Глава 3. Замок Эврил, Поле Джалайна

Кер сидел на каменных перилах балкона, покачивая в воздухе мягким кожаным сапожком, и мечтал о чудесном дне, когда его друг вернётся. Посвящение Пути пришлось пройти одному… но будет ещё и посвящение Меча. А если выйдет уговорить Криса разделить его Путь? Вот бы здорово! Уйти за Черту вдвоём — самое замечательное приключение, какое можно вообразить! Поскорей бы Крис вернулся…

Кер сцепил руки на затылке, развернулся лицом к замку, перекинув ноги через перила, и прогнулся назад. Ниже… русые волосы коснулись основания балкона. На миг упусти контроль — и полетишь прямиком на камни, которыми далеко-далеко внизу вымощен двор. Мышцы протестующе взвыли, каждая жилочка отчаянно натянулась; казалось, даже кости затрещали. Он улыбнулся. Вот так он улыбался, когда во время посвящения на коже вокруг левого запястья рисовали иглами его Путь — разноцветный затейливый узор, в котором тайным образом запечатлена вся его жизнь в мире Сумрака.

В приоткрытую дверь просунулась тёмно-рыжая коротко стриженая голова. Мужчина лет тридцати сдвинул кустистые брови над переносицей, по-кошачьи бесшумно скользнул к мальчику, наклонился, крепко сжал одной рукой рубашку, а другой — кожаный пояс на тонкой талии и рывком потянул вверх. Кер встал, прислонясь спиной к каменному ограждению: после упражнения ноги слегка дрожали.

— Лорд Талин. Свет да озарит вашу душу.

— Риск велик, а смерть твоя будет бессмысленна. И весьма уродлива к тому же.

Мальчик упрямо вздёрнул подбородок.

— Простите, милорд, никакого риска. Я делаю это не в первый раз.

— И не в последний, надо полагать, — сухо заметил Талин. — И всегда — один?

— Нет, милорд. Иногда Крис был со мною.

— И проделывал то же самое?

— Дважды, милорд. Вначале. Потом он только стоял рядом и смотрел.

Рыцарь коротко кивнул.

— Крис-Тален когда-нибудь говорил тебе, почему оставил эту забаву после второго раза?

Кер с сочувствием подумал, с какой неизменной печалью Талин произносит имя его друга: Феннел Крис-Тален, предыдущий Лорд Трона, был наставником юного в те дни Талина Ахрэйниена.

— Да, я спрашивал. Он сказал, что храбрее так не станет, а тренироваться разумнее на брусьях.

— Разумнее, — пробормотал Талин.

— Он не боялся! И у него хорошо вышло! Просто… ему не нравилось, не доставляло удовольствия.

— А тебе?

— Да, — охотно согласился Кер. — Всякий раз.

— Одинаково сильное удовольствие, в присутствии Крис-Талена или в одиночестве?

Мальчик непонимающе нахмурился. Талин выжидал, глядя вдаль: на синеватую зелень Лойрена, на прямую серую линию тракта, на поля и выкрашенные сочными красками дома крестьян. На Кера он не смотрел: незачем торопить человека взглядом, если хочешь, чтобы он серьёзно обдумал твой вопрос.

— Рядом с Крисом, — с удивлённой интонацией сказал Кер, — это казалось… ненужным. Ребячеством. Раньше мне и в голову не приходило. Да, лучше, когда я один. Всё становится настоящим. Не игрой.

— И разобьёшься по-настоящему, — кивнул Талин. — Что тоже не приходило тебе в голову, я вижу.

— Я не могу упасть! — горячо запротестовал Кер. — Я же умею. Я так давно…

— Так давно, — резко перебил Талин, — наслаждаешься бесцельным риском? И поведение твоего друга тебя не смущало? Ты меня радуешь, Карджелин! Крис-Талена я понимаю: не очень приятно наставлять друга, как несмышлёного ребёнка. Он надеялся, думаю, что ты поймёшь и без слов. Поздравляю, мой дорогой, ты оправдал и его, и мои ожидания всецело! Проявляешь завидное благоразумие и нежную заботу о чувствах тех, кому ты дорог. Моё сердце просто замирает в восхищении!

— Но, милорд, — дрогнувшим смятённым голосом выдавил Кер. Ахрэйниен властно взмахнул рукой:

— Прошу, позволь мне закончить! Ты уже посвящённый лорд, но ещё и мой ученик. И друг, мне казалось. Это, разумеется, ни к чему тебя не обязывает. Можешь пренебрегать такими пустяками и впредь. В полном соответствии с канонами и твоей честью.

— Милорд! — выдохнул Кер, умоляюще глядя на своего учителя. Но тот не пощадил его.

