ГЛАВА XXXI

ГЛАВА XXXI

Мутная слюна лениво стекла по мощной челюсти ящера и растаяла тёмным пятном на пыльной поверхности туннеля. Топориск последний раз моргнул хищным глазом, глухо выдохнул и на всегда расстался со своей аруту. Четыре стрелы, торчащие из горбатой спины животного, всё ещё едва заметно вибрировали, разбрасывая причудливые тени на каменной стене. Бежавший рядом топориск также попал под прицельную стрельбу мургов. Сделав пару прыжков в сторону юного кисару, ящер круто наклонился и, словно спутанный сетями для ловли кутов, полетел по пыльному полу. С силой ударившись о торчавший из стены каменный выступ, похожий на огромную грыжу, хищник испустил дух. Группа италов прорвавшихся в верхние туннели и случайно нарвавшиеся на раненного воина, так и не успела добраться до желанной жертвы, получив с десяток смертоносных снарядов от гнавшихся за ними по следу кочевников.

Мирт с облегчением выдохнул. Юноша стоял, упёршись спиной о холодную стену, и держал в дрожащей руке раг Сабатаранги. Он с большим трудом сохранял вертикальное положение тела. Слабость когтистыми лапами Сам-Ру сдавила ноги. Постепенно холод, сковавший страхом сердце, стал отступать. Кисару сделал шаг навстречу мургам, ещё один. Почувствовал, как трясутся от усталости конечности, медленно опустился на колени, а затем вовсе повалился возле убитого топориска. Один из воинов подбежал к Мирту, чтобы помочь подняться. Между ними не было сказано ни единого слова, молча продвигаясь по туннелю, группа кочевников покинула место кровавой схватки, уводя за собой раненного юношу. За поворотом, в темной пасти пещеры, откуда появилась самка итала, осталась лежать нетронутой кладка яиц, из которой, в скором времени, появятся первые дикие убийцы Ситуст-Ры.

Когда тусклый свет факельных чаш практически растаял в густой темноте туннеля, Мирт обернулся на лежащее тело Сабатаранги.

«Где же твоё величие, сиронг?! Сколько сказано и ещё больше сделано, а толку-то?! Великая Ра-Аам, как порой ты бываешь, жестока со своими любимцами. Клянусь обителью Сам-Ру, аруту сахигарла ещё не скоро достигнет цели. Путаны тропы твои, богиня. Кто бы подумал?! Он мог уйти и оставить меня: топориски наверняка погнались бы за ним только после того как отправили меня к праотцам. Даже не сомневаюсь, прикинуться мертвым — нет, так сразу не смекнешь. Я пришёл за его аруту, а он спас мою, о, Великая Ра-Аам!»

Кисару пробежался по окровавленному телу глазами на секунду задержался на суровом лице старого сиронга, так словно пытался запечатлеть навсегда его образ в памяти, после чего обратился к идущему по правую руку мургу:

— Его стоит прихватить с собой.

— Кого? — недоумевая, поинтересовался воин, — нечестивца? Вот ещё, тоже мне добро! Ящеры подберут!

— Он расстался с аруту, как воин. Кочевники всегда уважали смелость, мы не можем бросить его здесь на съедение италам. Заберите.

— Послушай, мургам нет дела до твоих правил кисару. Что мы куты собирать падаль по закаулкам?!

Мирт зло посмотрел из-под опущенных век на собеседника и прошипел:

— Он спас меня. Слышишь? Хочется тебе или нет, но вам придётся тащить тело сахигарла. Судить его могут не только кочевые народы, но и граждане Ситуст-Ры. Если не потащите Сабатарангу, тогда оставляйте и меня здесь, — кисару демонстративно дёрнул рукой пытаясь, освободится из цепких лап рослого кочевника, — этот воин уже получил по заслугам. Бросать нельзя. Именно за такие поступки они и считают нас никчемными уранга, обрекая на вымирание! Ставят немногим выше тех же кутов. Для племен он прислужник Сам-Ру, а для них …Да пойми же ты, это наш трофей, тело доказательство — после гибели агатра должно прекратиться сопротивление, мы вернемся на просторы Периферии.

— Тебе видимо кровь ударила в голову, кисару?

— Воротись, кому говорю?!

