ГЛАВА I

«Ситуст-Ра: искупление» Георг Гетт

ГЛАВА I

Яркий свет ударил по глазам. Ах, ты ж, охвостье кута! Теплый воздух мягкими щупальцами обхватил продрогшее до костей тело. Каждый идущий через тоннель знал, что Сам-Ру крадется по их следу, однако сейчас это мало кого могло заинтересовать. Приятный цветочный аромат заполнил носовые отверстия кочевника, заставив вибрировать кончик хвоста. Картина, представшая перед взором Мирта, вынудила молодое сердце учащённо забиться. Они никогда не видели ничего подобного. Аруту ощущала приятное волнение, словно он собирался проходить испытания на получения статуса тога.

Просторную долину, утопающую в зелени садов и разделённую поперёк несколькими полосами серых с круглыми башнями стен, густо покрывали полусферические строения. Своей формой они чем-то напоминали шлем тога, только без гребня на маковке. Этих сооружений из белых матовых плит оказалось довольно много, кто-то из кочевников даже попробовал посчитать, но быстро сбился со счета и бросил это не благодарное дело. Словно колесные спицы по всей Ситуст-Ре проложены прямые мощеные дороги, которые соединялись между собой идущими поперек улочками. Приятная мелодия, льющаяся откуда-то с полей долетала до слуха кочевников. Как выяснилось позже: духовой инструмент из рога молодого гураму использовался сиронгами, для обозначения длительности рабочей смены. Пока не окончиться сбор урожая, специально обученные сиронги будут разбавлять лёгкими мотивами рутинное занятие сограждан. Как только стихает мелодия, смена считается оконченной, и сиронги возвращаются к себе домой. Сочная, наполненная цветами и запахами, красота долины резала глаз, даже у привычных к лесной зелени кочевников.

Воины жадно впитывали роскошное убранство Ситуст-Ры, которое скрывали от них за непреступными стенами сиронги. Мирт нервно сглотнул, послышался ропот удивления среди пленных. Воины Периферии растерянно топтались на месте не решаясь начать спуск. Они столпились у самого края, словно боялись наследить, наступив грязными сандалиями на выложенную белыми валунами дорогу. Стены, похожие на гигантских змей, у основания были, будто стежками, прошиты арками, сквозь которые то и дело сновал местный народец. От бесчисленного количества чёрных точек переходивших туда-сюда, начинало пестрить в глазах. Каждая последующая стена оказывалась выше предыдущей, а за четвёртой виднелись лишь шпили овальных крыш. Сами строения разглядеть не представлялось возможным. Ситуст-Ра, как, оказалось, занимала огромнейшую территорию, которую сикелями просто так не измерить. Мирт поймал себя на мысли, что никогда даже во сне не видел ничего похожего.

«Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Кто бы мог подумать, что их земля ничем не уступает обители богов! Не удивительно, что нечестивцы так бояться нашествия кочевников. Она прекрасна, и ни у кого из нас не хватит слов, чтобы описать все её красоты, по возвращении домой, да хранит мою аруту Великая Ра-Аам!»

Пленные воины Периферии стояли на возвышенности и, раскрыв рты, рассматривали долину, на которой расположилось самое могущественное государство известного им мира. Внутри каждой кочевой аруту тут же возникло желание остаться здесь навечно, но, правда, не в статусе пленного уранга, а в качестве полноправного гражданина. Лишь в сердцах самых рьяных противников Ситуст-Ры пылало пламя злобной ненависти. Они не поддавались на провокации Сам-Ру. Кровь погибших близких плотной пеленой застила глаза воинов.

Дома сиронгов до первой линии, очерченные по периметру со всех сторон зелёной оградой, издалека, напоминали пчелиные соты, а снующие меж них, словно пчёлы, жители Ситуст-Ры как бы подчеркивали данное сходство. Чёткая центрированная планировка била в глаза, привычным к спиральному расположению кочали, кисару. Все земельные участки занимали абсолютно равную территорию и располагались вдоль прямых как стрелы дорог, которые тянулись сквозь многочисленные арки перпендикулярно серым стенам. Они словно нити паутины сходились к самому центру Ситуст-Ры. У пленных уранга не укладывалось в голове, как можно было построить что-то подобное.

