ГЛАВА XIV

ГЛАВА XIV

Голодный охнос лениво кружил над отрядом мургов, которые, бряцая оружием, пробирались по узкой тропе проторенной топорисками. Крылатый ящер никак не мог решиться атаковать арьергард колонны, в котором плелся выводок маленьких гураму подгоняемый одноглазым ртупом. Зоркий Шуму старался следить, чтобы шаловливые ворчуны не отставали от матерей. Они же, в свою очередь, гордо вышагивали впереди, не обращая никакого внимания на крики детёнышей, путавшихся под ногами-колонами. Охнос пролетел между верхушек гигантских секвойи, заставив мургов насторожиться и расчехлить данаки. Малейшая оплошность могла стоить любому из них жизни. Ящер стремительно поднялся к куполу, после чего спикировал вниз, сделал круг и отправился на поиски более лёгкой добычи.

— Думаю, стоит разбить лагерь — скоро Великая Ра-Аам уступит своё место Сам-Ру? — крикнул Тур, обращаясь к ртупу. Тога остановился на краю поляны рядом с Орлоком, поджидая гураму Зоркого Шуму. — Что на это скажут твои камни, а, Шуму?

— Ещё таких глупостей я у них не спрашивал, разорви тебя агато! Хватит скалиться! Повода для особой радости нет!

— Давно хотел узнать у тебя: там на них что-то нацарапано, на камнях-то, вроде как узоры хизов, но уж больно какие-то кособокие? — Тур ловко соскочил со спины ящера, похлопал ворчуна по морде, а затем сделал несколько жадных глотков из поясной фляги. Шуму молчал. Воин облизнулся, брезгливо смахнул паутину с плеча. Внимательно посмотрел на угрюмого старика, всё ещё надеясь получить ответ.

— Узоры, говоришь! Всё у вас кисару — просто. Что за племя, раздери вас агато?! Они мне достались от отца. Как попали к нему — я уж и не знаю, только, он мне говорил, что на них знаки богов. Смекаешь?! Предки ртупов получили в дар от Цоронга умение общаться через эти самые узоры. Мы отошли от знаний богов, забросили, потеряли, так сказать. Больше занимались войной. Да о чём говорить: когда кочевнику царапать знаки, если гураму голоден? Не до того! Теперь и я их не разберу, узоры-то. Одному Цоронгу известно, чего там, да как. Отец научил понимать смысл сказанного камнями, но говорить через них я не могу. Пояснил, какая комбинация, что значит, и на том, спасибо! Сколько раз меня выручали. Истину говорят, всё по воле Цоронга, если аруту твоя открыта и слышит, — Зоркий Шуму бережно погладил мешок с камнями, висевший на поясе и добавил. — Много рассветов утекло, сейчас уж и не вспомню, немытая скорлупа Цоронга!

— О чём тут жалеть-то? Как они помогут нам здесь выжить? — Орлок, сидя верхом на гураму, показал рукой на заросшие гигантскими деревьями холмы. Словно в подтверждение слов воина, из джунглей раздался грозный рык хищника. — Глупости! Как по мне, так лучше знать, как вспороть брюхо врагу, кем бы он ни был, чем возиться с камнями! Попробуй-ка расколоть башку топориску с одного удара. Вот умение! На мне ещё скорлупа кусками висела, а отец уже старался разъяснить, как отличить след самки агато от самца. Напорешься на самку с детёнышем — всё! Считай в двух шагах от обители Цоронга.

Орлок широко улыбнулся Туру, поиграв мускулами рук.

— И этот туда же, немытая скорлупа Цоронга! У сиронгов я слышал, есть такие знания, но как-то не очень у вас пока, получается, справляться с ними, а?! Вот представьте, умели бы вы говорить этими узорами может, и не пришлось самим таскаться по лесам Периферии. А, какого?!

— Это как? — поинтересовался Тур, незаметно подмигнув Орлоку.

