Глава 9.

Глава 9.

Известие, принесённое Муреной, о том, что Лелий был чистым хозяином Собственного Мира, и что теперь его нет на свете, надолго захватило изгнанников. О чём бы ни шла речь, они возвращались к нему, так или иначе. Вспоминали. Вещи, связанные с ним, стали казаться интригующе важными. А интриги в Лелии как раз таки не было никакой. И Бест понимал, это он размышлял: "Мы просто не обращали внимания. Вот, например. Изгнанники, которые только накапливают Впечатления, не вполне властны над ними. Не только вспоминать по своей воле нельзя, но и запрещать им подниматься со дна. Образы всплывают в виде чувств, чувства в виде образов, не распознаются, тяготят, пугают. А Лелий, в отличие от остальных, очень часто освобождался от них почти полностью, но не терял о Впечатлениях памяти и по своему желанию распоряжался ей. Некоторые заметили это его свойство. Удивились его полезности и силе. Тогда он рассказал без утайки, что прежде, в одиночестве, на драконе верхом он пел песни обо всём, что увидел и понял. И так запоминал. Проговаривая. Теперь это все умеют. Или вот ещё. Как освобождаться от одного Впечатления, а не скопом под водопадом обсидиановых подземелий? Посредством чашки Чистой Воды забвения. Надо время, покой. Обнаружить внутри себя и подвести к Огненному Кругу, испарить. И это значит — взглянуть прямо на нежеланное, на мучительное. Есть и другой момент — если желанное, на краткий миг воплощаешь мечту, оно кажется живым, словно в морской воде, но только перед полной утратой. Знали они это? Нет. Лелий научил. Ещё добавил, что можно и без воды забвения, но замедляется Огненный Круг. А сколькому он научил их исподволь? Сколькому меня самого?"

Прощальное Впечатление в синем флаконе Бест не тронул, даже не посмотрел, про что там, оставив до первой Общей Встречи.

Она наступила. Шел сухой сезон, когда спокойно можно гулять до утра по всему континенту, не опасаясь морских туманов и тех, что приходят в тумане. Люди собирались медленно, опаздывающих ждали, темнело. Несколько человек, разбившись на пары, играли в шашки, в "Кто-Тут-Есть". Одна доска имелась, как артефакт, старая-престарая. Остальные игроки чертили на земле квадратики поля. Расставляли камешки. Они играли бы в них, как в обычные шашки, но быстрый ум полудроида, когда известны все обстоятельства, слишком легко просчитывает ходы. Поэтому был добавлен элемент непредсказуемости. У игрока на всё количество шашек приходилось 31 очко. Распределяй, как хочешь. Цифры писали на нижней стороне шашки оранжевым мягким мелком, обломком древнего кирпича. Можешь написать 31 на одной шашке, он тогда нельзя её ставить в задний ряд. Если повезёт, ты съешь все зачётные шашки противника прежде, чем он доберётся до неё. Игру назвали по словам, которые произносят переворачивая трофей: "Кто тут есть?" Азартная игра. И на артефакты играют. Ещё есть один момент: если игрок поставил 31 на единственную шашку, то на любую другую он имеет право поставить ноль — Слепое Око Судьбы. Если противник съел её, игра немедленно заканчивается в твою пользу. Слепое Око Судьбы не может ничего: ходить, есть другие шашки, ничего не может. Так что, если у противника одна из шашек не увиливает и не нападает, когда можно бы, это единственная возможность заподозрить в ней Слепое Око Судьбы.

