Глава 35. Заговор

Джеймс открыл окно и впустил в кабинет облако свежести, сразившееся с плотным застоявшимся воздухом и победившее в неравном бою. Перебрав последние бумаги в папке, он сел в кожаное кресло, чтобы распланировать остаток дня.

Мысли навязывались ему, словно их кто-то насильно «впихивал» в голову. «Отмахиваться» было бесполезно — они настигали его, как пули, и «бронежилет» из твёрдости духа не спасал. И все они были направлены в Эдди. В голове не могло уложиться, как такой открытый человек мог превратиться в скрытного предателя? Джеймс почти мечтал, чтобы вчерашний разговор оказался страшным сном.

«Потому что мне плохо от одной мысли, что за этой ужасной личностью может скрываться мой лучший друг»… «Я хотел помочь тебе, так что не вини себя. В Дублине я бы с ума сошёл, представляя, как тебя здесь пытают».

Как человек, испытывающий ненависть и обиду, мог говорить такое? Какое нужно иметь артистическое образование, чтобы так притворяться?

Одно хорошо: правда начинает открываться. Взяв себя в руки, Джеймс задумался о том, как быть дальше. Пока он мог довольствоваться рабочим одиночеством в своём кабинете, парень решил набрать Виктора Салентоса, своего тренера. Был один вопрос…

Виктор ответил не сразу. Связь в Ларне не могла похвастаться качеством и стабильностью своей работы, но Джеймс решил докопаться до истины во что бы то ни стало.

— Привет, Джеймс, — неохотно и осторожно поздоровался Виктор, словно ему позвонило привидение.

— Ну, здравствуй, Виктор. Давно не общались. Я мог бы спросить, как твои дела, но есть вопросы поважнее, — поспешил ответить парень, пытаясь быстрее перейти к делу.

— Например?

— Например, мне нужна правда. И не надо пытаться изобразить смятение и удивление. Ты не подтвердил личность Джеймса Баттлера, видимо, считаешь, как все? Думаешь, что я — неудачник, опозоривший имя твоей команды?

— Джеймс, о чём ты говоришь? Ты прекрасно знаешь, как я к тебе относился. И я очень жду твоего возвращения, — «ангельским» голосом ответил Виктор.

— Прости, но не заметно. Тогда помоги мне выбраться отсюда и вернуться домой.

— Я ожидаю окончания твоего курса лечения…

— Что? — нервно перебил собеседника Джеймс, — что за бред я слышу? Я здоровее всех вместе взятых окружающих тебя людей! И хватит ходить вокруг да около! Я знаю про вас с Филиппом. Строили козни, пока я ни о чём не подозревал? А теперь нашли удобный момент, чтобы упрятать меня в этот сумасшедший дом?

— Тише, Джеймс. Позволь мне объяснить. Я не буду отрицать, что общаюсь с Филиппом. Но кому, как не тебе, знать, что сейчас происходит! Он почти убедил меня в том, что ты… не мой лучший игрок. После аварии ты стал совсем другим. И это странно, что ты ничего не помнишь.

Лёгкая пауза прокралась в разговор. Джеймс тоже считал ненормальным то, что он не смог откопать в недрах своей памяти ни частицы правды.

— У меня… полная амнезия. Не помню название, — проговорил Джеймс, словно выпустил автоматную очередь.

— Я не доктор, Джеймс. Мне остаётся только слушать чьё-то мнение по этому вопросу. После твоей аварии я занимался с тобой, как с новичком. Единственное, что посеяло во мне сомнения — ты был способным учеником и напомнил мне тебя прошлого.

— Вот спасибо. Не ожидал услышать такой поддержки, — «подлил» иронии в разговор Джеймс.

— Не держи на меня зла. Я пытался помочь тебе. Но после того, как твой брат уехал из Ларна, а ты выздоровел быстрее, чем мог, я задумался.

— Что значит быстрее, чем мог? Разрыв ахиллова сухожилия?

В трубке послышалось молчание. Какие слова перебирал Виктор, чтобы назвать их ответными? Похоже, ему нужно было время, чтобы выжать из себя знания.

— Ты редко ошибался.

— Зато часто спотыкался, — добавил Джеймс, желая, чтобы тренер понял намёк.

Но шутка не прошла. Виктор остановился, словно сам споткнулся о невидимую преграду, выросшую между ними в пространстве телефонного разговора.

