ГЛАВА XX

ГЛАВА XX

Чёрной точкой охнос мелькнул в оранжевых глазах тога. Воин внимательно наблюдал за кочевьем кисару племени Рату. Соплеменники расположились в самом центре холмистой долины, так, что подойти к ним н заметно было фактически не возможно. Сердце кисару трепетало, словно ему вновь предстояло пройти инициацию. Группа тога, громко покрикивая, загоняла стадо гураму с ближайшего выпаса. Молодняк привычно ворчал, норовя проскользнуть промеж грузных собратьев и вырваться на свободу. Все, как и сотни рассветов, назад, ничего не меняется. Благодать! Свободная жизнь кочевого народа! Тур вздохнул полной грудью, сделал шаг в тень от густой листвы, и посмотрел на счастливое лицо Сиены. Наконец, они нашли своё племя. Верховная жрица Великой Ра-Аам сняла с плеча данак, проверила тетиву на натяжение и протянула оружие тога.

— Возьми.

— Я попробую забраться выше, если переговоры затянуться или что-то пойдёт не так, подай знак. Хорошо? Просто подними руку над головой.

Верховная жрица улыбнулась, молча, кивнула и направилась лёгкой походкой к кочевью.

«Благодарю тебя Великая Ра-Аам за то, что мне, наконец, удалось отыскать Сиену. — Тур посмотрел вниз на лежащую в кустах Аглакайю. — Да! Если бы не девчонка, пришлось бы плутать по лесам до тёмной кожи на хвосте. И ведь надо же: кто бы мог подумать, что богиня направит Сиену на ту же тропу, по которой меня повела Аглакайя. Несомненно, эту кисару сопровождает сама Великая Ра-Аам. По-другому и быть не могло! Нужно постараться придержать её рядом, пока всё не закончится: покровительство богини нам не помешает. Теперь главное чтобы сумпу принял Сиену. Племя могло выбрать нового жреца, тогда всё потеряно. Не все племена Периферии сразу признали Сиену как верховную жрицу. Помнится мне, когда расправились с Рату, появились претенденты на кочали старика. Уф! Да хранит её аруту, Великая Ра-Аам!»

Тур склонил голову и попросил помощи у богини. Он никак не мог избавиться от недоброго предчувствия всё это время терзавшего его аруту. Сможет ли эта хрупкая девушка противостоять сплоченной жреческой братии с непомерными для Периферии амбициями. Каждый жрец мечтает о месте Рату. Возможно, Сиена будет всего лишь номинальной верховной жрицей, но и этого пока будет достаточно, для осуществления его плана. А на местах они как-нибудь разберутся, пока Сиена не наберёт силу и действительно не станет во главе культа Великой Ра-Аам.

Осторожно раздвинув мохнатые ветки Тур, напрягая зрение, сконцентрировал внимание на девушке. Тем временем Аглакайя попыталась успокоить ворчливых гураму, которые, того и гляди, норовили выдать их дозорным. Стараниями Тура, с большим трудом, удалось обойти сторожевые разъезды кисару, однако в любой момент кочевников могли обнаружить. Девушка боялась, что очередная выходка капризных ящеров могла обернуться для них серьезной проблемой. Гураму были хороши в прямом столкновении с противником, но не в разведке. Словно прочитав мысли Аглакайи, один из самцов стал рваться в сторону кочевья, почуяв молодых самок. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Только этого не хватало!

Понимая, что пребывание ящеров в зарослях довольно трудно будет скрыть, тога подал знак девушке, чтобы она увела животных. Прилагая огромные усилия и проклиная рогатых упрямцев, Аглакайе всё же удалось развернуть гураму к лесу. Однако, не успев преодолеть и четверти сикеля, девушка остановилась. Она замерла на месте, почувствовав укол наконечника копья. Остриё упёрлось в кожаную сатунгасу и явно намекало на то, что сопротивление бесполезно. Всё, отбегались!

Тур прислушался к еле различимому шелесту листьев. Не оборачиваясь, он вытянул саяк из ножен, ощущая на себе пристальный взгляд неприятеля. Оранжевые глаза сверлили мощную спину тога. Кисару тихо повернулся, стараясь не делать резких движений, поднял лицо на незнакомца. Вот же, фокуру! Среди густой зелени разместились кочевники, вооруженные копьями. Тур прекрасно знал нрав соплеменников: если попробовать скрыться, то непременно получишь копьё в спину. Поэтому тога дружелюбно улыбнулся, опустил данак и предупредил Аглакайю взглядом, чтобы девушка лишний раз не провоцировала кисару. Однако в этом не было необходимости — с мечом, приставленным к горлу, она, стараясь не дышать, вращая глазами по сторонам.

Сколько их здесь — десяток, а может и больше?!

— Гляньте-ка! Тур, гореть тебе на ладонях Сам-Ру! А я уж было подумал, что твои кости обглодали охносы, да растащили по кустам куты! Надо же выкарабкался!

— Похвально, — подхватил тога стоящий рядом.

