Глава 27. Открытия в Зарослях

Джиссиане в Зарослях не очень нравилось, но ей теперь не понравилось бы нигде, так что неважно. Лэйси с ней почти не разговаривала, и хорошо: Лэйси напоминала ей о доме, а вспоминать она боялась.

А настоящее её не пугало, просто всё потеряло смысл, сделалось пресным, блёклым, ненужным. Она пыталась к чему-то проявить интерес. Слушала философские диспуты цветочников. Слушала стихи — некоторые даже могла вытерпеть до конца. Тихонько приходила к кострам вечерами и слушала песни под гитару. Она постоянно кого-то слушала. Ей самой сказать им было нечего. Да и не хотелось.

Когда они пришли сюда, отыскали среди забавных старых домов тот, где жил Лаисин знакомец (небритый дядя средних лет в причудливой и не очень чистой одежде, которого бы Джис на улице точно испугалась), и он отвёл сестёр в незанятую квартиру из пары просторных, почти без мебели комнат, показал душ, поделился полотенцем и оставил их в покое, ровно ни о чём не став расспрашивать. Лэй села на пыльный подоконник и бросила в окно:

— Ну как?

Она решила считать вопрос риторическим. Что тут скажешь? Нереально? Как в фильме ужасов? Хуже некуда?

— Нормально.

Слово было дурацким и лживым, но такими же были и все остальные. Честно было бы, например, завизжать. Или заплакать. Лэй не плачет никогда, она вообще не умеет… А может, ей и не хочется. Разве что из-за шлема…

Джис не знала, что с ней творится. Она казалась сама себе чем-то вроде вулкана из инсети: сперва это просто гора, но потом над ней появляется дым, а дальше наружу хлещет раскалённая лава. Как в кино про древний город Помпеи, погребённый под лавой и застывший в ней на века… вот если такое сделается с нею, если что-то внутри неё проснётся полностью и хлынет наружу — утонет всё вокруг… она сама и сестра. Может, пусть просыпается?

— Хочу спать, — сказала она. Это, по крайней мере, было правдой.

Дальше она быстро забралась на продавленный диван, покрытый не особенно свежими одеялами, и закрыла глаза. Иначе Лэй могла бы начать говорить, и тут уж не стать вулканом не получилось бы… Лучше уйти в сон и в мысли — и молчать. Что изменят разговоры? Всё понятно и так. Только мир сделался тонким и серым, бумажным, и наверное, останется навсегда. И от этого не убежать. Ни в мысли, ни в слёзы, ни в чужие истории. Жаль, у неё нет, как у Лэй, выхода в мир фан-мода. Хотя теперь и у сестры его нет. Вот бы ещё стереть заодно и память.

Она быстро научилась ускользать от сестры: это оказалось легко. Лаисе было чем заняться, поскольку коммы нашлись и здесь. Джис иногда потихоньку заходила в её комнату, держась за спинами людей, чтоб Лэй не видела, и смотрела, как та играет. Цветочникам нравилось: Джис слышала, как они радуются, что у них поселилась такая везучая любимица удачи. У неё это вызывало презрение: дураку ясно, что удача ни при чём, просто Лэй знает правила и умеет думать. Особой пользы в занятиях сестры она не видела. Всего лишь способ потратить время. Их жизни никакие игры не изменят. И к поискам виновных вся эта мышиная возня не имеет ровно никакого отношения.

Когда Лэй выдернула её из кокона молчания впервые, с момента взрыва прошло уже недели две. Хотя Джис не считала — какая разница. Она слонялась по парку, выбирая самые безлюдные места — они тут всё-таки оставались, хотя среди цветочников тоже было немало одиночек, склонных к уединению. Но когда тебе всего десять, шума ты не издаёшь и ничьей компании вправду не хочешь, спрятаться в одичавшем парке — легче лёгкого.

