ГЛАВА XXXII
Лёгкий поток воздуха раздул пыль, поднятую ногами воина, и россыпью развеял по серым спинам торчащих из земли валунов. Мощеная тропа, ведущая вглубь туннеля, со следами засохшей запекшейся крови, заставляла аруту кисару трепетать. Однако отсутствие выбора на пару с природным любопытством юноши подталкивало идти вперёд — навстречу неизвестности. Мерцающий огонек, тоскливо горящий на конце кривой палки, едва ли справлялся с тем, чтобы полностью осветить путь юноше. Поэтому Мирт осторожничал, двигаясь по мрачному коридору со скоростью раненного гураму. Когда за очередным поворотом он наступил на что-то мягкое, а затем полетел вниз: наспех сооруженный факел вылетел из рук и затерялся где-то в глубинах туннеля. Вот же, фокуру!
Приземление оказалось на удивление мягким. Свет, окутавший крепкое тело, открыл перед кочевником круглое помещение, с потолка которого свисали продолговатые коконы огромных размеров, просто гигантские. Мирт припомнил как, однажды рыская по лесам в поисках нужных трав для больного гураму, он напоролся на гнездо откета. Паучье логово сейчас показалось ему ничтожным по сравнению с тем громадным цобо, куда занесла его воля богини.
«Какими же огромными должны быть эти порождения Сам-Ру, если у них выстроены такие кладки?! Такие, не только кутом закусят, но и гураму завалят без особого труда. Гореть мне на ладонях Сам-Ру, если это не запах гниющего мяса!»
Мирт подошёл к ближайшему кокону, ткнув остриё рага в серое полотно, сделал небольшой надрез. Из образовавшегося отверстия вытекла мутно-рыжая жидкость, от которой разило так, что зажав носовые отверстия, он поспешил туда, где располагалось небольшое отверстие, наполненное ярким светом. Жадно глотнул свежего воздуха, чувствуя, как откуда-то изнутри поднимается тошнота. В центре паучьего цобо висели свежие коконы, на что явно намекал их светло-розовый цвет. Они оказались обтянутыми пурпурными нитями, блестевшим под лучами света, бившими из отверстия. Когда Мирт надрезал один из них, то еле сдержал себя, чтобы не закричать от удивления: на него смотрел белками глазами один из тех мургов, что ещё совсем недавно шли вместе с ним по холодным коридорам Ситуст-Ры. Он вскрыл ещё пару коконов, и результат оказался прежним.
«Разорви меня агато! Вот же, мерзкие охвостья кута!»
Кисару стоял посередине огромного цобо откетов, среди своих мёртвых товарищей, с которыми не так давно, он бился плечом к плечу. Сабатаранги ни в одном из них не оказалось.
«О, Великая Ра-Аам, неужели ты посчитала мою жертву недостойной твоих чистых уст? Так вот куда подевались тела, а я уж подумал, что Сам-Ру окончательно отнял у меня разум! Наверняка, откеты спустились и забрали их, поэтому-то вокруг не было никаких следов. Вот же, нечестивцы! Но почему, в таком случае, они не забрали меня?»
Мирт, шлёпая по слизи, осторожно продвигался, между свисавших с потолка, коконов. По ходу движения, кисару вскрывал их один за другим. Из каждой паучьей закладки, на него смотрело лицо с мутными глазами, лишенными привычного блеска арату. Знакомый скрежет хитиновых челюстей, а также шорох, раздавшийся позади кисару, заставили аруту Мирта уменьшиться до размеров горошины. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!
Не оглядываясь назад, воин побежал на свет, помня, что виденные им до сих пор откеты, как правило, всегда сторонились ярких мест. Они практически не встречались там, где разбивали свои кочевья племена кисару. Однако на этот раз интуиция подвела юношу, паукообразные монстры не только не испугались бьющих из отверстия лучей света, но и умудрились накинуть ему на шею и руки несколько толстых нитей паутины.