— Вот же немытая скорлупа Цоронга, Тур распорядился доставить тебя к нему, ни к чему нам этот бесполезный кусок не свежего мяса?

Юноша, из последних сил, оттолкнул поддерживающего его под руку воина и, выхватив раг из ножен на поясе мурга, направил остриё меча в центр могучей груди. От неожиданности кочевник даже открыл рот.

— Этот воин держал в страхе всю известную нам Периферию, а также Ситуст-Ру. Хочется вам или нет, но он заслуживает легкой тропы в обитель Сам-Ру. Повторяю — или тащите его, или бросайте здесь вместе со мной! Так можешь и передать Туру!

— Тьфу! Раздери тебя Цоронг! Всегда недолюбливал кисару за их твердолобость! — пробубнил про себя воин, но не стал больше спорить, отдал распоряжение вернуться за телом Сабатаранги.

Мирт, с облегчением выдохнул, опустил меч и сполз по стене, ощущая дикую боль во всем теле. Его тут же подхватили под руки, дальше юноша продолжил путь на плечах двух рослых мургов. Казалось, что шли вечность. Плутая по тёмным коридорам Ох-Ра без сопровождающего, мурги окончательно заблудились. Очень скоро в глазах кисару помутнело, и он перестал понимать, где находится, потеряв связь с реальностью. Запах исходивший от странных растений внешне похожих на причудливые грибы, росшие, дружными семьями, между треснувших стен туннеля, первым подействовал на ослабленный организм Мирта. По мере того как грибницы попадались им всё чаще и чаще, запах издаваемый ими стал проникать и в органы дыхания остальных воинов. Уже через сикель перемещения по такому туннелю, с двумя телами на плечах, мурги начали задыхаться, а вскоре и вовсе остановились, не в силах тащить кисару на себе дальше. Страдая от головокружения, кочевники не могли выдержать даже собственный вес.

Постепенно туннель становился намного уже и темнее, факельные чаши, которые можно было зажечь, попадались всё реже и реже, а запах от поросших грибами стен буквально разрывал носовые отверстия воинов далекой Периферии. Сделали привал, пару глотков толье привели юношу в себя. Стало казаться, что ненавистный туннель никогда не закончится. Самое время обратиться к помощи Великой Ра-Аам!

Ещё через пару сикелей Мирт пришёл к выводу, что они окончательно заблудились и дальше передвигаться таким способом просто опасно для здоровья, однако, на обратный путь просто не осталось сил. Кисару попросил опустить его на каменный пол. Почувствовав себя внизу намного лучше, посоветовал мургам последовать его примеру. Кое-как отдышались. Около сотни шагов они ползли по пыльному полу, и вот, когда в вдалеке замаячил слабый свет, один из воинов потерял сознание. Мирт стиснул зубы от злости на самого себя. Останавливаться нельзя! Не глядя на мургов, продолжил самостоятельно продвигаться по узкому коридору, стремясь к свету, словно мотылёк на пламя свечи. Он чувствовал, как начинает забываться, теряя сознание.

Неожиданно, Мирт натолкнулся головой на что-то твёрдое и холодное, торчащее из прохода смежного туннеля. Тусклый свет факельных чаш, оставшихся за поворотом, не позволял рассмотреть ничего дальше полуметра. Кисару попробовал сдвинуть препятствие. Навалился плечом. Внезапно сухие пальцы острыми когтями впились ему в горло, ограничив доступ к скудному запасу кислорода. Аруту юноши скатилась вниз живота, воткнувшись, ледяными иглами страха, в брюшную полость. Не известно, откуда стал литься тусклый свет, кочевник смотрел перед собой не в силах пошевелиться. На Мирта, пустыми глазницами, уставился верховный жрец Ра-Аам! Рату придвинулся ближе и ухватился второй рукой за плечо кисару, стараясь вогнать кривые, покрытые мерзкой слизью, пальцы, как можно глубже в свежую рану. Юноша заскрипел зубами от нестерпимой боли, разрывавшей руку.

— Ну, что, нечестивец, не хочешь ли предстать перед ликом Сам-Ру?

