Часть 2 глава 7

Желязны приехал в штаб КВООН без четверти двенадцать. На полдень было намечено закрытое заседание Совета, препятствием к проведению которого могло стать его сегодняшнее самочувствие. Советник президента практически не спал всю ночь. Некое тяжелое сновидение, суть кошмар, заставило его во сне кричать и в сумеречном бреду метаться в постели. Всполошившаяся по этому поводу охрана какое-то время безучастно наблюдала за этим со стороны. Когда же мечущийся в плену тяжелых видений иностранец запутался в мокрых простынях настолько, что это стало угрожать его жизни, Феликса растолкали, убрали в сторону простыни, перестелили постель, усадили его на кровать и тут же удалились.

В момент, когда к перепуганному, тщедушному, голому человечку стало твердо возвращаться сознание, Желязны уже не мог вспомнить, а были ли в его номере те самые охранники или это ему только померещилось.

Возбужденное кошмарами мироощущение болтало, словно потерявшую опору центрифугу и до рассвета Феликс не мог сомкнуть глаз, анализируя полученную информацию. Он самым серьезным образом подходил к обработке и анализу своих сновидений, воспринимая их, как некую закодированную проекцию дальнейшего развития событий. Это не являлось тем, что в народных массах называют «вещим сном», нет. Феликс рассматривал свои события-сны как энергетическое воплощение тех самых грядущих событий. Да, это, по сути, являлось будущим, только проявлялось оно пока в виде неких образов, на тонком, ментальном плане. Что ж, тем весомее, страшнее, и фатальнее маячила перед ним их невеселая перспектива.

Накануне днем Желязны распорядился, чтобы малый зал совещаний был «как следует» подготовлен к закрытому заседанию, а это значило, что к его приезду указанное помещение было многократно проверено силовиками, и охранялось бойцами СОЛОДа так, будто здесь должен был пройти не скромный по вывеске сход, а, по меньшей мере, сбор глав государств ЕС. В зале работали шумовые экраны, и была отключена от сети вся усиливающая аппаратура.

Приглашенный на это совещание Евгений Николаевич Штасевич, вновь назначенный командир батальона электронной и технической поддержки (БЭТП), пребывал в легком шоке от процедур тщательного досмотра. Не меньше десятка раз по пути к залу заседаний его форменную одежду, а особенно толстую кожаную папку с бумагами, старательно ощупали и проверили. Охрана СОЛОДа относилась с нескрываемым подозрением к виду и размеру его старинного органайзера, полагая, что подобные знаки чиновничьего отличия вышли из пользования еще при НЭПе.

Вырвавшись из рук ребят последнего поста, находящего прямо у дверей зала, подполковник Штасевич шагнул за порог и остановился. Приглашенные на совещание неторопливо рассаживались строго по группам за расставленными буквой «П» столами: слева военные из КВООНа, прямо руководство СОЛОДа и СОПТа и их офицеры. Справа занимал места народ более разношерстный: смешанные гражданские и военные специалисты.

«Ну хоть бы кто подсказал!» — горько подумал застопоривший движение офицер и тут же откуда-то вдруг перед ним появился какой-то молодой человек. Он быстро осведомился у Евгения Николаевича кто он и, получив ответ, угодливо сопроводил его к правому столу. Только тут подполковник Штасевич заметил, что напротив каждого кресла стоит именная карточка приглашенного.

Четко и решительно придавив в себе клопа конфуза, командир БЭТП быстро занял свое место и, достав из древней папки прошитый и опечатанный ежедневник, следуя примеру остальных принялся готовиться к совещанию.

Собравшимся было сообщено, что вот-вот должен прибыть советник Президента Пристрека, руководитель отдела по защите прав и демократических свобод человека организации «Freedom House», господин Феликс Желязны. Это известие стало медленно переплавлять рабочий гул зала в высокомерную, камерную тишину. Процесс переплавки растянулся на тринадцать минут. Штасевичу никогда ранее не доводилось присутствовать на столь ответственных мероприятиях, а потому, едва только вокруг него стал слышен тихий шелест бумаги и шорох царапающих ее пишущих ручек, он застыл в позе суриката, старательно отмечая все, что происходило вокруг. Его истомившееся в ожидании чуда эго сейчас просто ликовало, пело, плясало, а еще раскатисто и страстно выкрикивало: «Да, да! Ты дождался, добился своего! Рискнул, безжалостно бросая в топку карьеры всё, что привязывало тебя к «земле». Ты выбросил всё лишнее и выиграл! Отныне и до пенсии: «твой карьерный паровоз вперед летит…».