— Играешь со смертью, чтобы восхищаться своей отвагой, я понимаю! Рыцарь и самовлюблённость — славное сочетание! Не знаю, что ощущал Крис-Тален, глядя на твои игры, но я едва не закричал от ужаса, увидев тебя на перилах. И, к стыду своему, признаюсь — видение твоего тела на камнях и сейчас стоит у меня перед глазами. Можешь улыбнуться, пожать плечами и забыть мои слова немедля. Твой выбор и твоё сердце, Кер. Ты не совершил проступка. Ты всего лишь напугал меня до тьмы в глазах. Но это не твоя вина. Кто вынуждал меня любить Кера Арайна и полагать его другом?

— Но и я люблю вас, милорд! — Кер казался несчастным и очень решительным. — Мне надо… в эллин?

Рыцарь озадаченно и чуть насмешливо изогнул брови:

— А ты хочешь?

Кер судорожно глотнул. Тот мальчик был такой беззащитный… и он стоял совсем рядом…

— Нет! Милорд, нет. Только не там!

Талин пожал плечами.

— Кто погонит Рыцаря против его воли, в эллин или куда бы то ни было? Тебе решать, Кер.

— Да. — Кер склонил голову. — Простите, милорд, мне очень жаль. Тогда… здесь, сейчас. Десять.

Рыцарь снял с пояса меч, а затем расстегнул и пояс, чёрный кожаный ремень в пол-ладони, украшенный золотым тиснением. Кер рывком стянул рубашку и наклонился над перилами. Камень, на который он лёг грудью, был шершавым и холодным. И ветер был зябкий, по обнажённой спине побежали мурашки. Он смотрел вниз… туда, где остатки его разбитого окровавленного тела привиделись по его вине Талину Ахрэйниену…

Что будет, он не знал. Если судить по эллину — ничего хорошего. Но только молчать: платить надо достойно. Вон даже менестрель, и тот молчал… А Талин друг и никогда не злится, но согласился ведь…

Но прикосновение было не ударом, а лёгкостью опустившейся на плечо ладони.

— Одевайся, холодно.

Юноша стремительно обернулся, непонимающе глядя на наставника:

— Почему? Мы же договорились?

— О, ну да. И я сейчас должен тебя бить, конечно. — Он вздохнул. — Это дивное воздействие эллина? Ты вообще видел, чтобы нормальный человек хоть раз делал такое? Не ерунди, одевайся.

Кер сжал зубы. Сквозь туман в глазах нашарил на перилах и натянул рубашку.

— Вина уходит с искуплением… а если нет, то мы… как дальше? Вы раздумали и не простите?

Талин покачал головой, глядя сочувственно — ну вот, мрачно подумал Кер, как на полного идиота.

— Ты же сказал, что сожалеешь. С каких пор Рыцарю мало слова Рыцаря? А вот обещанья бросить сию забаву я пока не услышал.

— Обещаю, — поспешно заверил Кер. И на всякий случай прибавил, чтобы совсем успокоить: — Я могу и на брусьях повисеть. Я бы и не стал, если бы знал, что кто-то напугается. Крису страшно не было.

Талин искоса глянул на него, аккуратно прилаживая пояс на место и расправляя под ним ткань.

— Но перестать-то он советовал.

— Да, — неуверенно согласился Кер. — Но так не переживал. Он если недоволен, сразу видно. Милорд, а вы с самого начала решили… ну, насчёт искупления? Зачем тогда?..

Он посмотрел на ремень, надеясь, что уточнять не надо: называть вещи своими именами не хотелось.

Наставник на волосок подвинул рукоять меча и убрал невидимую складку на тонкой шерсти кафтана.

— А зачем ты предложил?

— Ну просто… — юноша прикусил щёку изнутри. — Вы рассердились.

— И каждому, кто сердится на тебя, ты предоставляешь право себя ударить?

— Нет, конечно! — возмутился Кер. Сама идея казалась абсолютно идиотской и даже оскорбительной — словно он бестолковый мелкий ребёнок, ещё не способный соразмерять свои действия и последствия. — Мало ли кто и на что сердится! Может, это вовсе их заботы, а не мои. Я вообще не предлагал никогда…

Он осёкся. Не никогда. И вспоминать желания не было — настолько, что и впрямь позабылось.

— Ну, нет, предлагал. Но не совсем всерьёз… с другом же не будешь по-настоящему ждать, да? Это скорее… присловье. Вроде «Извини, не хотел, свалял дурака». Да и то скажешь не всякому.

— Верно, — взгляд Талина стал туманным, отражая небо, закутанное облаками: то ли он здесь, то ли уже в своих делах, далеко от Кера с его печалями. — Но это не просто присловье. Это вопрос. А на него могут ответить по-разному.

— Разумеется! — отрезал юный Рыцарь, теряя терпение: говорить с посвящённым как с малышом?