— Вот это красотища, храни меня Великая Ра-Аам! Ты посмотри, как всё блестит-то! — зашептал стоящий рядом с Миртом однорукий тога, — Сколько работы хизам, на эти крыши видать не один саяк ушёл, гореть мне на ладонях Сам-Ру, если я не прав! Так чисто, что аж плюнуть некуда, что ж мне теперь давиться?

Позади, раздался приглушенный смех.

— Да, ты посмотри, посмотри, чего они понастроили-то, немытая скорлупа Цоронга! — согласился Сароса-ох, — Мирт, глянь — воду из-под земли колесами достают. Даже черпать не надо! Вон, там. Смотри! А это, что поля у них? Что там растет, ничего не разобрать. Отсюда далековато. Вот так, да! Сиронги — значит корнееды, или что-то вроде того, разорви меня агато! Нет, ну видели это? Мирт! А цветов-то, цветов сколько! Они их верно специально рассаживают. Запах даже до нас долетает, чуешь?

— Вы посмотрите на кусты, немытая скорлупа Цоронга!

— Да они их верно режут. Ну, точно смотри! Вон ходит один нечестивец и в руках не то саяк, не то раг, отсюда не разберешь.

— А там что крутится … Похоже на колесо огромного тирса!

Юноша скользил взглядом по необъятным просторам Ситуст-Ры, прислушиваясь к эмоциональным комментариям товарищей по несчастью. Аруту кисару замерла, а по спине, поползли муравьи. Впечатление от увиденного не оставило равнодушными даже самых матёрых воинов. Тихое журчание ручьёв, аромат цветущих растений, обилие красок и света вскружило кочевникам головы. Они готовы были вечно стоять, наблюдая за мирной жизнью враждебного им государства.

Прекрасное, где бы оно не находилось, способно растрогать даже самое дикое сердце Периферии.

Наконец, Сабатаранга закончил раздавать распоряжения фарангам. Группу с пленными разделили на три части и повели вниз по разным направлениям. Сароса-ох вместе с Миртом попал в отряд агатра рампа Од-Ра. Всадники переглядывались между собой, наблюдая за тем, какое впечатление на уранга произвели красоты их государства. Да чего там: они и сами отвыкли от родной земли за то время, что провели в рампа, поэтому ехали не спеша, наслаждаясь прекрасными видами Ситуст-Ры!

С каждым шагом по вымощенной валунами дороге город сахигарлов приближался, разрастаясь в разные стороны. Очень скоро юноша не мог уже ничего различить даже за первой стеной. Сколько же они всего понастроили, эти прихвостни Сам-Ру?! Двигаясь в тесном строю, пленные ощущали на себе любопытные взгляды хозяев сотообразных токов. Появление пленных вызвало живой интерес среди жителей данного сектора. По обе стороны от кочевников маршировали фаранги, замыкала колонну группа всадников на топорисках. Агатра с рахгута ехали в авангарде. Граждане Ситуст-Ры подходили к своим зеленым изгородям и с любопытством разглядывали новую партию уранга.

Сиронги-рухра занимавшие территорию от пахотных земель до первой стены отличались более стройным телосложением, чем их воинственные сограждане. Можно сказать просто красавцы. Мирт сразу отметил про себя, что рухра настроены к ним весьма доброжелательно. Простые открытые лица с большими глазами, в которых не было ни презрения, ни злобы, ни единого намека на присутствие Сам-Ру. Ничего общего с воинами, охранявшими границы. Жители Та-Паска носили длинные туники из тонкой кожи кутов, доходившие им практически до колен. Спереди на поясе висели костяные бусы, причём у мужчин они были намного скромнее. Яркие костяшки обвивали женские шеи и голени. На руках и ногах также имелись бронзовые украшения в виде браслетов и витых колец. У некоторых женщин Мирт успел заметить небольшие костяные кольца прямо над глазами и по центру лба. Головы обматывались яркой тканью, напоминавшей усечённый тюрбан, причём у мужчин он был голубой, а у женщин жёлтый. Не один рухра не имел при себе оружия, что ещё больше удивило кочевников. Как можно чувствовать себя в безопасности, когда на поясе не висит даже примитивный кинжал, ну или на худой конец плетеная из лиан парунду?!

