Часть 4 глава 8

ГЛАВА 8

— Милочка! Оу! Ми-и-и-илочка! — да очнитесь же вы…

Желязны сделал два шага назад, пытаясь попасть в поле зрения приходящей в себя Светланы. Девушка открывала глаза, но, как видно, практически ничего сейчас не видела.

— У меня, — призналась она, — огромное пятно перед глазами, оно мерцает и мешает смотреть. Я вас почти не вижу…

— Но ведь слышите?

— Слышу.

— Вот и хорошо, — заключил помощник Президента, — я рад, что хотя бы два часа мы с вами сегодня плодотворно поработали.

— Я больше не могу, — бледнея, тихо произнесла Света.

— Я знаю, — согласился Желязны, — хотя еще недавно для вас и шесть часов были вполне по силам. Простите, я должен определиться в правильности вашего восприятия. Вопрос: вы помните, как меня зовут?

— Ф-Феликс? — неуверенно ответила она.

— Все верно, Феликс. Расслабьтесь. На сегодня работа закончена. Еще минут десять-пятнадцать и пятно в вашем поле зрения исчезнет. Вы просто сильно устали, истощены. Должен сказать, что я вас прекрасно понимаю. Заметьте, сегодня я работал один, так сказать, в щадящем режиме. Более того, хочу сообщить, что дела вынуждают меня на несколько дней уехать в Минск, так что у вас, мадмуазель, будет достаточно времени полностью восстановиться. Моим помощникам приказано не напрягать вас своим присутствием, выводить на прогулки, усиленно кормить и давать спать столько, сколько пожелаете.

— Я, я …уже не нужна? — с затаенным страхом спросила Светлана. — Меня убьют?

— Ну что вы? — кисло гладя в красивое, но мертвецки бледное лицо девушки, поспешил ее успокоить Желязны. — Зачем же вас убивать? Мы еще поработаем. Кстати, о работе: знаете, а ведь мне все-таки кажется, что находясь в состоянии «передатчика», вы как-то умудряетесь фильтровать то, что говорите нам. Умом я, конечно, понимаю, что это мало кому под силу — делать параллельно сразу две такие вещи, но интуицию, как говорится, не обманешь. Так что по приезду мы и этот аспект нашего с вами сотрудничества хорошенько проработаем.

— Как я могу? — слабо запротестовала Светлана. — Вы же сам видите, как мне это дается?

— Вижу, — не стал спорить Желязны, — но с другой стороны, может быть потому у вас так быстро и «садятся батарейки»? Я серьезно задумываюсь на этим, слышите меня? То есть, почти утверждаю, что вы сейчас стали быстро выдыхаться именно по причине того, что параллельно успеваете как-то переработать, отфильтровать поступающую свыше информацию и решаете, что говорить нам, а что нет.

У нашего с вами будущего и без этих недомолвок достаточное количество вариантов воплощения, а уж с таким подходом счет пойдет на сотни, а не на десятки. Так не пойдет, моя милочка. Я хочу знать все варианты, слышите? Все! К будущему нужно подготовиться как следует.

Ф-фух, — тяжело вздохнул пожилой джентльмен, — сейчас мне работа с вами дается сложно. А все из-за недостаточного служебного соответствия одного идиота. Я бросил все свои силы, по сути, на пустое, и теперь с трудом могу восстановиться. А тут еще вы, …упираетесь.

Если хотите, и у меня в глазах стоит некое «пятно», подобно вашему. Только у вас оно скоро пройдет, а я еще с неделю буду ходить, как слепой кутенок. И это еще не самое худшее из того, что я чувствую. Моя интуиция подсказывает, что как раз в это время там, в параллелях прогнозируемых с помощью вас ситуаций происходит какая-то странная, необъяснимая динамика, я просто чую это. Что называется, «движение есть, а продвижения не видно». Как ни старался я сегодня, а ситуация с этой странной динамикой пока так и осталась для меня загадкой.

Вы, Светлана, в некотором роде были моими глазами, а глазам после работы надо обязательно отдохнуть. Это я вам говорю, как человек, у которого застарелые проблемы со зрением. Так что, думается мне, вы будете безмерно рады моему отъезду…

— Не делайте то, для чего поедете, — слабым голосом произнесла вдруг Светлана.

