ГЛАВА XXVIII

ГЛАВА XXVIII

Капелька рубинового толье скатилась с мощной челюсти, упала на серую поверхность булыжника, под ногами тога. Воин, не отрывая взгляда от высокой башни, что красовалась сине-серым колоссом на горизонте, провёл тыльной стороной ладони по лицу, смахивая остатки напитка и обратился к стоящему рядом мургу:

— Собирайте последний тирс!

— Тога, снарядов практически не осталось, нам не добраться до них, даже если атаковать сейчас.

Тур тяжело вздохнул, посмотрел на жалкие остатки армии, копошившиеся в самом низу, подобно муравьям и добавил:

— Если сейчас не рискнём, второго шанса у нас больше не будет. Посыльный, прибывший с рассветом, от Мирта, сказал, что именно сегодня они планируют пойти на приступ башни. Мы не должны упускать такой шанс. Седлайте гураму, и соберите, наконец, этот тирс, раздери его агато! К чему лишние разговоры?! Сомневаетесь, тогда зачем вообще волоклись через пески?! Хватит! Нужно выступать, да хранит нас Великая Ра-Аам и оберегает от цепких лап Сам-Ру!

Протрубил сиронзу, после чего стройные ряды кочевников медленно двинулись по узким дорогам Ситуст-Ры, направляясь к Твердыне Умра. Рёв ворчливых животных, зычное гиканье всадников разлеталось по свей Рах-Кулана, проникая в каждый ток и заставляя вздрагивать от страха притаившихся там женщин. Редко кто из них отваживался выглянуть в окно, боясь попасть под острый глаз воинственных уранга, что не первый рассвет сновали по их родному сектору. Всё мужское население Рах-Кулана, либо скакало в рядах сопротивления Ра-Сом-ала, либо подавляло восставших сахигарлов под руководством агатра.

Когда последние группы кочевников добрались до границ Рах-Кулана, вокруг лагеря стемнело. Со всех сторон доносились крики сражавшихся воинов и вопли разъярённых ящеров. Уранга пошли на приступ Твердыни. Тур не рассчитывал на столь ожесточённое сопротивление со стороны сиронгов. Он был практически уверен в слабости агатра, который, по мнению кисару, именно от слабости своих войск забаррикадировался в секторе кирувитов. Поэтому, тога оказался неприятно удивлён, получив сообщение от дозорных о засадных хамру. Сабатаранга расставил их по всей границе с Твердыней Умра. Отсутствие нормальной связи с воинами сопротивления Ра-Сом-ала ещё больше расстраивало планы тога, заставляя откладывать долгожданный приступ.

Воин, подъехавший к Туру, едва держался в седле, из его пробитой головы алой змейкой сочилась горячая кровь. Гирляндой бликов, от горящих токов, она стекала на широкую грудь. Ртуп тяжело дышал, и при каждом шаге гураму казалось, что он вот — вот вывалится из седла. Видя состояние воина, тога подъехал к нему практически вплотную, вцепился крепкой хваткой в ворот сатунгасу. Так, чтобы при желании ящера избавится от ненавистной ноши, ртуп остался, сидеть в седле. Почувствовав прикосновение, Орлок поднял на тога залитые кровью глаза. Едва ворочая языком, он выдавил из себя:

— Мы попали в засаду, хамру Ра-Сом-ала разбиты, помощи ждать не откуда! Проклятый сын кута перехитрил и нас и тех, кто пошёл против него, немытая скорлупа Цоронга. Уходите!

Мург завалился всем телом на толстую шею гураму. Ящер склонил, под тяжестью наездника, рогатую голову и начал недовольно ворчать.

— Ну, это теперь не нам решать, остаётся уповать на силу Великой Ра-Аам! Я привёл вас сюда с её помощью, и отступать, не намерен!

Кисару помог Орлоку перебраться к нему на гураму и как только почувствовал, что воин уверенно сидит у него за спиной, тут же оттолкнул ногой израненное животное, боясь, что ящер, впадёт в бешенство и распорет живот его гураму. Так с ртупом за спиной, Тур вскоре пробился к эпицентру сражения, где отчаянно сражались тога периферии с сиронгами Сабатаранги. Остановив ящера, воин прогудел в сиронзу намереваясь вырвать кочевников из жаждущих крови лап сахигарлов. Тур решил провести несложный манёвр пока красно-зелёная масса воинов Ситуст-Ры, окончательно не поглотила его пёстро разодетых соплеменников.