Так они ждали припозднившихся, восклицая периодически: "Кто тут есть?" Вскрикивая радостно или придумывая замысловатые проклятия. Сонни-сан, неизменно отрешённый, играл в шашки просто фантастически! И он никогда не думал, прежде чем сделать ход, наблюдал за всеми переменами лица соперника, после чего сам ходил сразу, без паузы. Ни колебаний, ни азарта. Как же это злило! Сейчас он схлестнулся с группой парней, выделявшихся дорогой, кожаной одеждой. Коллекционеры. Они держались несколькими компаниями и нечасто появлялись в пещерах. Сначала выиграл у одного, без ставок играли. Потом у другого — кожаный ремень. Повертел в руках, пожал плечами, отложил в сторону. "Этот дроид когда-нибудь проигрывает?!" — буркнул парень нарочито громким шёпотом. Снова сел играть первый, на тот же ремень, а со своей стороны поставил никому не ведомую штуку, механизм какой-то или часть его, с шестерёнками. Проиграл снова, отдал семь очков и напоролся на Слепое Око Судьбы в первом же своём результативном ходу. Его кулаки сжались. Сонни-сан за все три игры бровью не повёл. От него слышали только напевное, тихое: "Кто тут есть?" Немедленно за его спиной проявился Чёрный Дракон и оскалил клыки. Парень провёл рукой по лицу, выдохнул и отошёл от них.

Мурена, наблюдавшая от своей доски, удовлетворённо хмыкнула. Компания этих парней ей не нравилась. А Сонни-сан она любила какой-то особенной братской любовью, сестринской… Нет, скорее, братской. Бывало, она сама приводила его из подземелий, омытого дочиста, почти беспамятного. И телохранитель Сонни настолько доверял ей, что в этом случае даже не проявлялся.

А вот поинтересоваться, зачем он так делает, что заставляет его избавляться от всех Впечатлений без разбору, ей не приходило в голову. Раз делает, значит надо. Может быть, поэтому ей одной ей одной он и сказал однажды, задумчиво:

— Внутри тела жить плохо, Мурена, так глухо, так пусто… Чем больше Впечатлений, чем больше памяти, тем глуше. Всё превращается в скорлупу, она толще, толще… И становится совсем не слышно...

— Не слышно чего, Сонни? — спросила она, смущённая его неожиданной исповедью.

— Их не слышно, — он присмотрелся к недоумению на её лице и уточнил, — манки дроидов не поют.

Закрыл глаза ладонями и продолжил:

— А когда идёшь на поверхность из подземелий, как будто только что Восходящий из глубины моря… они поют… Их все слышно. Они не ответят, нет… Я знаю… Но мне и не надо.

Что-то толкнуло Мурену, она не успела подумать, как сказала:

— Сонни, ты говоришь про пенье всех рас дроидов? Или про одну чью-то песню?

— Одну, — откликнулся Сонни, не удивлённый вопросом. — Они, без исключенья прекрасны, но я хочу слышать пение одного дроида...

Какого именно, Мурена уже не спросила. Догадалась сама. Вспомнила прежние разговоры. Сонни-сан был изгнанником не изначально. Он имел и утратил Собственный Мир. А там существует особый дроид, "Я-Владыка", тёплый дроид, не проявляющийся ни до, ни вне мира, ни после утраты. Тот, который озаряет весь мир, делает хозяина — хозяином, и поддерживает второй закон: вошедший в чужой Собственный Мир становится его частью, хозяин полностью властен над гостем. Для того, кто помнит, песня этого дроида — непреходящая боль утраты.

— Больше не ждём, — сказал Бест громко.

Он достал приземистый синий флакон из углубления в стене и вылил в широкую чашу. Опустил в воду пальцы, задумался. Передал нетерпеливой Мурене. Она всматривалась долго, зажмурившись. Переглянулись. Чаша ушла дальше по кругу. Пока другие смотрели её, Индиго поинтересовался:

— Бест, у тебя такое лицо?.. А там ничего почти. Полоска на небе разноцветная. Дождевые тучи и два хозяина. Даже не древность… Я снова чего-то не понимаю?

— Да, — признал Бест, — не понимаешь. Но ты и не сталкивался с таким количеством Впечатлений, чтобы сейчас удивиться. Среди дождевых Впечатлений современных нам нет. Вообще. Это первое на моей памяти. И я не понимаю, что оно значит. Но раз Лелий оставил его, несомненно, что-то важное значит.

