Часть 2 глава 6

Этот размером с канализационный люк железный «клоп» стрелял, как казалось, наугад. Наверняка, он не управлялся оператором. Налицо были задатки собственного интеллекта, во всяком случае, его способность к анализу ситуации отмечалась сразу. Определять визуально через насыпь бойцов Базы как цель он не мог, разве что улавливал их неясные инфракрасные сполохи, если, конечно, был оборудован соответствующей аппаратурой, потому и стрелял просто по деревьям.

Овраг стал для него ловушкой. Передвигаться под уклон по песку на его тонких, паучьих, металлических ногах было просто невозможно. Он поднимался по склону на метра три, греб на месте, делал выстрел, и снова съезжал на пузе к ручью.

— Че будем делать? — как бы между делом поинтересовался Витек. — Он же будет стрелять, пока не кончатся патроны или батарейки. А кто эти батарейки придет менять?

— М-да, — подтвердил его опасения Дзерба, — ты забыл, что она тут до нас по кому-то стреляла? Шум был порядочный. Это хорошо, если по зверушкам, а если по тем самым из «Хаммера»?

— Ты что? — возмутился Семенихин. — Как это? Кто тогда ей рулит? Если она и по нам, и по СОЛОДОвцам стреляет, кому она принадлежит тогда?

— В том-то и вопрос, Витя. А еще: первая-то стрельба по датчику была метров на триста восточнее, в лесу. А этот «Клоп» буксует здесь. Кто тогда шумел там, дальше? Где ребята с «Хаммера»? …Неизвестно. Может, они следят за нами с той стороны, а может ушли…

— А давай ее взорвем?

— С ума сошел? Ты хочешь спо́лзать к ней по открытке и заминировать?

— Нет, из «подствольника».

— А если там, в «Клопе» стоит камера? Витя, ты же помнишь правило № 1, нас никто не должен видеть. Официально в этих местах живут только умирающие от радиации звери.

— Тогда чего мы тут лежим? Пошли, ну… Тихонько, чтобы не светиться?

Дзерба развел руками. На самом деле ситуация получалась запутанной. Из глубины леса, пригибаясь, подошел Бань:

— Веня, — остерегаясь редких выстрелов из оврага, обратился он к старому другу, — хлопцы, что залегли вокруг машины, той, что в лесу, спрашивают, что делать? Как бы не вернулись хозяева…

— Еще один со своим вводными, — недовольно ответил Дзерба. — Ты, Саня, сам видишь, что тут. И мы, кумекаем вот, с Витьком, что нам дальше делать. Но идеи почему-то не приходят. Здесь, через овраг, и без этой каракатицы на ту сторону опасно по «открытке» перебираться, а с ней, так вообще попандос какой-то.

— А взорвать ее нахер?

— Вы что, сговорились, что ли? — зашипел Веня. — Как взорвать-то? Подобраться к ней как? Опять же, взорвем и что? Она же чье-то имущество, управляемое, Саня, имущество. А хозяин обязательно захочет посмотреть, кто это испортил его игрушку и, главное, как испортил? Вряд ли ему улыбнется ответ: «Лось или косуля взорвали».

Бань был непроницаем:

— Думаешь, она «видит»? — спросил он.

— Похоже на то…

— Но стрелять-то по этой штуке точно нельзя… Если взрыв можно списать на мину, то…

— Мину? — заинтересовался Дзерба.

— А почему нет? — ответил Саня. — У нас с собой есть «американки», направленного действия, противопехотные. Для «на всякий случай» носим. Станут гости разбираться, так кто его знает, откуда они тут в песке взялись «американки»? «Хаммеры» то по лесам тут катаются? Для верности еще пару подбросим, а лучше взорвем рядом…

— Уже «теплее», — согласился старший, — эта идея годится. Учись, Виторио, у опытных, — упрекнул Веня Семенихина и тут же добавил: — Но это все лирика, хлопцы. Главный вопрос, как эту взведенную «американку» подсунуть под брюхо этой долбанной черепахе на ходулях?

— М-да, — согласился старый опер, — не подсунешь, но не надо…

Дзерба сделал паузу (как раз в это время «Клоп» очередной раз выстрелил). Командир группы заинтересованно посмотрел на Баня и приподнялся:

— Ты… Ты что-то придумал?

