первую дверь.

Не единожды с момента утраты Бест видел этот сон. Будто он не утратил. Сон про то, как распадается, подобно дроиду, на огоньки тумана, взлетает к облачному эскизу и там, в середине его собирается вновь, полновластный, беспредельно счастливый. Но на сей раз как-то особенно ярко. Ярко?

Он открыл глаза. Солнце! Настоящее солнце! В гранёных уголках оконных стёкол оно разбросало радужные лучи, влилось в приоткрытые створки. Бест подставил руку под него, попытался схватить. Непередаваемое, волшебное счастье. Вся комната блаженствовала, преображалась от солнечных прикосновений, шашечки паркета, перламутр на углу стола. Бест увидел на нём чашку с водой, белую целиком, просвеченную насквозь. "Что там, Впечатление или забвение?" Он отпил глоток. Ни то, ни другое. Просто вода, просто солнце в Собственном Мире. Даже не выходя из комнаты, любоваться им можно вечно. И голос. "Голос дроида?" От предметов, к предметам, к видимому и обратно, от сердца шла песня дроида, которое здесь… под рукой. Из глубины… Распространяется, переливается… Ей нет предела. "Как странно!.. Очень! Всё иначе, всё переменилось..."

Водный дверной колокольчик, в который нужно дуть, разлился птичьей трелью по комнате. "Мурена как-то умудрилась захлопнуть дверь? Шутит? Наверняка". Но звонок повторился. Неохотно от солнечного проёма окна отворачиваясь, Бест подошёл к двери, повернул ручку… Никого. Только весна. Потрясающая, талой водой благоухающая весна! Он озадачился. "Не та дверь? Конечно". Ещё с большей неохотой, от весеннего раздолья Бест вернулся к другой двери, но и за ней не обнаружил никого. Колокольчик пропел в третий раз, издалека. "Не может быть!.." Бест рванул бегом по дорожке, сосенки, иван-чай… У края рамы на драконе стояла Мурена во весь рост, а он извивался, пытаясь скинуть её и усадить по-человечески. Бест затормозил, стал, как вкопанный.

— Приглашаешь? — спросила Мурена.

Он покачал головой, не сводя с неё изумлённого взгляда, и тут же закивал:

— Конечно!..

— Сделай рукой, как я тогда.

Бест припомнил и воспроизвёл церемониальный жест приглашения. "Тоже мне, хозяин..." Так застенчиво, неловко. Мурена шагнула в мир.

— Привыкаешь?

— Ты?.. Я… Я не могу. Нам надо поменяться обратно.

— Не, не выйдет.

— Почему?

— Я бегаю быстрее. Я первая добегу до рамы!

— Мурена! Во-первых, я бегаю быстрее...

Бест указующе поднял палец, а Мурена перехватила его.

— Ты, это, осторожнее! Сейчас ляпнешь что-нибудь с таким жестом, и Мурены, как не бывало… Не, воля твоя, но, по крайней мере, превращай во что-то красивое!..

Бест испугался, спрятал руку за спину.

— Извини! Предупреждать надо. Заранее.

— Заранее мы боялись.

— Чего боялись? Постой, мы?

— Да, мы боялись, что ты откажешься.

— Чувствуется стиль Амаранта. Ты переняла от него манеру говорить загадками. Но у его загадок хотя бы есть отгадки.

— У моих тоже есть.

Не будь он так потрясён всем, от вчерашнего вечера до солнечного утра, Бест заметил бы готовность к бою, каменное упорство в глазах Мурены. И отчаянную грусть.

— Так скажи её. У меня даже нет версий. Нормально бояться зайти в мир незнакомца. Но почему в этом случае вы так думали обо мне? Что я должен потерять, пробуя?

— Узко мыслишь, Бест. Не потерять, приобрести.

— Бояться приобрести?

— Именно. Вспомни Сонни-сан.

Бест задумался, тень сомнения пробежала по его лицу:

— И что?

— Ты не знаешь, почему он такой? А я знаю.

Мурена пинала камешек вдоль дорожки:

— Слишком велик контраст, видишь ли… Очень велика разница между там и здесь.