— Ты же сам нас обучал. Неужели жизнь бродячего хиза так быстро притупила чутьё, а, тога? Ты действительно думал, что мы пропустим группу вооруженных до зубов, мургов крадущихся по нашей земле?! Довольно самонадеянно с твоей стороны. Я бы сказал даже глупо для того, кто ещё совсем недавно заслуженно носил клеймо тога!

Воин наклонился вперёд, раздвинув листву так, что кисару смог разглядеть собеседника.

— И я рад тебя видеть, Ханвирт! — сквозь зубы процедил кисару, сожалея про себя, что старшим дозора поставили сторонника Рату. — Хвала Великой Ра-Аам, значит, я всё же неплохо тебя обучил, на свою голову. Да и хотел ли я прятаться — осторожность никогда не помешает. Тебе ли не знать?

— Ну-ну! Конечно-конечно: гордость для тога превыше всего и все такое! Зачем ты привёл к нам мургов, Тур? Мало крови кисару, пролито из-за тебя — сидя на толстой ветке, воин по-прежнему держал пришельцев на прицеле. Остриё стрелы смотрело прямо в сердце кисару, готовое в любой момент исправно послужить Сам-Ру.

— Я всего лишь, привёл к вам верховную жрицу! Раз уж, вы нас выследили, может, спустишься и поговорим? К чему это показательное унижение? Неудачная попытка потешить ущемленное самолюбие?

— Ха! Остроумно, нечего сказать. Тога, сумпу не желают принимать тебя в племя. Думаю это очевидно. Иди своей тропой, да не забудь прихватить жрицу, что привел к нам. Вижу, всё совсем плохо, раз ты окружил себя девками. Дела-то, как погляжу, не ахти, да? Я так понимаю, отважные тога Периферии больше не желают сопровождать неудачника?! Или ошибаюсь, чего молчишь, Тур? Говори, коль пришел.

Лицо воина почернело, сердце сдавило тисками ненависти и презрения. Вот же, мерзкие прислужники Сам-Ру! Тур чувствовал, как ущемленная гордость вынуждает взяться за меч навести порядок. Несмотря на опасность быть застреленным он прошел мимо, ощетинившихся копьями, тога и встал рядом с Аглакайей. Девушка с интересом вслушивалась в беседу двух кисару. Внутренне она уже приготовилась атаковать, и только ждала приказа.

— Твои мерзкие издёвки сейчас не уместны, Ханвирт. Поверь, прежде чем вы отправите мою аруту к Сам-Ру — я успею прихватить тебя собой. Можешь не сомневаться, тога. Не стоит заигрывать с богиней, да и меня рано списывать со счетов. Мы вместе с Миртом боролись за свободу кочевых племен, а значит, сумпу должены меня выслушать!

— И чем же закончилась твоя борьба, Тур? Забыл? А где сейчас, этот непуть — Мирт?! Проваливай, тога, нам ничего хорошего от таких как ты, нечестивцев, ждать не приходиться. Нечего старикам внушать глупые мысли! Уходите, говорю, пока отпускаем. И то, только в знак твоих прошлых заслуг перед племенем. Жизнь кисару немного настроилась, нам больше не нужны проблемы. Навоевались! Скоро выкладка в цобо. Хватит бессмысленных жертв во имя Ситуст-Ры! Уходи, говорю!

— Быстро же ты сбросил скорлупу благочестия, Ханвирт! Что-то не могу вспомнить тебя в том сражении. Не напомнишь? Где, ты был, сын кута, когда мы с мальчишкой, с этим самым непутем, проливали кровь на землях ртупов за свободу Периферии? За свободу твоего будущего потомства. Где, спрашиваю? И это я-то нечестивец? Почему не остановил меня, когда казнили жреца? Он вас всех просил о помощи, взывал к совести, умолял, но ты молчал! Стоял и молчал, а что же теперь!? Прикрылся уходом Рату, чтобы не выходить против всадников Сабатаранги? Я прав?

— Следи за тем, что вылетает из твоей поганой пасти, харуту! Нам ничего не стоит укоротить тебе через, чур, длинный язык.

Воин зарычал и в несколько прыжков оказался рядом с тога. Бегающие глаза кочевника выдавали внутреннее волнение — сильную тревогу, с которой не каждый может справиться. Он смерил Тура, с ног до головы, презрительным взглядом, а затем уставился на Аглакайю, успевшую, к тому времени выхватить саяк из ножен. Остриё меча упёрлось в горло разгорячённого перебранкой кочевника. Обстановка накалилась до предела. Тога, бросил злобный взгляд на девушку и, нехотя, отступил на безопасное расстояние. Они, конечно, могут всем скопом наброситься на пришельцев, но шансы выстоять невысоки. Тур в очередной раз поблагодарил богиню за то, что Аглакайя оказалась рядом, а её сердце переполненное отвагой не дрогнуло перед превосходящими силами противника.

— Подбери слюни, Ханвирт, и выслушай меня!