Тем временем обслуживающая мероприятие публика расступилась, и в зал вошел советник Президента. Судя по всему, он решил лично руководить сегодняшним заседанием. Безцеремонно выпроводив прочь лишних, он закрыл тяжелые двери и вышел в центр. Этот весьма важный, что называется «на слуху» персонаж на деле выглядел тщедушным, больным, пожилым человеком, обладающим отталкивающим, колючим, взглядом. Засаленные, редкие кудри, обильная перхоть на воротнике и плечах дорогого пиджака; тусклые, давно не видевшие крема туфли…

И снова вскипело пожароопасное самолюбие старшего офицера: «теперь в разговорах зазнаек-друзей его молодой подруги, броско кичащихся своей близостью к государственному бомонду, можно будет козырнуть, что-де и ему доводится порой бывать на приемах самого высокого ранга. Что ни говори, а Феликс Желязны, это уже мировой уровень. В любом случае, имя его куда как авторитетнее любого из чинуш запонтовавшегося общества Анжелики и, уж тем более, завистников-крыс из генштаба.

— Господ-да! — будто одним движением щелкнул по носу каждого из присутствующих Феликс, блестяще, слету замкнув на себе максимум внимания. Зал оценил это и затих. Но в следующий же миг стало ясно, что этому человеку ровным счетом начхать на произведенное на окружающих впечатление. Всё в нем словно говорило: «Видели? Я смогу включить и выключить это реле, когда только захочу…»

Намеренно идя вразрез своему мощному стартовому посылу, советник Президента вдруг принялся осторожно, чтобы не дай бог не сломать, вытаскивать из бокового кармана своего пиджака старинные роговые очки с мощнейшими диоптриями. Ничуть не чураясь этого акцентированно немодного предмета, он водрузил седло этой чудо-оптики пятидесятых годов двадцатого столетия на мясистый, с мелкими фиолетовыми прожилками нос и, не торопясь потянул из другого кармана непомерно большой носовой платок.

Так поступает фокусник из цирка шапито, готовя зрителей к «гвоздю» своего иллюзиона, но, как уже говорилось, Феликсу было ровным счетом начхать на эти мелочи. Скорее всего, он делал это неосознанно. Купаясь в полном внимании присутствующих, Желязны снял только что надетые очки и, пребывая в глубокой задумчивости, стал их тщательно протирать.

Словно мёд по тарелке тянулось время. Стекла, в конце концов, были протерты, индивидуальная оптика водружена обратно на нос, а «скатерть» платка возвращена в карман.

— Я, — так, словно он не прерывался, продолжил Феликс, — должен вам рассказать, кто и для чего присутствует на нашем заседании. Пусть офицеров служб безопасности Беларуси не смущает мой хороший русский. Я давно живу на свете и вполне сносно владею несколькими современными языками и даже парочкой древних. Однако к делу, по которому мы сегодня собрались, это не имеет никакого отношения.

Итак, тем, кто еще не в курсе происходящего, я хочу сообщить, что две недели назад на территории Беларуси вступила в силу специальная операция «Loop retaliation». В русском варианте это название звучит, как «петля возмездия».

Не является тайной и тот факт, что виной введения этой акции явилась крайне дестабилизирующая обстановку деятельность так называемых отрядов самообороны или «партизан», как они сами себя называют. Кому-то по-прежнему крайне невыгодно, чтобы, наконец, нормализовалась жизнь в вашей стране.

Мы с вами в течение долгого времени стараемся вернуть ее на мирные рельсы, а этот «кто-то» упорно не желает жить в мире и согласии. Партизаны, как и раньше, продолжают творить разорения, а порой даже разбой. В своих видео-посланиях, а также в печатных листовках они указывают на то, что совершают свои злодеяния они якобы по воле народа и в его благо.