— Очень, — согласился Бест, ещё раз, с наслаждением оглядываясь. — Но я не Сонни. И я не стану таким, как Сонни, хозяином или изгнанником выйдя отсюда, не стану, Мурена, я просто совсем другой.

Мурена остановилась у двери, прислонилась к ней. Сжатую пружину, готовность к схватке в её глазах уже невозможно было не заметить.

— Вижу, — сказала Мурена, — ты ещё не говорил со своим дроидом...

— Не, а что?

— То есть, он не говорил с тобой...

— А что?

— Очень, очень надеюсь, Бест, что ты, собственно, не выйдешь отсюда.

Бест склонил голову к плечу, не сразу найдясь от такой наглости, помолчал, разглядывая Мурену, её каменные, полные отчаянья глаза и переспросил:

— Правда?

Вторая пауза ещё длиннее.

— Почему? Забавно… Но даже если такова твоя… — он поправился, — ваша цель, не кажется ли тебе, что было проще воплотить её вчера вечером, когда ты была полновластной хозяйкой?

Мурена смотрела ему в самую глубину глаз, как кирпичная стена крепости в безмятежные воды озера.

— Поговори с дроидом, Бест. Ты ведь затем и пришёл. А затем поссоримся, если хочешь.

Она хлопнула дверью о косяк и сорвалась:

— Поговори, поговори!.. Ты должен понять, Бест! Ведь ты же не сумасшедший, не одержимый 2-1! Я не хочу с тобой спорить, как я могу с тобой спорить сейчас?! Поговори! Заходи в дом, я не пойду. Буду там, вон. Сделаю лавочку на дорожке. Ты хочешь лавочку, Бест?

"Это серьёзно..." — подумал он, не испугался, но всё же… Будучи взбалмошной, легкомысленной Мурена отнюдь не была, а значит… "Всё серьёзно..."

— Сделай. Я хочу лавочку.

Она широко улыбнулась. Бест взялся за ручку двери:

— На ней и встретимся.

И зашёл в дом.

Утреннее солнце успело пройтись по комнате, покинуть столик, рубашку, забытую на полу, ушло со стены, и золотым озером лучилось на паркете. Бест оставил вторую дверь приоткрытой, так что в комнате пахло и солнцем и весной… Прекрасно. "Дроид Я-Владыка… И с чего же начинают с ним разговор?" Тихо вокруг, тихо снаружи и в мыслях. Чириканье птичье, журчание далёкого потока сквозь равномерный шум, видимо, маленький водопад есть на речке. Тихо. Бест прислушался ко всему разом. " Я должен что-то сказать..." Тут он понял, что слышит не только весенние звуки, а ещё между ними — широкую, просторную тишину, и в себе, и вокруг. Звук тишины, который всё время расширяется, как дым, поднимается до пения дроида. Сладкий древесный дым, непонятно откуда, неведомо до каких пределов, и если вслушаться в него, Собственный Мир виден, как на ладони… Восхитительно гармоничен. Бест слушал этот голос, прекраснейший голос в мире, так долго, что солнце успело закончить круг, в другое окно зайти, по противоположной стене подняться, рыжея, уменьшаясь… " Вечер… Неужели вечер?.." — "Вечер..." — повторил дивный голос, не прерывая свою песню. "Дроид, неужели — вот так — здесь всегда?.." — "Всегда..." — повторил голос. "Невероятно..."

— Ты можешь принять человеческий облик? — спросил Бест в пространство.

— Не люблю, — ответил дроид коротко, и при этом песня его не прервалась.

"Мне нужно собраться..."

— О тех, кто остался снаружи, об изгнанниках могу я тебя спросить?

— Они остались снаружи.

Звук, охватывающий весь мир, затих, последний луч солнца превратился в медно-красную каплю, а она в сидящего на подоконнике дроида такого же цвета. На Беста он взглянул исподлобья и сказал:

— В порядке исключения. Иногда так действительно удобней. Но раз уж так, я сначала должен выразить почтение господствующему над первой расой.

Дроид спрыгнул вниз, поклонился Бесту низко, медленно, и сел обратно.