— У Джеймса был разрыв сухожилия? — задал вопрос Джеймс, желая поскорее получить ответ, но в то же время желая сбежать от него, как от врага, — просто скажите правду.

— Да, ты был госпитализирован. С разрывом сухожилия.

— Не может быть… — послышалось в трубке, отчаянный вопль прорвался сквозь дымку спокойствия.

— Но после случившегося… ты не мог вспомнить ничего. Но твоя рана исчезла.

— Думаете, Джеймс так скоро встал на ноги?

— Я не знаю…

— Я это выясню! — прервал Виктора Джеймс, — простите, что ожидал от вас большего. Видимо, мы все пали жертвами обмана…

Джеймс хотел было спокойно поразмышлять, почитать дневник Кейла, но Гредсон появился, словно туча среди ясного неба, как всегда спокойный, и довольство, смешанное с удивлением, просачивалось сквозь его броню.

— Хочешь взглянуть на брата? — спросил Филипп, боясь задать самый главный вопрос, чтобы не разрушить шаткое сотрудничество, о котором он давно мечтал.

— Для начала навещу своего друга.

— Как это похоже на тебя, — подметил Гредсон, и не смел возразить.

В голосе доктора сквозило недоверие. Он собирался проверить своего нового «сотрудника», и лицо его невольно исказилась.

Тяжёлая громоздкая дверь открыла проход на нижний этаж. Джеймсу не терпелось повидать Дика, но разговор наедине не получился — Гредсон решил, что безопаснее будет послать охрану, скорее, чтобы подслушать, а не обезопасить.

Дик впал в недоумение, когда увидел Джеймса в гостях. Наличие двух охранников его даже не удивило. В глубине души он знал, кто такой Джеймс Баттлер, самозванец, который, в конце концов, явит миру своё истинное лицо.

— Привет. Как ты? — голос Джеймса не был прежним, он не излучал ни капли заботы или дружелюбия.

— … Зато, я вижу, ты неплохо, — так же сухо ответил Дик, заметив на себе бесстрастный невозмутимый взгляд человека, которому когда-то хотелось доверять, — я как всегда. Ничего нового. И ничего старого.

— Хорошо сказано, — ответил Джеймс, пытаясь сохранить твёрдость в голосе, чтобы не вызвать никаких подозрений, — думаю, нам стоит всё, наконец, выяснить.

— Всё и так ясно…, Кейл, — имя человека, который сломал его жизнь, Дик выдавил из себя с большим трудом, где-то в глубине себя надеясь, что перед ним стоит всё-таки не он.

— Вижу, мы оба рады друг друга видеть. Нужно устроить генеральную уборку во дворе, скоро снега по колено насыплет, нужно как следует подготовиться к зиме.

Дик хоть и пытался сохранить невозмутимый взгляд, внутри весь рассыпался на части от услышанной дерзости.

— Собери всех своих «шаманов», «колдунов», «предсказателей», не хочу тратить время на их усмирение. А мои люди займутся вашей организацией, — в приказном тоне сказал Джеймс и обратился к стоящим рядом двоим, — подготовьте кандалы и соответствующие принадлежности.

Двое молодых ребят кивнули, но с места не сдвинулись. И тогда Джеймс, собрав всю волю в кулак, рявкнул на них более понятливо:

— Вы плохо слышите?

Парни переглянулись и направились к двери. Всей этой безжалостной сцены Дик уже не мог наблюдать — собственные мысли поглотили его, словно волны океана беспомощный островок. Джеймс повернул взгляд, но ответной реакции не заметил. Дик был в оцепенении, что-то гложило его, и, похоже, это было никак не связано с предстоящим заданием.

Джеймс прислонился к решётке и заговорил вполголоса.

— Дик, мне нужна твоя помощь. Пока эти люди считают меня Кейлом, у меня есть шанс обмануть их ещё раз.

Дик неохотно поднял тяжёлые глаза. Его ли уши это слышат?

— Что происходит, Кейл? У меня ответственное задание — вылизать твой чёртов двор, так что пусть тебе поможет кто-нибудь другой!

— Я не Кейл. И перед тобой мне нет смысла притворяться.

Дик усмехнулся так, словно шутка ему вовсе не пришлась по вкусу. Он знал Кейла очень давно, и, казалось, мог узнать эту личность за сто километров. А теперь, когда их взгляды встретились, он не может ошибиться. Только Кейл умел вести себя так непринуждённо и неприступно, будто опытный полководец, который брал крепость и расстреливал несогласных с ним одновременно. Этот взгляд он не перепутает…

— Подготовься к побегу. Сегодня, когда я выйду во двор, то дам тебе знак, что можно скидывать оковы.