— Это да, — согласилась Мурена.

Чаша побывала у последнего из собравшихся и возвратилась в центр.

— Кто целиком получит его? — не спросил даже, а задумался вслух Бест.

— Я! — воскликнула Мурена и вскочила на ноги, обведя зал гневным взглядом.

Кто и открыл рот, закрыл его. Охота связываться. Да там и нет ничего особенного. Мурена выпила, забилась в уголок и притихла. Впечатление ясной картинкой проявилось перед ней и плавно ушло в глубину.

Облачное полдневное небо, в многообразии высоких перистых, быстрых кучевых облачков. Темнеющее понемногу. Две тучи. Две… Сближающиеся… Так не бывает. В одну из них, справа ныряет Белый Дракон со всадником на спине, как тоненький белый иероглиф на сизой размытой туши. Хозяин вернулся домой. Судя по туче, в последний раз. Вот с другой стороны происходит то же самое. Хозяин на драконе не надолго задерживается у входа. Он смотрит на землю, затем на тучу, которая рядом, прежде чем скрыться в Собственном Мире. По сути, всё. Дальше они проливаются. Полностью. Редеют, сближаясь. Когда дождик уже совсем мелкий, сливаются в одну, и над ней возникает ореол, изогнутый дугой, пятицветный, похожий на туман дроидов. Затем тает и он. Теперь совсем уже всё.

— Интересно. Необычно, — сказал парень, дважды проигравший Сонни. — И ты хочешь, чтобы мы истолковали его, Бест?

— Нет, Гром, я просто счёл своим долгом поделиться.

— Спасибо. Но тогда, о чём же нам поговорить? — Гром сделал паузу и произнёс с ударением. — Ещё двое. Может, об этом?

— Что?! — вскричал Бест. — Проклятье дроидов! Новички?!

— Отнюдь… Марсий и Светлоглазый.

— Проклятье!.. — повторил Бест. — Об этом. Я не коротко знал их. Расскажи про них. Как всё было, зачем пошли, чего хотели, небо и море! Мы ничего не угадаем об этом проклятом мире, каков он изнутри!.. Давайте хотя бы подумаем, что их объединяло, зашедших туда? Что у них общего?

— Объединяло? — Борей улыбнулся. — То, что ничего не объединяло.

Бест разозлился:

— Тебе самому-то понравился этот дурной каламбур? Что он даёт?

— Не каламбур, а тавтология, — Борей пересел поближе. — Я хотел сказать, Бест, ни между собой, ни с другими их ничего особо не объединяло. Они все — одиночки по типу.

Бест задумался, припоминая, и кивком согласился с ним.

Они и на этот раз ни до чего не договорились. Принципиальных новостей не нашлось, прозрений тоже. Пропадали люди. Уходили сами. Всё. Когда Индиго поинтересовался, а где собственно вход в Пустой Чёрный Мир? На земле, как в громадные тяжёлые рынки, или в облаке, как в маленькие, недавно возникшие из чужих миров? Бест, темнее тучи, ответил резко:

— И так и так бывало.

— В смысле?

— Рама в тумане. Иногда на облаке, иногда на материке.

— Нет постоянного места, — уточнил для Индиго Борей, — как у облачного мира, только облака не ложатся на землю.

Один из коллекционеров, Клад, открывший однажды древний тайник артефактов с монетами, протянул задумчиво:

— По-видимому, он великий обманщик, хозяин… вот странное словосочетание… хозяин этого рынка. Он знает о каждом из людей какой-то секрет. Или объединён с дроидом 2-1, дающим ему силу быть убедительным, непреодолимо убедительным...

— Наедине, — добавил парень, сидевший рядом.

— Да, кстати. Никогда не бывало, чтобы компания или двое увидели вход, и кто-то зашёл.