Хорошо, что руководству Беларуси по-прежнему есть к кому обратиться за помощью. Вы и сами каждый день слышите об уроне, который несут стране эти крайне агрессивно настроенные партизанские объединения. Вот, — Желязны взял со стола пластиковую папку, — это сведения только за последнюю неделю:

«Кличев: нападение на пост КВООН. Три трупа, уничтожена техника, пропало оружие. Барановичи: с узловой станции просто испарилось содержимое вагона с «Леснином», две тонны! Жлобин: у девяти БТРов вышли из строя двигатели…». Наверняка, кто-то что-то подсыпал в топливо или систему смазки...

А ведь это далеко не полная картина, господа. Люди. Имущество. Все это приобретается за деньги ваших налогоплательщиков и на смену испорченному придется покупать новое.

Опять же, компенсации семьям погибших. В США расстроенные родственники обязательно спросят с министерства обороны, ведь за океаном люди просто уверены в том, что солдат из их страны убить невозможно. Разумеется, мы с вами, в отличие от них, понимаем, что демократическое переустройство заржавевшего под гнетом тирании общества не могло пройти безболезненно. Но ведь эта зараза никак не уймется, более того, она распространяется!

Пусть не обидятся на меня присутствующие здесь офицеры из СОЛОДа и специального отряда поиска террористов, но видя тщетность ваших попыток отыскать места партизанских «гнездований», мы были снова вынуждены прибегнуть к помощи оборонных агентств США. Да это дорого, но что делать? Надо пользоваться, пока в Вашингтоне идут нам на встречу.

Нам выделили то, чего и у них самих пока не в полном достатке — два батальонных комплекта «Bedbug-2» — новейших электромеханических поисковиков проекта «Сleanness».

Вы помните, мы как-то на полигоне оценивали поистине огромные возможности этих маленьких помощников солдат. Технари полковника Штасевича, не рискуя обкатывать новое оборудование в густонаселенных районах, уже взяли их на обслуживание и запустили отрабатывать зараженные «чернобыльским пеплом» земли Полесья.

Евгений Николаевич, услышав свою фамилию и повинуясь заложенному армейским уставом инстинкту, встал. Нужно сказать, что присутствующие теперь смотрели на него совсем другими глазами. Из простого серого офицера он вдруг превратился в некого …избранного. Да, он неплохой технарь, да вояка со стажем, но по ситуации сейчас выходило, что ни СОЛОДу, ни СОПТу, ни КВООНу не было доверено запускать и обслуживать «клопов»! Эта миссия целиком была доверена его ребятам и ему лично.

Полковник Штасевич ожидал легкой нахлобучки за доклад о том, что три «Bedbug-2», сильно пострадавших в полесских лесах при странных обстоятельствах не подлежат восстановлению, но на деле-то выходило, что его сейчас хвалили!

— Присаживайтесь, полковник, — продолжал Желязны, покровительственным жестом опуская тонкую, холодную ладонь на плечо военного. — Признаться, — вдруг разоткровенничался Феликс, — я был расстроен, когда узнал, что вы выпустили «клопов» так недалеко от границы. Я не знаю, каких нечеловеческих усилий стоит Президенту Украины удерживать своих лихих парубков в межах, обрисованных с Беларусью договоров? Мы прекрасно понимаем, что если бы не авторитет Ольги Владимировны Григян, это неуправляемое, огромное государство в два дня раздавило бы свою более скромную северную соседку.

Да, господа, своих сил, увы, у нас пока недостаточно. Мне страшно представить, что могло бы произойти, переползи хотя бы один наш «клоп» за границу и начни там пальбу.

Полковник Штасевич, которому слегка вскружило голову всеобщее внимание, забывшись, снова встал:

— Разрешите доложить?

Желязны округлил ставшие безразмерными в линзах очков глаза:

— О чем, — натурально не понял он, — что вы мне хотите доложить?