От полуразложившегося жреца смердело так, что всё содержимое желудка Мирта, мгновенно подкатило к горлу и встало там твёрдой пробкой, готовое в любой момент вырваться наружу. Рату, сильным рывком, задрал голову кисару наверх — кочевник смог видеть только пещерный свод над собой. При этом старик продолжал, скалясь скудными остатками кривых зубов, пускать слюни на лицо юноши.

— Ты позволил им убить мою девочку, никчемный оборванец, а значит, заслуживаешь мучительной смерти! Такое поганое сердце не должно биться, придется скормить его италам. Чего молчишь, Сам-Ру ждет!

Произнося это, жрец продолжал растягивать рукой рану кисару, причиняя пленнику нестерпимую боль. Вскоре Рату немного расслабил руку, позволив Мирту опустить голову. Его глаза пылали огнём Сам-Ру. На мгновение кочевник заметил мелькнувшее в них отражение Ситы. Боль пронзало тело юноши до кончика хвоста. Лёгкие Мирта разрывались от крика страдания, но жрец, каким-то образом, не дотрагиваясь до горла жертвы, мешал ему вырваться наружу. Практически задыхаясь, юноша пытался найти способ, который позволил бы ему избавиться от неизвестно откуда свалившегося на его голову Рату.

— Даже не думай, нечестивец! Ты не сможешь спрятаться от меня. Я часть твоей поганой аруту!

Жрец отпустил горло юноши, широко раскрыл рот и резким движением вырвал себе язык, затем также резко запихал, истекающий трупным соком орган, в рот Мирта. Кисару взвыл и дернулся всем телом. Глаза кисару закатились. Он повернулся на спину, к свету факельной чаши и обнаружил часть склизкого червя пытавшегося забраться в него через ротовое отверстие. Схватив мерзкое создание двумя руками, Мирт выдернул его вместе с остатками пищи. Страх придал кисару сил, он напряг мышцы, и, огласив пещеру надрывным криком, разорвал порождение Сам-Ру на две части, забрызгав себе лицо и грудь, содержимым червя.

— Муки! Гнусный прислужник Сам-Ру! — с хрипом выдохнул юноша.

Ещё в детстве, он часто слышал про огромных пещерных червей от старика Ма-Карай, но никогда не сталкивался с ними сам. Со слов старца, детёныш муки находил жертву, забирался внутрь, чаще всего через ротовое отверстие, и, рос, питаясь тем, что ел его носитель. И так продолжалось, до тех пор, пока тело червя не достигало определённых размеров. Затем муки пожирал хозяина изнутри и выбирался наружу. Производил на свет потомство и весь цикл повторялся заново.

— Пора убираться, отсюда, пока не вылезла его мамаша или кто там у них. Ма-Карай говорил — они достигают размеров гураму. Верно, привирал, старик, ну да ладно.

Образ Рату никак не покидал юношу, то и дело, появляясь и беспокоя, как только сон брал над кисару верх. Мирт вздрогнул, представив как выглядел бы взрослый муки, если бы рассказы Ма-Карай оказались правдой. Хотя, кто знает?!

Где то неподалеку раздался звук осыпающейся земли. Вот же, фокуру! Кисару прислушался к шороху, доносившемуся из темноты, подождал в надежде, что за ним идут по следу мурги, а затем пополз на тусклый свет, видневшийся в конце туннеля. Кочевники и в самом деле, наощупь, медленно продвигались по коридору, однако, высокий рост сыграл с мургами злую шутку — ядовитые пары очень быстро добрались до их сознания. Мирт остался в одиночестве.

Постепенно юноша преодолел самый узкий участок, где воздух был настолько перенасыщен едким ароматом грибов, что вскоре последний мург старавшийся не отставать от юного воина, уткнулся покатым лбом в пыльный пол и забылся крепким сном. Мирт громко чихнул, оглянулся назад — гнетущая тишина туннеля заставила сжаться аруту кочевника. Понимая, что от всей группы, каким-то чудом, остался только он один, Мирт поблагодарил про себя Великую Ра-Аам. Кочевник представил, как на мургов накинулись омерзительные детёныши муки, и сердце кисару мгновенно покрылось коркой льда.