— Постойте, — сказал Индиго, — а откуда вообще становится известно, пропал человек там или не там?

— Как откуда? — Бест удивился. — Ты ещё не видел? Тебе везло. Если Огненный Круг остановился, у кого бы то ни было, со всеми, знавшими его, в этот миг прощается его Белый Дракон, проявляясь от края до края неба. И в глазах дракона можно видеть то место, пустое место...

— Обалдеть! Дракон размером с небо!

Бест устало возразил:

— Самое худшее зрелище на свете.

— Самое прекрасное! У нас разные вкусы.

— Индиго, — Бест развернулся к нему, — Представь своего дракона, сейчас, вспомни. А сейчас его уже нету. Не будет совсем никогда. А ведь ездовой дракон — последнее, единственное, что есть у каждого, даже у хищника, потерявшего телохранителя, остаётся преданный Белый Дракон. Но не у тебя. Представил? А теперь посмотри на свою морду величиной с небо, что там в глазах?

Индиго обладал хорошим воображением. Он открыл рот, закрыл, чуть кивнул Бесту и потупился. Мало кто так привязывался к своему дроиду, как Индиго. Втайне, он даже дал ему имя: Лучик. В глубокой тайне. "Мой зверь… Мой. Никуда он не денется. Мурашки по коже…"

Обсуждение продолжалось.

— Знаете, что меня смущает в версии с обманщиком? — смуглый, крупный парень Зарок встал походить по пещере. — Отсутствие промахов. Либо это не убеждение, а принуждение, либо он безошибочен. Рассказов об отвергнутом приглашении я не слышал. Должно же быть хоть одно!

— Если и безошибочен, — Борею тоже надоело сидеть на месте, — то не из-за дроида. 2-1 непредсказуемы, это да, но хищникам, кроме одного дракона, никакие дроиды не служат.

— Зачем нужно приглашение на рынок?! Он настолько страшен? Зайдемте туда целой толпой, раз это единственное, чего с ним не случалось!

— Зарок, во-первых, его раму и не видел никто, будучи в компании...

— Давайте договоримся, первый наткнувшийся запоминает место. И возвращается с компанией.

Бест покачал головой.

— Я бы сказал, что против, но уверен: это просто не сработает.

С ним согласились. Индиго очнулся от навеянного Бестом кошмара своего обездраконивания и встал познакомиться со смуглым парнем. Любопытный к словам, он спросил первым делом:

— А почему — Зарок?

— Обещание, обет.

— Тайна?

— Если меня так называют, какая же здесь тайна? Я однажды обещал себе подлетать к любому в ходу в Собственный Мир. Откуда пробился лучик света, туда и лечу. И не остановлюсь, не разыскав её...

— Поэтому ты такой смуглый?

— Да, парень улыбнулся, — немножко чужого солнца. В общем, так и проходит жизнь. Не хуже, чем у других.

Индиго живо согласился:

— Лучше. Я на земле однажды провёл три дня подряд, на рынках. Думал, сойду с ума, темень, пыль, и всё зря, а хотел ножик… И ты умеешь запоминать дорогу к облачным мирам самостоятельно, без дракона?

Зарок пригляделся к нему после этого вопроса, угадав родственную душу, и кивнул со сдержанной гордостью:

— Умею, примерно. Это не просто. Но небо — не хаос. Небо — ветра и время.

— Научишь? — предчувствуя зародившуюся дружбу, спросил Индиго со всей бесцеремонностью новичка. — И что за мир ты хочешь найти?

— Мир одной девушки. Я помню эскиз на входе. Восходящими мы дружили с ней. После она успела, а я утратил. Она стала хозяйкой Собственного Мира.

"Но если она не выходит… " — подумал Индиго, на этот раз у него достало такта промолчать.

Парень понял. Он слышал это не раз и от других, и от себя самого.

— Да, — сказал он, — она не выходила наружу, так думаю, на Морской Звезде не искала меня. Но я дал слово, — улыбнулся, — зарок.