— Думаю, да.

— Говори…

Бывалый вояка и отставной опер Саня Бань был еще и рыбак, и охотник, и мастер на все руки. Наряду с Веней он являлся настоящим «Зубром», поистине живой легендой Базы. Если что-то надо было сделать максимально тихо и незаметно, то это только к нему.

Не подвел Саня и в этот раз. Следуя его идее, к двухсотграммовой шашке взрывчатки прикрутили нехитрый импульсный взрыватель. Затем с катушки для растяжек, отмотали толстую нить и привязали ее к шашке. Дождавшись, когда буксующий в песке «Клоп» который раз в безсилии поднимется, «подарочек» будто саночки по снежку ловко спустили с откоса прямо под него. Вот же чертова штука, он все же засек движение, насторожился и замер. Но Баню только это и надо было. В момент, когда огнестрельное «жало» начало поворачиваться к откосу, Саня нажал на кнопку дистанционного взрывателя.

Бахнуло ощутимо. Взрывная волна перебросила «Клопа» через ручей. На лету из его разорванного корпуса высыпалось все его подлое электронное нутро и пулеметная лента. Эхо взрыва с шипением понеслось далеко по лесу, а с обоих дрогнувших откосов, словно подсказывая бойцам, как нужно прятать следы, съехал песок.

Группы Базы, оставив наверху двух снайперов, быстро перебежали овраг и заняли позиции на другой стороне. Вокруг царило сладкое весеннее умиротворение и тишина. Никто и ничто не отреагировало на их передвижение. Выждав еще немного, перемахнуло через овраг и прикрытие. Едва они оказались на той стороне, к растерзанному телу «Клопа» были брошены три взведенные «американки».

Мины ухнули почти одновременно. Обильно оплывший вниз песок спрятал под собой следы солдат и даже немного присыпал останки «Клопа»». Все шло как нельзя лучше, если, конечно, не считать, что наделали шуму.

Времени даром не тратили, рассыпавшись по лесу стали искать следы недавней перестрелки. Через десять минут нашли еще одно раскуроченное тело «Клопа», а рядом с ним свежестрелянные гильзы от М-16. Похоже, какой-то умелец прикончил этого электромеханического монстра гранатами.

Легко читающий следы Бань моментально расписал картину происходившего. «Гости» прятались от напавшей машины в яме. Она подбиралась к ним медленно: делала шаг — стреляла, делала два — стреляла. Изрешетила все деревья, но не спешила, хотя, скорее всего, легко могла порешить их на «раз-два».

Недалеко от ямы торчала какая-то железная труба с воротом. Кто и зачем ее ввернул здесь, а потом бросил, оставалось непонятным. В голове Дзербы этот странный ворот почему-то вязался с одним из сотен «Маяков» радиационного заграждения, что висел замаскированным высоко в кроне дерева и стоящего всего в пяти-семи метрах от места перестрелки.

Следы тех, кто вступил в схватку с убийственной техникой, уходили вдоль оврага. Они, почему-то решили не возвращаться к своей машине прямым путем.

Через сто шагов в свежей воронке от взрыва лежал еще один «Клоп», вернее то, что от него осталось. Теперь даже человек недалекий задался бы вопросом: «А сколько же их тут ползает, этих таракашек?»

Второе, павшее в неравной схватке с людьми металлическое «насекомое» было куда удачливее своих сородичей. Недалеко от места его гибели отливали бурым цветом брызги крови.

Вытоптанная словно в борьбе иглица и обрывки непромокаемой упаковки перевязочных пакетов указывали на то, что кто-то из «гостей» был серьезно ранен. Другой, судя по всему, исхитрился в одиночку взорвать и этого «Клопа», и дальше потащил на себе истекающего кровью товарища.

Их следы и редкие бурые капли чертили линии вдоль откоса что-то около полукилометра. Затем эти, толи американцы, толи СОЛОДовцы перебрались через заросший кустарником ручей на другую сторону оврага.

Наверное, тот из «Хаммеров», что остался цел, не рискнул пересекать овраг по рыхлому песку, да еще с раненым на плечах. В точке первого боя они просто не взобрались бы на откос. Хотя, передвигаясь так, они могли и просто уходить от «Клопов», путая следы.