Но видимо, к Лэй это не относилось. Она всегда умела находить сестру, куда бы та ни забралась. А сейчас, в общем-то, Джис и не пряталась — болталась на краю Зарослей, на незримой (но всем вполне отчётливо заметной) границе меж территорией цветочников и городом. И конечно же, неслучайно. Родителей и дом ей никто не вернёт, но мысль о том, чтобы вернуть хоть часть привычной жизни, посещала её не раз. Иногда ей почти верилось, что на самом-то деле ничего и не было: только они сами ушли в это странное чужое место без толку и логики. А если убежать в настоящий Сиэтл, на их улицу… может, окажется, что там всё по-прежнему? И дом… и мама с папой…

— Ты далеко? — осведомилась Лаиса, выныривая из разросшихся в человеческий рост алых и пунцовых рододендронов.

— От властей прячутся преступники. А мы почему? Нас наверняка ищут. И мэр, и полиция.

— И кто-то ещё. Не очень добрый. Желаешь с ним познакомиться?

Лаиса крепко поймала сестру за руку и потянула прочь от городских огней — назад в зелёные дебри парка.

— Кто-то кого-то хотел убить, Джис. Маму за её финансовые штучки, или отец в суде довыступался… — она нахмурилась: — Я никому ничего не обещала, ни с кем не спала, ни во что не ввязывалась. Значит, не из-за меня. Не могу понять. И потом — вещества для взрывов, их же в магазине не купишь. Я проверяла. Их просто нет. Есть только формулы. А готовят их в одной-единственной лаборатории, где-то в тропиках, и все заказы идут через военных, Конгресс и равновесников. Ну и чем кому-то из них наша семья помешала?

— От взрывов шум, — безучастно заметила Джис. — Остатки… всякие. И по всему городу носилась бы тьмища полиции. С сиренами и мигалками.

— А всё было тихо. — Лэй вздохнула: слава космосу, сестричка пока в здравом рассудке! — Очень странно.

— Лэй, ты знаешь о «Стальных Крыльях»?

— Психи, которые орали в Конгрессе, что сенсы — враги человечества? Я читала. Это было десять лет назад, когда ты родилась. Все посмеялись, их быстренько заткнули, тем всё и кончилось.

— Не кончилось. Они просто перестали орать.

— Послушай, в городе много сенсов. Настоящих. И не припомню, чтобы их дома взрывали.

— Настоящих, Лэй. Даже ты почувствовала опасность.

— О! Взрослых трогать боимся, а деток, значит, можно?

Лаиса криво усмехнулась.

— Ну, допустим. А мне повезло учуять опасность, и наш полёт был удачный, и вообще я везунчик. Отлично. И зачем ты предлагаешь мне рисковать своим везеньем, крича, что мы живы? Ребята пальнут ещё разок — и в кого попадут, когда мне снова повезёт? А среди цветочников затеряться запросто, тут никакие «Крылья» нас не отыщут. Да и зачем искать, если мы пепел?

— Отыщут, если захотят. Взрыв был другой. Понимаешь?

Лэйси озадаченно нахмурилась.

— Пси-удар? Но если «Стальные Крылья» хотели уничтожить сенсов, как же они могут… Идиотизм!

— Кажется, лидеры «Крыльев» сами были сенсы.

— Ты что-то путаешь.

— Нет. На словах они вроде заботились об интересах людей без пси, которые рядом с сенсами совсем беззащитные. А на деле они что предлагали? Закрыть пси-университеты, сенсов отовсюду повыгонять, вообще отменить такую науку — психосенсорику. Ну, тогда и равновесников не станет. И сенсы — из «Крыльев», например, — и правда смогут править миром. Ведь никто про них не знает, и приструнить их некому.

— Но в Конгрессе сидят не дураки, и развернуться им не дали, — подвела итог Лэй. — И бедняжкам теперь приходится спасать общество от переизбытка сенсов другими способами. А я-то думала, живу в стоячем болотце, ни опасностей тебе, ни риска… — она нехорошо сощурилась: — У нас, похоже, много общего: они тоже спокойную жизнь не любят. Ну, могут не грустить, она им не грозит. Я лично позабочусь. Махать этим «крылышкам» ещё лет пять, не больше.

— Почему ты? Это работа равновесников. Им за неё деньги платят. Вот и идём к ним. Пусть они и разбираются.

— Чёрта с два они разберутся! Им не потянуть. Или они бы уже разобрались. Причём до взрыва. Значит, сенс-адепт учуял бы угрозу? Но и я учуяла. А твои равновесники, лучшие из лучших, наши защитники — они где были?