Попадались рухра головы, которых покрывали кожаные шапочки, сложной непонятной формы с продольными вырезами. Сквозь эти вырезы редкими пучками торчали небольшие алые перья. Головные уборы сиронгов скрывали от посторонних глаз роговые выступы — их надлежало прятать, чтобы выглядеть прилично в глазах сограждан, особенно женщинам. Ходить с непокрытой головой в обществе Ситуст-Ры считалось непозволительным варварством. Равноправие, характерное для жителей Та-Паска, подчёркивалось даже во внешнем облике. Главным критерием считалось удобство. Каждый третий рассвет одежду разносили по пунктам приёма и получали взамен чистую.

В одежде рухра не было особого разнообразия, чего нельзя сказать о цветах. Вся Ситуст-Ра включая ее граждан, это просто какая-то ярмарка красок! Все, что они носили на себе, пестрило глубиной палитры, чего нельзя сказать о многочисленных строениях. Они за редким исключением были белого или кремового оттенка, как и ровные мощеные дороги. Светлые здания в окружении сочной зелени садов и пёстрой толпы сиронгов встретили вновь прибывших уранга теплом и вниманием.

Отсутствие мощной нижней челюсти делало внешность земледельцев намного приятней их звероподобных собратьев. Хищного оскала фарангов не найти ни у одного рухра. Интуитивно Мирт сразу проникся к Та-Паска симпатией. Странный всё-таки народ эти сиронги! На одной территории уживались самые свирепые воины и миролюбивые корнееды. Перед глазами всплыла картина последней схватки с фарангами в землях ртупов. Пересекая Та-Паска, кочевники так и не увидели среди сиронгов — ни детей, ни стариков.

— Чего уставился, шевелись!

Всадник грубо толкнул древком копья замешкавшегося Мирта в спину. Кисару злобно взглянул на обидчика, ему вдруг вспомнился Рурсур — это в его стиле, хромоногий тога часто развлекался подобным образом.

— Поганые уранга, хуже гураму! Тьфу! — поддержал товарища ехавший следом сиронг, — Я бы на месте Сабатаранги сразу их отправил к Тиглуру, чего с ними возиться-то? Нянчимся на свою голову. Клянусь таронгами, намучаемся ещё с этими отребьями!

— И то, верно! Давно пора, и без уранга прекрасно обойдёмся. Они нас режут, а мы их потом перевоспитываем. Лучше бы поголовье топорсков увеличили, на этих-то хоть ездить можно, а за уранга нужен — глаз да глаз. Того и гляди, воткнут саяк в спину. Мерзавцы. И куда только исурамбу-таронги смотрят?

— А, кто тебе, собственно, мешает подать прошение на сдачу уровня. Статус у тебя приличный. Брось седло с рагом и вперёд в правление. Глядишь, и толк будет, а? Переведут, как делегата от сахигарлов в Твердыню Умра, и выдвигай там свои предложения. Серьёзно: чего ты, теряешься? Теперь у нас послабления, не зря же столько пухли от голода в рампа и проливали кровь, усмиряя непокорных уранга. С таким послужным списком и коэффициентом полезности тебе все двери открыты, служи — не хочу!

— Не, я уж как-нибудь здесь. Мне мой раг ближе. Это на любителя, знаешь ли. Как-то мой дед выдвигался в Твердыню Умра, так он сам потом просил сахигарлов, чтоб его отозвали. А у него коэффициент повыше моего будет, знаешь ли, и ступень третья. Больше подходит ахилотам. Это они всё прыгают до самой старости по секторам — те ещё бездельники, а я вот потомственный сахигарл им и останусь до того момента, пока мной не заинтересуются Хатха-Ра. Нет, не моё. Лучше Сабатаранге послужу: мне уранга по лесам гонять больше нравиться, а законы это не для меня. Скучно.

— Да, с головастыми нам точно не по одной дорожке.

Всадник, от нечего делать, ткнул бредущего рядом тога копьём в спину и улыбнулся ехавшему напротив товарищу.