— Прости, но я не могу тебе верить. Слишком поздно…

Джеймс просунул руки в камеру через решётку и встряхнул друга. Дик выглядел спящим, и ему явно снились кошмары. Увиденное сегодня потрясло его воображение, он, как никто другой надеялся на то, что правда окажется более снисходительной к нему.

— Дик! — почти крикнул Джеймс, дождавшись его взгляда, — что с тобой? Я не Кейл, я не пришёл тебя убивать, я пришёл помочь. Единственное, чего я хочу, так это сбежать из этого сумасшедшего дома, прихватив жену и тебя.

Дик не верил этим словам. Прихватить и его? Да это просто неоценимый и ни с чем не сравнимый подарок, о котором он даже не смел мечтать, сидя в холодной сырой камере. Наверное, он уже не способен во что-либо верить.

— Очнись! Ты согласен мне помочь?

— И что мне нужно сделать? — неуверенность сквозила в вопросе, но он всё же его задал.

— Просто примени силу.

Дик пытался пораскинуть мозгами, но они были перегружены анализом происходящего. Но после повторной «встряски» он пришёл в себя и даже готов был идти на сотрудничество.

— Хорошо. Я понял. Я разрываю кандалы и помогаю ребятам сделать то же самое.

Джеймс медленно кивнул, выразив радость по поводу того, что друг, наконец, очнулся.

— Вот и хорошо. А я пойду и предупрежу Кэт.

Дик не считал этот договор настоящим. Казалось, его обманули либо сыграли с ним злую шутку, которая выльется ему в новые годы мучений, обещающие быть пуще прежних.

Но всё казалось очень просто. Внутри зажёгся маленький огонёк надежды. Дик не хотел, но эти мысли растеклись по телу приятным теплом. Может быть, стоит послушать Джеймса и рискнуть?

…

Джеймс тем временем восседал в кресле «своего» кабинета и листал страницы дневника. Казалось, он что-то упустил, и хотел найти своё упущение, возможно, способное внести больше ясности в то, что было, есть и, как следствие, будет.

Ничего нового… Джеймс с грохотом приземлил дневник на стол, и услышал шуршание бумажного листка. Подняв лист с пола, Джемс развернул сложенное в четверть послание из прошлого.

Но ожидания не оправдались — на бумажке были записаны всего две строчки, обозначающие логин и пароль почты, по-видимому, принадлежащей Кейлу.

Джеймс потянулся за ноутбуком, поскольку интерес взял верх, и хотелось разгадать все оставшиеся тайны до конца.

Итак, можно начать читать.

От кого: Джеймс Баттлер

Кому: Кейл Хайлер

«Привет, Кейл. Спешу сказать тебе, что у меня всё в порядке. Всё потихоньку налаживается, не знаю, что будет дальше с моей карьерой, но я приложу все усилия, чтобы возобновить тренировки. Спасибо, что возился со мной. Такой заботы от тебя не ожидал. Что ж, приятно. Надеюсь, мне больше не потребуется никакая медицинская помощь, и я не переступлю порога того кошмарного места, в котором по твоей воле оказался. Сумасшедший дом Ларна походит на мистический замок с не нашедшими покоя душами, и мне кажется, что там явно негативная энергетика. В общем, я предпочёл бы пошутить на этот счёт, но доля правды так и просится найти ей место при описании твоей нынешней обители. Я ничего не смыслю в науке, но точно знаю, что тёмные дела творятся в твоём царстве, брат. Прости, осуждать не буду, но переживаю за твою репутацию».

Ответ: «Я рад, что тебе лучше. По поводу моей клиники… я не думаю, что всё так плохо, но не стоит забывать, что контингент моих пациентов всем известен, и никто не сможет отрицать, что работать с людьми, лишёнными морального и психического равновесия, не может быть легко. Здесь своеобразная атмосфера, к которой люди не привыкли. И ты не исключение среди тех, кто не хочет иметь ничего общего с деятельностью, которой занимаюсь я. Ничего особенного в моей клинике не происходит, я всего лишь пытаюсь помочь беднягам, найти методы лечения, которые смогут поставить их на ноги. Это работа для тех, кто не боится трудностей, риска и поисков чего-то нового. А ты знаешь, что я не люблю сидеть на месте, мне нужно развиваться, в этом суть любой науки. И пусть меня осудит весь мир, я всё равно буду делать то, к чему призван».