Поднявшись на четвереньки, он стал осторожно пробираться на свет, двигаясь вдоль сырых мрачных стен. Аруту кисару дрожала в предчувствии пугающей неизвестности, а хвост свело от ледяного холода буквально пропитавшего все вокруг. С каждым метром Мирт ощущал, что воздух становится намного чище и очень скоро опасный грибной привкус с недавнего времени наполнявший воздух, стал практически неуловим. Превозмогая непреодолимое желание, погрузится в сон, чтобы восстановить силы, кисару добрался до огромного строения, походившего на перевернутую вверх дном чашу. То что оно заброшено и давно не использовалось по назначению не вызывало сомнений. Каждая деталь кричала о бренности бытия. В просторном помещении, где оказался Мирт откуда-то сверху на него лился яркий свет Ра-Аам. Тепло постепенно окутало тело, согрело и дало надежду на спасение.

Подслеповато моргая, Мирт осмотрелся вокруг. Он обнаружил, что находится внутри огромной галереи, обильно заросшей бурой растительностью. Кусты, утопающие в больших ярких цветах, густым обручем, расползались по всему периметру помещения. Сквозь непроходимые заросли юноша смог разглядеть стены строения издалека напоминавшего усечённый, по высоте, ток сиронгов, а за ним располагалось ещё с десяток таких же. Юноша присел на один из выступов, теплый воздух приятно обволакивал тело, согревая аруту. Тишина, царившая повсюду, действовала умиротворяюще. Усталость и сон сморили кочевника, и он очень быстро заснул.

Спал долго. Проснувшись, Мирт осмотрел раны. Дело принимало для него не хороший оборот. Кисару понимал, что, если в ближайшее время, раны не обработать он на самом деле рискует очень скоро встретиться с Рату. Прежде чем продолжить исследование незнакомой местности, юноша решил вернуться назад, чтобы попытаться вытянуть тех мургов, у которых аруту ещё не успело отправиться к обители предков по тропе Сам-Ру. Было очевидно, что одному кисару, без посторонней помощи, не выбраться из лабиринта Ох-Ра. Когда юный воин дополз до первого, лежащего на его пути кочевника, силы покинули кисару, он успел осмотреть мурга и, убедившись, что тот ещё дышит, сам потерял сознание. Через некоторое время Мирт, с трудом, смог прийти в себя. Схватив мурга за руку, юноша стал, короткими рывками, толчками, покачиванием, тянуть тело воина к выходу из туннеля, туда, где по просторному помещению растекался теплый воздух пропитанный духом Великой Ра-Аам.

Несмотря на ужасную усталость и ноющие раны, кисару вместе с, пришедшими в себя, мургами удалось вытащить, всех кочевников, включая мёртвого Сабатарангу. За это время сознание Мирта не один раз оставляло тело, однако, как только воин приходил в себя он тут же принимался, с упорством дикого гураму, тянуть за собой мургов, одного за другим. Когда последний наёмник, тащивший тело сахигарла, оказался на расстоянии в пол сикеля от зелёного оазиса, Мирт почувствовал ужасный приступ тошноты. Перед глазами заплясали темные образы. Натруженные конечности наотрез отказывались повиноваться. Он вспомнил, как когда-то давно оказался в плену у коварного живого дерева и только вмешательство Цоробо-ох да помощь богини спасли его аруту. Юноша широко улыбнулся сам себе — какое же все-таки это было времечко! Мирт прильнул спиной к стволу небольшого дерева, сладко потянулся и закрыл глаза.

Мягко ступая по рыжему мху, однорукий воин подошел к спящему кочевнику. Осмотрелся вокруг и легко коснулся, юношу наконечником копья, так чтобы не испугать. Мирт вздрогнул, прищурился, затем широко раскрыл глаза, до боли потёр их, и от удивления потерял дар речи. Перед ним стоял Зоркий Шуму. Тело отшельника, как всегда, лоснилось оливковым цветом в лучах Ра-Аам, грудная клетка, оплетённая густой сеткой мышц, высоко вздымалась при каждом вздохе. Старик впился единственным глазом в юношу, причмокнул так, словно попробовал что-то необычайное и очень вкусное.

— Ну, что, малыш, пора бы назад?!

— Шуму, как ты нашел меня? А остальные? Ты даже не представляешь, до чего я рад тебя здесь видеть! Гореть мне на ладонях Сам-Ру, если хоть один рассвет я не вспоминал о тебе и Уно! Знал бы ты, как мне вас не хватало! Кто бы мог подумать, что Уно на самом деле …

— Знаю! Все знаю. Об этом позже. Мы пришли за тобой, соберись, ты просто устал. Путь назад будет не так прост, вот возьми мой данак!