— Ничего, Сабатаранга наведёт здесь порядок! Я сам слышал от Таглака-Сара, что представители сахигарлов стали сильнее в Твердыне Умра. Клянусь властью таронгов, агатра не зря нас так гнал через пески, что-то да будет! Попомни моё слово.

— Пока там есть, хоть один рухра, ничего у нас не получиться — недовольно фыркнул всадник. Он покосился на подстригавшего изгородь сиронга. — Мы там за них аруту теряем, а они тут, понимаешь ли, цветочки садят, да солот по корзинам раскладывают. Только посмотри на этих тощих неудачников! Тьфу! Ну, ничего, недолго нам ждать осталось!

Мирт, который весь путь прислушивался к беседе ехавших рядом всадников, интуитивно уловил угрозу, исходившую от них. Ещё в пути через Пояс Сам-Ру, юноша обратил внимание на этих двух сиронгов. Они часто вступали в спор с остальными, и всё время старались быть поближе к Сабатаранге. Даже не понимая речь народа Ситуст-Ры, кисару догадывался, что среди завоевателей нет полного единства — слишком очевидными оказались злобные взгляды всадников по отношению к рухра, когда их группа стройными рядами проследовала через земли Та-Паска. Озлобленные службой на Периферии, считавшие себя брошенными на задворки их красивого мира, они искренне верили в скорое переустройство существующего порядка под сильной рукой агатра. Осталось только немного подождать!

С наступлением сумерек колонна с пленными подошла к первой стене, за которой начиналась территория сахигарлов — Рах-Кулана. Повеяло холодом, сиронги накинули на плечи плащи. Мирт обратился к тому всаднику, что ехал рядом и немного понимал речь кочевников:

— Сколько рассветов нам ещё идти?

— Тебе-то что?

— Собираетесь уморить нас голодом, раздери тебя агато?

Воин не ответил, но перевёл вопрос уранга всаднику, проезжавшему мимо. Сиронг нахмурился, развернул своего топориска, подъехал вплотную к юноше, наклонился и с силой ударил кисару по лицу кулаком. Мирт отскочил, налетел на проходящего мимо ртупа, споткнулся и упал на спину, разорвав одну из сандалии. Ах, ты ж, охвостье кута!

«Ну, погоди, фокуру! Что ж мне теперь босиком ходить-то, гореть тебе на ладонях Сам-Ру, поганый нечестивец!? Еще посмотрим кто кого! Да хранит меня, Великая Ра-Аам!»

— Запомни, сиронг! Наступит рассвет, когда я с лихвой верну тебе это и повыдёргиваю всё, что торчит у тебя из пустой башки. Мерзкий фокуру! — прорычал поднявшийся Мирт.

Всаднику перевели слова кисару. Фаранги заметно оживились. Сиронг остановил ящера, хищно облизнулся, а затем древком копья больно ударил пленника по кончику хвоста. Мирт зашипел от боли, отбежал в сторону. Сахигарл направил топориска следом за уранга. Удар, ещё удар. Кисару ловко уходил от выпадов сиронга, чем не на шутку разозлил последнего. Со всех сторон посыпались комментарии наблюдавших за конфликтом сахигарлов. Всадник догнал пленника и несколько раз удачно попал кочевнику по голове. Юноша не собирался больше терпеть такое обращение даже под угрозой смерти. Несмотря на то, что руки были связаны, он ухитрился зацепиться за сбрую топориска, подпрыгнул и оседлал ящера. Сиронг даже не успел опомниться, как оказался на земле под тяжестью пленника. Кисару сбил шлем с головы всадника и несколько раз ударил по мощной челюсти, затем вцепился острыми зубами в шею противника. Пусть это будет его последний бой, но он не позволит нечестивцам издеваться над собой. Хватит! Очумев от боли, сахигарл взвыл на всю Та-Паска. Ехавший впереди агатра вынужден был развернуть топориска, чтобы лично разобраться в том, что произошло между всадником и уранга.