— Полетаем, уже рассвело? На скорость. До Синих Скал и обратно?

— Почему бы и нет?

Они вышли. Белый Дракон Зарока с гордым гребнем на голове подбросил его, перекувырнувшись на взлёте, точно, как и дракон Индиго. Смеялись. Утро.

А лететь на скорость, означает лететь над самой поверхностью моря. Потому что там быстрей. Чем выше, тем медленней летят дроиды, возможно, такова причина недостижимости ясного неба, выхода за облачные миры. Глядя кого-то, летящего рядом, не заметишь падения скорости на высоте, но если бросить что-нибудь или уронить, сразу становится понятно. Впрочем, к собственному телу не относится этот закон. Падать с дракона в облаках, как парить на крыльях, совершенно безопасно, поймает точно, без труда. Над морем же падать смертельно опасно, если сразу не сожрут, надо несколько секунд, чтобы позвать обратно, чтобы заново проявился Белый Дракон.

Сухой сезон. Недолго пробывшие зелёными метёлочки низкой травы побурели. С высоты континент предстал змеистыми оврагами посреди засохшей травы. Вблизи побережья красно-бурый цвет сменился на нежно-розовый: зонтики ароматных соцветий Горечь-травы уходили в туман дроидов. Она настолько же благоуханна, насколько горька на вкус.

Открытые воды начались за туманом. Индиго пригнулся к шее дракона и резко ушёл вниз. Высокие волны бросали пену в лицо. Немного повыше. Его дракон, всегда радующийся зову и прогулке, не спешил приносить хозяину победу. То ли он желал любоваться на чужого дракона, то ли боялся, что тот отстанет и потеряется над морем… Факт, что Индиго не один раз увидел его морду в пол-оборота. Зарок обошёл его и замедлился. Очевидно, нарочно летел сзади! Индиго рассердился на дроида:

— Отлично, раз выиграть охота мне одному, можешь быть свободен! Я поплыву, так будет быстрее!

Дракон покосился на него, хрюкнул, распластал лапы по сторонам и понёсся прямо сквозь гребни волн. Не сразу опомнившись, Индиго рассмеялся от восторга свободы! Только скорость и ликование! Где Зарок? Может быть впереди? Не важно! Волны кончились. Индиго объяло облако пены! Свечой вверх!.. Мокрый, счастливый он скатился с драконьего хвоста на голубые, словно линялые камни. Вторым? А вот и нет. Зарок приземлился через минуту.

— Поздравляю! Можешь смело вызывать Беста на поединок!

— Ага… Он не соревнуется с новичками. Боится, что они упадут в воду!

— Правда? Верю, верю… Бест порой немного зануден.

— Немного?! Порой?! Не будем о грустном, Зарок. Лучше о мечтах. Что ты скажешь, когда найдёшь её, свою девушку? Что ты спросишь?

— Не знаю. Я уже всё переговорил за двоих, обе партии, все мыслимые варианты. Просто хочу увидеть её.

— Ты помнишь облачный эскиз? Прихожую за рамой?

— Помню, как иначе?

— И что там? Что она любила?

— Любила цветы. Кошек.

— Я тоже кошек! А какие цветы, как Лаура, ярко-красные, словно они горят?

— Все без разбора. Она их столько насобирала! Её дроид был близок к семейству Сад, как теперь понимаю, "Улочка-домик-садовника". Море цветов. И те, что росли дичком, и те, что на окнах в доме, на балконе, на крыльце. Но первыми от входа у каменной стены такие, вроде розы, на колючих кустах, но не розы. Широкие пять лепестков и пьянящий запах.

Индиго опешил.

— Как думаешь, — глядя в облачное небо, спросил он, — сколько миров там всего?

— Шутишь? Таких чисел не знают даже дроиды!

"Такого не может быть, — подумал Индиго, — совпадениям есть предел. А несовпадениям?.."