— Вот поэтому мы и не хотим видеть тебя в племени, вместе с этим нечестивцем — Миртом. Тога, которого защищает девчонка, кто за тобой пойдёт? Смех, да и только. Проваливай! Рату никогда до конца в тебя не верил. Если бы Рурсур не отдал аруту Сам-Ру …

Тур взревел, словно раненый агато, сделав пару прыжков, в одно мгновение оказался перед соперником. Гнев разрывал мощную грудь кисару. Он всеми силами боролся с искушением вступить в бой, осознавая, что на данный момент, слишком опрометчиво было ввязываться в драку.

— Не забывайся, Ханвирт! Когда-то эта слабость завела Рату на тропу Сам-Ру. — при этом для пущей убедительности Тур слегка встряхнул воина, схватив за ремни сатунгасу. На что тот ответил резким ударом по лицу противника. Тур пошатнулся, но устоял на ногах.

— Это тебе не стоит забываться, нечестивец, когда приходишь в земли племени, которое пострадало из-за твоей глупости! Тьфу!

Хочешь-не хочешь, а на такое оскорбление, на глазах у соплеменников, придется отвечать!

Тур среагировал мгновенно: тога присел, увернувшись от летевшего ему в голову кулака, сделал шаг вперёд, а затем с силой ударил противника под дых. После чего схватил кисару за запястье, вывернул, резко дёрнул на себя и перекинул тога через бедро. С размаху ударил кулаком по широкой груди соперника. Ханвирт взвыл от боли, распугав кутов притаившихся в зарослях. Одновременно с Туром Аглакайя напала на его соплеменника. Девушка обрушилась на тога с такой силой, что воин, отбиваясь, вынужден был просить богиню о помощи. Кровь кисару покрыла саяк Аглакайи. Она встала в боевую стойку, ожидая нападения. Тога тут же отреагировали. По джунглям разлетелся боевой клич кисару. Тур не стал дожидаться, когда Ханвирт придёт в себя, а набросился на атаковавших спутницу дозорных. Завязалась короткая схватка, из которой Тур с Аглакайей вышли победителями. Молодые кочевники решили, не искушать судьбу и уступили напору воинственных пришельцев. Связав раненых соплеменников, кисару проследовали к кочевью, оставив дозорных лежать между могучих корней секвойи.

Тем временем Сиена созвала сумпу, чтобы попытаться переубедить стариков и заручится у них поддержкой. Она верила, что у тога получится договориться со старейшинами племени, которые после гибели верховного жреца вновь закрепили за собой утерянный авторитет управленцев. Собрав сумпу на центральной площади вокруг жертвенного костра в честь Великой Ра-Аам, жрица громко взывала к памяти предков. Раскачиваясь под звуки ритуального бубна, девушка медленно двигалась по кругу, внимательно всматриваясь в фиолетовые лица кочевников, словно пытаясь нащупать в их аруту слабые места. Но лица членов сумпу по-прежнему оставались каменными и непреступными для ее чар. Семя недоверия, заложенное ещё Рату, крепко засело в головах старцев.

— Неужели вы думаете, что одной жертвы для Великой Ра-Аам достаточно, чтобы оградить себя от сиронгов? Оглянитесь вокруг! Кисару так и собираются скрываться? Прятаться, отступать, словно трусливые куты, оставляя родные земли сиронгам? Сколько можно? А вот эти-то земли не наши, мы здесь чужие! Сколько ещё вы готовы отдать Твердыне?

— А чем, спрашивается, плохи эти земли? — поинтересовался у верховной жрицы старик с косым шрамом на голове, идущим через всё лицо до подбородка. В глазах соплеменника читалось явное недоверие, что несколько смутило девушку — Гураму тучнеют с каждым рассветом, мы отстроили новый цобо до которого охносам, уж точно, не добраться. Сиронги далеко. С чего вдруг, жрица, нам вновь идти за Туром? Тога уже один раз ходили за ним! И…

— Нет, тут другое.

— Отчего же? Как я погляжу, так, то же самое, если не хуже.

— На этот раз всё будет по-другому! Клянусь чистой аруту богини — кисару вернут себе долину Слез Ра-Аам! Эти земли нам чужие, они кишат топорисками, скудны и враждебны, как бы вы не старались себя убедить в обратном. Это ложь! Не мне вам рассказывать и так все понятно. Скольких гураму вы уже потеряли, а? Неужели страх перед сиронгами настолько овладел вашими аруту? Какое достижение — сиронги далеко! Ну, это пока, а когда рампа опять возведут у ваших границ, куда отправитесь дальше? За Перевал? К мургам и кровососам Цабиру?

— На то мы и кочевники, если нужно пойдем и за Перевал. Это всего лишь жертвы Сам-Ру! Так было всегда и не тебе менять наши устои, жрица. Сиена, займись уже, наконец, тем для чего тебя призвала Великая Ра-Аам, а мы уж как-нибудь сами решим, где кочевать племени кисару. Негоже …

— Хайя!