Мирт, сцепившись с противником, не на жизнь, а на смерть, катался по земле, в то время как фаранги при помощи копий принялись усмирять разбушевавшихся пленных. Активно применяя оружие, сиронги очень быстро разобрались с бунтующей толпой кочевников. Первая кровь уранга обагрила землю Ситуст-Ры. Особенно тяжело пришлось воинственным ртупам, которые восприняли выходку юноши как общий сигнал к действию. Они надеялись, что увлечённые схваткой сиронги не смогут уследить за пленными. Но фаранги прекрасно знали своё дело. Что-что, а усмирять бунты недовольных кочевников они умели на славу. Пока товарищи по несчастью отбивались от смертельных уколов, Мирт практически придушил, истекавшего кровью всадника. Кисару, словно клещами сжал шею сиронга и, несмотря на град, сыпавшихся на него ударов, отказывался отпускать врага. Сам-Ру дышал воину в затылок, но Мирт не придавал этому особого значения. Боль заставляла вздрагивать аруту, однако юноша решил идти до конца. Им не удастся сломить его! Стиснув зубы, он терпеливо сносил удары и лишь молил богиню о помощи.

Внезапно, в голове Мирта помутнело, кисару тихо выдохнул и потерял сознание. Руки воина ослабли. Тяжело дыша, сиронг скинул с себя тело кочевника, а затем схватился за собственную шею. Кровь стекала по округлым формам пластинчатого доспеха, капая ему под ноги. Чистая белокаменная дорога быстро покрылась темными алыми пятнами. Всадник растеряно посмотрел на командующего — Сабатаранга стоял над телом юного кисару, поглаживая рукоять каматра. Злобно сверкнув глазами на раненного всадника, агатра зарычал:

— С каких пор пленные уранга калечат моих воинов, а? Встать, когда к тебе обращается агатра Ситуст-Ры!

Сахигарл подскочил, как ошпаренный, его повело на сторону, стоявший рядом сиронг подставил плечо. Покачиваясь на дрожащих ногах, жадно хватая ртом воздух, воин пытался восстановить дыхание, чем ещё больше разозлил командующего.

— Позор! Клянусь властью исурамбу-тарангов — у него ведь даже руки связаны! Вы что, мерзавцы, перепили ругу? Встань нормально, сахигарл! Встать, говорю, как подобает воину Ситуст-Ры! Думаю, для начала понижу тебе коэффициент полезности, а там и до ступеней недалеко. Ты этого добиваешься? Совсем распустились, как я погляжу! Вас, что Таглака-Сар, ничему не учит?!

Сиронг, выпрямился, уставившись куда-то в область нижней челюсти агатра.

— Виноват, хуму, исправлюсь!

Сабатаранга поднял забрало, внимательно разглядывая стоявшего перед ним воина.

— Хуму, этот уранга слишком агрессивен. Его бы следовало хорошенько проучить. Он мне ещё в пути не понравился. Я всего лишь хотел немного сбить с него спесь. Прошу проявить снисхождение при рассмотрении коэффициента полезности, хуму.

— Сбил? Ашат-Рар, чем ты, вообще, думаешь? Мы для того их сюда тащили, чтобы перебить у самых стен Твердыни Умра? Ты в своём уме, рахгута?! Положишь этого уранга на своего топориска, а сам пойдёшь рядом. И убережёт тебя власть таронгов, если его аруту не вернётся назад! Ты всё понял всадник? Насчет ступени я ещё подумаю, а вот коэффициента ты лишился, в назидание остальным.

— Хуму, но ..., разве моя вина, что уранга не способен идти?

Сабатаранга, собиравшийся было оседлать топориска, на мгновение замер. Затем развернулся, подошел быстрым шагом к всаднику, сомкнул цепкие пальцы на окровавленном горле и прошипел:

— Юнец! Видно слишком долго ты находился среди кочевников, ну ничего. Я приведу тебя в чувство! Рахгута, Салмон-Тот!

— Да, хуму? — к Сабатаранге подъехал всадник с серебряным забралом на шлеме.

— Ступень этого гражданина?

Воин скинул с плеча походную сумку. Вытянул из неё какие-то таблички, внимательно пересмотрел.

— Вторая ступень, с коэффициентом пятьдесят, хуму! — отрапортовал всадник.

— Салман-Тот, срочно внесите в редут поправку — Ашат-Рар отправляется с уранга в каменоломни Тиглура, лишается коэффициента полезности, без права восхождения на первую ступень! Вам ясно? За исполнение приказа отвечаешь лично головой. Позже, я обговорю с тобой срок наказания. Всё понял?