В месте их перехода обратно, в сторону машины, овраг значительно терял глубину, рос кустарник и сухая, пожухлая трава хорошо прятала следы. Их путь демаскировал только жесткий быльник. Он не поднимался, как сухая трава, а оставлял приметную дорожку, огибающую край откоса.

Едва бойцы Базы поднялись наверх и углубились в лес, как дал вызов пост у «Хаммера». Эфир взорвала «трещотка» тревоги. Нужно было срочно выдвигаться туда.

Группы моментально рассыпались в боевой порядок и, растворившись меж деревьями стали пробираться к дороге. Не прошли они и двухсот метров, как правый фланг грохнул выстрелами. Радиоэфир открылся лишь на миг: «Веня, — коротко сообщил кто-то, — напоролись на «Жука!» Осторожно!»

Треснуло еще несколько коротких очередей, затем земля дрогнула от взрыва и снова наступила тишина. Кто-то вхолостую нажал кнопку «передачи» радиостанции четыре раза. Это означало: «ситуация под контролем, продолжаем выполнять боевую задачу». Значит, фланг группы Баня «Жука» уничтожил. Складывалось впечатление, что хитроумные механизмы либо имели где-то недалеко «гнездо», либо по какой-то причине упрямо сползались в одно место, реагируя на гибель своих товарищей. Как-то не хотелось думать о том, что их здесь просто так много.

К «Хаммеру» подходили незаметно, кольцом. Солдаты неведомой пока армии, один из которых был серьезно ранен, подойдя к своей машине потеряли бдительность. Сидевшие в засаде вдоль дороги бойцы Базы в это время следили за ними и ждали команды.

Тот из «Хаммеровцев», что пострадал меньше, через заднюю дверь загрузил раненного в салон, прыгнул за руль и запустил двигатель. Партизаны, лежа в кустах, так и не дождавшись команды только переглядывались. Военный джип пробуксовывая в глубоких колеях мягкой дороги, спешно развернулся, взревел и, брызнув по кустам песком и грязью, понесся вглубь леса.

Группы Дзербы и Семенихина увидели только дымный хвост уносящегося «Хаммера». Не успели бойцы Базы опомниться, как где-то в лесу, по ходу движения автомашины затрещали выстрелы. Слышно было, как стал захлебываться, а вскоре и вовсе замолчал ее двигатель…

В лаборатории вспыхнул пожар. Ничего особо важного не пострадало, но надымили сильно, так, что пришлось включать вытяжки, демаскируя Базу дымными шлейфами среди погожего, солнечного денька. Оно и в другое время не сошло бы с рук виновным, а в момент, когда где-то недалеко идут какие-то перестрелки?..

Лукьянов, узнав о ЧП в исследовательских гермобоксах был не в себе, потому решил не соваться в лабораторию лично, а вызвал заведующего к себе в командную рубку. Тот знал, что зовут его не на чай, но явился к Алексею Владиимировичу в приподнятом настроении и даже с легким румянцем на худом, безкровном лице.

Дмитрий Иванович Цуба внешне был типичным «батаником». Лукьянов хорошо знал его. Как ни крути, вместе они отработали много лет, но такие вещи, как «румянец» и «Дима» были совершенно несовместимы. Природа так глубоко спрятала его сосуды, что, даже сгорая летом на солнце, он становился не красным, а ярко розовым. Кожа слезала, а Цуба так и оставался бледным.

Кто-то из «лабрадоров» (это было прозвище тех, кто работал в лабораториях), в сотый раз, пересматривая фильм «Белые Росы» отметил момент, когда Борис Новиков «Тимофей», укладывая раскаленный кирпич на спину Всеволода Санаева, произносит: «Белый ты, Федос, как попадья…» и уже назавтра еще одно прозвище «Попадья» намертво приклеилось к заместителю заведующего, а после повышения Лукьянова — заведующего лабораторией Цуба.

Несмотря на небольшую задержку «Поподья» явился во ясны очи начальства в грязном халате с сажевыми разводами и густо ароматизируя пространство вокруг себя запахом гари. Даже потемневшее от сажи лицо не удосужился вымыть, хотя, как видно, мимо туалетной комнаты не прошел: держал в руках полотенце.