— Если бы я ещё понимал, о чём ты… — пробормотал Бест. — Ну да ладно. А ты должен или хочешь со мной говорить?

Спросил и подумал: "Становлюсь, как Индиго..."

— Должен. Я одиночка 2-1. Вы, люди, хоть к чему-нибудь мысленно не приплетаете дроидов Желания?

Бест засмеялся, удивился:

— Трудно сказать… Впервые слышу, что б дроид задавал вопрос!

— Это риторический вопрос. Ко всему приплетаете.

— Да, пожалуй. Но подожди, а ты? Кто сказал только что: не люблю… — принимать человеческий облик?

— Я. Человек, ты не видишь разницы? Хочу — на время, люблю — навсегда. И должен — всегда.

Огромной, высоченной сияющей аркой к недоступному прежде знанию о расах, об устройстве миров представился Бесту этот дроид, согласный разговаривать обо всём! Вот ещё одно преимущество быть хозяином! Он отвлёкся...

— Послушай, а они могут для вас противоречить друг другу? «Люблю» и «должен»?

— Как? Сядь, я вначале я скажу тебе то, что должен, а не то, что ты хочешь узнать.

Дроид пригласил его жестом на подоконник рядом с собой, указал пальцем в середину груди и проговорил, глядя туда, раздельно, словно не рассказывая, а убеждая:

— Ты находишься в последней фазе. Если ты выйдешь из Собственного Мира, никто не скажет, сможешь ли ты вернуться. Но. Это очень юный мир, не таявший, парадоксальное сочетание. Понимаешь?

— Нет.

— Ты можешь выйти, как хозяин, и не зайти, как изгнанник, не успеть зайти. Твой Огненный Круг просто остановится там, снаружи, как у изгнанника. А такой юный мир не станет за несколько дней или минут грозовой тучей. Понимаешь?

— Там, снаружи у меня есть только несколько минут?!

— Я не знаю. Никто не знает. Это суть последней фазы.

Дроид прищурился задумчиво:

— А когда-то все люди жили так, как жил бы ты, выйдя отсюда: несколько десятилетий или минут, и они тоже не знали… Но даже одной тысячи лет у тебя нет точно. Это последняя фаза. Ты понял?

— Да. Понял, там. А здесь?

— А здесь ты только что Взошедший!.. — дроид рассмеялся весело и мелодично. — Хоть я и не связан с дроидами Желания, я рад служить тебе! Я-Владыка принадлежат дроидам Радость!

Взгляд Беста остановился на синеве другого окна… "Мурена, теперь ясно… Здесь целая жизнь, и какая!.. Там пещеры, раненные новички… Их прогонят, раньше или позже… Мурена, какой чудный мир… Мне так жаль… Неужели ты думала, я смогу остаться?.. Я-Владыка, до первого возвращения о стольком я должен правильно, точно спросить у тебя! Не зная, будет ли оно… Дроиды Мудрости пригодились бы мне, существуй они… И дроид бессердечности 2-1, когда мне придётся посмотреть тебе в глаза, Мурена… Я не брошу оставшихся там бессловесных, раненых. Но я понимаю, Мурена… На тех же условиях, если бы Собственный Мир запирался на ключ, я сам бы запер тебя..."

— Дроид, о тех, что остались снаружи...

Дроид встал, поклонился:

— Я не отказываюсь говорить о них, но… Я вижу...

— Да, мне нужно подумать. О многом, не только о них.

Я-Владыка поклонился снова и исчез, угас, пройдя через все тёплые цвета до лимонно-жёлтого мерцания, влился в умиротворяющую темноту Собственного Мира. Бест увидел яркие звёзды за окном, подумал: "Впервые… Красиво…" И не слезая с подоконника, уснул.