Короткие сухие переписки сменялись более эмоциональными по мере того, как напряжение в рассуждениях с коллегами и партнёрами нарастало. Джеймс не стал вчитываться в научные перепалки, его привлекли совсем другие письма. Например:

Кому: Эдгар Лонелло

От кого: Кейл Хайлер

Тема: Сомнения

«Я боюсь, что мой новый эксперимент не принесёт ничего кроме осуждения. В конце концов, мир узнает об этом, и я не смогу переубедить его в том, что мои побуждения были исключительно для благого дела»…

Ответа на это письмо не поступило.

«Приветствую тебя, друг мой! Я хотел бы позвонить, но порой бываю так занят, что мне проще нацарапать пару предложений в вечернее время, когда я уже отошёл от дел и могу предаться рассуждениям. Я наслышан о том, что вы разрабатываете вакцину против эболы, и хотел бы узнать кое-какие детали… Сейчас эта зараза распространилась по Африке на сорок процентов населения, и я переживаю, так как нахожусь совсем рядом к африканской границе. Возможно, нам удастся обменяться опытом, чтобы наша медицина также могла вооружиться против столь опасного врага».

Кому: Кейл Хайлер

От кого: Эдгар Лонелло

Тема: Предопределение

«Не стоит так переживать. Ты обязательно найдёшь выход из положения. Ведь никто не узнает правды, даже если информация об ужасном эксперименте выльется наружу. Я стал случайным свидетелем вашего замысла, но буду нем, как рыба, а у остальных нет шанса ничего узнать учитывая твою скрытность и маскировку твоей работы. Ещё что хотел сказать тебе… Я не верю, что ты можешь уйти. Надеюсь, твоё предчувствие в этот раз не сработает. Замены тебе не найти».

Ответ: «Спасибо, друг, что ответил на моё письмо. Ты единственный человек, которому я могу сказать правду. Филипп мне не верит, но я чувствую, что скоро всё изменится. Я исследую то, что со мной происходит, но пока объяснения не нахожу. Но эти сны… Они кажутся отголоском будущего. Мне кажется, меня хотят убить… Я всегда обращаю внимание на детали, и сейчас, мне кажется, их предостаточно, чтобы делать соответствующие выводы. И если убийцей не окажется человек, им станет мой новый препарат, который помогает мне избавиться от навязчивых приступов. А ещё я переживаю, что моя рана на ноге так и не заживает».

Ответ был таким:

«Не переживай, друг мой. Думаю, это пройдёт. У тебя, несомненно, много врагов, как и друзей. Но ты выстоишь. Квентин никогда не предаст тебя. Я видел его подарок. Красивые часы».

Джеймс вспомнил слова Эдди… Он сказал, что Кейлу больше нечего бояться, что его никто не убьёт. А теперь о часах… Джеймс до последнего считал их подарком жены… Что произошло с его памятью? А ещё упоминание о приступах… Кейл, видимо, имел ввиду приступы в грозу, от которых пытался избавиться. Но могли ли эти препараты превратить его в чудовище? Джеймс не верил в это. Но рана на ноге… Она тоже сбила читателя с толку.

Кейл обращал внимание на детали… Джеймс чувствовал в себе то же самое, иначе бы не придал значения тем числам в музее. И Гредсон, как тонкий психолог, всё знал…

И снова письмо, привлёкшее не меньше внимания.

«Добрый день, мистер Хайлер, я хотел поблагодарить вашу жену, Анабель, за картину, подаренную на нашу с женой годовщину».

Что?!

Ощущение того, что Джеймс обманывает сам себя, сдавливало всё внутри. Новые обстоятельства и их детали разрушали фундамент правды, и подводили её к своему апогею. Жена Кейла рисовала…? Этого просто не может быть! Если Анабель это Кэтрин, тогда всё вполне понятно, почему она так яростно отстаивает свою теорию о том, что её муж именно Кейл! А, может, рисовала ту картину совсем не она?

Новое письмо…

«… Я провожу исследования и пытаюсь внедрить в разум клона чип с нужной мне информацией, но пока не вижу способа это сделать…»

Письмо датировано днём, который был одним из последних в его практике. Через два месяца, ели верить Филиппу, он бросил свои наработки и исчез за пределами Ларна, не оставив никаких координат.

Каким образом тогда Филипп собирается внедрить чип в мозг Джеймса?