Члены сумпу обернулись на зычный голос тога.

— Гореть мне на ладонях Сам-Ру! От чего я не слышал твоё хрипловатое сопение, когда меня вешали на Столб Позора? Где ты был, когда бесчинствовал Рату? Молчишь, падаль? Правильно — молчи! Спрячь свой мерзкий язык, и прикрой смердящую пасть! — проревел Тур.

Тога вышел из тени кочали, сделав знак Аглакайе остановиться чуть поодаль. Девушка замерла на месте, сжимая эфес саяка. Достаточно одного намека кисару и она пустит клинок в ход, безжалостно истребляя нечестивцев и отправляя их аруту, извилистой тропой, к обители Сам-Ру.

Тур не выпускал из рук меч, по которому всё ещё стекала, алой нитью, кровь соплеменников. Среди членов сумпу послышался тихий ропот. Старики стали оглядываться вокруг в поисках поддержки со стороны тога. Насчитав с десяток крепких воинов, они немного успокоились. Однако никто из совета не мог быть до конца уверенным, что тога вступятся за них и справятся с Туром. От неожиданности Хайя не сразу пришел в себя, а потому ответ кисару звучал довольно робко.

— Тур, ты всегда был хорошим тога и отличным охотником, но богиня отвернулась от тебя и не стала помогать в борьбе с сиронгами. Вспомни — вы с позором потерпели поражение. Зачем же нам поддерживать тебя сейчас, а, тога? Скольких ты увёл с собой тогда и сколько вернулось? Что осталось от некогда могучего племени? Ну, поведай нам.

— Поберегись гнева Великой Ра-Аам, старик, хитрость твоя, да и наглость, не знает границ, как я погляжу! Не Рату ли повёл вас против сиронгов, не его ли происки и коварные интриги, лишили нас поддержки других кочевников, а? И не ты ли умасливал щедрыми посулами жреца? Что молчишь? Мерзкое охвостье кута! Говори, Хайя, пока богиня дает тебе шанс, но только правду и по делу! А нет, так и не открывай пасть, радуйся, что ещё пока жив.

Старый кисару сжал жилистыми руками сучковатый посох и резко ответил:

— Лож! Сущая клевета и наговоры! Рату здесь не причём! Это всё ртупы! Они рогатые нечестивцы спутали наши тропы!

— Видно, Великая Ра-Аам покинула кочевье кисару после ухода верховной жрицы, раз я слышу подобные речи от сумпу. Вам ли не знать, сколько ртупов Напада тогда погибло?! Их же фактически всех истребили. Вы прекрасно понимаете, что сделал карательный хамру Сабатаранги с детьми и женщинами ртупов?! Так?! Если бы жрецы кочевых племён поддержали нас, возможно, сейчас этот костёр горел бы на землях наших предков. Сиена права: сколько ещё кисару будут прятаться по окраинам Периферии? Сколько, я спрашиваю вас? Сейчас сиронги отступили — нужно нанести удар по рампа Од-Ра! — Тур зарычал так, что гураму топтавшиеся в загоне хором заворчали, услышав грозный голос тога — Одумайтесь! Послушайте Великую Ра-Аам! Сиена передаст нам волю богини, попросит о помощи и прощении. Нужно выступить вместе с другими племенами, даже избранные кланы Беглой Сойки готовы рискнуть своими аруту! Когда такое было? Ну, ответьте мне!

— Тьфу! Глупость и пустой трёп! Не стоит эта затея даже скорлупы охноса! Скажи-ка нам, тога: где сейчас Мирт?! Где это мальчишка? Сам одумайся и не вводи в заблуждения! Куда ты нас толкаешь, Тур, на тропу Сам-Ру? Под григеры сиронгов? — взвизгнул Хайя, поймав на себе одобрительные взгляды остальных членов совета. Старики зашевелились. По всему стало понятно, что договориться с кисару у них вряд ли получиться.

— Тур — прав! — вмешалась Сиена. — Тога обошел десяток племён, вот девушка из племени Рахмая-Короткая память. Малые племена готовы пойти за нами, но …

— Но, только вот мы не собираемся этого делать, — закончил за верховную жрицу старик. По рядам кисару пронёсся одобрительный шепот. — Уходи, тога! Уходи и не возвращайся. Ничего кроме бед твое присутствие нам не сулит, так-то.

— Проваливайте! — послышались возмущенные возгласы, — разошлись наши тропки!

Тур развернулся, чтобы уйти, но налетел на холодный взгляд Аглакайи. В глазах девушки кисару увидел свой конец: смерть от случайной стрелы заезжего мурга отправит его аруту в обитель Сам-Ру, и никто не развеет прах тога над тёмными водами долины Слез Ра-Аам. Он отчётливо увидел собственный череп обглоданный кровожадными охносами. Воин, стиснув зубы, резко развернулся на пятках и заговорил с новой силой, так словно богиня вдохнула в него свежую порцию красноречия.