С этими словами отшельник повернулся к кустам позади себя. Растительность расступилась, пропуская идущего, и на поляну, где лежал кисару, вышел улыбающийся Уно, держа на вытянутых руках, оружие Зоркого Шуму. Мирт открыл рот. Большие глаза малыша, покрылись чёрной пеленой, от чего издалека кисару показалось, что они и вовсе отсутствуют. Маленький воин остановился на пару шагов впереди отшельника и, все также по-детски улыбаясь, посмотрел куда-то под ноги юноши.

Юноша вздрогнул, ощущая всей аруту, как хвост сковывает льдом, стало до жути страшно. Кисару сделала попытку нащупать рукоять рага, висевшего на поясе, но не обнаружил на себе ничего кроме небольшой набедренной повязки, в которой обычно ходят все дети кочевников. Шелест растительности, справа от юноши, привлёк его внимание, заставив повернуться. Разум Мирта, пробиваясь сквозь пелену бреда, подсказывал, что он по-прежнему под действием сладковатых паров, но сил разорвать сети у кисару практически не осталось.

— Вижу ты не очень рад меня видеть? — Рату улыбнулся с такой силой, что кожа лица треснула от уголка ротового отверстия до нижнего века. Из раны жреца, посыпались черви. Мерзость! Падая к иссохшим, покрытым паутиной ногам жреца, они превращались в песок. — Ха! Побочный эффект! Никак не могу оправиться после последней нашей встречи!

Рату начал громко хохотать. Мирт почувствовал, как цепкие костлявые пальцы смерти вцепились в аруту и, медленно, но верно, вытягивают ее, наружу протаскивая через пищевод.

— Чего молчишь? Я потерял Ситу, нечестивец. Ты не встречал её здесь?

Юноша отрицательно покачал головой, не в силах проронить ни слова. Верховный жрец тяжело вздохнул, провёл по свежей ране рукой. Вытянул жирного червяка и проглотил, аппетитно причмокивая. Улыбнулся. Затем посмотрел мёртвыми, совершенно пустыми глазами на Зоркого Шуму добавил:

— Я чувствую, её аруту больше нет здесь! Жаль!

— Он ещё слишком юн, жрец. Нужно позволить ему самому найти тропу Цоронга! Не мешай.

На лице Рату появилась презрительная ухмылка, до боли знакомая кисару.

— Они близко! Они идут за тобой, нечестивец! И теперь тебя не спасёт ни сила Великой Ра-Аам, ни твои друзья ртупы!

— Кто они? — юноша не узнал собственный голос, который скованный иглами страха, казался далёким и совершенно чужим.

— Слуги Сам-Ру, конечно! Пожиратели падали, твои могильщики, сорванец! Они приближаются! Ха-ха-ха! — верховный жрец, рассмеялся так, что кожа на его голове треснула, распалась на десяток лоскутов, и жёлтый череп, словно скошенный невидимым мечом, слетел с сутулых плеч, откатился в густые заросли, оставив обезглавленное тело стоять пред Миртом. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!

Кисару повернулся, намереваясь убежать, но неожиданно обнаружил, что его ноги стали уходить в почву под осыпающимся грунтом. Стоя по колено в песке, оставленным после себя, Рату, Мирт посмотрел в сторону где стояли Зоркий Шуму и маленький Уно. Однако, он никого не обнаружил на поляне. Кисару сделал попытку вырваться, но тут же провалился в песок по пояс. Ах, ты, охвостье кута!

Кочевник громко зарычал в бессильной злобе.

— Когда же это закончится?! О, Великая Ра-Аам, я … — крик кисару оборвался, и он почувствовал, как вокруг шеи обвивается толстый стебель растения, выдавливая из него последние силы. Лихорадочно, воин шарил глазами по кустам, словно надеялся отыскать среди них средство к спасению.