Нужно всё прояснить как можно раньше. Двинувшись навстречу Кэтрин, Джеймс снова погрузился в противоречивые мысли. Ответ должен быть где-то рядом…

Коридор осветил яркий солнечный свет, и один непослушный луч протянулся к висящей на стене картине, на которой были изображены безумцы. Джеймс видел её в одном из своих видений, но в реальности он замечает её впервые… Кто-то следит за ним и специально подстраивает ситуации, сбивающие с толку, либо последний вариант: Джеймс упорствует в своей правде зря…

Проведя рукой по полотну парень замер. Внизу мелкими буквами было написано имя: Анабель…

…

Кэтрин взволнованно молчала, когда услышала требование мужа объяснить недоразумение, случившееся в коридоре. Джеймс был настолько растерян, что не мог ждать, пока девушка придёт в себя после процедуры лечения, ему было слишком не по себе. Всё, что случилось сегодня, в разъяснении не требует отлагательств.

Кэтрин присела на кровать и погрузилась в воспоминания.

— Я нарисовала эту картину два года назад и решила подарить её клинике… Кейла, — осторожно прозвучали ей слова в опасении, что Джеймс потеряет контроль над собой, услышав о себе, как о человеке, которым себя не считает.

— Скажи мне, кто твой муж? Я или Кейл? Ты и есть Анабель? Почему я раньше никогда не слышал этого имени?

— Это мой ник, я ведь художник.

— Ты ведь всего день назад радовалась вместе со мной, что правда, наконец, восторжествовала! Что происходит?

— Я не знаю… — сослалась на свою болезнь Кэтрин, — я не понимаю, что происходит. Я знала, что ты Кейл, мой муж, но… после того, как я начала принимать лекарства, я запуталась… Мне хотелось верить, что моим мужем является именно Джеймс.

Джеймс приземлился в кресло. Казалось, голова вот-вот лопнет от противоречий, услышанных только что. Кэтрин была больна… казалось, она совсем не вливалась в реальность, которой ей предстояло жить после преждевременной «выписки» из больницы. Сможет ли она?

— Ты стал известным учёным, а потом перестал быть примерным мужем, а потом резко начал интересоваться футболом.

— Что? Футболом говоришь? Когда?

— Два года назад.

Всё стало на свои места. Буря внутри Джеймса стихла, и этот штиль показался ему ужасно томительным явлением. Два года назад… Джеймс был уверен, что футбол это вся его жизнь, но никак не каких-то там два года! Бредила ли Кэтрин? Возможно, она вынуждена так говорить. Он бы знал про Анабель! Даже будучи самым ужасным мужем на свете он бы знал…

— Ты снова мне не веришь? — молвила девушка, повысив голос, а «стеклянные» глаза, наполненные горечью, выдали разочарование.

Джеймс, прекратив на время свою внутреннюю борьбу, встал и приблизился к жене. Она казалась такой слабой, такой беззащитной. Он обнял её, прижал к самому сердцу, которое трепетало перед страхом оказаться тем самым «некудышним», бесполезным и отвратительным мужем, каким она его помнит…

Тепло женского тела успокоило его и в то же время придало сердцебиению ускоренный ритм. Страх, что он потеряет её, возобладал над ним, как некая необъяснимая сила. Он провёл рукой по спине девушки, по волосам… Она почти замурчала от блаженства, чувствуя, как невиданная доселе забота окутала её хрупкое тело.

— Надеюсь, что когда-нибудь ты простишь меня…

Девушка открыла личико, глаза наполнились блестящей жидкостью. Отстранившись от мужа, она медленно направилась к окну, о чём-то глубоко задумавшись.

— Возможно, я не была тебе хорошей женой. Я не понимала тебя, твою работу, твои побуждения… Прости меня.

Джеймс обнял жену сзади.

— Ты в этой истории совсем не при чём.

Джеймс понял, куда ему сейчас нужно. В корпус «С». Казалось, там его уже ждали.

Не составило труда отыскать доктора Фрединга, который отстаивал свою теорию о том, что в клинике находится «второй» Джеймс Баттлер. Настало время во всём разобраться.

…

В коридоре, почти у выхода, словно из-под земли выросла Дженнифер. Чего он боялся и старательно избегал, так это встречи с этой ведьмой.

— Я знаю, ты ненавидишь меня…

— Я не буду обсуждать то, какие чувства ты во мне вызываешь. Предпочту отдать этот вопрос на волю твоей фантазии.