— Разослал бы сейчас мургов по разным племенам с этими знаками! И всё — грей кости в кочали, да жди ответ! Я это ещё у фарангов подметил. Или ты думаешь — Сабатаранга лично бегает по своим проклятым рампа? Ха! Как бы, не так! А то гоняем животину, ни за что, ни про что! У меня одна самка никак разнестись не может, да и цобо поблизости нет. Что прикажешь делать, а, умник? Гураму-то вы требуете, а о потомстве кто думать будет?! И нечего тут скалиться, раздери меня агато! Вот, никак в толк не возьму: то ли вы слишком глупые, то ли такие смелые? А ну, прекрати! Заговариваешь мне тут зубы своими вопросами.

Тур убрал с лица улыбку:

— Хорошо. Как тебе это место? Здесь будет достаточно удобно пастись твоим гураму, или ещё с десяток сикелей успеем пройти?

— Нет, дальше не пойдём, нужно осмотреть самку, убереги её аруту Цоронг! Чать издохнет животина, не сохраним? Эх, немытая скорлупа Цоронга!

Кочуя по землям Периферии, мурги под началом Тура побывали у десятка мелких племён кисару, но не одно из них не согласилось поддержать тога. Главными противниками воины с сиронгами по-прежнему оставались жрецы. Служители культа Великой Ра-Аам просто боялись связываться с кисару, который уничтожил верховного жреца большого племени и скитается в компании дерзкой шайки наёмников. Тур терялся в догадках, куда могла отправиться Сиена, а также, куда откочевали его соплеменники. Вот же, охвостье кута! Каждое новое племя оказывалось ещё более диким, чем предыдущее, а потому власть жрецов там не уступала никаким доводам логики. Без Сиены, все попытки были обречены на провал: кисару просто не хватало аргументов, чтобы переманить на свою сторону жреческую братию.

Кочевники, как правило, отказывались слушать увещевания настырного тога. Тур даже не думал начинать общение без внезапного нападения и демонстрации силы, как это было с племенем Като-Хой. Однако суеверный страх перед служителем культа Великой Ра-Аам, оказывался сильнее страха отправиться в обитель Сам-Ру. Тога никак не мог заставить перепуганных кочевников стать союзниками, объединившись, против Ситуст-Ры, тем более что некоторые из них видели сиронгов не больше двух-трёх раз за всю свою жизнь и просто не верили в грозившую им, со слов воина, опасность.

С рассветом мурги отправились на дальнюю охоту оставив Тура с Зорким Шуму присматривать за лагерем. Наёмники не привыкли долго оставаться на одном месте, поэтому Орлок повёл их к Хребту Предков, обещая вернуться, как только вдоволь запасутся мясом. Сумерки сгущались над долиной. Кисару привычно устроился рядом с тлеющим костром, изредка поглядывая на гранатовые от нестерпимого жара угли, он усиленно начищал свой шлем. Тем временем старый ртуп приносил в жертву Цоронгу пойманного ранее кута, прося о помощи и здоровья для себя, а также для стада, которое переживало с ним не лучшие времена.

Тога провёл оселком по лезвию клинка, поднял саяк высоко над головой, разглядывая отражение. Внезапно его взгляд задержался на еле заметном движении зелёных ветвей у себя за спиной. Тур уставился на клинок меча, внимательно вглядываясь в зеленую стену зарослей. Вот же, фокуру! Воин вскочил со своего места, как раз в тот момент, когда на поляну вывалился раненый копьём самец агато. Древко сиротливо торчало из спины ящера, доставляя ему при малейшем движении нестерпимую боль. Разъярённый хищник зарычал, глядя на скопление гураму в окружении всего двух воинов.

— Шуму, хватай саяк, пока этот прихвостень Сам-Ру не отправил нас прямиком к праотцам! — прокричал на бегу кисару, направляясь к стоящему неподалёку запряженному гураму.