Упав на холодный пол цобо, кисару поднялся на колени, повернулся навстречу надвигавшейся на него опасности. Юноша издал боевой клич кисару, сверкнув клинком рага. На воина, быстро перебирая уродливыми конечностями, неслось пару десятков огромных откетов. Волосатые лапы, чёрные челюсти и фиолетовые глаза, вгоняли в его аруту ледяные иглы страха, заставляя сердце, замирать в предчувствие скорой гибели. Прежде чем первый откет успел накинуться на кочевника, воин рассёк паучьи нити, мешавшие ему подняться. Он поблагодарил Великую Ра-Аам, позволившую сохранит при себе раг, и буквально сразу после этого снёс самому быстрому насекомому-переростку голову. Она, хлюпая, по липкой слизи цобо, откатилась в сторону, злобно клацая челюстями.
Схватка продолжилась. Кисару ударил кулаком по брюху, атаковавшего откета, отсек несколько лап следующего, поднялся на ноги и, не дожидаясь, результата контратаки, бросился в узкий проход. Зажмурившись от страха, что есть силы, Мирт бежал по коридору, ощущая кожей тёплый поток воздуха, который немного успокаивал аруту и укреплял уверенность. Не разбирая ничего на пути, кочевник очень быстро преодолел несколько сикелей пещерной тропы. Писк разгневанных пауков остался где-то далеко позади юноши, вместе с группой подвешенных к потолку мургов.
Когда воин почувствовал под ногами мягкое шуршание мха, он, наконец, решился открыть глаза и тут же упал на колени, так как обнаружил, что практически добежал до края скалистого обрыва и чуть не сорвался вниз. Аруту юноши сжалось от страха, а сердце запрыгало в грудной клетке, словно молодой кут перед самкой. Мирт наклонился, перегнулся через каменный выступ и осторожно посмотрел вниз: перед ним лежали необъятные просторы Ситуст-Ры: разбитые на ровно очерченные зелеными изгородями сектора, поля изрезанные множеством участков токов, и широкая мощеная дорога, ведущая к главным воротам.
От обилия красок у юноши запестрило в глазах и перехватило дыхание.
— Как же она все-таки красива, раздери меня агато!
Впитывая глазами, словно губка, красоты, созданные руками сиронгов, Мирт обратился к богине со словами благодарности за спасение. Сердце начало биться подобно, пойманному в силки, куту. С высоты полёта охноса, на которую забрался Мирт — территория сиронгов не была такой уж большой, как могло показаться на первый взгляд. Разграбленные сектора, в ходе развязанной Сабатарангой, гражданской войны, а также запущенное хозяйство нисколько не портили общего впечатления от увиденного. Мирт, затаив дыхание, вглядывался в бескрайние просторы, раскинувшиеся перед его взором. Кисару на какое-то мгновение совершенно забыл и о сочившихся ранах, потерянных товарищах, и, даже, о стае голодных откетов, которые преградили ему обратный путь домой.
Когда первое впечатление от увиденного прошло, кисару огляделся вокруг. Он обнаружил, что справа располагался огромный каменный мост, уходивший высоко-высоко практически к самому куполу. Но больше всего юношу поразило не грандиозность сооружения, а то, что по обеим сторонам моста шли резные поручни, толщиной с ногу гураму. Спрятав раг в поясные ножны, Мирт, прихрамывая, направился к основанию моста. Подойдя ближе, он обнаружил, что перила были буквально усыпаны древними письменами, которые ему попадались и раньше в туннелях Ох-Ра, а также в пещере Периферии, где они с Уно, как-то натолкнулись на мертвого великана. Осторожно ступая по деревянному настилу каменной конструкции, Мирт начал, подниматься вверх, время от времени поглядывая назад, чтобы полюбоваться красотами Ситуст-Ры. Как же она прекрасна, несмотря на весь тот негатив, чем пропитан этот мир!
Пока кисару очарованный раскинувшимися перед ним просторами Ситуст-Ры, поднимался к куполу, Аглакая пробиралась по тёмному тоннелю, вслед за Туром и его тога. Она уже не верила, что им удастся найти Мирта. Как и остальные ее, спутники, девушка хотела лишь одного — выйти, наконец, из многочисленных лабиринтов Ох-Ра. Поэтому когда они набрели на лестницу, ведущую вниз, радости их не было предела. Хвала богине! Все сошлись на мнение, что при первой же возможности вознесут жертву во благо Великой Ра-Аам, не смотря на неудачу в поисках Мирта и потерю связи с сиронгами из Ра-Сом-ала.