— Так точно! Разрешите исполнять?

— Действуй!

— Слушаюсь, хуму!

Не на шутку перепуганный сиронг быстро заморгал глазами. Малейшая оплошность и на карьере можно поставить крест! Сабатаранга посмотрел в почерневшее от волнения лицо рахгута. Ещё немного и Ашат-Рар отправится к праотцам. Агатра отпустил жертву, повернулся к ожидавшим его распоряжений всадникам и гаркнул во всё горло, так чтобы все слышали:

— Повторяю, для тех, кому шлем давит на мозг! Ашат-Рар направляется вместе с кисару в каменоломни Тиглура, остальные живо за стену Рах-Кулана. Ещё одна подобная выходка и всё хамру отправиться следом, лишившись всех ступеней и коэффициента! Живей, я сказал!

Командующий рампа Од-Ра уставший после долгого пути, ужасно нервничал. Впереди серьёзное предприятие. Нарушение дисциплины может поставить весь план под угрозу срыва. Воин бросил взгляд на округлую вмятину, образовавшуюся на древнем шлеме юноши, глотнул ругу из поясной фляги и направил топориска в начало колонны. Попавшему в немилость к агатра воину помогли перевязать рану и оставили на дороге одного.

Смеркалось. Из темноты выехали два рамбута, которые зажигали факелы на столбах, расставленных по обочинам. Они, молча, проследовали мимо всадника, у ног которого валялось тело пленника. На дороге стало значительно светлее. Ситуст-Ра постепенно покрылась яркой сеткой придорожных огней. Музыка стихла. Работа окончена. Рухра разбрелись по токам. Ашат-Рар громко выругался, после чего легонько треснул древком копья Мирта по спине. Кисару не шелохнулся. Сиронг плюнул в сторону пленника и сел рядом с топориском. Воин столько раз, находясь в рампа, рисовал себе в воображении скорую встречу с близкими. И вот теперь, когда до родного тока рукой подать, придётся проехать мимо. Да ещё так сильно пострадал социальный статус, что скажет отец? Ящер словно разделяя переживания хозяина, уткнулся зелёной мордой ему в плечо.

— Да, отстать, ты! Не до тебя.

Свет от столбов, на которых в глиняных чашах горело яркое пламя, отразился на смоляных пластинах воина. Сиронг снял перчатки, шлем, помассировал голову через кожаный подшлемник и тяжело вздохнул.

— Теперь пока Таглака-Сар не вернётся, из-под руки Тиглура мне не выбраться! Дёрнуло же связаться с этим проклятым уранга, будь он не ладен! Эх!

Всадник поднялся, взвалил Мирта на спину ящера, привязал. Взял под уздцы топориска и нехотя побрёл вдоль стены, к той самой арке, дорога от которой вела в каменоломни Ситуст-Ры. Ящер с ношей на спине неторопливо вышагивал рядом с хозяином. Ашат-Рар с тоской посматривал на длинные полосы восьмигранных токов. На территории каждой семьи Та-Паска рядом с домом стояли два резных столба красного цвета с чашами, на которых после наступления сумерек, хозяева обязательно зажигали огонь. Особенно ярко горели ишмая-митра. Вскоре, Ситуст-Ра стала напоминать звёздное небо. Сиронги — ремесленники занимались своими обыденными делами, не обращая никакого внимания на одиноко бредущего всадника. Наступила непривычная тишина для слуховых отверстий воина, отслужившего продолжительный срок на границе с Периферией. Она давила и вынуждала прислушиваться к малейшему шороху. Но как он не старался, напрягать слух, вокруг больше не было ни криков диких ящеров, ни воплей их жертв. Давно позабытое спокойствие размеренной жизни наполнило аруту теплыми воспоминаниями. Ситуст-Ра погрузилась в сон.