Сбоку, на седле животного висел данак с тугим колчаном. Оказавшись рядом с ворчливым ящером, Тур выхватил стрелу. Мгновенно натянул данак, и пока раненный убийца определялся с выбором на кого напасть в первую очередь, кочевник отпустил тетиву. Агато рычал так, что стыла в жилах кровь. Снаряд со свистом пролетел над лагерем и засел глубоко в мощной груди хищника, едва не достав наконечником до самого сердца. Пока тога готовился к следующему выстрелу, Зоркий Шуму оседлал одного из животных и направился прямо на ревущего от невыносимой боли ящера.

Ртуп прекрасно знал, что агато даже будучи раненным, может нанести серьёзные повреждения неповоротливым самкам с детёнышами. Стадо, до сих пор топтавшееся на окраине поляны, разом пришло в движение при внезапном появлении ящера: самцы угрожающе пригнули рогатые головы к земле, словно собирались взрыхлить ими плодородный слой, а самки, за которыми прятались детеныши, скучились позади живого щита из ворчливых защитников. Вцепившись глазами в несущегося на него ртупа, агато угрожающе оскалил зубастую пасть, задрал вверх большую голову и издал злобный рык. Ящер не позволил гураму приблизиться к себе, наградив мощным ударом толстого хвоста. Зоркий Шуму едва смог удержаться в седле, когда ворчливый самец, получив оплеуху от превосходящего по силе и весу противника, чуть было, не потерял равновесие. Вот же, немытая скорлупа Цоронга! Шуму громко клацнул челюстями, прикусив язык, а гураму завалился на бок, распоров рогами «ковровое покрытие» из мха и редкой травы.

Агато разразился победным криком, увидев какое действие оказал на врага его удачный выпад. Не желая давать гураму даже малейшего шанса, опомнится, присел, наклонил вперёд голову, готовясь, напасть на жертву. Янтарные глаза хищника внимательно следили за действиями противника. Однако пара метко пущенных, рукой кисару, стрел, заставала хищника отказаться от данного намерения, развернуться и атаковать всадника, который осмелился бросить ему вызов. Понимая, что использование данака больше не имеет смысла, Тур выхватил саяк из ножен. Тога прокричал боевой клич кисару и направил ревущее животное прямо на гиганта.

Воин с силой поджал колени, заставив ворчливого ящера ещё ниже опустить голову, гураму явно собрался вспороть живот агато. Хищник не успел воспользоваться своим смертоносным ударом и подпустил противника к себе слишком близко. Мощные когти агато серьёзно расцарапали бок ящера, который не остался в долгу: в ответ, гураму прошёлся рогами по брюху агато, словно плугом по не паханой целине. Рёв обезумевшего от боли хищника, веером, разлетелся по джунглям и перепугал кутов, бродивших по окрестностям. Маленькие ящеры тут же забились в укромные места предпочитая переждать опасность, до тех пор, пока ужасные вопли огромного убийцы не стихнут.

Пока агато пытался увернуться от рогатой головы гураму, Тур, попросив помощи у богини, запрыгнул на бугристую спину хищника и успел нанести ему несколько серьёзных ран. Тога едва не распрощался с мечом, когда рассвирепевший от боли агато, попытался скинуть наглеца. Тем временем Зоркий Шуму обрушился на гиганта, сзади стараясь добраться до ног животного. Отшельник вкладывал в каждый удар всю силу, выплёскивая на врага ярость, скопившуюся внутри. Однако, мощный удар толстого хвоста по спине воина — отправил старого ртупа, словно ядро из пушки, в ближайшие кусты. Вот же, фокуру! Оказавшись без седока, гураму развернулся и поспешил вернуться к стаду, где тут же занял оборонительную позицию, втиснувшись в ряды других самцов.