Неожиданно рядом с ним появился Рурсур, на теле, которого были жуткие наросты, обезображивающие кочевника ещё больше. Тога склонился над кисару, тело, которого практически полностью погрузилось под землю. Над песком осталась торчать лишь голова, да шея, перетянутая лианами. Воин поставил кончик саяка в центр лба юноши, обвел безумными глазами вес вокруг и громко проревел:

— Открой глаза нечестивец не то, твоя аруту окажется у ворот в обитель Сам-Ру! Открой глаза, фокуру! Ну, же!

Кисару вздрогнул, быстро начал моргать, шаря глазами по сторонам. Он старался понять, где находится и что происходит. Пока Мирт лежал в тени карликового дерева, огромная кари, успела подобно цепкой лиане оплести его с ног до головы. Мирт поморщился, ощущая зловонное дыхание порождения Сам-Ру. Аруту юноши сжалась, а в голове вихрем пронеслись мысли о скорой гибели, в тесных объятиях кари. Образ Рату и остальных не покидал сознание. Вокруг него никого не оказалось, и ждать помощи было глупо. Он не знал, выжил ли кто-нибудь из мургов, которые шли следом за ним.

Кисару лихорадочно шарил свободно рукой по земле в надежде наткнуться на спасительный раг, пока мощные кольца непрошеной гостьи окончательно не лишили его жизни. Однако кроме мха, толстым ковром, покрывавшего всё вокруг, ему ничего не удавалось нащупать. Юноша попытался напрячь мышцы, но в ответ хищник ещё сильнее стянул зелёные кольца вокруг своей жертвы. Понимая, что действуя, таким образом, ему вскоре придётся расстаться с аруту, Мирт расслабил мышцы, мысленно взывая богиню к милости. Уличив момент, когда голова змеи окажется рядом с его лицом, обжигая желтками хищных глаз, кочевник вцепился острыми зубами в чешуйчатую кожу врага. Раздался хруст позвонков! Змея еле заметно дрогнула, после чего ненадолго расслабила стальные тиски своих колец. Хвала, Великой Ра-Аам! Этого вполне хватило для того, чтобы кисару высвободил вторую руку и мёртвой хваткой вцепился в шею хищника.

Напрягая, закалённые кочевой жизнью, мускулы, юноша притянул к себе гибкую шею змеи, вгрызаясь в тугие мышцы порождения Сам-Ру. Юный воин чувствовал, как постепенно немеют ноги, от чего кончик его собственного хвоста покрылся лёгкой испариной, а живот подвело под ребра. Мерзкое ощущение! Внезапно кари, не выдержала натиска кисару и окончательно расслабила хватку. Мирт вывернулся, обхватил ногами холодное тело хищника и, стиснув тело змеи в крепких объятиях, резким движением, свернул на бок клыкастую голову. Алый язык, лентой, вывалился из, разорванной костями, пасти. Тяжело дыша, Мирт завалился на спину. Он громко выругался на языке кисару, брезгливо скидывая с себя неподъёмные змеиные кольца. Грудная клетка кочевника, от напряжения, раздувалась подобно кузнечным мехам. Затем, Мирт перевернулся на живот и отполз подальше от змей, боясь, что изгнанная из её тела аруту вновь вернётся и заставит хозяйку напасть, чтобы покончить с воином.

Когда аруту кисару успокоилась, а силы вернулись, он поднялся и первым делом начал с того, что отыскал потерянный раг. Меч валялся у самого входа в туннель. Почувствовав в руке гладкую поверхность рукояти, юноша посмотрел вверх, откуда, сквозь большое отверстие, лился яркий свет и поблагодарил за помощь Великую Ра-Аам. Вокруг, пёстрыми огоньками, порхали бабочки, соревнуясь в красоте с цветами, венчавшими сочную зелень кустов. Настроение значительно улучшилось. Ноздри жадно впитывали знакомые ароматы. Маленький оазис, до боли в сердце, напоминал Мирту родные земли далекой Периферии. Кисару стоял, устремив взгляд на раскинувшуюся перед ним красоту, ощущая спиною, холодный воздух вяло текущий из тёмного зёва туннеля, откуда за ним наблюдал Сам-Ру.