Мирт, наконец, очнулся. На всякий случай, Ашат-Рар, как мог, жестами предупредил пленника о том, чтобы тот даже не мечтал о побеге. Несколько раз треснул древком по голове кисару, после чего ещё крепче затянул узлы на путах. Юноше ничего другого не оставалось, как только наблюдать за движением когтистых лап топориска, да изредка поглядывать на хмурое лицо сиронга. Сахигарлу настолько был неприятен кисару, что воин даже не смотрел на него, полностью доверяясь ящеру. Через пару сикелей, всадник свернул в очередную арку, над которой красовались выбитые полукругом символы, на фоне красного круга. Сиронг небрежно скинул юношу со спины топориска и подошел к охране из четырех воинов, одетых в синие накидки, с красными полосами, поверх мощных доспехов.

— Слава, Твердыне Умра! Я прямиком из рампа Од-Ра, по поручению агатра Сабатаранги.

— Слава, Умра, чего нужно-то? До рассвета никак переждать? Отправляйся в ток.

— Вот, пленный кисару мне приказано доставить его к хуму Тиглуру. А в ток мне пока путь заказан.

Один из воинов, что старше остальных по званию, скрылся в помещении за овальными дверьми. Он что-то стал там просматривать, перекладывая серые таблички. Ожидание затянулось. Мирт чувствовал себя довольно неуютно под пристальным взглядом сахигарлов. Скрипнула дверь. Рахгута вынес точно такую же синюю накидку как у остальных стражей, кинул всаднику. А сам подошёл и придирчиво осмотрел пленника.

— Надолго к нам?

— Одним таронгам известно, — пробубнил Ашат-Рар, одевая на доспехи накидку — Сказали дальнейшие распоряжения — на месте.

Старший удовлетворительно кивнул.

— А, как там, на Периферии-то, я уж соскучился по охносам? — спросил раздобревший от сытной жизни стражник. Маленькие глазки сверлили кисару. Толстяк подался вперёд и довольно улыбаясь, добавил, — Или не осталось уж ни одного, а? Нынче говорят спокойно там, со скуки помрёшь!

— Ага, прям, не знаем, куда себя деть. Чего сидишь здесь-то, да щёки наедаешь, подавай прошение и вперёд? Тебя вмиг отправят, а там сам всё узнаешь. Может и на тебя охноса хватит.

От подобной дерзости глаза здоровяка округлились, он крепко сжал рукоять рага и прошипел:

— Ты мне не груби, сахигарл, а то сейчас живо рядом положим — вместе с твоим вонючим кисару! Вы посмотрите на него — тоже мне горе-воин. Видно, хорошо службу нёс, раз тебя к Тиглуру-то сослали! Знаем мы вас, погонщики уранга! К нам просто так не попадают. Небось, и с коэффициентом распрощался, угадал? Здесь всадники выше первой ступени сроду не показываются.

Сиронги обступили Ашат-Рара со всех сторон, угрожающе поглаживая рукояти рагов. По всему было заметно, что достаточно всего лишь одного неверного жеста со стороны всадника, и они тут же пустят в ход мечи. Послышался сдавленный стон Мирта, воин вспомнил о приказе, развернулся, прошёл мимо стражников, гордо задрав голову. Негоже боевому рахгута связываться с толстыми тыловыми фарангами. Хватит с него на сегодня уранга. Ашат-Рар взвалил кисару на спину топориска и, не оглядываясь, молча, побрёл через арку. Ещё долго он ловил слуховыми отверстиями сальные шуточки стражей. Но предпочёл притвориться глухим, так как надеялся в скором времени выбраться из каменоломен, хоть и с нулевой ступенью. Стычка с фарангами может существенно увеличить срок пребывания в секторе Тиглура.

— Пить … пить … — простонал кисару.

Сиронг небрежно приподнял голову юноше, чтобы попытаться понять, чего тот просит. Мирт показал глазами на поясную флягу всадника.

— Ну, да! Буду я на тебя толье тратить, сейчас за поворотом будет колодец, там и напьёшься. Понял?

Кисару кивнул головой, сообразив, что его пообещали в ближайшее время напоить. У колодца Ашат-Рар удобно усадил кочевника и, зачерпнув, при помощи изогнутого рычага, немного воды, напоил пленника, после чего напился сам.