Ртуп поднялся на ноги. Не обращая внимания на головокружение и слабость, он бросился к агато. Пока тога пытался удержаться верхом на спине рассвирепевшего ящера, Зоркий Шуму улучил момент и нанёс несколько ощутимых ударов по когтистым лапам хвостатого противника. Агато взревел: от чего аруту воинов, в предчувствии возможной беды, мгновенно сжались до размеров горошин. Однако атака старого ртупа оказалась настолько удачной, что вскоре хищник, истекая кровью, завалился набок и, громко втягивая ноздрями воздух, захрипел.

При падении ему всё же удалось зацепиться за хвост Тура, потянув воина вслед за собой. Кисару, не тратя зря времени, оказавшись вплотную к зубастой пасти, вогнал меч в глаз хищника, успев при этом вытащить собственный хвост из огромной пасти. Кровь горячим потоком ударила в лицо тога. Одновременно с кисару Зоркий Шуму распорол агато брюхо, да так, что на рыжий мох вывалилось всё содержимое, включая утренний завтрак. Гигантская туша ящера несколько раз дёрнулась и, томно выдохнув, испустила аруту. Раненный Тур отполз на безопасное расстояние, обхватив хвост, сочившийся кровавыми нитями боли. Аа этот раз Сам-Ру был доволен!

Ртуп помог тога обработать раны. Старик промазал их хорошенько специальной мазью из сока палисомы, после чего принёс огромную тушу ящера в жертву Цоронгу. Оставив кисару в лагере, кочевник отправился на поиск молодых гураму, успевших сбежать, пока на поляне свирепствовал агато. На тот случай, если тога понадобится помощь, Зоркий Шуму оставил Туру свой сиронзу, в который кисару должен был подуть трижды, оповещая товарища о беде. На всякий случай отшельник запряг самого сильного из самцов. Он привязал животное рядом с секвойей, под которой лежал раненый воин. Ртуп покинул тога, как только тот почувствовал себя лучше и заверил, что продержится, сколько потребуется до возвращения Шуму.

Пока тога задумчиво рассматривал огромные отверстия купола, сквозь которые тёплым потоком лился яркий свет, старый воин с трудом пробирался через непроходимые джунгли, двигаясь по следам сбежавших гураму. Зоркий Шуму ворчал про себя на глупых животных, которые со страху забрались в непроходимые дебри, при этом его фиолетовое лицо, изрезанное крупными бороздами морщин выражало крайнюю степень недовольства. Не о такой старости мечтал отшельник. Спокойствие покинуло его кочали, с тех пор как Цоронг привел к нему Мирта.

— Вот же, немытая скорлупа Цоронга, стоило только связаться с кисару и опять мне никакого покоя. Пора бы присмотреться к тропе, ведущей к праотцам, ан — нет, старая развалина, всё туда же! Прям, Хитро-ох-мавла, какой-то! Уж и ноги не те, да и в руках силы не осталось. Ну, какой, я им воин?! А ведь было дело, мы вдвоём с Хитро-ох-мавла загоняли агато. Да, таких ртупов больше нет, да и видно уж не будет никогда! Измельчал наш брат — всё больше по пещерам прячется. Вот чего этим фокуру понадобилось переться в такую даль? Где теперь искать, раздери их агато?!

Отшельник с трудом поднялся на заросший холм, откуда надеялся осмотреть местность. Немного передохнув между кривых корней зелёного исполина, он вскарабкался на дерево, крона которого напоминала огромный зонт. Держась здоровой рукой за толстую лиану, Зоркий Шуму внимательно разглядывал лесной ковер, раскинувшийся перед ним. Долго искать не пришлось! Он быстро обнаружил сбежавших животных. Они беззаботно набивали толстые животы у подножья холма. Но единственный глаз отшельника привлекло другое: на противоположной стороне от того места где мирно паслись ящеры, старый ртуп заметил фигуру девушки. Зрение не позволяло ему рассмотреть детали, однако воин сразу понял, что она от кого-то или чего-то пряталась. Мало ли кто мог бродить по джунглям Периферии! За свою долгую жизнь, чего только ему не пришлось повидать, с какими только врагами не приходилось сталкиваться по воле Цоронга. К сожалению, как Зоркий Шуму не напрягал свой единственный глаз, разглядеть её преследователя ему не удалось. Отшельник принял решение сначала выяснить, куда скрылась девушка, а только после этого вернуться к гураму и отогнать их в лагерь мургов.