— Я думаю, Сабатаранга не стоит таких жертв, — недовольно пробурчала Аглакая, когда новый поворот не принёс им ничего кроме темноты, сетей откетов и потухших факельных чаш.
— Никто тебя силком не тянул, один раз я уже допустил ошибку, сохранив аруту верховному жрецу племени кисару.
— И что? — покосилась на тога девушка.
— Потерял лучших своих соплеменников, проиграл битву сиронгам и оказался здесь с тобой, вот что! Пойми — кочевники не могут быть спокойны, пока земли кисару топчут фаранги агатра Ситуст-Ры. За это боролся Мирт, за это же борюсь и я, а также тысячи страдающих по свободе уранга! — раздражённо заявил Тур.
Уставший от бесконечных скитаний, тога не хотел обсуждать этот вопрос с девушкой. За последнее время его одолевали недовольные комментарии окружающих, которые больше не видели смысла в продолжение погони за жалкими остатками сторонников Сабатаранги. Их, привычные к кочевым просторам, аруту уже не могли выносить тесные коридоры Ох-Ра.
— Не нравится мне здесь: сыро и темно, — фыркнула недовольно Аглакая. — Сколько рассветов потрачено зря?! Кто знает, как много ходов в этих туннелях, я не собираюсь бродить здесь до тёмной кожи! Смотри, сам тога, ну а я возвращаюсь на Периферию! Надоело!
— Это как же? Ты забыла, видно, что мы заблудились?
— Ерунда, просто у нас до сих пор была другая цель! Пора возвращаться.
— А как же Мирт? Ты же сама говорила, что он спас твою аруту и всё такое. Или все это просто пустая болтовня девчонки? — Тур с укором посмотрел в ясные глаза девушки.
Её лицо чуть заметно дрогнуло под тяжестью воспоминаний, однако, она нашла в себе силы ответить воину:
— Я не привыкла страдать по утраченному. Кисару был отличным воином, и я не раз ещё принесу жертву Ра-Аам в память о нём, но расставаться со своей аруту, рыская по лабиринтам Ситуст-Ры, не собираюсь! Страдать по ушедшим, тропой Сам-Ру, удел слабых!
Девушка скрестила на груди жилистые руки и с вызовом посмотрела на тога. Она обманывала саму себя: образ Мирта никак не выходил из её головы, от этого она ещё больше злилась на все окружение.
— Сиронги сами не верят, что смогут выбраться, это всё проделки Сам-Ру!
— Выбор твой, забирай своих воинов, а я не вернусь, пока не разыщу Мирта и не отправлю аруту Сабатаранги к праотцам. — Кисару повернулся спиной к Аглакае и уверенной походкой пошел по тёмному коридору. — Делай, как знаешь, Аглакая из племени Рахмая-Короткая память. Сила богини тебе в помощь, а нам нельзя останавливаться — вода на исходе!
Аглакая зло посмотрела на проходивших мимо тога, которые отправились вслед за Туром. Её до самых потаённых глубин аруту поразило безрассудство кочевников, готовых умереть от голода и обезвоживания, скитаясь по бесконечным коридорам лабиринта Ох-Ра.
«Разорви вас агато, тупоголовые мужланы! Тоже мне — великий подвиг, загнуться здесь от истощения, что ли?! Уж лучше было тогда расстаться с аруту от когтей топорисков!».
— А вы, куда собрались? — рявкнула Аглакая, когда несколько воинов из племени Рахмая-Короткая память собрались пойти следом за тога Тура.
— Вот же, охвостье кута! Ты же сама всегда говорила, что воин должен выручать воина, особенно если у них имеется общий враг. По-твоему, мы должны возвращаться ни с чем, тога мы или нет, что скажет на это сумпу?
— Тупицы! Здесь совсем другое — мы кочевники, а не черви. Тога племени Рахмая-Короткая память, не должны слепо идти на убой, словно самцы гураму! — Аглакая дёрнула за пояс стоявшего перед ней воина, так что тот еле устоял на ногах, — Только попробуй ослушаться меня и пойти за Туром, вмиг расстанешься с аруту. Я сама поведу вас, и, да поможет нам богиня, мы вернёмся назад с телом этого мальчишки. Уяснил?