— Чего же вы теперь хотите от меня? Да, я не знаю воли богини, но я уверен, что Великая Ра-Аам не оставит нас. Мы не только зачистим земли предков от сиронгов, но и потребуем от них вернуть наших братьев! Всех до единого! Если я подведу вас — вот саяк … Я готов, в случае поражения, отдать аруту Сам-Ру, слово тога! Давайте не будем прятаться за спины стариков. Где потомки великих героев стоявших когда-то против Ситуст-Ры на страже наших границ? Я больше не вижу их. Или может в телах тога не осталось ни капли крови, ведь только спутник Сам-Ру может безразлично наблюдать, как земли предков топчут нечестивцы, разоряют кочали, убивают и громят цобо! Нет, вам не скрыться, не надейтесь. Клянусь чистым ликом богини, рано или поздно Сабатаранга придет и сюда, а, если понадобится, пойдет дальше. До Беглой Сойки и кровососов Цабиру! Не сомневайтесь! Горы содрогнуться от криков страдания матерей, а реки наполняться кровью трусов, которые когда-то усомнились в собственных силах, и отдали земли отцов на поругание Ситуст-Ре. Радуйтесь мелкие сыновья кутов, этого рассвета ждать осталось не так долго. Ни Хайя, ни остальные, поддержавшие сейчас безумца, вам тогда не помогут. Глупцы.

Сиена бросила тревожный взгляд на кисару. На лице тога не дёрнулся ни один мускул, он напряженно ждал решение совета.

— Ох, тога! А чего так слабо-то? Может, давай сразу заставим их пасти гураму?! А чего? — ехидно оскалился старик сидевший рядом с Хайя.

Кисару зашумели, негодуя на слова кочевника.

— Уходи, Тур!

— Оставь нас в покое, тога! Ты нам больше не указ, не наводи понапрасну смуты. Не желаем тебя слушать.

— Проваливай, харуту!

— Иди к мургам! Агитируй среди сброда убийц, может там, ты и найдешь поддержку, тебе не привыкать, голодранец!

— Чего уставился? Уходи, говорим, пока цел! Вспомнил он, понимаешь ли, предков! Где ж ты был, когда нас гоняли по горам, словно ртупов? Забыл, как после ваших с Миртом походов сиронги пожгли почти все кочали? Проваливай! Не желаем больше слушать пустой треп.

— Да, и этих с собой забери!

Голоса недовольных кисару заполнили пространство над поляной, острыми иглами, пронзая аруту воина. Вот же, фокуру! Никчемные сыновья кутов! Тур набрал воздуха в лёгкие и, стараясь перекричать собравшихся на совет соплеменников, громко заревел:

— Хорошо, я уйду! Уйду, но сначала выскажу то, что хотел сказать! Заклинаю вас кисару именем Великой Ра-Аам: все кому дороги наши земли, а также братья, попавшие в плен и отдавшие свои аруту Сам-Ру в борьбе с сиронгами, присоединяйтесь к нам! Вспомните, что вы, прежде всего — тога! Хватит терпеть! Стоит ли слушать беззубых стариков, хвост которых уже волочится по тропе, ведущей в обитель Сам-Ру? Вам жить! Как же кодекс? Вы остаётесь, без предводителя, без верховной жрицы, а главное без пастбищ с которых вас никто не сгонит! Что вы скажите своим детям? Так и будете прятаться по норам, подобно откету! Я столько рассветов потратил на поиски верных товарищей, собратьев по оружию, и кого я повстречал …? Тьфу! В аруту кута и то больше храбрости. Моё сердце бьётся и, если нужно, то я пойду один против Сам-Ру и его приспешников! А вы можете продолжать чистить выгребные ямы, да убирать за немощными стариками, способными разве что дойти до костра. Рано или поздно Сам-Ру доберётся до вас! Вот теперь — всё! Идем.

Воин отвернулся и, не поднимая головы, направился в густые заросли джунглей. Аглакайя молча последовала следом за Туром, оставив, на поляне Сиену в окружении младших жриц и старейшин, которые после ухода тога принялись с жаром обсуждать сказанные им слова.

Маленький кут, бросился через тропинку в безопасный полумрак кустарника, как только на тропе показался рослый воин. Детеныш, скрытый за большим листом, проводил любопытным взглядом тога, который широким шагом проследовал к привязанным у секвойи гураму. Оседлав ящера, и не обращая внимания на идущую за ним девушку, Тур направился по тёмному коридору растительности, вдоль холма. Редкие полосы света, бьющие сквозь густую листву, на какое-то время выхватывали воина из темноты, но вскоре кут потерял кисару из вида. Дождавшись, когда всё вокруг стихнет, ящер выбрался на тропу, принюхался к следам, оставленным кочевниками, недовольно фыркнул, после чего отправился на поиски ужина.

— Куда, теперь? — спросила Аглакайя, присаживаясь рядом с Туром.