Но одного желания оказалось недостаточно: спуск с холма густо заросшего гигантскими деревьями, кроны которых, словно паутиной откета, были обильно опутаны лианами, затянулся. И когда ртуп, наконец, выбрался на то место, где он предполагал найти следы девушки, сумерки окончательно спутали все тропы. Рассмотреть что-либо в полумраке не представлялось возможным, поэтому покрутившись немного на одном месте, разочарованный собственной нерасторопностью отшельник отправился к гураму. Животные паслись там же: они по-прежнему монотонно пережёвывали сочную растительность, всем своим видом показывая, что даже не собираются искать обратный путь. Не имея постоянного места кочевья, ящеры быстро отвыкли возвращаться домой, и могли легко стать добычей любого хищника, чего Зоркий Шуму опасался больше всего.

Измученный долгим спуском, отшельник еле нашёл в себе силы, чтобы заставить ворчливых гураму свернуть на тропу, ведущую по направлению к лагерю. Вот же, несносная животина, раздери их агато! Они ворчали, кружили на месте, норовя, того и гляди, зацепить старика рогами. Ящерам не нравилось двигаться в непроглядных сумерках по узкой тропе, особенно когда вокруг то и дело раздавались жуткие крики голодных хищников. Однако отшельник был неумолим. С переполненным тревогой сердцем, он гнал ворчливых животных вперёд, прося Цоронга отпугнуть свирепых ящеров, вышедших на охоту, от его маленького стада. Похожие на три рогатых бочки, гураму грузно ступали по извилистой тропе огибающей холм, временами оглядываясь на старика, фыркая и негодуя на его упрямство.

Когда Зоркий Шуму вернулся в лагерь тьма полностью накрыла долину. Одиноким маячком горел небольшой костёр, разведённый кисару. При появлении ртупа Тур обрадовался так, словно они не виделись с ним несколько рассветов. Он даже изъявил желание разделать пойманного отшельником кута. После того, как Зоркий Шуму осмотрел рану тога и пересчитал всех дремавших гураму, воин расположился у костра напротив кисару, чтобы зажарить мясо и, наконец, утолить голод.

— Наёмников, только на охоту отправлять! Бросили они нас, хоть Цоронга не спрашивай! Чего им здесь не нравиться — кутов не хватает? За каким, спрашивается агато, поперлись?! Нет, не выйдет из этого ничего хорошего, сколько не упрашивай богов, только аруту зря положим к стопам Цоронга! — заключил Зоркий Шуму, поправляя стрелой шипевшее на каменной плите сочные кусочки, тонко нарезанные кисару.

По лицу Тура пробежала тень. Как ни крути, а старик — прав! Кочевник тяжело вздохнул, посмотрел в рубиновый глаз ртупа и ответил:

— На всё воля Великой Ра-Аам! Что ж, поделать?! На то они и мурги: пока у тебя есть сила и удача они смотрят на тебя, как юнец на тога, а стоит богам отвернуться, обо всём забывают, словно престарелый гураму, отставший от стада. Но, я всё же думаю, что-то случилось. Не мог Орлок так поступить.

— Давно ли ты его знаешь, тога? Орлок — сильный воин. Мурги гордятся тем, что они свободны. Ты же это прекрасно понимаешь. Конечно, можно надеяться на лучшее, но не забывай — они всего лишь наёмники, а не твои тога. И не жди от них особой преданности. Любой кочевник знает, какая у этого сброда цель. Кодекс тога — это уж точно не для них. Эти ребята режут друг другу глотки похлеще топорисков. Богиня отвернулась от тебя Тур и мурги не могут смириться с этим. Ты гоняешь их по всей Периферии, а толку-то? Нет, тога, слишком опасное дело затеяли.