Неожиданно из самой гущи разгорячённой толпы выскочил огромный сахигарл размахивающий увесистым каматра. Сквозь обагрённое кровью забрало на кисару смотрели обезумевшие от гнева глаза. Сиронг явно намеревался вырвать сердце кочевника посмевшего встать у него на пути. Казалось, сам тёмный бог поднялся к Туру, чтобы забрать аруту воина. Вот же, фокуру!

Тур, при помощи стрекала, заставил ворчливого гураму активно мотать рогатой головой, чтобы лишить сиронга возможности сократить между ними дистанцию. Однако опытный противник оказался не из робкого десятка и ловко пригнувшись, нанёс мощный удар по передним ногам ящера. Животное воткнулось крючковатым носом в рыхлый грунт и с рёвом завалилось на бок, скинув с себя кисару вместе с ртупом. При падении Орлок неудачно приземлился на спину, ударился головой, захрипел и потерял сознание. Тога не успел выбраться из-под ящера. Получив небольшую травму ноги, он оказался погребён под тяжёлой тушей гураму. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!

Сиронг не стал дожидаться, пока противник выберется из затруднительного положения. Сжав покрепче рукоять молота, сахигарл прыгнул на лежащего гураму. Он собирался раскроить остриём каматра череп кисару. Ящер громко ревел, истекая кровью. Запах скорой смерти повис в воздухе, заставляя Сам-Ру облизываться. Изловчившись, Тур выбросил перед собой руку, в которой держал саяк. Затем ещё и ещё раз! Кочевник ощутил, как по затылку пронёсся холодный поток воздуха от пролетевшего молота. Противник оказался на удивление проворен, однако богиня не покидала тога.

Сахигарл тихо зашипел, чувствуя в своём теле лезвие клинка, распоровшее предплечье практически до кости. Следующий его удар должен был раскроить череп тога. Если бы не отточенное Туром чувство боя, аруту воина непременно отправилось бы к праотцам по тропе Сам-Ру. К тому времени как кисару смог высвободить ногу из-под туши ящера, разгневанный неудачами сиронг успел отбросить тяжёлый каматра в сторону. Выхватив из ножен остро отточенный раг, воин пошёл на сближение с удачливым противником.

Кружа вокруг лежавшего на мостовой животного, воины стали обмениваться безобидными ударами, выжидая удобный момент для решительной атаки. Первым не выдержал сахигарл, аруту которого просто отказывалась мириться с удачей соперника. После очередного пореза, молодой воин взревел точно десяток голодных охносов и кинулся на Тура. Перепрыгнул через толстый, похожий на бревно, хвост гураму, чтобы парой точных взмахов отсечь голову кочевнику. Саяк тога не выдержал серии ударов вражеского рага и когда Тур уже собирался воздавать хвалу Великой Ра-Аам, клинок надломился и отлетел, воткнувшись в шею гураму. Получив глубокую рану, ящер, тут же, захлёбываясь собственной кровью, расстался с аруту, рухнув на мостовую. Пока сахигарл переводил дух, собираясь с новыми силами, чтобы, наконец, разобраться с обезоруженным кисару, Тур, атаковал. Не тратя времени на поиск подходящего оружия, бросился на врага с обломком саяка в руке.

Застигнутый врасплох, стремительным нападением врага, сиронг попятился назад. Споткнувшись о ногу гураму, неожиданно, сам для себя, оказался лежащим на спине. Оставшись при падении без меча, сахигарл вытянул перед собой руки, словно надеясь остановить пышущего злобой кисару. На мгновение Тур замер, над жертвой раздумывая, стоит ли отбирать аруту у безоружного воина, лежавшего перед ним, однако когда его взгляд зацепился за бездыханное тело Орлока, сомнения улетучились.

Удар обломком саяка пришелся, как раз, чуть выше горловины сатунгасу. Несмотря на смертельное ранение сиронг успел отпихнуть от себя тога, после чего попытался встать, чтобы попробовать скрыться. Но силы покидали сахигарла также быстро, как и кровь, вытекавшая из его раны. Не успев сделать и десяти шагов, он упал на колени, после чего оглянулся назад в поисках недавнего противника. Выдохнул, а затем, подобно сбитому из данака охносу, воткнулся головой в рыже-зелёный дёрн. При падении полированный до блеска шлем слетел с воина, обнажив красные перья, густо разросшиеся на затылке. Тур брезгливо отвернулся от поверженного им сиронга — больше он не представляет никакого интереса. Кусок мяса, недостойный внимания! Огляделся по сторонам. Затем воспользовавшись временной передышкой, бросился к лежащему рядом с гураму Орлоку.