— Не разумеется, если ты убеждён, что искупление — не более чем присловье, а потом предлагаешь его кому-то, рассерженному взаправду. Пять минут назад ты не считал это присловьем. И знал, чего ждёшь.

Не знал, хмуро подумал Кер, жалея, что не все слова остались лишь в мыслях. Ни теперь, ни тогда. Откуда, интересно, мне знать?! Сам сказал: нормальные люди не соглашаются. И не я же стоял в эллине!

— Что скажешь? — Талин сжал его плечо, разворачивая к себе лицом и внимательно глядя в глаза.

Кер лихорадочно искал предлог выдернуться и сбежать. Но далеко внизу ничего интересного и срочного не происходило, а если и нет, то отсюда было не слышно. Совсем рядом, за стеной, мерно шуршал механизм лифта — и снова никаких иных звуков, не считая завывающих меж причудливо изогнутых шпилей на башнях порывов ветра. Невпопад вспомнился, как наяву, недавний эллин. Свист, от которого тошнит и во сне покрываешься мерзким липким потом. Следы ударов на коже живого человека. Конечно, у всех после тренировок бывают порезы, а иногда настоящие раны, но это же совсем другое. В бою ты можешь парировать, можешь увернуться. Просто бросить оружие и сказать: выхожу.

Хотя… бывают вызовы — и вызовы. У него сами собой стиснулись зубы и напряглись скулы. А если тебе кидают вызов-подначку, надо принимать?! Если знаешь, что хотят не для удовольствия сразиться, не улучшить технику танца, а примерно как в эллине — без затей отлупить, прикрываясь боем как предлогом, в который — с учётом расстановки сил — только дурак и поверит…

А если ты просто-напросто трус? Позволил другу перехватить брошенный тебе вызов, не отговорил от боя, который обещал стать подозрительно настоящим… а потом он ушёл. До посвящения. Без тебя.

И потом можно лезть на самый верх, на двадцать второй этаж, да хоть и на шпиль, если хватит дури, и висеть вниз головой без страховки до посинения — и даже на полном серьёзе предложить искупление… но правды о том, что ты трус, это всё не отменит.

Разве только… не в страхе боли там было дело. Ну поранят, будто бы не привык. Пережил бы. Но мне хотелось, чтобы Крис отделал его. Не в танце ради танца, не в спарринге сильного с сильным, а вот так — в ярости, которую я видел сам, попавшись под руку, в слепом жарком гневе, когда он едва контролирует себя. И в бою с разозлённым тоже — и равным — партнёром может сорваться напрочь.

А он не сорвался. Не сделал ничего, что творят от злости: не резал на сопернике самые интересные детали одежды, со всей силы не бил. Я же видел. Пусть не драться виртуозно, как он, но видеть-то я способен.

Но он ушёл. И тогда, молча, швырнув под ноги проигравшему свой меч, не говоря ни с кем — и со мной. И потом — после эллина.

Трясины бы забрали полоумного тупицу-менестреля. Чем надо думать, чтобы влезть в Тень Ордена?!

— Кер?

— Я не боюсь боли, — с вызовом бросил он, тотчас с досадой понимая, что проболтался.

— Но это не надо доказывать за чужой счёт. Пугая людей опасными трюками. Рискуя жизнью впустую. Всовывая кому-то в руку ремень и пытаясь заставить, чтобы тебе эту боль причинили. А если заставил бы, другому-то каково? Ты же стоял возле эллина. Вместо Рэйда держать кнут тебе хотелось?

Юноша невольно передёрнулся, кривясь от отвращения.

— Ещё не хватало. Сроду не будет такого.

— А если придёт второй менестрель? И ты будешь дежурным?

— Я не во внешнем Круге.

— Это пока.

— Да ладно, — пытаясь перевести всё в шутку, усмехнулся Кер, — меня не выберут. Вот Криса…

И поморщился от воспоминания: Крис с надменным окаменевшим лицом бросает меч, отказываясь от верной победы (как делал только с откровенно слабыми партнёрами вроде самого Кера), и уходит в сторону конюшен, каждым шагом безмолвно сообщая миру, что на всё, оставленное за спиной, ему глубоко наплевать. И на всех. На друга, из-за которого ввязался в бой-вызов, — особенно.

— По-твоему, просить искупления эгоистично? — Отвлечься. И поскорее. — Ой, простите, милорд.

— Я тебе давно говорю, зови меня по имени и на «ты», мы же братья. И по-моему — да. Не согласен?

Уменьшать успокоительное расстояние между собой и «братом» вдвое старше, и лордом внутреннего Круга в придачу, Кер Арайн пока уж точно не собирался. Хватало проблем и с более юными братьями.

— Ну, наверное, — честно пробуя сосредоточиться, согласился он. — Если это только для себя, а чувства второго — не в счёт. Но так ведь обычно не бывает. В смысле, если тебе неважно, что он чувствует, то зачем предлагать искупление? Это нелогично. Если мне всё равно, я и не предлагаю.