Аглакая не стала дожидаться ответа тога, а, молча, обнажив клинок саяка, двинулась в противоположную сторону, от туннеля по которому Тур увел своих воинов.
Уже очень скоро девушка поняла, что окончательно заблудилась, но так, как признаваться соплеменникам она не собиралась, то продолжала уверенно двигаться вглубь Ох-Ра. Когда Аглакае удалось набрести на коридор, уходивший вверх, она преподнесла это как знамение сверху, поддержку от Великой Ра-Аам. Вскоре все факелы окончательно прогорели, а ноги стали гудеть так, словно по ним прошлось стадо гураму. Начались недовольные возгласы, а затем и ворчание.
Наконец девушка разрешила кисару остановиться на привал, тем более, что идти дальше, в полной темноте, было крайне неудобно. Пришлось уступить, хоть и с большой не охотой. Аглакая подумала, что совместно они смогут найти выход из сложившегося положения. Все призывы соплеменников о возвращении назад, тем же путём, где они ещё надеялись повстречать кисару Тура, оставались без ответа. Не желая признавать за собой ошибку, в разговоре с товарищами она осторожно обходила все, что могло коснуться Тура.
После короткого обсуждения дальнейших планов, сожжения жертвенного куска мяса, тога племени Рахмая-Короткая память, под предводительством Аглакаи, продолжили подъём вверх по узкому тоннелю в надежде на благосклонность Великой Ра-Аам и удачу самой Аглакаи. Кисару знали, что она всегда сопутствовала ей, как на охоте, так и на войне. Аруту девушки измучилась в тесных границах Ох-Ра, она скучала по зелёным просторам Периферии и своим любимым гураму, на спинах которых встречала не один рассвет.
Шагая с угрюмым видом за соплеменником, воительница вспоминала как, вдыхая аромат сочных цветов и любуясь игрой света на зелёной листве дерева, она долгими часами просиживала в засаде охотясь на проворных кутов. Ветерок обдувал лицо, журчал ручей, а под куполом парили охносы. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Передёрнув плечами, так словно продрогла от лютого холода, Аглакая тяжело вздохнула.
Когда первые тога скрылись за поворотом, по тоннелю разлетелся предупреждающий крик кисару. Девушка ускорила шаг, торопясь на шум, долетавший до неё из темноты. Знакомое рычание ящеров, пробивавшееся сквозь воинственные вопли соплеменников, заставили аруту кисару раздуваться от возбуждения. Чувствуя запах свежей крови, Аглакая зарычала, перешла на бег. Обратившись к богине за помощью, она нащупала холодную рукоять саяка, висевшего на поясном ремне.
Гореть им на ладонях Сам-Ру! В тусклом свете настенных факелов, кисару смогла разглядеть лежавшего в крови тога. Он словно с укором смотрел на неё стеклянными глазами навыкат. Вид его разорванного рта с торчащим языком и переломанных конечностей заставил вздрогнуть Аглакаю, выскочившую из темноты, точно посланник Сам-Ру. Итал потрошивший рядом другого соплеменника девушки, резко повернулся, почувствовав опасность. Он опустил голову и издал пронзительный крик, который не раз заставлял девушку изменять маршрут движения, находясь на охоте за кутами. На этот раз Аглакая сделала над собой усилие, собравшись с духом, она, издала в ответ боевой клич племени Рахмая-Короткая память, а затем бросилась на хищника, с обнаженным мечом. Ящер атаковал. Он промахнулся едва, не разбив себе голову об острый выступ. Проскользнувшая под ним кисару, резко повернулась и, не дав италу, опомнится, нанесла серию рубящих ударов по горбатой спине противника.
Однако топориск оказался настолько свиреп, что, несмотря на смертельные раны, смог атаковать девушку. Выбив хвостом у неё из рук меч, хищник придавил кисару к холодным валунам, которыми был выложен пол тоннеля. Пуская на грудь Аглакаи кровавые слюни, он зарычал в знак победы, да так, что аруту девушки мгновенно покрылась толстым слоем льда. Не думая о смертельной опасности, исходившей от рассвирепевшего итала, девушка, собралась с духом, и нанесла сильный удар в нижнюю челюсть хищника. Затем ещё один, и ещё! Кулаки кисару разрезали воздух, а горячий воздух вырывался из груди. Просто так Сам-Ру не получит ее аруту!