К тому времени ртуп очнулся. Он постарался использовать остатки сил для того, чтобы освободиться от неподъёмной туши ящера. Тур подскочил к лежащему воину, уперев спину в обмякшее тело гураму, тога помог Орлоку вытянуть придавленную ногу. Кисару оттащил товарища в сторону, и пока тот приходил в себя, подобрал выброшенный каматра сиронга, а заодно и раг.

— Возьми, всё равно ничего тяжелее поднять не сможешь. — Тур протянул раг рукоятью к ртупу, огляделся по сторонам, ожидая внезапного нападения, и быстро добавил. — Остаться рядом с тобой у меня все равно не получится, а с ним всё же надежнее. Ну, храни тебя Великая Ра-Аам, ртуп! Надеюсь, сегодня у Сам-Ру не получится добраться до наших аруту!

Кривая усмешка исказила лицо воина. Ни говоря, ни слова он просто поднёс сжатый кулак к груди и слегка наклонил голову вперёд. Этого достаточно! Тога не тратя больше времени на разговоры, развернулся и уже собирался бежать на выручку соплеменникам, как с фланга на него выскочил сахигарл, сидя верхом на усыпанном шрамами топориске. Не успев увернуться от жилистых лап ящера, Тур получил удар в бок. По сатунгасу кочевника прошёлся серповидный коготь, оставив шершавый след на кожаной поверхности. Тога отмахнулся каматра. Однако молот пролетел над головой топориска, так и не попав в цель.

Сиронг развернул ящера и, не дожидаясь пока кисару изловчится, чтобы следующим ударом раскроить череп животному, взвёл григер, направив болт в сердце противника. Слегка надавив коленями на тело топориска, стал медленно наступать. Ящер оскалился, предчувствуя скорую смерть жертвы. Сердце тога глухо стучало о мощную грудную клетку, разгоняя кровь. Сахигарл замер, готовясь в любой момент сбросить тетиву и отобрать у кочевника аруту. Вот же, фокуру! Тур попросил лёгкой тропы у богини.

Но выстрелить сахигарл не успел, так как со спины на него навалился Орлок. Яростно орудуя рагом, ртуп резал крепкое тело противника. Тога даже открыл рот от удивления, когда увидел раненого товарища на спине сиронга. По виду воина сразу было понятно, насколько тяжело ему приходилось и сколько сил уходило на то, чтобы помешать сахигарлу, разобраться с Туром. Огонь схватки мало-помалу стихал. Сиронг отбросил в сторону бесполезный григер и, сдернув с ремня поясной кинжал, воткнул несколько раз клинок в тело ртупа. Истекая кровью, Орлок пытался удержаться верхом на топтавшемся на одном месте топориске. Тур зарычал от негодования, подкинув каматра, вцепился удобным хватом в рукоять. Издал победный клич кисару, а затем побежал на противника. Сиронг занятый борьбой с Орлоком не успел отреагировать на внезапную атаку кисару. Поэтому, когда тога оказался на расстоянии вытянутой руки всадник не смог парировать удар молота. Острая часть каматра пробила шлем врага, вышла с затылочной стороны, разламывая кости черепа и разрывая мягкие ткани головы. Тур бросил молот, подбежал к лежащему на земле Орлоку, упав на колени, быстро осмотрел раны воина.

Залитый с ног до головы кровью, воин, стеклянными глазами, уставился на каменный купол. Яркий цвет лица, характерный для Орлока, сменился матовым оттенком и сильно потемнел. Вот же, фокуру! Не выберется! Тога начал быстро расстёгивать ремни сатунгасу, но вялый жест руки товарища остановил его. Ртуп повернул голову к кисару, набрал воздуха в легкие, затем, делая над собой значительные усилия, прошептал:

— Не стоит. Храни твою аруту Цоронг! Я своё отходил! Все. Тога, прошу, только не бросай мургов. Выведи их за стену, они …

Орлок сделал резкий вздох. Подался на встречу кисару, слегка дёрнулся, так, словно пытался вырваться из рук товарища, посмотрел куда-то сквозь воина и затих. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Тур почувствовал, как ртуп обмяк у него на руках. Мощное, увитое мускулами, словно секвойя лианами, тело Орлока мгновенно стало остывать, а вскоре и вовсе сделалось немногим теплее тех булыжников, на которых лежало. Глубокий шрам на лице Тура стал тёмно-фиолетовым. Воин осторожно положил товарища на серую мостовую. Поднялся, поправил шлем на голове и бросился в самую гущу разъярённой толпы. Времени на почести не осталось!