— Хм? — оживился Феликс, который собрался уже было уходить. Он смерил девушку недобрым взглядом, и неохотно ответил:

— Никак нельзя, мадмуазель. Все это давно решено и подписано. …Вот видите, — задумчиво добавил он через паузу, — я же говорил — чувствую, что-то все же застревает в вашей голове и проходит мимо меня и коллег. Ах вы — коварная и вероломная девица. Вы просто ловко воспользовалась тем, что я сейчас слаб, и не смог как следует «запломбировать» свои каналы…

— Так нельзя поступать с людьми. За что им такое? Это ведь не война.

— Война, девочка моя, война. Она не прекращалась никогда. Что ж, — заключил Феликс, — мы говорили о будущем, вот тогда вам и замечание на ближайшее будущее; отныне и навеки — прекратите строить из себя простушку. После того разоблачения, мадмуазель, которое произошло только что, все сказанное мной выше, я отменяю. Похоже, теперь придется серьезно подумать над вашей дальнейшей судьбой. Кто знает, сколько всего вы так же узнали из моих каналов? Но это все потом, пока не будем окончательно портить этот день. Вы и без этого здорово устали, до скорой встречи, отдыхайте…

Желязны оказался прав. Уже утром о мерцающем пятне в глазах Светлане напоминала только тупая боль, ощущаемая где-то в височной области. Ей стало значительно легче. Литовца от нее почему-то убрали, и еду приносил какой-то невысокий, темноволосый парень, который, судя по всему, ничего не понимал по-русски. Светлана даже с «подсевшими батарейками» не чувствовала Римандаса, скорее всего он уехал.

Новый «официант» тоже был один из тех, кто работал с Феликсом — экстрасенс их круга. Его место всегда было справа и почти на грани обзора, поэтому лицо этого человека она смогла хорошо рассмотреть только тогда, когда он впервые принес завтрак.

После того, как этот темноволосый убрал поднос с посудой, пришел заместитель начальника охраны и объявил, что с сегодняшнего дня у Светланы начинаются прогулки на свежем воздухе. Нужно ли говорить, как радовалась девушка этому известию? Но едва она попыталась завести какой-то разговор с представителем руководства объекта, спросив первое, что пришло ей в голову, о пропавшем Римандасе, офицер моментально потерял интерес к общению. Пожалуй он тут же бы ушел, но задержался на миг и пояснил, что того, о ком она говорит, внезапно отправили в длительную командировку вместе с начальником их объекта, и что теперь все контакты с ней переходят под его, капитана Владимира Анатольевича Бабука, личную ответственность.

Дальнейшие пояснения ее, с позволения сказать куратора, тоже пришлись весьма кстати. Как и предполагала Светлана, ее нынешний «официант» русского не знал. Как пояснил Бабук, в задачи Денни входит только приносить и уносить ей пищу. Исчерпав на этом все, что Владимир Анатольевич должен был сказать, у самой двери он вдруг остановился и добавил, что после обеда в четырнадцать ноль-ноль этот «официант» и трое ребят из охраны выведут ее на прогулку внутри периметра объекта.

Ее тело уже просто рвалось на свободу, пусть даже в рамках бетонного ограждения. Едва дождавшись обеда, Светлана наскоро перекусила, тут же оделась, причесалась (еще в начале заточения «литовец» по ее просьбе принес ужасную, но все же расческу), набросила выданный для прогулок солдатский бушлат и стала ждать.

Без четверти два в двери послышалось слабое шуршание. Кто-то пытался ее открыть, и вдруг!!! Раздался резкий хлопок. Ухнуло так, будто кто-то уронил на пол полное собрание краткой медицинской энциклопедии. Широкие оконные жалюзи качнуло. Светлана недоуменно посмотрела на дверь. Тяжелый, бронзового оттенка сердечник, толкаемый кем-то снаружи, вдруг вывалился на пол. Створка плавно отошла от косяка. На пороге стояла Радмила.