Она поморщилась. Зелёные камешки на асфальте… мягкие хлопья пепла… выхода нет.

— Нам никому нельзя верить, Джис. Я ни с кем не болтала о моём потенциале. Я сама не знала. Кто-то меня вычислил. Сосед, полицейский, учитель, врач… равновесник. Подозреваю, до мэра мы не дойдём. А потом будут другие кучки пепла и другие пропавшие детишки.

Сестрёнка смотрела на неё без всякого интереса.

— Нам надо в университет, Джис. В Ятрину. Там нас никто не достанет. Станем сенсами, заведём влиятельных друзей. А потом я тех ребят найду, и что-то мне подсказывает — они о нашей встрече крупно пожалеют.

Джис равнодушно кивнула.

Чёрт, чёрт. Как же мне встряхнуть её? Ну, если и это не сработает...

— Дай-ка мне твой ножик, — она открыла маленький складной нож и провела острым лезвием по ладони левой руки: — Клятва крови, Джис. Как в моём фан-мире. Мы их отыщем и отомстим, ты и я. Клянусь.

Глаза младшей сестры наконец-то блеснули. Она забрала нож и с серьёзным видом проделала то же самое.

— Клянусь, — сказала Джиссиана Тай. Облизнула ранку и плотно закуталась в неизменный чёрный плед.

Время от времени она заставляла себя думать, рассуждать. Что у неё есть? Их клятва. Нож. Немного денег в кармашке джинсов (Лэйси, которая обычно тратила куда больше за день, отнеслась к находке так радостно, словно ей предоставили неограниченный кредит во всех банках Земли). Ещё у неё был скромный опыт «выживания на природе» (три дня в берёзовой роще поблизости от города) и столь же скромные достижения в области психосенсорики: иногда она знала чужие чувства и немножко умела летать.

Ах да, ещё Лэй. Лэй с её потрясающим самообладанием… и диковатым замыслом: отправиться в ближайший пси-университет пешком и добраться туда к середине осени (теперь шёл август).

Время уходило. Но Джис не тревожилась и не пыталась оттащить сестру от комма: не всё ли равно?

Лаиса нашла её, созерцающую очередной философский диспут («слушающую» сказать было нельзя, так как она не слушала), и утянула в заросшую вьюнками беседку в глубине парка.

— Тут на коммах самый низкий допуск. Прямо увешаны замками. Пришлось сломать парочку.

Джис кивнула. К чему Лэй клонит, непонятно, но пусть говорит.

— Я влезла в Центр психогенных структур. Посчитала вероятности. Просто для забавы.

Лаиса сорвала цветок.

— По формуле, куда входят только главные параметры, мы происходим от наших родителей с вероятностью около девяноста процентов, как положено. Если взять полный набор данных… — она растёрла цветок в ладонях. — Обычно результат меняется на один-два процента. А у нас с тобой — на несколько десятков. В минус.

Джис широко раскрыла глаза.

— Собственно говоря, — сумрачно пояснила Лаиса, — для нас эти уточняющие параметры дают больше процентов, чем основные. Только с другим знаком. И нас нет, рыбка. Не может быть. Вот так.

— В базах бывают ошибки, — неуверенно предположила Джис.

— А в моих расчётах тем более? — усмехнулась Лэйси. — Я проверяла раз двадцать. И для других семей у меня получалось правильно. А для нас — нет. И все цифры, которые часто всплывают на поверхность, — именно такие, как надо, чтобы ни у кого не появилось подозрений.

— Подозрений? — тихо повторила Джиссиана.

— Ну да. Что мы не дети Жерара и Магды Тай.

Джиссиане хотелось кричать и требовать ответов (которых Лэй, разумеется, не знала) на десятки вопросов; но она оставалась спокойной. Быть сдержанной и терпеливой она умела с раннего детства.

— Понимаешь, аномалии были бы сразу видны. А для ошибки очень уж гладко выходит. Да ещё у нас обеих. И я уверена, на это сроду никто не наткнулся бы. И я ведь только от скуки посчитала. Тут какая-то тайна. Очень важная тайна. И, по-моему, опасная. По-моему, она-то и объясняет взрыв.

