Глава 33. Предательство

«Тёрки» между отцом и сыном, а также подобие расследования, на котором Филипп настоял ради успокоения души, затянулись всего на пару дней. Гредсон уделил больше времени своему главному пациенту, которого долгое время именовал Джеймсом. Но теперь времена меняются, а привыкнуть к ним пока что тяжело. Но, как гласит закон, нет доказательств, нет вины. Доказать, что Джеймс это Кейл, он не смог, хотя все попытки были похвальными.

Облокотившись на краешек стола, Гредсон осматривал окрестности изолятора. Тело, находящееся за стеклом, дышало, но лицо не выражало признаков жизни. Если бы не синие вены, выпирающие, словно искусственные трубки, не увеличенные мышцы, не руки зверя, не горящие огнём глаза, то в этом образе можно было найти что-то знакомое и родное. Неужели за маской мутации скрывается Кейл? Доктор отказывался верить в то, во что верить не привык.

Шерил замерла в ожидании. Её рука поднялась в воздух, чтобы постучать в металлическую дверь. Она знала, что Филипп сейчас подавлен и одинок, и видеть его таковым было невыносимо.

Но воздержалась от возможности войти. Она осмотрелась по сторонам и закрыла глаза в надежде побороть свои страхи. Может быть, стоит войти и сказать доктору то, что ещё не сказано. А, может, лучше оставить всё, как есть. Нельзя идти дальше, иначе всё будет повторяться, и снова будут жертвы, и снова будут неудачи… Нельзя всегда одерживать победу, и кто знает, что принесёт обратное. Девушка знала: одно неверное слово, и Лоре уже будет невозможно помочь.

— Так значит, завтра уезжаем? — как-то невесело спросил Эдди, прокручивая пальцами стеклянный стакан, стоящий на столе.

— Да, всё закончилось! Ты знаешь, сколько я об этом мечтал! В самый первый день я пообещал себе, что спасу Кэтрин. И я сдержал своё слово. Возможно, это мой второй шанс начать всё сначала и сделать жену, наконец, счастливой. Это шанс исправиться, и я его принимаю.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

— Ты о чём? — не понял Джеймс.

— Я боюсь, что Кэтрин может стать хуже. Снова воспоминания, квартирное заточение…

— Я уверен, что дома ей будет лучше. Она выздоровеет, главное, снова начать активно рисовать и общаться с друзьями. Я сделаю всё возможное, чтобы она ожила! — поделился вдохновением Джеймс, допивая сок и собирая мелкие личные вещи, чтобы ничего не оставить.

Джеймс снова навестил жену. Кэтрин вся сияла, но продолжала излучать слабость и тревогу, и мужу не составило сложности распознать их действие на её прекрасном лице. Она не выздоровела, но оставаться здесь было равносильно погибели. А дома и стены лечат.

Но предвкушение долгожданной свободой что-то омрачало. И это не было похоже на привычную усталость, на эффект от лекарств. Что-то беспокоило её, и она пыталась найти слова, чтобы преподнести это что-то мужу.

— А как же Майкл? Мы заберём его с собой?

Наивный взгляд жены вызвал бурю эмоций внутри Джеймса. Казалось, перед ним стоит маленькая девочка, которая не может расстаться со своей игрушкой.

— Кэт, послушай. Это не наш сын. Это его клон, бездушное создание, которое никогда не заменит нам Майкла. А у нас с тобой ещё будут дети!

Кэтрин взволнованно кашлянула и отобрала свою руку из его ладоней.

— Но я так к нему привыкла. А он ко мне. Я не представляю, что мы больше никогда не увидимся.

— Всё будет хорошо. Не переживай.

— Могу я хотя бы проститься с ним?

Джеймс понимающе кивнул.

…

Пока жена собиралась с мыслями и вещами, Джеймс решил отыскать Эдди. Парень обещал позвонить Джону Астеру и решить вопросы с билетами, но, на удивление, куда-то запропастился. На телефон он не отвечал, и ни в комнате, ни в столовой, где он обычно появлялся время от времени, его не было. Но надолго пропасть он не мог, поэтому Джеймс решил сначала сам связаться с Джоном, а потом немного прогуляться, пока шторм не оккупировал замёрзшую землю. Осень начинала плавно перетекать в зиму, и новая хозяйка погоды уже вступала в свои права.

Самым удивительным было то, что Эдди так и не связался с Джоном. Бизнесмен пообещал оформить выезд из Ларна, а также вылет в Дублин. Джон Астер был своеобразным человеком, зацикленным на себе и своём деле, но в дружбе был испытан и не принёс разочарований, поскольку понимал, что без настоящего партнёрства никакое дело не начнёшь. Возможно, его действия были корыстны и невзначай требовали обратного эффекта, но эта его особенность не мешала приходить на помощь быстро и вовремя.

Прошло два часа. Билет на автобус был заказан на утро, что не могло не радовать тем фактом, что скоро этот замок с привидениями останется позади, как и все ошибки, недоразумения и ложь. Джеймс поклялся самому себе в верности жене, хоть это надо было делать перед ней самой. Кэтрин не знала о его измене, и этот факт вселял надежду на то, что доверие к нему вернётся быстрее, чем могло бы изначально. Он поклялся себе в том, что будет делать всё возможное для семьи, беречь новых детей и психику своей жены. Он даже не чувствовал ненависти к Кейлу, хотя эта подлая личность использовала родство и внешнее сходство для того, чтобы провернуть свои тёмные дела. Он даже использовал Кэтрин в своих целях, что говорило о его циничности, самоуверенности и отсутствия всяких ценностей в жизни. Его жену звали Анабель, всё остальное о его семье неизвестно. Но Джеймс и не хотел ничего знать. Прошлое таит в себе столько противоречий и вопросов, что лучше закопать это всё куда поглубже и забыть о его существовании.