Взбешенный неожиданной выходкой Аглакаи, топориск раскрыл пасть, собираясь перекусить тонкую шею жертвы, но раздавшийся свист отвлек его внимание, а летящеий болт григера помешал осуществить коварный замысел. Снаряд прошёл сквозь толстую шкуру на шее ящера, и вышел через левый глаз, окропив алыми брызгами, лежащую под ним девушку. Итал вскочил, сделал шаг вперёд, наступил на Аглакаю, запнулся о собственную ногу и с шумом рухнул, так и не издав больше ни единого звука. Сам-Ру отступил!
Из темноты туннеля показался высокий тога, перезаряжавший на ходу григер. Когда обрадованная внезапным появлением воина, девушка поднялась, чтобы перешагнуть через мёртвое тело хищника, тога поднял григер и направил наконечник стрелы на Аглакаю. Девушка онемела от ужаса. Холод, мёртвой хваткой, вцепился в её дрожащую аруту. Она прекрасно понимала, что если спастись от острых когтей ящера у неё ещё был шанс, то увернуться от григера опытного воина на таком скромном расстоянии, не под силу даже Сам-Ру. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!
— На землю!
Девушка почувствовала, как муравьи страха вскарабкались по её позвоночнику, когда вслед за криком воина, она услышала за спиной глухое утробное рычание.
— На, землю! Ты, что оглохла, разорви тебя агато?! Падай на землю и не поднимай головы! — закричал тога. Последняя фраза потонула в воплях атаковавшего хищника.
Аглакая рухнула, словно подкошенная саяком, на колени. Девушка зажмурила глаза, ощущая как над головой, просвистел болт григера выпущенный воином. Затем еще один. Раздался пронзительный писк, а после глухой звук падающего тела. Кисару обернулась: прямо за ней в луже теплой крови лежала самка итала из глазницы, которой торчал хвостовик болта. Мелкими муравьями страха, дрожь пробежала по спине и остановилась на затылке. Сколько бы ей не приходилось сталкиваться с этими тварями, она всё равно, каждый раз испытывала жуткий ужас, когда видела перед собой жёлтые зубы и серповидные клыки. Привыкшая биться верхом не гураму, девушка чувствовала себя беспомощной, словно маленький кут, оказавшись один на один с таким грозным противником, как одичавший ящер Ситуст-Ры.
— Далеко ли ты уйдёшь, девочка, без защиты Великой Ра-Аам и её тога? — Тур повесил григер за спину и подошел к неподвижно лежащей туше хищника. Пнув носком сандалии по мощной челюсти самки, чтобы убедится, что та мёртва, он повернулся к Аглакае, улыбнулся, оскалившись во весь рот, — Мы нашли выход, пришлось, конечно, потрудится, разгоняя этих прихвостней Сам-Ру, но, в целом-то, богиня покровительствует нам. Как оказалось чары сиронгов действуют на них не так долго. А этот, судя по окрасу, вообще, один из тех, что они отловили на Периферии. Таких перевоспитать уж точно не получится.
— У них есть другие?
— Думаю — да. Уж не знаю, как на это смотрит Великая Ра-Аам, а всё же топориски, это не гураму, но эти нечестивцы, как-то выводят их в специальных цобо.
— Зачем же им тогда отлавливать детёнышей? — удивилась Аглакая, смахивая с колен остатки пыли и кровь.
— Топориски выведенные в цобо, намного уступают в силе и ловкости, взращенным под пристальным оком богини, поэтому используют их только для быстрого перемещения по Ситуст-Ре, как я понял, а в походы берут этих, — Тур плюнул в сторону лежащего ящера. — Нужно поспешить, если Великая Ра-Аам останется к нам благосклонна, новый рассвет мы встретим за пределами этих туннелей. Гореть мне на ладонях Сам-Ру, если хоть один кочевник чувствует себя здесь как в яйце, ну разве что ртупы!
На изрезанном мелкими шрамами лице кисару промелькнула едва заметная ехидная улыбка.
— Чего пригорюнилась? Не рада встрече?