Светлана набрала в грудь воздуха и едва не задохнулась от радости. «Рада, Радочка…», — непослушными губами произнесла она, и тут же потеряла сознание…

«Авантюра» иначе это никак не назовешь. С одной стороны, только поверхностные данные разведки, с другой расплывчатые, во многом противоречивые сведения о внутреннем устройстве «Авроры», поступившие от американской подружки томящегося в лазарете журналиста Олсена. С третьей…

Во время завтрака вдруг объявилась Радмила. Как ни странно, опять в столовой, также, как когда-то и Орислав. Ловчицу бы в пору расспросить, что это за странная лазейка имеется в их высокотехнологичном «заборе», однако Иван Сергеевич встретил гостью радушно, и стал предлагать ей чаю. Чай девушка пить отказалась и отблагодарила хозяев по-своему: «Пришла пора, — сказала она всего два слова и в шумной столовой, где в это время находился почти весь личный состав Базы, наступила звенящая тишина, — сей же час собираемся, идем за Светланой…»

Какие там доводы, вопросы? Ловчиц уже на первых фразах понял, что им поступила вводная из разряда «назад пути нет»! Радмила — ох уж эта женская непосредственность — ничуть не смущаясь того, что в столовой в полном составе присутствует руководство Базы, тут же, смерив странным, с какой-то затаенной радостью, взглядом Волкова, отвела его в сторону. Затем, следуя той же нехитрой схеме, она выбрала и подвела к Алексею еще восьмерых бойцов. «Со мной пойдут они…», — легко и непринужденно заявила девушка так, будто все уже давно решено.

Тут, словно целиком с ней был согласен, сорвался с места Лукьянов: «Там же центр управления «клопами», — отгородив своей богатырской фигурой Радмилу и выбранных ею ребят, навалился он на Ивана Сергеевича, — другого шанса не будет! В группу нужно хотя бы двоих компьютерщиков из «лабрадоров» с оборудованием, чтобы взломать базу данных «Авроры» и сунуть в нее тот вирус, что они позавчера, наконец, наваяли. А еще надо скопировать все данные с их машин. Радмила! — взмолился великан, видя, что шеф попросту растерялся, — пойми, другого раза не будет, а эти «клопы» нас уже просто заедают»…

— Других мне будет трудно, — призналась девушка, — я вижу только этих. Сторожам у ворот я отведу глаза, а с кощеями эти девять солдат справятся…

— А почему только этих? — вознегодовал Лукьянов.

— Трудно объяснить, — холодно ответила Радмила, — и времени на это нет. Если еще двое, все может пойти кувырком.

— Меня сейчас другое занимает, — вклинился в разговор Иван Сергеевич, — как, даже если я и пойду на эту аферу, мне вас сейчас доставить на «Аврору»?

— Поднимайте ваш корабль, — просто ответила девушка.

Ловчица качнуло:

— Вы знаете о корабле?

— Да, — просто ответила Радмила и, чтобы командир Базы не особенно нервничал, улыбнувшись добавила, — я вообще, …много чего знаю.

Иван Сергеевич почувствовал, как в височной области его черепной коробки мощно застучала кровь:

— Но, — попытался возразить он, — мы не используем корабль днем?

Радмила сделала паузу, после чего оставила избранных, и подошла к шефу Базы вплотную:

— Не сейчас, — негромко сказала она, — так завтра-послезавтра все равно вам придется его поднимать. Время пришло.

— Война? — округлил глаза Ловчиц, чувствуя, как его голова буквально начинает распухать от потока хлынувшей в нее крови.

— Нет, — спокойно ответила девушка, — просто еще одна битва. Война идет уже очень давно.

— Р-радмила, — буквально взмолился командующий, — ведь мы…, мы рискуем всем! Всем, что есть.

— Хм, — коротко, и как показалось Ловчицу с саркастическим смешком выдохнула гостья, — рискуете всем? Мне почему-то кажется, что только собой и ничуть не больше других воинов. Что тут поделаешь, это ваше ремесло. Да и как можно взвесить то, кто из нас и чем рискует?