Предыстория же обретения Бестом Собственного Мира, хозяином которого он, при худшем раскладе, собирался пробыть не дольше трёх дней, такова. Селена проиграла его Сонни-сан в шашки, тогда на берегу. У неё по очкам было преимущество, но… Ам! Следующая шашка съедена и перевёрнута. "Кто тут есть?" Слепое Око Судьбы, очёркнутое небрежно. И какая стремительная партия. Несколько минут назад, Селена через плечо, не обернувшись, спросила Изумруда, можно ли ей сыграть на его владения? "Ага..."— и кивнул. Одним кивком он разрешил бы ей сыграть и на первый мир. А что? Будут жить в новом гиганте, в артефактах, в тенях. Он был счастлив и уверен полностью в своих силах. Незримая корона морского царя лежала на его голове, в этом, побеждая и проигрывая, убегая и догоняя, он ни разу не усомнился.

Чем же Сонни соблазнил её на такую ставку? Ничем. Упрямством. От Мурены она знала его историю, знала о его тоске. Как сразу самой Мурене, она предложила ему побыть гостем, хозяином… Сонни-сан отказался, резко, напрочь. Селена озадачилась. И поняла. Он боялся стать невольным захватчиком, хищником, побоялся, что не сможет заставить себя ещё раз пережить тоску изгнания. Тогда она и предложила ему сыграть на второй мир Изумруда. На единоличное владение Собственным Миром. Сонни долго молчал и спросил потом: "А что я поставлю?.." Изумруд, нарисовавшийся за спиной, подсказал: "Поставь себя. Моим гостем… — улыбнулся хищно. — Может быть, гостем… Может быть, рыбкой-стой. Артефактом лодкой? Давно мечтаю..." Сонни-сан улыбнулся в ответ: "На таких условиях я согласен. Ты сделал бы мне одолжение". — "Он шутит!" — вмешалась Селена. Они подписали и расставили шашки.

Но Сонни не вступил во владение. Он медлил. Сначала долго выздоравливал Бест. Сонни-сан наблюдал за Муреной, единственной своей подругой, как она сходит с ума, за группой, на время оставшейся без вожака, хуже того, без примера ежедневного великодушия… Своя боль показалась ему привычной, знакомой. Она уменьшилась и поблёкла. Он не захотел перемен, даже трепета повторного обретения, даже песни, волшебной песни дроида...

Однажды он подошёл к Мурене, поднял с земли блестящий слюдой камешек и положил ей в руку.

— Что это, Сонни? — Мурена подумала, что он только из подземелий, из воды забвения, и плохо соображает.

— Это ключ, Мурена. От мира, где Бест будет жить.

И Сонни-сан рассказал ей про игру. Глаза в глаза, в одном взгляде Мурена поняла все его чувства. О, как она прыгала и кувыркалась, одна под облаками, в беспредельности пыльной сухой травы! Надежда слаще успеха. Как радовалась тому, что выслушала однажды Беста, его утрату! Так начались её полёты за Впечатлениями: Белый Дракон, широкая раковина и пара флаконов для сбора воды, если найденным стоит поделиться, облака и тучи, ливни и грозы, и надежда, распахнутая в спасительный Собственный Мир.

Птичьими переливами входного звонка начался и второй день Беста в Собственном Мире. Что подтолкнуло Мурену сбежать, самый ответственный момент перепоручить другому? Вера в свои силы на последнем этапе покинула её? Как бы то ни было, в итоге на фоне бледно-розовых утренних облаков Бест увидел Амаранта в проёме рамы, за калиткой.

— Приветствую тебя, чистый хозяин Собственного Мира! — Амарант поклонился, сохраняя серьёзную мину.

— Ага, уже. Подкрепление прибыло. Полетели на континент.

— Подожди!

Амарант со спины дракона встал на край рамы, останавливая жестом, словно защищаясь.

— Подожди, ты, видимо не понимаешь… пригласишь зайти? — он перехватил взгляд Беста и слукавил. — Пожалуйста, я никогда не бывал в облачном мире.

— Даже не надейтесь! — Бест поднял и торжественно простёр руку в свои владения. — Заходи.

Амарант шагнул не без трепета и, точно так же, как сам он, замер, остановился, сделав единственный шаг.

— Да… — протянул, помолчав. — Да, вообразить это трудно. Всю совокупность разом, я имею в виду.

— Ага, — Бест понял его состояние.