— «Клопы»! — отрапортовал бравый полковник. — Они не покидают заданного сектора поиска…

— Сядьте, — досадливо отмахнулся Феликс, — и не подпрыгивайте больше, вы затянете наше совещание. Так вот: — продолжил советник Президента, — сильно загрязненная радиацией южная территория страны в течение долгого времени маниторилась специальной группой. Ситуация, скажу я вам, не утешительна. Но таковой она теперь является даже не по причине запредельно высокого фона радиации в том районе. Виной, как это ни странно, служит еще и преступное разгильдяйство батальона этого са́мого полковника.

Дело в том, что они внесли в электронную память «клопов», патрулирующих эту территорию, физиогномические данные связистов, саперов, летчиков, всех! Загрузили в чипы памяти для приблизительного сличения и визуализации даже фотографии жителей близлежащих деревень, взятые из архива паспортного бюро! Слышите? Всех, кроме заслуженных парней из той самой группы радиационной разведки.

И вот: мало того, что работающие секретно машины «Bedbug-2» едва смогли идентифицировать этих парней только через вспомогательную, общую базу «Аlly», так наши «клопы» едва не отправили двух незаменимых солдат армии США к праотцам.

Но… Само собой, собрались мы не по этому поводу. И даже не по другим промашкам подразделения нашего полковника. К слову сказать, его ребята свое дело знают: все «раненые» в Полесье «клопы» собраны его батальоном и частично уже восстановлены или еще восстанавливаются, но! Интересным оказалось то, что они, наши маленькие электронные помощники успели отснять в полесских лесах! Поверьте, это заслуживает особого внимания, господа.

Возвращаясь к проблемам с настройками «Bedbug-2», из-за которых могли произойти и другие, непоправимые неприятности с нашими военнослужащими, заявляю — новые данные уже корректируются, вносятся и я очень надеюсь, что подобного больше не повторится.

Этот патруль работал по заданному им маршруту и, по преступной халатности присутствующего здесь офицера, не был проинструктирован на случай появления «клопов». Так уж вышло, что произошла стычка, или даже назовем это бой, между машинами «Bedbug-2» и нашими солдатами. Пока электронные «мозги» «клопов» сличали и отыскивали в базах их лица, камеры продолжали записывать все то, что происходило вокруг. О! Это заслуживает вашего внимания.

Стычек было несколько. Ситуация рисуется так, что наши раненные бойцы, к тому времени уже едва волокшие ноги к своей машине, как это ни странно в это же время продолжали исправно уничтожать «клопов», атакуя их порой, сразу с нескольких точек! По алгоритму управления, все «разбуженные» электронным сигналом тревоги машины сползаются к месту наибольшей активизации преследуемых целей.

Что до наших ребят, то спасаясь от выполняющих свою работу боевых роботов, они кое-как добрались до автомобиля, и попытались удрать из-под обстрела, но сразу же были подорваны одним из тяжелых «клопов», подоспевших на подмогу своим легким собратьям. Это всё та же череда проблем, из-за промашки сидящего перед вами офицера, не проследившего за качественным введением данных в базу «клопов». Эта атаковавшая «Хаммер» автономная боевая машина более медлительна в передвижении из-за своего тяжелого вооружения, потому и прибыла позже.

Итак, вот, что мы имеем на данный момент: Джип взорван, испорченные «Bedbug-2» доставлены на перезарядку или замену аккумуляторов и боезапаса, проще говоря, в починку к технарям полковника, а ребят из «Хаммера» — нет! Остались только их изображения, записанные на винчестеры «Bedbug-2» и других машин. Поисковые группы прочесали всё — ни следов в лесу, ни кровинки от них, ни шнурочка.

Все три группы, рискуя своим здоровьем в губительном радиационном фоне, расширили сектор поиска и прочесали даже соседние сектора — ничего!

Но винчестеры, господа. Ведь они хранят не только изображения наших солдат. На них еще множество расплывчатых людских силуэтов! Это дает мне возможность утверждать, что в лесах Полесья, несмотря на смертельный радиационный фон, кто-то всё же есть, и этот «кто-то» весьма неплохо вооружен и подготовлен.