— Но ты же не думаешь, что родители… нас похитили?

Лаиса с кривоватой усмешкой покачала головой.

— Не могу приладить к ним такой сюжет. Непохожи они на людей, которые хранят мрачные тайны.

— Но одну тайну они хранили, — возразила Джис.

Рассказ о загадочном «некто» Лаиса выслушала с живым интересом. И, пожалуй, даже с волнением.

— Они сказали, он должен решать, можно ли мне в университет? И содержание? Вот отчего папочка всегда был таким щедрым, а мама дулась… Понятно. Джисса, он наш отец.

— С чего ты взяла? — растерялась Джиссиана.

— Ну, или ему выгодно, чтобы мы про отца ничего не знали. Но он-то всё о нас знает. Все разгадки.

— Ты просто выдумываешь! — тоном, близким к отчаянию, воскликнула Джис.

— Нет. Я чувствую.

Лаиса помедлила.

— Я даже не удивилась. У меня были сны… странные, без лиц, одни голоса… или воспоминания. Я «помнила»: моя мама умерла, когда ты родилась. И «помнила», что у нашего отца были враги… или один враг. И они оба живы. Тот враг и отец.

— Но отцы от детей не прячутся!

— А я и не говорю, что мы должны при встрече кинуться к нему на шею с поцелуями.

— Ты собираешься его искать?

— Я собираюсь завтра уйти в Ятрину. А он сам нас найдёт… или найдётся помимо своего желания. — Лэйси блеснула зелёными кошачьими глазами. — Мне кажется, он найдётся.

— Ты думаешь, он… не друг нам?

— Ничего определённого я о нём не думаю, — сухо возразила её сестра. — А подделать те цифры очень сложно, очень дорого и очень плохо кончится, если тебя поймают. А причину он мне не объяснил.

— Но ты заранее ему не веришь, — печально сказала Джис.

— Заранее, — ядовито сообщила Лаиса, — я не верю никому. Нет глупости хуже, чем «верить заранее» тому, о ком ни черта не знаешь. А всё, что мы, предположительно, знаем о дорогом папочке, — он изо всех сил играет в загадки и десять лет платил за то, чтобы нам врали. А мы, заметь, верили. «Заранее».

— Почему ты на него сердишься?

— Если он засунул нас к чужим людям, как вещи на хранение? — Лэй сузила глаза. — Почему бы мне сердиться, действительно… У меня такое ощущение, будто мною кто-то управлял. Тогда, на балконе. Я вдруг захотела оказаться от дома подальше, и немедленно. Словно мне приказывали: беги!

— Но этот «кто-то», если он существует, спас тебя, — рассудительно заметила Джис.

— А их почему он не спас?! Может, он и не хотел, чтобы они спаслись? Кто был мишенью? И вообще, я сама хочу в университет — или так хочет он?

— И всё-таки пойдёшь туда? — сдержанно спросила Джиссиана, терзая вьюнок.

— Во-первых, — медленно заговорила Лэй, — возможно, тот внутренний голос был мой собственный, мой псир. Во-вторых, если он чужой, мне стоит до поры до времени делать, что он велит. Будто я в его власти. Я же не знаю, какую гадость он устроит, если я не послушаюсь. А в-третьих, я хочу стать сенсом, Джис. Чтобы никто больше не сумел подчинить меня или взорвать мой дом. Никто. Никогда.

Джиссиана куталась в плед, глядя на неё исподлобья.

— Ты говорила, все маги злые, — тихо напомнила она. — А волшебная сила отравляет души.

— Мою не отравит. Мне надо уметь защищаться, и всё. — Она поправила сбившуюся ленту на волосах сестрёнки. — И ещё разобраться с теми любителями фейерверков. Врагов я прощать не собираюсь.

— Понятно.

Джис кивнула с таким видом, словно ей было понятно далеко не всё. После короткой паузы она спросила:

— А если он правда наш отец… и знал что-то про взрыв? Он тогда тоже твой враг?

— Да, — сказала Лаиса, пожимая плечами. — Конечно.