— Забыл повесить, — пояснил он присутствие вафельного, казенного имущества в своих руках. — Руки пока отмывал, понял, что опаздываю, думал, ругать станешь, вот и выскочил, вытираясь на ходу, а как опомнился…

— Ты в зеркало-то смотрел в туалете? — вместо заготовленного нагоняя, неожиданно сам для себя заметил Лукьянов. — Черный, как донецкий шахтер.

Дима застенчиво улыбнулся:

— Правда? На самом деле грязная? — легко и непринужденно продолжал он разговор и, глядя на свое отражение в черном, глянцевом, стеклянном шкафу рассмеялся.

— Ты что творишь? — возвращаясь к отнюдь не веселой сути их встречи, стал давить на связки командир Базы. — Дима! Дым — это не пара человек или Виман. У него есть запах, его могут ловить другими датчиками, понимаешь? Тут экраном не закроешься. А вы днем, да еще в таком количестве! Чего ты лыбишься? Вам чем было приказано заниматься?

— Дерьмом, — ничуть не расстроившись начавшейся головомойке, снова со смешком ответил «Попадья».

— Не «дерьмом», — уточнил начальник, — а канализационными отходами…

В это время в рубку вошел Веня, поздоровался с Цубой и плюхнулся в мягкий, дорогой диван рабочего помещения руководства:

— Ф-фу, — выдохнул он, с тяжестью, — вроде «продулись». Сообщаю, командир: мы вынуждены были фильтры снимать, чтобы быстрее тяга пошла и их не забило. Ща все ставят на место. Димос, чем вы там так бахнули?

— Бахнули? — вкрадчиво переспросил начальник, не получив еще вразумительного ответа и на свой первый вопрос к заведующему лабораторией. — Там что-то взорвалось?

«Попадья» молчал, а Веня только пожал плечами:

— Вроде — да, — вместо главного «лабрадора», неуверенно ответил он. — Стекло рассыпано по полу. Там же стены и потолки с полами хоть и стеклянные, но бронированные. Отмоются. А вот посуду, пробирки… Их в пыль разнесло.

— Что?! — не выдержал Лукьянов. — Кто-то пострадал?

— В этой «келье», — спокойно ответил Цуба, — был только я. Как видишь — цел.

— Ну! — начинал закипать командир. — И какого хрена ты там делал? Сказано же было — продумать, как нейтрализовать отходы, хотя бы запах. Скоро у нас такие ароматы и воды по Базе поплывут, что не обрадуешься. Отстойник-то почти полный!

— Я и работал, — с какой-то необъяснимой ехидцей сказал куда-то в сторону Цуба.

— Работал с с отходами? — уточнил Лукьянов.

— Да. — твердо заверил «Попадья». — Со смесью дерьма с мочой. В этом направлении работать плечом к плечу с коллегами как-то неудобно. Когда кто-то рядом, сразу хочется высказать что-то нехорошее в адрес руководства, вот мы по одному и работали. Ребята над нейтрализатором, а я? Я решил пойти дальше и использовать наше дерьмо с мочой с пользой для дела.

Лукьянов дернулся всем своим большим телом:

— Ты! — едва сдерживался он. — Скажи еще, что кто-то из наших ребят, извиняюсь, ссыт напалмом! Что там могло взорваться? Или ты, как человек ученый, прибег к простейшему, а именно к термообработке материала, а проще говоря, решил нейтрализовать наше дерьмо, путем прожарки его на сковородке?

Дима «Попадья» был непробиваем:

— Почти так, — откровенно признался он. — Только не бушуй, а послушай все по порядку, без твоих подпрыгиваний.

Сознаюсь, виноват, или даже точнее — раскаиваюсь, если тебе это необходимо услышать. Но от моих извинений дыму меньше не станет. То, что мои «лабрадоры» вместо опытов с «Леснином» вынуждены ковыряться в дерьме — необходимость, я понимаю. Но они, я в этом просто уверен, в лучшем случае сделают то, что собственно сейчас используют в деревнях и на каждом дачном участке. Простой нейтрализатор-переработчик. Дерьма у нас от этого меньше не станет. Только запах на какое-то время исчезнет.