Вот же, фокуру! Тога широкими движениями рассекал вражескую плоть, уклонялся от ударов, парировал атаки сиронгов. Пыл и неистовая ярость, завладевшие кисару не остались не замеченными для кочевников, которые с ещё большей силой стали напирать на вяло отбивавшихся сахигарлов. Очень скоро ряды воинов Ситуст-Ры наконец дрогнули. Громко ликуя, толпа вооруженных, пёстро раскрашенных дикарей прорвалась за ворота Твердыни Умра. Имя Мирта в очередной раз пронеслось над головами воинов периферии.

— Мирт! Мирт! Мирт! — пронеслось над головами кочевой братии и потонуло где-то среди каменных коридоров крепости кирувитов.

Размахивая вражеским рагом, Тур бежал впереди соплеменников, круша всё на своём пути. Голодными до крови глазами кисару искал новую жертву. Несмотря на более скромные габариты, тога смело бросался на самых рослых сахигарлов, заставляя своим примером даже мургов рисковать аруту. Разгоряченная до предела толпа кочевников просочилась в сектор большеголовых, раздавив жалкие остатки армии Сабатаранги, и очень быстро заполонила башню, захватив заодно территорию ближайших токов.

Следом за центральными воротами, через которые Тур повёл кочевников пали и остальные. Они подверглись атакам со стороны сопротивления Ра-Сом-ала. Мирт вместе с Ашат-Раром решили не останавливаться и оправились вслед за агатра. Сабатаранга, потеряв большую часть своей армии, покинул Твердыню Умра. Агатра скрылся в туннелях Ох-Ра: откуда, по словам Ашат-Рара, не было возврата. Обессиленный тяжелыми боями кисару, страдая от ран, наотрез отказался оставаться за воротами до прихода кочевников. Мирт хотел лично присутствовать при расправе над Сабатарангой в случае удачного завершения погони.

Чёрный смог над Ситуст-Рой несколько рассветов не рассеивался, практически скрыв отверстия купола сквозь которые пробивался слабый свет. Перепуганные рухра отказывались покидать жилища, жены сахигарлов оплакивали погибших мужей, а кирувиты старались подсчитать потери, которые понесла Ситуст-Ра в результате тиранического восстания агатра. Сотни сожженных токов, опустевшие ишмая-митра, убийства юных сиронгов, а также практически полностью уничтоженное престарелое население государства, заставили содрогнуться исурамбу-таронгов.

— Прежде всего, успокойтесь! Нужно организовать с десяток хамру, как только удастся договориться с кочевниками о перемирии, для зачистки улиц от италов! — попытался перекричать остальных сиронгов один из старейших кирувитов пристывающий на совете.

На мгновение в помещении, где собрались самые уважаемые граждане Ситуст-Ры, установилась мёртвая тишина, после чего гомон от спорящих голосов поднялся ещё сильнее.

— Небольшая стая диких ящеров не есть первостепенная задача — пустые ишмая-митра — вот проблема! — возражал его оппонент. — Чем мы будем кормить народ? Пока рухра заполнят склады и вычистят оттуда гниль, мы потеряем ещё столько же граждан, сколько погибло от рагов всадников Сабатаранги! Если не больше!

— А что вы скажите насчёт того, что по секторам Ситуст-Ры носятся уранга под предводительством своих ещё более диких собратьев! Меня это одного это волнует или как?! — зло выкрикнул фиолетовый ввиду преклонного возраста кирувит.

После изгнания Сабатаранги, Твердыня Умра гудела как растревоженный пчелиный улей. Избавившись от фарангов агатра, которые бежали следом за своим командиром, спокойствию Ситуст-Ры стали угрожать многочисленные отряды кочевников, снующие по мощеным улицам секторов в поисках новых врагов и соплеменников, попавших когда-то в плен. Договориться с предводителями уранга оказалось не так-то просто, Тур и Аглакая отправились на поиски Мирта к туннелю Ох-Ра, а оставшиеся разрозненные отряды кочевников во главе со своими вождями отказывались идти на диалог даже с воинами из Ра-Сом-ала, которые ещё совсем недавно бились с ними плечом к плечу. Над Ситуст-Рой нависла новая угроза.

Исурамбу-таронги несколько рассветов подряд не расходились, бурно обсуждая меры, которые помогли бы им избавиться от диких орд уранга. Кочевники наотрез отказывались добровольно покидать просторы Ситуст-Ры, пока не вернётся их лидер. Поэтому, после долгих препирательств, решено было сформировать большой отряд из опытных сахигарлов, который отправится на поиски Тура в туннели Ох-Ра, отважные воины Периферии в свою очередь пошли на уступки и, временно, заняли Ора-Хота, откуда сахигарлы заранее перевезли весь выживший после погромов Сабатаранги молодняк сиронгов. Совет вождей уранга, пообещали исурамбу-таронгам не нарушать границу сектора до возвращения тога вместе с Миртом и Ашат-Раром. Пока большая часть сахигарлов сконцентрировалась на границе с Ора-Хота, рухра начали усиленными темпами восстанавливать поля, сады, а также каменоломни Ситуст-Ры.