На полпути к дому обнаружилась скамейка, мудрёная, длинная, с насквозь резной спинкой и, почему-то, восемью ножками. Они сели молчать. Бест не выдержал первый:

— Ну, говори. Ты не на экскурсию пришёл, я вижу.

Солнце, ещё не поднявшееся высоко, пробивало спинку скамьи, отбрасывая тень от неё на дорожку и их две тени. Амарант пяткой рисовал на песке, вытянув свои длинные ноги, не отвечая.

— Затейливая лавочка, — сказал он, наконец. — Муренина работа.

— Здесь всё её работа. А что?

— Да вот, — Амарант повернулся к спинке и провёл пальцем по закруглениям сложного узора под птичьим крылом, над головой оленя, — видишь? Она везде это вплетает, на раме тоже, не замечал? Да, слушай, я извиняюсь за своё недоверие к твоему знанию языков. Я нашёл сразу несколько артефактов, на них был тот, письменный, которым ты конвенцию записал.

— Я, вроде, не обижался. И чего это?

Бест присмотрелся. Вдоль верхнего края повторялись, переплетались, едва различимые в орнаменте буквы М и Б. Он переспросил Амаранта:

— И на раме?

— И на раме, и между птичками на ограде.

— Не заметил.

— Ни фига ты не наблюдательный!

— И что бы это значило?

— Не знаю, может, бим или бом! — предположил Амарант и хмыкнул.

Бест пнул его ногой.

— Вот, кстати, — сказал Амарант, — первый тебе аргумент.

— И последний.

— Бест, теперь серьёзно. Ты говорил с дроидом?

— Да! И если обобщить, он не сказал мне ничего конкретного.

— Пропорция один к нескольким миллионам лет жизни для тебя недостаточно конкретна?

— Плена. Не жизни, а тюрьмы. Да простит меня дроид! Не все могут сидеть взаперти, иначе и хищников бы не существовало. Я не могу. Я помню мир снаружи, каков бы он ни был, но я его помню. Как гонялся над морем… Не в этом дело. Вы избавитесь от этих девятерых. Амарант, вот ты не злой человек, но когда будете, а вы будете, голосовать, скажи, ты выступишь против?

— Нет, — Амарант взглянул на него прямо и весело. — Нет необходимости. Если ты беспокоишься только о новеньких, расслабься, проблема решена.

— Как?

— Тёмный Изумруд Моря!..

— Они с Селеной вернулись?

— Да.

— А подробнее.

— Он спец по подобной гадости. Сказал, медленно распадающаяся тень вымывает Впечатления, затем память, и что снаружи, окрашивает в тёмный цвет. Происходящее враждебно и, вместе с тем, бессмысленно, так представляется раненому. Я не разбираюсь, спроси у него сам подробности. Но девятеро больше не за загородкой, мы сожгли её, они почти в порядке. И, представляешь, Изумруд вернулся с одним нашим! С одним из троих пропавших в той передряге, коллекционером.

— Кто он?! Амарант, кто остался жив?!

— Фанатик.

Бест выдохнул, он хотел услышать это имя.

— Жизнь переменчива, Бест, другой сделал твою работу. Ревнуешь?

— Я очень рад.

— А я в глубокой растерянности. Они не ладят с Громом. Точнее, Гром с ним не ладит, а чёрный парень, кроме Селены, вообще не понятно, замечает ли кого… Мурену разве. Да и просто смешно получается, лидером, во главе группы изгнанников встаёт хозяин, огромный чёрный хищник! Не каждого устроит… Ты лучший, Бест!..

— Хватит нести вздор, у группы не может быть никого во главе.

— Не может не быть! Только не надо начинать сейчас...

— Значит, им стало лучше?

— Они стали вменяемые. Дальше дело техники.

— Да. Я очень рад, — повторил Бест и потянулся. — Я всё равно выйду, меня вы не прогоните, не отделаетесь так просто!.. Раз нет ничего срочного, то позже, не сейчас. Ну, скажи, ты что, никогда бы не вышел? И ни с кем не поменялся?

— Не знаю, Бест.

— Давай, проверь себя, я выхожу, ты остаёшься!