— Что уставился? Мало? Радуйся пока сидишь здесь — какая-никакая, а всё же воля! Скоро жизнь твоя станет намного интересней. Уж поверь мне! Ты даже не представляешь, что тебя ждёт у Тиглура, уранга. Надеюсь, надолго запомнишь, как перечить сахигарлу.

— Са-ба-таран-га, — медленно проговорил на языке сиронгов Мирт.

— Не-е-ет, приятель! С ним теперь ты не скоро увидишься, как и я, судя по всему. Агатра Сабатаранга наверняка сейчас нежиться в тёплой постельке, а тебя кирка да ледяные своды пещер Тиглура ждут. Понял? Тиг-лу-р! А, кому я это объясняю?! Бестолочь!

Всадник махнул рукой на кисару и отвернулся, не желая разговаривать с дикарём! Воспитанный в семействе потомственных военных Ашат-Рар как и большинство его ровесников презирал жителей Периферии. Мирт попытался повторить все сказанное за Ашат-Раром, но у него ничего не получилось. Сиронг хищно оскалился и добавил:

— Как вы вообще доживаете до такого возраста. Никчёмные пожиратели падали! Тупые, как куты, что скачут по лесам. Дёрнуло меня связаться с тобой! Ну, чего скалишься-то, может у тебя с головой не всё в порядке, а? У агатра рука тяжёлая, сам знаю. Ничего, там тебе вмиг всё вправят. Ладно, давай вздремнём: следующий рассвет не принесёт тебе ничего хорошего уранга. Уж поверь. Впрочем, как и мне.

Ашат-Рар опёрся спиной на лежащего топориска и тут же заснул. Сиронг, по привычке, крепко сжимал в руке древко копья. Связанный Мирт, так и остался лежать напротив всадника, у каменного основания колодца.

«Ну и занесло же меня, Великая Ра-Аам. Интересно, как долго нам ещё тащиться до места? Вот бы попробовать дотянуться и вырвать у него меч. Глядишь, может, что и получится?»

Кисару, гусеницей, дополз до спящего всадника. Оказавшись рядом с сиронгом Мирт ненадолго замер, прислушиваясь к размеренному дыханию врага, затем аккуратно повернувшись спиной к воину, так чтобы можно было дотянуться пальцами до рукояти рага, попытался вытянуть меч из ножен. Аруту кисару сжалось, мелкий муравей засеменил от кончика хвоста вверх по хребту. Как же ломит суставы! Неожиданно Мирт почувствовал лёгкое прикосновение к своему плечу. Медленно, ощущая внутреннюю дрожь, кочевник повернулся. На него сверху смотрел ухмылявшийся Ашат-Рар. Глаза сахигарла вспыхнули огнём Сам-Ру. В следующее мгновение кисару ощутил боль от удара вражеского кулака по лицу. Ещё раз, затем ещё и ещё. Яркая вспышка, сильное головокружение и кочевник, вновь, потерял сознание.

— Нет, ты подумай только, — прошептал всадник, обращаясь к топориску, — Ему впору готовиться к смерти, а он? Не зря Таглака-Сар, говорил про кисару, что они до жути упрямы. Мне, видно, с этим-то, слабоумным, особо повезло. Вспомнил бы раньше, может и связываться с ним не стал. А всё Шарлат-Тай! Вечно, чужими руками старается перед Сабатарангой выслужиться. Ну, ничего, больше я на его уловки не попадусь. Вот только бы теперь дождаться возвращения Таглака-Сара, сам агатра обо мне и не вспомнит. Это факт!

Постепенно сон сковал сиронга в своих крепких объятьях.

Перед самым рассветом пламя факельных чаш, прогорев до конца, практически погасло. Первые лучи света робко потеснили темноту накрывшую Ситуст-Ру. В токах пробуждалась жизнь. Сахигарлы собирались на службу, спешно покидали свои дома. Они практически шепотом общались с жёнами, которые помогали им надевать доспехи и седлать ящеров. Те, что поактивней уже успели вывести топорисков из загона и лязгая оружием, забирались в сёдла. Рах-Кулана просыпалась вслед за Та-Паска, где рухра рассредоточились по полям, мастерским и пунктам раздачи продовольствия. Вновь заиграла красивая мелодия. Наконец-то, свет добрался и до Твердыни Умра.