Спускаясь по склону, юноша, пристально вглядывался в прорехи между веток. Аромат цветов приятно щекотал носовые отверстия, разливаясь бальзамом по израненной аруту и, заставляя её трепетать от нахлынувших воспоминаний. Разводя упругие ветви в стороны, воин пробирался сквозь кусты. Мысли сбивались в кучу, вызывая не понятное ощущение внутри аруту. Не переставая осматриваться вокруг, он надеялся напасть на следы пропавших мургов. Кисару никак не мог понять, куда подевались полуживые тела товарищей. Не было даже малейших признаков присутствия кочевников.

Мирт блуждал по карликовому лесу, заросшему гигантским папоротником и раскидистым кустарником. Но так и не смог ничего найти, кроме пары деревьев с недозрелыми плодами солота. Терзая острыми зубами твёрдую корку, кочевник вернулся к тоннелю. Понимая, что сумерки вскоре сменятся непроглядной тьмой, Мирт удобно устроился среди огромных валунов, которые стройными рядами лежали по обе стороны от выхода.

Перед тем как последний луч покинул верхушку самого высокого дерева в оазисе, Мирт сложил жертвенный костёр, а затем сжёг, в нём кари. Взывая к богине, он с аппетитом погружал крепкие зубы в чуть пережженный кусок. Отделив грубую ребристую шкуру от участка шеи, который он предусмотрительно оставил для себя, кочевник стал, молча пережёвывать, резиновое мясо кари, не сводя глаз с чёрной стены зарослей. Что-то пугало и настораживало воина, заставляя аруту, то и дело, сжиматься при малейшем шелесте листьев. Пропажа мургов не давала ему покоя. Раздраженное, постоянными видениями, воображение юноши, рисовало самые фантастические картины.

Когда всё вокруг погрузилось в кромешную тьму, Мирт попытался заснуть, но постоянные шорохи, долетавшие до него из тёмной глубины джунглей, не отпускали кисару в мир сновидений. Как только юноша ослаб, прекратил сопротивляться и уже начал впадать в забытье, рядом с ним раздался шорох. Воин вскочил, выхватил из тлеющего костра, сучковатую ветвь, и сделал несколько взмахов вокруг себя, чтобы осветить пространство и отпугнуть духов. Листва заблестела десятками огоньков. Вот же, фокуру! Он был неприятно удивлён, обнаружив какое количество хищных глаз наблюдает за ним из темноты. Юноша отступил к стене, непрерывно размахивая перед собой веткой. Оказалось, что, пока он пытался уснуть, вокруг него скопилось несколько десятков огромных откетов, способных справиться не только с кутом, но и с взрослым топориском.

Хищные насекомые, осознав, что их присутствие разоблачили, кинулись в атаку на перепуганного кисару. Они буквально истекали паутиной, желая добраться до него, чтобы в дальнейшем полакомиться вкусными внутренностями. Тонкие, лишь на первый взгляд, нити, мгновенно заполнили всё пространство вокруг кочевника. Писк получивших ожоги насекомых перемешанный с криком кисару поднялся над оазисом. Мирт рычал, яростно размахивая веткой, время от времени, издавая ужасные крики, которыми его соплеменники заставляли противника впадать в ступор. Ловко уклоняясь от вездесущих нитей паутины, юноша не переставал искать глазами лазейку из плотного кольца откетов, которые, несмотря на все потуги отважного кочевника, методично теснили жертву к холодной стене тоннеля.

Скрежет от мощных челюстей откетов буквально сводил Мирта с ума, перед ним вновь всплыла картина, когда он, в землях каруша, отбивался от одного из их сородичей, защищая тело мёртвого Уно. Как только ледяные скрепы Сам-Ру ослабили хватку и аруту перестала трепыхаться в мощной груди, Мирт вспомнил о раге весящим на поясе. Выхватив меч из ножен, он туту же отправил несколько откетов к праотцам. Выбросив тлеющую палку в сторону наступавших насекомых, кисару бросился, напролом решив скрыться от обступивших его порождений Сам-Ру в глубине карликового леса. Не обращая внимания на повисшего на нём паука, юноша, рыча, словно раненный агато, направился через густые заросли в противоположную сторону от злосчастного тоннеля.

После того, как мерзкое насекомое оказалось сбито первой, попавшейся на пути веткой, а паучий писк остался где-то позади. Мирт, наконец, смог остановиться. Тяжело дыша, кисару осмотрелся по сторонам и с облегчением выдохнул.

«Храни мою аруту, Великая Ра-Аам!»