Угрюмый воин наблюдал, как его гураму утоляет жажду из ручья, маленьким водопадом, стекавшего с большого валуна. Ящер привычно ворчал, огрызаясь на надоедливую мошкару.

— Дождёмся Сиену, а там будет видно. Думаю, она ненадолго задержится. Эта кучка трусов любого доконает. Эх, вернуть бы те рассветы назад. Ведь многое могло пойти совершенно не так. Но кто скажет, какая тропа верна. Да, досталось кочевым землям, а сколько ещё достанется и думать не хочется. А ведь в чём-то Рату оказался прав. Чем этот народец объединять, да вести на врага во имя великих целей, проще отстраниться, чтобы пасти гураму, а там будь, что будет. Долго мы ещё не избавимся от старика. В каждом из них, в каждой морщинистой аруту, сидит его частичка, одной казнью от Рату не отделаешься.

Тур достал из походной сумки кусок вяленого мяса, срезал саяком ломтик и протянул девушке. Горьковатый вкус неприятно щекотал гортань, но гоняться за кутами сейчас хотелось меньше всего. Тщательно пережёвывая скудный обед, Аглакайя принялась заправлять саяк поясным оселком. Сказанное Туром задело девушку. Она решила больше не беспокоить кисару вопросами, дав ему, побыть в тишине и всё обдумать, как следует, прежде чем приступать к действию.

Когда начало смеркаться послышался ворчливый рык гураму со стороны кочевья кисару. Ящер явно двигался к ручью, у которого расположились тога Аглакайей. Тур дремал в тени раскидистого дерева, пока девушка разделывала недавно подстреленного кута. Отложив сочные кусочки в сторону, Аглакайя взобралась на дерево, что добродушно раскинуло свои узловатые ветви над тропой, по которой должны были пройти гураму. Тем временем Тур залёг между огромных корней, расчехлил данак и замер в ожидании идущих по тропе пришельцев. Как только рогатая морда запряжённого животного показалась среди ветвей, тога издал предостерегающий крик, который кисару использовали, чтобы предупредить членов племени о грозящей им опасности.

Ящер замер на месте.

Тут же в ответ послышался похожий крик и, вскоре, на свет выехала Сиена. А следом за верховной жрицей из тёмного коридора показались гураму везущие на своих горбатых спинах тога. Кочевник опустил данак, громко выдохнул, подал знак Аглакайе. Девушка проворно спустилась по лианам, ловко перепрыгивая через змееподобные корни, очень быстро оказалась рядом с воином.

— Великая Ра-Аам взывает к отмщению, тога! Жертва принесена, и богиня ждёт тебя. — промолвила Сиена, отвязала с пояса кожаный мешочек, в котором располагался глиняный сосуд наполненный синей краской, и бросила его кисару.

От улыбки, за которую Тур готов был отдать аруту Сам-Ру, на лице Сиены не осталось и следа. Воин вылил на ладонь немного гелеобразной мази, толстым слоем, размазал краску по лицу, так что от оранжевых глаз до верхней части сатунгасу кожа кисару стала под цвет небесной синевы. Верховная жрица, тихо ступая по мху, подошла к воину. Как же она устала за последние рассветы, лицо осунулось, потемнело, хрупкие плечи походили на вершины Царогских скал, а хвост безвольно болтался, напоминая поникшую ветвь палисомы.

Тур сглотнул подступивший к горлу ком.

Громко обращаясь к богине с мольбой о помощи, жрица нанесла белой краской ему на лицо неровные вертикальные полосы. Не дожидаясь того, чтобы рисунок как следует, высох, кисару надел шлем, затем вскарабкавшись на спину своего ящера, направился в лагерь, где его должны были дожидаться мурги во главе с Орлоком.

Позже, со слов Сиены он узнал, что Хайя оказался в меньшинстве. Молодые тога, помня доблесть воина, а также авторитет, признаваемый даже Рату, поддержали жрицу. В кочевье было решено оставить лишь тех, кто не прошел инициацию, женщин, да стариков отправившихся охранять новый цобо. Остальные последовали следом за Сиеной. Аглакайя, кратчайшим путём, вывела тога с мургами к своему кочевью, где Рахмая-Короткая память с радостью принял большой отряд кочевников и согласился лично возглавить группу тога от своего племени.

Пересекая периферийные земли вдоль и поперёк, гонцы Тура, собирали воинов к границам, по которым сиронги настроили своих рампа. К ополчению присоединился Вуок из племени Като-Хой, несмотря на протесты местного жреца, а также с десяток приграничных племён уставших от тирании Сабатаранги. Постепенно на границе с Ситуст-Рой скопились серьезные силы кочевого народа, которые уже нельзя было скрыть от дозорных разъездов сиронгов. Периферия пришла в движение — даже хизы приволокли из-за Перевала свои телеги на стоянки ополчения. В рампа, по всей длине вдоль Пояса, в отсутствие агатра, началась паника.