Кощеи каждый день тянут через Свету сокрытые Знания Небес. Подумай: если они в ближайшее время успеют использовать хотя бы малую часть из того, что они уже узнали, что будет вокруг? Даже здесь, в вашем логове! Может так статься, что и рисковать уже просто будет некому. Там, — она указала тонким пальчиком в низкий потолок столовой, — в отличие от земных путей, образ вашего подземного дома прописан четко, и они скоро вас найдут, именно поэтому Свету надо немедленно забрать, а кощеев убить. Главный из них, тот, что держал над тем местом круг защиты, отчего-то ослаб и уехал. Это наш шанс. С ним я тягаться не могу, а с его помощниками… Этих и простая пуля берет…

— Пуля? — мрачно переспросил Ловчиц. — Да уж, конечно, — скептически добавил он, — дело проще некуда. Как их там найти? Ты говоришь, мы — воины, это наше ремесло, вот я и пытаюсь рассуждать, как воин.

Рядом с «Авророй» две войсковые части! Вояки, техника. Они поднимутся по тревоге моментально и оцепят район. Нас даже с «лабрадорами» батальон — не больше. Дернуть туда Сивохина с соседями? Это же мясорубка. Так нельзя, милая моя, это же наши люди! Сколько из них погибнет? Мне тяжело…, я не могу на такое решиться без тщательной проработки операции…

— Тебе тяжело? — леденящи тоном оборвала его доводы Радмила. — А мне? Если сейчас не закрыть канал Светы, я в этот миг могу видеть и сказать, кто из вас и как погибнет! Слышишь, меня вой? В деталях! «Тяжело»? Ты, в отличие от меня, только предполагаешь…

У Ловчица похолодели пальцы. Он вдруг ясно ощутил, что она на самом деле может сейчас рассказать о судьбе каждого из них. Да, прямая опасность маячила рядом, стоит только отдать приказ, но ведь опасность — это еще не приговор. Все еще можно изменить, стоит только рискнуть! Трезвая рассудительность понемногу начала брать верх над обжигающим омутом паники. Иван Сергеевич отстраненно смотрел куда-то сквозь стену.

— «Все предрешено?» — спросил он вдруг. — Как в «Терминаторе»?

— Предрешено все, — подтвердила Радмила, — только вариантов развития любой ситуации может быть сразу несколько, и все они предрешены. Это просто нити на ткацком станке Макоши и ее дочерей Доли и Недоли. Складывается узор — живет человек. Вот поглядишь на ткань и тут же заметишь, что и между нитями пряжи или ткани всегда есть место. Не важно, это простая материя из текстильного магазина, или волшебная ткань Судьбы. Эти крохотные пространства не могут быть пустыми, ведь Матушка-Природа не терпит пустоты. Именно поэтому редко, но все же рождаются люди, которые, как воздух вольны перемещаться в «ткани» человечества. Именно они не дают ей слежаться, исчахнуть.

Приходит лихое время, и рождаются Гитлеры, Наполеоны, Сталины, Ленины, Македонские. Эти тоже приходят в мир не просто так. Их деяния могут привести к тому, что полотно человечества окажется выстиранным. Кто-то из них поспособствует тому, что рисунок освежится, а кто-то, напротив, надолго смоет с него все яркие краски.

Но светлое время приводит к нам других, — Радмила едва заметно склонила голову в сторону избранных для штурма «Авроры» бойцов, — таких, как тот, «хто панясе Перунаў Перст». У этих достаточно силы даже повлиять на то, чтобы изменить рисунок полотна. Это не обязательно дело воина, вполне может быть и музыкант, и поэт, и царь, и князь, но даже если рисунок совершенно изменится, Макошь и ее дочери все равно будут работать с этим полотном — ткать и ткать его дальше.

Иван Сергеевич глубоко вздохнул:

— Я, — тихо произнес он, — даже безмерно доверяя тебе, красавица, и мнению Орислава с Атеем, настоятельно советовавших слушаться твоих советов, …не могу просто так броситься в омут с головой. Сама посуди, даже чисто технически. Мы же элементарного не знаем, где нам сесть? Там две части КВООН разбросаны в лесах, «клопы».

Взгляд Радмилы потеплел. Она, вынырнув из омута нелегких мыслей, встрепенулась:

— Я, — обнадеживающе улыбнулась она, — укажу куда пристроить ваш корабль. Там его не найдут. И к месту тому проведу как надо, никто из людей вас не увидит.