Девушка начала подыскивать слова, которые были бы уместными в данный момент. Если таковые вообще найдутся.

— Я лишь хотела помочь…

— Я вижу, ты учила слова из того же сборника идиотских фраз, которым регулярно пользуется Филипп Гредсон. Хотя, признаюсь, ты никогда не была ни в чём оригинальной.

Дженнифер молча глотнула, словно комок подкатил к горлу. Были ли эти слова откровением из прошлого или всё же маской гнева… Вряд ли это имело сейчас значение.

— Люди Гредсона нашли меня, допрашивали. Но я тогда ничего не знала. И они рассказали мне всё о Кейле Хайлере. И о его брате, Джеймсе.

— Предложили денег, наверное, немало. Ты же их так любишь, — съязвил парень.

— Главное, я хотела помочь всем разобраться.

— И что, помогла? — повысил голос Джеймс, а потом снова вернулся в свой тон, — зачем тебе это нужно было? Мстила мне за то, что я не бросил Кэтрин ради тебя?

Дженнифер сжалась, съёжилась, будто Джеймс обрызгал её ледяной водой.

— Это неправда. Я никогда не пыталась навредить ни тебе, ни Кэтрин. Я не верила в наше с тобой будущее. Ты дал мне понять с самого начала, что строить его нет смысла.

Джеймс усмехнулся, словно услышал очередной миф.

— Ты знал, что я работала в больнице, потом ушла. Я думала, что найду себя в чём-то другом. Ты был для меня… чем-то вроде начала новой жизни. Мне было хорошо, и этого было достаточно. Но вскоре я поняла, что начало мое новой жизни так же призрачно, как и наши отношения. И тогда я поняла, что от самой себя не сбежать. Мне как раз предложили работу в Нью-Йорке, некий Эдгар Лонелло искал замену одному из сотрудников — психологу. Мы с тобой расстались к тому времени, но ты не выходил у меня из головы… А когда я услышала имя Джеймс Баттлер там, то всё внутри перевернулось. Отсюда и началась моя новая жизнь.

— Что ж, я рад, что даже сумел чем-то помочь тебе, — не без иронии добавил Джеймс.

— Ты никогда не воспринимал меня всерьёз. Я была игрушкой успешного футболиста, которому было порой скучно. Я смирилась с этой ролью. Так что ты не можешь меня ни в чём обвинять.

— Ты, наверное, не поняла, — продолжал Джеймс, подойдя к ней ближе, почти нарушив любые культурные ограничения дистанции, — я спал с тобой. Я доверял тебе, в какой-то момент я даже понял, что постоянно думаю о тебе. Ты не была для меня просто вещью. Но даже за это я себя казню. Между нами ничего не должно было случиться. А ты… Ты предала меня. И как мужчину, и как своё прошлое. Если бы любила — никогда бы так не поступила.

Его дыхание обожгло ей кожу. Казалось, она на миг вернулась в прошлое, когда могла быть просто рядом, касаться его, чувствовать себя желанной… Но реальность иная. И ответом должны послужить слова из настоящего, где нет места прежним чувствам.

— Я любила тебя. Но во мне просыпалась женская гордость. Я хотела, чтобы ты был только мой… И мне было дорого всё, что было связано с тобой… Я думала, ты жалел её. Вы потеряли сына. Поэтому не был полностью со мной.

— Я любил её, — прозвучало в ответ.

— Видимо, у нас разные понятия любви.

Джеймс промолчал и ушёл.

…

Джеймса поглотила волна свежести, прохлады и уличного шума. Ветер теребил последние листья на деревьях. Полотно серости натягивалось на небо, облекая «ватные островки» в тяжёлые свинцовые тучи.

Дик выделялся среди остальных, работающих на газонах. Его взгляд то и дело рыскал в поисках сигнала от Джеймса, но цель так и не появлялась. Впервые в жизни Джеймс, привыкнув к публичности, к известности, хотел испариться, провалиться под землю, исчезнуть в серости непогоды… Он столько всего сделал в своей жизни, что продолжать дальше будет преступлением.

Но уклониться от ответственности всё же не получилось. Дик заметил его, взгляд загорелся ожиданием, но в ответ он получил молчание. Если он Кейл, значит, он должен воспринять происходящее как должное, как правильное, как единственный выход установить своё превосходство во имя науки и прогресса. Но как ни напрягалось всё внутри, войти в это состояние не получалось. Он не видел в себе ни капли той личности, с которой он уже начал себя отождествлять.

Что же теперь делать?