«О таком скоплении кочевых воинов я не слышал с окончания Большой воины! Дай нам только сил, Великая Ра-Аам, и мы вернём себе земли предков. Осталось дождаться прихода пещерных ртупов, после чего можно атаковать ближайшие посты. Зоркий Шуму отправился на захват Од-Ра, да хранит его аруту Великая Ра-Аам. Теперь дело только за хизами. Если бродяги успеют вооружить пополнение, Сабатаранга пожалеет о том рассвете, когда вторгся во владения кисару. Видел бы только это Мирт!»

Тур с теплотой смотрел на кочали рассыпанные по всей долине. Он не помнил, когда видел такое скопление кочевников одновременно в одном месте. Аруту воина буквально раздувалась от гордости. Кисару поблагодарил Великую Ра-Аам за помощь. Принес жертву и попросил у неё защиты для Сиены с Аглакайей. Сейчас им удалось сконцентрировать на границе могущественные силы, оставалось только правильно ими воспользоваться и боги, наконец, услышат кочевой мир.

— Тур, сегодня до темна, должны прибыть ещё две группы мургов, чем будем кормить гураму, долго нам здесь не продержаться, а уходить от границы нельзя? — поинтересовался у тога Орлок, подъехавший к кисару на большом облачённым в кожаную броню ящере. Лицо ртупа также как и у Тура было измазано в синий цвет с белыми разводами на висках, что делало его изрезанную шрамами физиономию ещё более свирепой.

— Как только прибудет весть от Зоркого Шуму о падении рампа Од-Ра, сразу выступаем. Мне нужно, чтобы тога были голодны до крови также как и их гураму. Мы сравняем гнёзда сиронгов с землёй, да хранит нас свет Великой Ра-Аам.

— А если у отшельника не получится? Если …

— Гореть мне на ладонях Сам-Ру, если старый ртуп упустит возможность отомстить тем, кто вырезал его племя! Нет, Орлок, скорее Шуму согласится отдать вторую руку своему Цоронгу, чем даст сиронгам выбраться из рампа! — Тур хищно оскалился, живо представляя, как старик, мускулистой рукой, ловко орудует саяком. — Готовь жертвенный костёр, Орлок, сегодня мы принесём отличное подношение как Великой Ра-Аам, так и Цорогу.

Сгущались сумерки. Не успели кочевники разжечь ритуальные костры, как в кочали к Туру привели молодого кисару совсем недавно принявшего статус тога. Упав на колени, воин приложился к бочке с прохладной водой, после чего, утолив жажду, обратился к тога сидящему в окружении племенных вождей.

— Шуму велел передать, что рампа Од-Ра пала! Все!

В одно мгновение кочали наполнили крики ликования. Тур вскочил на ноги, обнял Сиену за плечи и прокричал боевой клич диких племен кисару.

— Нас осталось слишком мало, — продолжил воин, когда вокруг, наконец, наступила тишина, — если сиронги выступят на помощь собратьям — кисару расстанутся со своими аруту, раньше, чем Сам-Ру, в очередной раз, заберет свет у богини!

— Орлок! Орлок, задери тебя агато!

Не успел ртуп показаться в пролёте кочали, как тога, не в силах больше ждать, вышел ему на встречу.

— Орлок, забирай своих мургов, и срочно выдвигайтесь на помощь Шуму. Пока наши гураму протиснутся к рампа — может быть уже слишком поздно! Просто не отдавайте им Од-Ра, как только ртупы к нам присоединяться мы сразу выдвигаемся к Поясу Сам-Ру. Никого не щадить. Слышишь меня, ртуп: не оставляйте ни одного фаранга в рампа Од-Ра! Всех прямой тропой к Сам-Ру! Я хочу, чтобы кровь нечестивцев омыла границы Периферии. Путь до Ситуст-Ры долог, себя бы прокормить. Пленных не брать! Мы сломим остальных, в конце концов, страх заставит мерзавцев сложить оружие!

— Сколько рассветов ждать?

— Думаю, к следующему они уже будут здесь, Великая Ра-Аам нас не подведёт! Посыльный от Вуока сообщил, что кисару захватили обе рампа на пути к Царогским скалам. Рампа в долине Омар-Адари тоже взят. Если сиронги не кинутся спасать своих, сразу после того, как станет известно о поражении — они обречены. Живее же, Орлок! Да хранит вас свет Великой Ра-Аам!

Мург добежал до загона с гураму, оседлал ящера и, не тратя зря времени, отправился к рампа Од-Ра. Воин возглавил самый большой отряд, укомплектованный из вольных мургов Периферии. Когда хвост последнего животного исчез в дебрях леса, кисару расселись вокруг ритуальных костров. Взывая к помощи Великой Ра-Аам, кочевники принесли несколько молодых гураму в жертву. Дикий вой жрецов разносился по зелёным холмам кочевого мира, достигал скалистых гор, на вершинах которых охносы устроили свои гнёзда, и откатывался до песков Пояса Сам-Ру, заставляя дозорные патрули сиронгов строить догадки о происхождении этих звуков. Кровь взыграла по венам дикой Периферии и требовала активных действий. С этого рассвета оной невинной жертвой Сам-Ру не остановить. Кочевой мир требовал крови и чем больше её будет, тем больше шансов умилостивить богов.