Амарант вскочил:

— Нет! Решительно нет. Ты не понимаешь, ты судишь по себе!

— Разве? Не только.

— По двум хищникам и Мурене? Это всё исключения! Но для подавляющего большинства… Бест, взгляни на облака снаружи, сколько их?.. Для всех нас даже гостем зайти в чужой мир, большое испытание! И я рискнул зайти только к тебе. А остаться хозяином… значит остаться насовсем… Нет. Я проверил себя, хватило твоего вопроса.

— Вот, смотри, Амарант, ведь я знаю, почему ты прав, а ты говоришь, но на собственном опыте не знаешь. Когда он появиться, опыт, могут измениться и решения… Категоричен тот, кто не знает. Как ни странно, тот, кто не близко знаком с тем, о чём говорит. Или боится этого.

— Философия для Индиго...

Амарант сел на корточки перед скамейкой.

— Бест! Прояви терпение. Я сейчас говорю, как представитель Общей Встречи. И от себя тоже.

— И когда это вы успели?!

— Вчера. Не вставай, подожди. Бест, пожалуйста, пожалуйста, ради неба и моря и милости дроидов, нам надо, чтобы ты жил! Выслушай! Ты нам нужен! Тебе верят все, пещерная группа, небесные бродяжки, коллекционеры, доверяют, именно доверяют! Ты очень нам нужен, и как хозяин Собственного Мира, куда без опасений может зайти каждый, приглашённый тобой. Бест, любые тени, к примеру, Изумруд рассказал, исчезают на пороге мира, у хозяина ли, у гостя. Понимаешь? Но это только пример. Просим тебя, не рискуй, не выходи. Просим тебя, останься здесь! — и как дроид, всерьёз, Амарант склонил перед ним голову.

— Отлично… — Бест всё-таки ускользнул со скамейки, прошёлся туда-сюда. — Понятно… В этом есть смысл.

Амарант плюхнулся обратно и вытянул ноги.

— Не забывай и о старых друзьях. Я тебя знаю, устроишь тут санаторий для самых-самых судьбой обделённых, а мне тоже поболтать иногда. С кем мне там поспорить-то?

Бест провожал друга до калитки.

— Пришли его ко мне. Попроси, я хотел сказать. Ничего я так и не узнал о Великом Море, не успел освоиться в нём, хоть сказки послушаю.

— Есть у кого и помимо Изумруда… — Амарант кивнул на вход.

Перед рамой, не прикасаясь к колокольчику, сидела на драконе Мурена, с двумя океанами отчаянья в глазах. Амарант хлопнул Беста по плечу, прощаясь, подмигнул ей и вышел. Бест повёл рукой:

— Заходи.

Она спрыгнула.

— Мурена… Мне теперь нужен для связи с миром дракон на посылках, но нет такого дроида. Не согласишься ли ты стать им?

— Жизнь?.. — прошептала Мурена. — Это значит, жизнь?..

— Новая. Я ценю ваше доверие, правда. И твою доброту.

— Жизнь...

Нырнув под его руку, Мурена шла и разглядывала собственную работу, звуки ветра, чириканья, пригорки, цветки иван-чая, словно в первый раз, они только сейчас ожили для неё. "Прямо не верится..."

— Я тут вспомнил про радугу, про Впечатление… Здесь думается легко!.. Лелий хотел сказать, что облачные миры задуманы парными, они очень мудро задуманы. Каждый по-прежнему волен созидать, но только для другого. Свобода творить не прекращается с завершением Собственного Мира. И благословение дроидов, помощь дроидов не прекращается, они передают её в другие руки, в руки гостя. Преображение есть, завершения нет… Так что, если ты хочешь, мы могли бы меняться на входе, и ты будешь хозяйкой...

— Нет! В смысле, спасибо, тоже ценю, Бест… Ни на каком входе, я хочу, чтобы ты был жив! А драконом, сколько угодно, почтовым драконом… Куда сгонять?

— Ты остаёшься?

Мурена кивнула. Она пропустила мимо ушей всю его речь, очнулась при страшных словах "на входе". Невозможно поверить, получилось! Земля плыла под ногами. "Жизнь, это жизнь!.. На излёте, небо и море!.."