— Ты же сказал, вы нашили выход? — Аглакая недоверчивым взглядом посмотрела на сияющее лицо тога.
— Но я же не говорил, что мы вышли. Поторопись, если италы надумают вернуться, нам не поздоровится, тога многозначительно потряс колчаном с жалкими остатками болтов и поспешил скрыться в темноте туннеля. — Живее, девочка!
— Хм! Рекомендовался, охвостье кута!
Аглакая, устало, подняла саяк. Вытерла с клинка привычным движением остатки запёкшейся крови, тяжело вздохнула, с тоской взглянула на тлеющий факел, и поспешила следом за тога. Несмотря на то, что идти им пришлось не так долго, как предполагал Тур, кочевники ужасно вымотались от бесконечных переходов по коридорам Ох-Ра. Когда, наконец, подъём закончился, а тоннель перестал петлять, впереди замаячил яркий свет. Перейдя на лёгкий бег, воины вскоре высыпали на открытую площадку из чёрной пасти тоннеля. Они кричали, радостно восхваляя Великую Ра-Аам, и прыгали, размахивая сырыми срезами с хвостов убитых италов. Кровавые трофеи планировалось принести в жертву богине.
Однако когда кисару, как следует, огляделись от их положительного настроя, не осталось и следа. Кочевники оказались на небольшом скалистом выступе, который козырьком нависал над Ситуст-Рой. Наблюдая за государством сиронгов с высоты полёта охноса, они с ужасом обнаружили, что не смогут просто так спуститься, не свернув себе шеи. А на то, чтобы возвращаться назад, у них не было ни сил, ни желания.
— Ну, что тога, раздери тебя агато, может, стоило прислушаться к тому, что говорила вам девчонка?! — спросила Аглакая, не отводя глаз от прекрасного вида земли сиронгов, который раскинулся под ними, — Хороший конец, нечего сказать: увидеть Ситуст-Ру и отдать аруту Сам-Ру! Великолепно!
— На всё воля богини! Но уж лучше расстаться с аруту под светом Великой Ра-Аам, чем сгнить в тёмных коридорах под когтями топориска или ещё какой нечести!
— Да, знаю, знаю, сейчас начнутся нудные речи о том, как должен окончить свой путь настоящий тога и тому подобное. Не хочу даже …
Тур махнул рукой, прерывая речь недовольной Аглакаи, и быстрым шагом пошёл в ту сторону, где каменный столб, покатой аркой, уходил к куполу над ними. Не обращая внимания на окрики товарищей, тога побежал вместе с Аглакаей к удивительному сооружению. Вскоре они оказались на мощеной площадке аккуратно выложенной шлифованными плитами-шестигранниками.
— Клянусь светлым ликом богини — это сделали сиронги, а значит, есть другой выход! Хвала тебе Великая Ра-Аам! — воин поднял глаза к куполу через отверстия, которого бил яркий свет.
— Конечно, есть по тоннелям или забыл? Нашел чему радоваться! — недовольно хмыкнула Аглакайя, водя рукой по пыльному барельефу, украшавшему массивные столбы сооружения.
— Вот же, охвостье кута! Слушай: никто не станет выкладывать мост на такой высоте, чтобы плутать каждый раз по коридорам, наполненным разными прислужниками Сам-Ру. Клянусь чистыми стопами Великой Ра-Аам, здесь есть более короткий путь в Ситуст-Ру! К чему подвергать себя такому риску? Сиронги не так глупы, как ты думаешь, девочка!
— Не называй меня девочкой, сын кута. Или мы спустимся вниз без тебя!
Тур усмехнулся, но говорить всё же, ничего не стал.
Аглакайя, зло посмотрела на тога, недовольная тем, что он всё чаще стал обращаться с ней как с маленькой, а затем устремила взгляд вверх, куда уходил другой конец сложной конструкции моста. Разглядеть им практически ничего не удалось, так как вскоре наступили сумерки, за которыми пришло время Сам-Ру. Кисару развели костёр, из того, что осталось в походных мешках и разбили лагерь. Под треск небольшого пламени над землям Ситуст-Ры, с высоты полёта охноса, раздавались песни кочевых племён Периферии, громкие завывания воинов оказавшихся в походе и обращения, взывающие к милости богов.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.