К окончанию следующего рассвета в лагерь прибыло около двух сотен отборных воинов ртупов. Верховной жрице пришлось объехать с десяток племен, чтобы собрать такое количество свирепых кочевников, готовых пойти на союз с кисару. Воздавая хвалу богам, Тур дождался последней партии оружия и тирсов от хизов Ги-Рапида, после чего сразу двинул кочевников на границу с Ситуст-Рой. Промедление могло обернуться катастрофой. Сдерживать такую силу ему удавалось с большим трудом. Тур практически не спал, от рассвета до рассвета, объезжая посты и проводя переговоры с вождями племен. Уж слишком разношёрстным оказался контингент под рукой тога. Особенно сложно приходилось с мургами, прибывшими на зов собратьев из-за Перевала. Разбойные шайки Битого Рога, Хот Рида, Сандо Толстогуба, просили слишком много, вели себя нарочито вызывающе, и напрочь отказывались признавать кодекс тога.

Зоркий Шуму с Орлоком успешно отражали атаки дозорных хамру из отдалённых рампа, до которых докатились слухи о захвате центральной Од-Ра. Долина Омар-Адари пала. Не прошло и десяти рассветов как тога Тура разделались с оставшимися рампа Ситуст-Ры. Сиронги запертые по гарнизонам оказались беспомощны перед угрозой истребления воинами кочевого мира. Доблестным сахигарлам Сабатаранги оставалось лишь прятаться по башням, пересчитывая потери и надеяться на чудо.

— Пленных оставили слишком много, нам не выдержать переход через пески. Не лучше ли поступить с ними также, как с фарангами Од-Ра? — Зоркий Шуму кивнул в сторону леса, где столпились обезоруженные сиронги. — Может, ну их к откету — отправим часть к Цоронгу?

— Хм! А кто потащит тирсы к воротам Ситуст-Ры? Ты? Или эти головорезы Орлока? Нет, придётся сократить выдачу вяленного мяса, но эти прислужники Сам-Ру нам сейчас нужны даже больше чем гураму, к тому же есть вероятность что не удастся проникнуть за Каменную Кари тогда попробуем обменять их на Мирта и остальных кочевников.

— Ты всё ещё надеешься, что сиронги сохранили аруту Мирта среди живых? Очень сомнительно.

— Ты же, знаешь Шуму, что мальчишку богиня оберегает больше чем нас с тобой, вместе взятых. Клянусь чистым светом Великой Ра-Аам, Мирт принесёт ещё не одну жертву рядом с нами. Смотри на вещи с другой стороны. Не все так плохо. Разве не чудо и не благодать богов, что нам удалось провернуть такое? Немыслимо. Впереди самое сложное, но идти нужно с уверенностью в аруту иначе… иначе, зачем всё это, Шуму?

Старый ртуп ничего не ответил собеседнику. Отшельник посмотрел на серую полосу своим единственным глазом, снял с пояса мешочек с камнями и отправился в своё кочали, оставив тога наедине с самим собой.

«Вот и услышала тебя Великая Ра-Аам, малыш. Надеюсь, твоя мать по-прежнему ждёт встречи! Береги аруту, скоро, очень скоро — кисару напомнят сиронгам о себе. Да так, что не один поганый прислужник Сам-Ру больше не посмеет пересечь Пояс! Никогда! Уж поверь мне, где бы ты ни был, кисару отомстят за тебя и за всех тех, кто сложил голову за свободу Периферии! Храни тебя, Великая Ра-Аам!».

Тур вглядывался в тонкую полоску далёких стен Ситуст-Ры.

Мерзкая обитель прихвостней темного бога! Ну, ничего, недолго вам осталось править землями Периферии.

Над головой кисару пролетел охнос. Ящер, никогда не видевший такого количества животных и кочевников, собравшихся сразу в одном месте, сделал несколько кругов над разрушенной рампа, вокруг которой кисару разбили свой лагерь, а затем отправился к Царогским скалам. Он достиг скалистых хребтов, как раз, когда последний луч Великой Ра-Аам оторвался от вершин зелёных исполинов, уступив место тёмным щупальцам Сам-Ру. Готовилось что-то грандиозное, отчего весь дикий мир Периферии вёл себя, словно море перед началом шторма.

Темная фигура в длиннополой накидке, с капюшоном на голове, прошмыгнула за соседний скальный выступ. На мгновение все вокруг замерло, погрузившись в тишину. Раздался протяжный свист, вспышка света и свирепый хищник рухнул на землю с раскрытой пастью, из которой так и не успел вылететь последний крик отчаяния. Воин неслышно подошёл к жертве, несколькими ударами небольшой секиры отсек голову крылатому ящеру Периферии. Обернул кровавый трофей куском ткани и аккуратно сложил в походный мешок.