Зоркий Шуму осторожно отрезал небольшой кусок от истекавшей соком ножки кута и, боясь обжечься, подул, забавно вытягивая трубочкой синие губы. Облизнулся, втянул широкими ноздрями аромат, затем попробовал на вкус.

— Ух, неплохо. Хуже, чем это делал когда-то Уно, но есть можно. А вот нарезка твоя — дрянь. Жесткая, что хвост кари. Куда лучше жарить всё целиком. Тебе-то отрезать?

Тур отрицательно покачал головой и впившись оранжевыми глазами в трепещущие сердце костра спросил:

— Тебе не достаёт малыша?

Зоркий Шуму замер, перестал жевать, следом за воином уставившись единственным глазом на красно-желтое пламя. Оно трепетало безжалостно лишая аруту десятки насекомых, летящих на яркий свет. Лицо старика исказила уродливая гримаса страдания. Со стороны могло показаться, что он проглотил ледяной ком и не может никак прожевать. Ртуп наконец протолкнул в себя то, что успел откусить, отложил кусок, на котором выступили янтарные капли сока и ответил:

— Поначалу. Да, поначалу. Знаешь, тога, я не тосковал так даже когда ушёл из племени. Нет, там всё было по-другому. Сейчас, когда мне становится одиноко, я вспоминаю Уно и Яку. Только теперь стал понимать какое место они занимали в моей аруту. Это кара Цоронга, Тур! Да, да, я точно знаю. Ох, бывало, доставалось им от меня! То гураму распустят по кочевью — не согнать, то все стрелы мне попортят. Глаз, да глаз за ними, а ведь у меня он один! Яка поначалу всю обувку мне истрепал, еле отучил паршивца грызть что попало! — лицо старика расплылось в улыбке.

Тога на мгновение показалось, что ртуп, даже, помолодел на лицо, а цвет кожи отшельника из тёмно-фиолетового стал серо-зелёным.

— Жалеешь, что связался с нами?

— Ух! Жалеешь! Чего теперь-то?! На всё воля Цоронга! Порой приходится думать об этом, но я-то понимаю, что встреча с Миртом это не случайность. Да и камни говорят о том же. Нет, Тур, Уно с Якой у меня мог забрать, к примеру, тот же агато, как сегодня. Нет. Скорее наоборот: юный кисару, заставил меня вспомнить, что каждый воин, должен не только защищать свою землю, но и помогать другим. Шутка ли: остаться харуту и столько наворотить! Пока я чувствую, что кому-то нужен, мне ещё хочется топтать бескрайние тропы Периферии. Тут от меня мало, что зависит. Вот же, немытая скорлупа Цоронга, старый фокуру! Сын агато! Совсем забыл рассказать-то!

Зоркий Шуму по молодецки встрепенулся. Закинул отрезанный кусок кута в рот и продолжил, интенсивно работая челюстями:

— Когда я искал гураму, то заметил на той стороне, у подножья холма, бегущую девушку. Но ты же знаешь, я не так молод — пока добрался до места, тьма накрыла долину.

Тур подскочил от услышанного. Ах, ты ж, охвостье кута! Тога посмотрел на отшельника так, словно увидел перед собой разом всех умерших предков.

— Это была Сиена? Ты встретил Сиену, Шуму?

— Да откуда мне знать-то, твоя ли это жрица, али нет? Расстояние между нами было в пару сикелей, если не больше. А глаз у меня один, да и тот в последнее время стал здорово знаешь ли подводить. Всё норовит показать не то. И так из-за неё все сандалии истоптал, немытая скорлупа Цоронга! Ведь нет, чтоб подумать, что всё равно не успею, разорви меня агато. Так нет же, пошлёпал вниз старый дурень!