Все знают, еще тоны три, и наша кадка будет полна. И тогда я подумал, надо все это во что-то переработать, куда-то девать и…, в результате бахнуло. Кстати, только пятнадцать минут назад я понял почему!

Скажи, Алексей Владиимирович, или вот ты, Веня: охота вам использовать Лаплан для перевозки бочек с отходами? Нет-нет, погодите, — не дал он им ответить, — поставим вопрос иначе, с чем лучше перевозить на «лапе» бочки, с дерьмом или, скажем, с нефтью или бензином?

— Лучше ни с тем, и ни с другим, — уверенно ответил командир.

— Ну да, — подтвердил Веня, — болтанет Лаплан от чего-нибудь в воздухе — и всё не кисло разольется. Что так, что эдак: вонища! Виман потом не продашь, как шрот на авторынке, а вымыть ее? Хотя думаю, если от бензина еще сможешь как-то отмыться, если, конечно, проводку где-то не коротнет и не сгоришь заживо, то от дерьма…

— Погоди, — остановил его фантазии руководитель Базы, — я что-то не очень понял, Дим. Ты хочешь сказать, что нужно вывозить наши отходы на Лаплане и сжигать, размешав их с бензином?! И над такой «блестящей» идеей ты работал всю эту неделю?

— Нет же, — наконец, стал проявлять хоть какие-то эмоции Цуба, — дай мне все рассказать! Что вы меня всё перебиваете?

— Ну, давай, — принимая выжидательную позу, разрешил Лукьянов, — только не долго. Помни, новости сверху могут нас отвлечь в любой момент.

— Хорошо, — согласился завлаб, — я коротко. Итак: в четвертой «келье», как я уже говорил, я работал один. Долго ковырялся с «анализами» так и эдак, пока не выделил органическую основу отходов. Дальше начал возиться с тем, как можно изменить или преобразовать это бензольное кольцо...

— Что? — не понял Веня.

Цуба стал в позу и замолк.

— Заткнись! — бросил в сторону разведчика Лукьянов, — не отвлекай…

«Попадья» продолжил:

— Должен сказать, я чего только не делал с этим колечком за три текущих дня до пожара. Долго крутил отходы в барокамере, соединял с разными кислотами, даже с марганцовкой: так и эдак, стараясь подтянуть по формуле хоть куда-нибудь к приемлемой органике. Стало даже интересно.

Знаете, основа наших нечистот одна, но к ней-то, как радуга, чего только не пристраивается. У каждого ведь …своя органика льется из «краника».

Эти «реактивы», на которые я в результате вышел, знамо дело — вонючие, но безопасные, поэтому все то, что я за день наработал, каждый день оставлял в сепараторе на столе. Что за ночь пройдет через фильтры, разложится на фракции, утром беру и дальше с этим работаю.

Ей богу, столько всего перепробовал, что в результате дошел уже до оргстекла! Подумалось вдруг, а почему бы его не лить? Мало ли, пригодится на будущее. Не век же мы будем здесь под землей торчать? Когда-нибудь все это кончится?

Дальше идеи с оргстеклом дело не пошло, оставил все на утро — оно, как известно, мудренее. А с утра сегодня пришел и, как обычно, продолжил работу. Отжимы с сепаратора хранятся в герметичной камере. Я ведь и подумать ничего такого не мог, потому и отошел от написанных кровью требований безопасности. Теперь каюсь.

Разлил реактивы, отставил парочку на анализ, а одну порцию в пробирку и к огню, прогреть. Думал солей, что от «Леснина» остаются попробовать добавить, авось чего выйдет интересного. Второгодник, блин, шкодливый, с тремя учеными степенями. Пробочку емкости открыл и только уловил какой-то до боли знакомый запах, ка-а-а-ак пыхнет! Я от неожиданности бросил стекляшку, она шлеп об пол и пошло дело.

Пришлось выбежать и включить автоматику тушения. А она не работает, между прочим, товарищ начальник! Кто-то увидел из соседних «келий», прибежал и шухнул воды. Пробирки упали, разбились и, тогда уж загорелось все!