— Остаюсь, это верно, нужен кто-то для связи.

— Покажи мне весь мир.

— Тебе дроид показал, Бест, что ты придуриваешься.

— Я хочу, чтобы ты.

— Согласна. Чувствую, здесь скоро будет очередь. Но не сейчас. Пошли. А ты понимаешь, что не должен приглашать сразу нескольких, делать его рынком, даже имея возможность после закрыть? Рынок — холодное место, это всё равно, что выйти...

— Понимаю, жаль… Но можно собираться на входе, кто-то здесь, остальные снаружи, на драконах… Фу, Мурена, это не жизнь! Не на таких условиях Лелий стал своим среди изгнанников! Моя судьба стать аттракционом для вас...

И на последних словах он снова, явственней, чем прежде, услышал пение дроида, обиженного, наверно. Перелесок мшистый, пронизанный лучами, как струнами, ветерками — струнами, на сосновых ветках иголки — струны, двойные, длинные, где тень, ещё и роса на них, запах смолы. Шишки зелёные. Струной всё тянется к небу, подорожник высокий в лесу, к солнцу. Пение дроида раскрывает силу и хрупкость вещей, и гостя. И Мурена — веточка его песни, крепкая, упрямая, хитрые глаза и грустные губы, вечное недоверие судьбе. Голос дроида, выдававший её слабость, Беста делал счастливым и сильным. "Хозяин по сути немного подобен хищнику, — подумал он. — Ну да, это естественно, пользуется или не пользуется властью, но он имеет её. Ощущает. Какова же человеческая природа, что хищников появилось так много, а парные миры стали легендой?.. Дроиды лучше людей. Индиго замучил повторять: "Они ненавидят нас..." Не это он хочет сказать. Он хочет сказать: дроиды лучше нас… Пожалуй, лучше…"

— Здесь есть артефакты по мотивам Впечатления пищи, еды, — Мурена прервала его размышления. — То есть готовой, древней пищи нет, я не собирала её, но сделала осень и плоды. Ты находил когда-нибудь яблоки во Впечатлении, вместе с их вкусом?

— Нет. Яблони да, целиком.

— Они забавные. Я на самом деле, скомпоновала мир иначе. У тебя были сезоны секторами, а у меня — кругами от дома. Сначала весна, налево похолоднее, направо май. Дальше лето, основная часть — одно только лето, без облаков, надоели. Речка петляет, немного песчаных обрывов, водопадик, луга такие… уходят… уходят под ясным небом, побывай в них ночью, подойди к осени вплотную, там звёзды… Если не дроид, забудешь в какой стороне дом. Дальше осень. И в ней настоящий, человеческий сад. Плодовые деревья. Он не большой. А дальше уже предгорья со снегом и зима. Туда нельзя зайти, только до первого снега. Область семейства Там, тёплого семейства, парадокс, там — зима.

Бест слушал, кивал, обнявшись, они проходили весну и лето, надолго задержались у речки, смотреть на водоворотики в течении гладкой, небыстрой воды, вдыхали от единственной дороги запах полыни, нагретой солнцем земли, сидели на обочине, под дубом с огромной кроной… Незаметно вошли они в осень, в сад, прошли его навстречу прохладному, новому ветру и остановились, увидев заснеженные предгорья. Мурена сорвала тёмно-красное яблоко с ветки, склонившейся низко.

— Попробуй. Как сладкая вода. Помнишь, с кусочками сахара?

Бест хрустнул яблоком:

— Лучше. Не находил такого Впечатления.

— Люди зависели от этого, как мы от воды. Впрочем, от воды они тоже зависели. И от Впечатлений. Своих, настоящих.

— Ты ударилась в историю? Снова влияние Амаранта?

— Угу, не всё в море плавать.

— А что это там, вдалеке? — Бест отодвинул не облетевшие ещё ветки. — Мой красный клёник! Среди белых предгорий...

— Да. Я помню, ты оставил его у входа...

— Не надо у входа! Так лучше… Так очень красиво.