— Значит, с рассветом отправимся на ту сторону!

— Я не…

— Шуму, с рассветом покажешь, где ты видел Сиену! Ничего больше не желаю слышать. Хватит!

— Ты не горячись, немытая скорлупа Цоронга! Думаешь, она там нас поджидает. Охолони, тога! Шуму считает: для начала стоит разыскать мургов, вернуть назад, а уж там двинем. Не могу, я скакать по лесам со стадом гураму. Мало ли куда она подалась, раздери тебя агато!

— Нет, Шуму! Пока я буду гоняться за Орлоком, Сиена успеет скрыться. Лучше отправлюсь один, а тебя оставлю дожидаться наёмников. Паси своих гураму. Не стану, больше рисковать расположением ко мне Великой Ра-Аам.

— Тьфу ты! Вот же, упёртый сын кута! Верно, говорят: ещё скорлупа кисару, как следует, не окрепла, а упрямство из него уже прёт во все стороны! Много ты сделаешь в одиночку-то, а? Да и где нам потом тебя искать, скажи на милость? Не подумал? Вот, то-то!

— Если богине будет угодно, я сам на вас выйду. Не уговаривай меня, Шуму, решено — с рассветом уйду, и ты меня не остановишь.

— Вот ещё! Даже не думал, разорви тебя агато! Кровью-то весь изойдёшь, или считаешь, всё успеет зажить до рассвета?

— Ничего, и не в такие переделки попадал. Как-нибудь затянется, храни наши аруту Великая Ра-Аам!

Тур протянул широкую ладонь старику, желая получить немного мяса. Зоркий Шуму махнул рукой в его сторону. Кряхтя, поднялся и еле слышно бросил:

— Пойду посоветуюсь с богами! И не ухмыляйся, мы ещё с тобой не договорили, тога.

Воин улыбнулся сам себе, придвинулся к раскалённой плите. Осторожно стащил саяком шипящий кусочек, отсёк ломтик и с наслаждением проглотил. Сочная мякоть приятна на вкус. Пока старый ртуп перекладывал камешки, пытаясь выведать волю богов, Тур старательно выправлял саяк, а после занялся осмотром данака, который планировал прихватить с собой. Когда Зоркий Шуму вернулся, тога уже крепко спал. Он лежал плотно окутанный чарами сновидений, положив меч на расстоянии вытянутой руки. Ртуп уселся напротив, легонько ткнул наконечником стрелы, в ногу лежащего воина.

— Не стоит тебе ехать-то. Слышишь меня?

— У тебя свои боги, у меня свои. Принесу жертву Великой Ра-Аам и поеду. Отстань, Шуму, не хочу ничего слышать, — пробубнил Тур и вновь прикрыл глаза.

— Они меня ещё ни разу не подводили. Не найдёшь ты там ничего, а вот аруту можешь потерять!

— Сейчас Сиена мне нужна, как никогда. Разве не понятно?! Ты же видишь, эти жрецы нас даже слушать не хотят. Она теперь верховная жрица, кто бы там, что не говорил. Без неё у нас ничего не получиться. Так, что лучше сгореть на ладонях Сам-Ру, чем упустить такую возможность. Всё, Шуму, не мешай.

— Вот же, немытая скорлупа Цоронга! Ну ладно, давай спать, что-то устал я за сегодня. Набегался.

Старый воин удобно устроился на небольших мешках и, не говоря больше ни слова, захрапел, словно самец гураму. Тур довольный собой, немного поразмышлял про себя, но вскоре, и он отдался власти сна под размеренное потрескивание костра. Где-то вдалеке закричал голодный охнос у которого прямо из-под носа топориски выкрали крупного кута. Неслыханная наглость с их стороны. Немного покружив над долиной, летающий убийца отправился к Царогским скалам.