Героическим усилиями огонь потушили. Келье, наверное, капут, надо ее переоборудовать будет полностью, но одно хорошо…

— Что хорошего-то? — спросил обескураженный Лукьянов.

— Ты не спеши, Леш, — улыбнулся «Попадья», поправляя очки, — у меня-то в кармане две пробирочки остались. Мы их сразу и проверили, чтобы узнать, че там в четвертой «келье» ухнуло. И знаешь че? — хитро прищурился завлаб.

— Ну, — подражая ему, ответил начальник, — и че?

— Бензин…

— Что?!

Веня даже присвистнул.

— Он самый, — продолжал Цуба. — Основа С6-С9, причем моя формула, я посмотрел в литературе, наиболее близка к идеальному составу этого топлива. Хотя и не то, что дает нам природа, но как продукт переработки…, но такого чистого бензина еще не делали! Просто незачем было. Слишком уж дорого его так сильно очищать и насыщать.

— То есть, — никак не хотел верить в услышанное начальник, — кто-то имел наглость над тобой пошутить? Влили бензину в пробирки, зная, что ты станешь греть?

— Успокойся, Леш, — хлопая по-дружески по плечу ощетинившегося иголками подозрительности начальника, успокоил его «Попадья», — все не так. В пробирках бензин, и вышел он из сепаратора с лесниново-угольными фильтрами. А в остатке, который образовался от нашего с вами дерьма, господа, на центрифуге высеяло что-то отдаленно схожее с торфом, или даже рискну классифицировать это, как сырую, «молодую» нефть. Вы представляете?

Так и хочется закричать: «Эврика!». Ведь нечто подобное происходит и в нашей земле! Вот как нефть и образуется! Не миллионы лет, ребята, а вот так, по меркам истории очень даже быстро. Если дать волю фантазии, то… А вдруг вся нефть на земле, это только остатки переработки дерьма былых цивилизаций?

— Ну да, — скептически заметил Лукьянов, — где ж они столько его взяли? Хорош трепаться, давай лучше о бензине. Он из твоего сепаратора ЛУС-9? Но как это произошло?!

— Вот и я думал, как? — снова заряжаясь какой-то веселостью, ответил Цуба. — Потому немного и задержался, пока шел к тебе. У меня каждый вечер в камере и на переработке в ЛУС-9 было одно и тоже. Вокруг одна и та же температура и влажность. На время работы до конца экспериментов, или в нашем случае экскрементов, в «келью» не имеет права войти никто! Если, конечно, — он скорчил смешную рожу, — не случится пожар.

Говорю с полной уверенностью, все эти дни абсолютно всё было как всегда. Выходит, только кроме «вчера»? Значит, это и есть разгадка появления бензина? Что-то же вынудило бензольное кольцо именно в таком виде перестроиться в другие углеводороды и образовать топливо? Сепаратор тоже работал как обычно.

Я проанализировал весь вчерашний день и нашел разгадку. По нашим правилам пятый день рабочей семидневки на одном месте положено проводить с включенной системой новомодного светолечения. Ну не зря же их когда-то заказывали? В каждом кубрике понатыкали? Вот я ее и включил эту …хитрую лампу. Кто ж мог предугадать такие последствия?

Должен признаться, что считал эту штуку как минимум просто безвредным гаджетом, созданным кем-то с простым желанием заработать денег на «воздухе». Вспомните, сколько подобного выпускалось и до них! Сейчас беру свои слова обратно. Оказывается, эта лампа на что-то способна. Во всяком случае, лично я даю сто процентов, что это именно она спровоцировала своими лучами то самое волшебное преобразование заявленного бензольного кольца в нашем сепараторе.

Она сработала, как катализатор. Пока мы не разобрались дальше в чем там еще дело, она просто незаменима. А что касается заявленных производителем ее способностей лечить депрессию в лишенных солнечного света помещениях, в этом я по-прежнему сомневаюсь. Лично я на себе не почувствовал никакого ее действия, хотя, наверное, мне просто для этого надо в эту депрессию впасть. Да и название их конторы «Время Радости» лично у меня, как у ученого, вызывает вопросы. А будь ныне прежние времена, эти вопросы появились бы и у милиции.