А он, кстати, никогда не предлагал мне. Хотя… нет, это я дурак. Что он мне делал-то? Ну, уходил. Так это не со зла, просто люди бывают разные… кому-то лучше всего — одному. Иному и друзей-то не нужно.

— И потом, — он уже всерьёз увлёкся поиском аргументов в сражении мыслей, любимом куда более, чем битвы с оружием, — предложить — не заставить силой. Что бы я ни предложил — хоть игру, хоть бой, хоть искупление — он-то спокойно может отказаться. У вас ведь здорово получилось.

У него вырвался смешок, теперь непритворный. Ощущение внезапной катастрофы, которое устроил ему Талин своим гневом и залпом режущих слов, совершенно отступило — как и неуютное чувство, что знакомый с детства человек, и впрямь старший брат (куда более близкий и уютный, чем вечно занятый торговыми делами и весьма немолодой отец, которого Кер безмерно уважал, как и все обитатели Тени Эврила, но лезть с детской ерундой опасался) — спокойный ироничный Талин слишком разочаровался в нём, чтоб оставаться наставником и любить. А сейчас, без Криса… да и с ним, по правде-то говоря… у Кера вовсе бы никого не осталось.

Не делиться же раздумьями и сомнениями с ребятами. Сами-то они много ли понимают? Им бы бои да списки побед, кто кого круче и кто в каком деле достиг хоть начатков мастерства — а толку с крутости в сражениях и ремёслах, если бестолочи все через одного. На реальные знания посмотреть, и кто с ним, Кером, сравнится? Кто был посвящён в пятнадцатый день рождения с первого раза? Круг-то знает, кого в наше время стоит ценить. Навыки боя? Ага, сейчас. Поле бережёт страну уже двадцать три века, отлично обходясь без устаревших (те самые двадцать три века назад) фехтовальных игр горсточки Рыцарей!

Лифт заурчал сильнее: видимо, настало время обеда, и тем из старших братьев, кто предпочёл поселиться на верхних этажах и сейчас занят исследованиями, не терпящими длинных перерывов, снизу из кухни доставляют горячую еду. Уборщики и мойщики посуды такому порядку не радовались и ворчали, сколько Кер себя помнит, но повара — народ авторитетный и властный, куда там Кругам! — постановили, что дела делами, а кушать по расписанию должны люди во всём замке. Кто не спустится в столовую сам — к тем обед приедет прямо в покои, и точка. Разговор окончен.

А что до беготни со стопками грязных тарелок — на то всегда есть провинившиеся младшие Рыцари.

— Но вообще-то это бывает… игрой. Вроде шэна.

Кер нахмурился, понимая, что спорит уже сам с собою, и более того — не очень щадит себя, поскольку речь-то о нём, мальчишке два года назад и о нём-нынешнем, и говорит он вовсе не то, что Талину понравится:

— Ну пусть ты вправду жалеешь о чём-то, искренне, но ведь за одно сожаление тебя не обязаны прощать. Никто вообще никому не обязан. Как на первой странице канонов: делай что хочешь, но отвечай за последствия. А отвечать… значит принять, что кто-то может уйти. Вы могли бы. Ваше право. А искупление — сильный ход. Раз ты готов даже на такое… унижение, — его рот едва подчинился разуму, чуть не отказавшись самое сложное произносить, — получается, не простить-то и нельзя. Тому, кто обижен, после просьбы об искуплении будет стыдно и дальше злиться. Я не о вас, милорд, — быстро уточнил он, с опаской гадая, не перелез ли за все допустимые в дружбе границы. — Но ведь это правда. И наверняка никто тебя не ударит, зачем ему-то такая радость. Бить людей никому не нравится. И ты это знаешь. Выходит, вместо честности — ход в игре. Бросок камня в ямку возле фигурки короля, чтоб задело рикошетом — и шэн, ты победитель.

Талин улыбнулся. Встревоженный Кер вопросительно глядел на него из-под спутавшейся чёлки.

— Какой промозглый ветер, — Рыцарь сощурился на потемневшее небо: — Сейчас ещё гроза начнётся, в качестве приятного сюрприза от Звезды. Весь день с погодой творится что-то немыслимое, ты заметил? Называется, Звезда управляет стихиями. Неусыпно трудится на благо Тефриана, оно и видно. Пойдём-ка отсюда. Знаешь, зачем я тебя искал? Прибыли, наконец, наши долгожданные гравюры на меди.

— Из Лива? — встрепенулся Кер, мигом забывая и о перилах, и о приступе странных откровений. — Ух ты! И вы уже разобрали?!

— Без тебя и до обеда? — фыркнул Талин. — Ну, наконец чему-то рад, а то совсем без Криса загрустил! — и поскорее увёл юношу с балкона в недра огромного замка.