Когда образ агатра несколько померк, даже в сердцах самых преданных сахигарлов и, каждому сиронгу стало понятно, что старый воин просто пал жертвой собственных амбиции и властолюбия, для Рах-Кулана наступила пора раскаяния. Всадники, на время, оставили оружие, совместно с рухра и небольшой частью уранга, сбросивших скорлупу в неволе, принялись за восстановление Ситуст-Ры. Доходило до того, что некоторые из заслуженных воинов, чья вина была очевидна, добровольно отправлялись в каменоломни, где, потом и кровью, доказывали обществу, как они раскаиваются в содеянном. Рахгута, кто остался верен исурамбу-таронгам и активно сотрудничал с сопротивлением Ра-Сом-ала, заслужили почёт и уважение среди граждан Ситуст-Ры. Их место в совете осталось неоспоримо до того момента, когда аруту покинут тела. Несмотря на страшный удар, нанесённый Сабатарангой государственной системе, постепенно она стала приходить в себя. Ситуст-Ра зализывала кровавые раны, медленно восстанавливая разрушенное и возводя новое взамен старого.

— Как прошли переговоры с вождями уранга? — кирувит, поправил накидку, уселся удобней и посмотрел в глаза стоявшему напротив сахигарлу, шею которого украшал темно-оранжевый риклон.

— Хм! Ничего нового. Клянусь властью таронгов, если с ближайшим рассветом этот тога не объявится, нам придётся начать воину против кочевников. Иного выхода я лично не вижу.

Кирувит поднял вверх, скрюченную временем, руку и отрицательно покачал головой.

— Не сейчас. Спешить не стоит, и без того крови пролито не мало. Да, подвёл нас Сабатаранга, что и говорить, — кирувит провёл костлявыми пальцами по бардовым перьям на затылке, повернул большую голову в сторону круглого окна и задумчиво продолжил. — Мы поверили Тамонтса-Ра, он убеждал нас, что Сабатаранга сможет реализовать себя на Периферии, а когда перебесится, вернётся и, как раньше, станет достойно нести службу во имя процветания Ситуст-Ры. Не получилось. Выходит на этот раз промахнулся Тамонтса-Ра, видимо старость пожирает мозг кирувита. Сабатаранга, не только не выбросил из головы свои бредни, но и смог вбить всю эту мерзость в головы большинству всадников. Хм, да.

Воин виновато опустил голову и уставился на начищенные до блеска носки армейских сапог. Несмотря на то, что все рамбута Твердыни Умра остались верны исурамбу-таронгам, они всё равно чувствовали себя виноватыми за собратьев по оружию, которые пошли неверной тропой вслед за Сабатарангой.

Кирувит осторожно спустился со своего высокого стула. Он двигался так, словно боялся при ходьбе оступиться или даже упасть. Оперся на мощную руку рамбута и при его помощи оправился на общий совет Ситуст-Ры. Шаркая старыми сандалиями по каменным плитам, сиронг проследовал за рослым воином, еле слышно бормоча про себя о вине Сабатаранги перед гражданами Ситуст-Ры, непоправимой ошибке исурамбу-таронгов, а также грядущих испытаниях, которые в высокой долей вероятности не лучшем образом скажутся на будущем государства.

Косой луч, распоровший наискось комнату, постепенно становился мягче и когда шаги сиронгов стихли, окончательно растаял во тьме. Над территорией строителей Каменной Кари воцарилась кромешная тьма, наполненная дикими криками, кочующих от тока к току, одичавших стай кровожадных италов. Привычную тишину Ситуст-Ры нарушали лишь вопли танцующих вокруг костров кочевников, которые до сих пор праздновали победу над врагом и приносили жертвенных животных богам. Даже сахигарлы не решались подходить к границам территории уранга, боясь спровоцировать нападение. В последнее время контакты с ними ограничивались лишь передачей скудной провизии, доставляемой рухра из восстановленных ишмая-митра. Дикий мир Периферии наполнил Ситуст-Ру новым содержанием, разбередил гноившуюся рану, заставив впервые за долгое время задуматься о последствиях. Она буквально задыхалась в крепких объятиях Сабатаранги, захлебываясь собственной кровью. Исурамбу-таронги решили идти до конца, прекрасно понимая, что момент упущен и Ситуст-Ра никогда уже не станет прежней.