Джеймс принялся расспрашивать персонал, не видел ли кто его друга. Как оказалось,

Эдди словно сквозь землю провалился — никто его не видел.

— Доктор Фрединг, какая встреча, — без намёка на радость и удивление произнёс Джеймс.

Этот человек не внушал у него доверия, он казался не менее сумасшедшим, чем многие из пациентов, но Дик его замечательно понимал. Первый и последний разговор между ними окончился глобальным протестом со стороны Джеймса — он не хотел принимать лживую реальность, признавая наличие элемента сговора. Фрединг пронзил парня понимающим взглядом, будто понимал его проблему, даже не зная о ней. Это самое страшное — поймать на себе такое скользкое сочувствие, будто тебе не дали вовремя лекарство, и ты сходишь с ума.

— Вы кого-то ищете? — таинственным голосом произнёс Фрединг.

Джеймс стиснул зубы, ощущая, что этот человек обладает какой-то информацией и намеренно тянет время.

— Я ищу своего друга, Эдди. Завтра мы уезжаем отсюда, я бы хотел обсудить детали, — осторожно произнёс парень.

— Понимаю. Что ж, желаю вам хорошей дороги, — произнёс собеседник.

— Может быть, вы видели моего друга?

— Мистер Баттлер, — сделал паузу доктор, — у вас нет друзей.

Джемс расценил этот ответ как намёк на личность, от которой он так усердно пытался убежать. Кейлу Хайлеру не бывать! Джеймс не станет продолжать этот спектакль.

Небо приняло металлический цвет. Облака ещё терялись вдали в облике чёрного дыма, и остатки света опускались на землю в виде светящихся частиц. Джеймс поймал одну из них, но она тут же растаяла, оставив после себя ощущение влажности. Неужели так скоро закончились тёплые деньки?

Снежинки падали на ладони снова и снова. Но больше не хотелось их ловить, сопровождающий эти мелкие частички холод нарушал привычный погодный уклад, прося солнце отступить в битве за превосходство. Солнце исчезло, скрылось, уступило место ледяному королевству, стремительно спускающемуся на землю.

Ближайшие окрестности были серыми и неприметными, словно зима вторглась без спроса на эту землю раньше срока. Природа находилась на границе осени и зимы, но ещё отказывалась принимать новую хозяйку. Джеймс расспросил всех во дворе, но никто не видел Эдди.

И тогда в голову закралась безумная мысль — снова посетить заросли густого леса, расположившегося на скалах позади клиники. Джеймс взобрался наверх и осмотрелся: листва была окутана неприветливым спокойствием, тишина имела оттенок таинственности, словно внутри леса все духи уже насторожились.

Ничего не предвещало шторм, но Джеймс знал его основную особенность нападать внезапно, жестоко и беспощадно, словно войско из преисподней. Сам не зная почему, он решил добраться до таинственной башни.

Внешне оно ничем не выделялось, единственное, на что обратил внимание парень — каменная кладка имела несколько мелких отверстий полукруглой формы, которые, скорее всего, обозначали окна. И в самом верхнем из них горел свет. Джеймс невольно улыбнулся — исходя из откровений доктора Гредсона, внутри странного здания присутствовал именно он. И вряд ли он читал книжку, молился богам науки или медитировал на краю крыши. За всё время их вынужденного общения Джеймс так и не научился воспринимать слова доктора всерьёз.

Джеймс шагнул навстречу таинственному строению. И чем быстрее он приближался, тем отчётливее вырисовывался перед ним одинокий, отрезанный от суши маленький островок. Здание, выросшее словно из-под земли, всё больше начинало походить на старинный маяк, только имеющий квадратную форму фундамента.

Если свет в окне горел, значит, в здании кто-то находился. Наверняка, Гредсон проводит там тайные обряды или пытает пленников. Ничего светлого там точно не происходит.

Не желая портить себе настроение и дожидаться окончательного падения авторитета Филиппа Гредсона, Джеймс развернулся и пошёл обратно. Хотя что-то внутри тянуло его хотя бы одним глазком заглянуть за дверь таинственного места.

И Джеймс поддался искушению. Странные мысли начали посещать его, когда он приблизился к деревянной двери. Отогнав их, он вошёл внутрь. Интерьер был скромен и состоял из двух шкафов и лестницы, бесконечно ведущей ввысь. Стены давили, и страдающий клаустрофобией непременно бы отдал здесь концы. Небольшие окошки неохотно впускали свет, из-за чего помещение казалось мрачным и зловещим. Ещё мысли о том, что с Эдди что-то случилось, подталкивали его к приключениям, которым уже пора положить конец. Слова доктора заставили его думать о самом страшном — Эдди похитили, и он сейчас в подвале, в одной из клеток, ждёт своего экспериментального часа…

Лестница содержала в себе сотню ступеней, покрытых тёмным паркетом и имеющих металлические вставки. Круглые лампы освещали круговой лестничный коридор, по которому Джеймс быстро добрался до одной единственной здесь двери. Перед парнем встал выбор. До момента его появления внутри башни, рождение странных мыслей шло не так стремительно. Что это за место? Неужели это тайник Гредсона, и теперь он вторгнется в его укромное место, за что поплатится заработанным к себе расположением?

И он повернул дверную ручку.

Дверь с треском открылась. Видимо, хозяин этой башни обладал старинным вкусом, иначе бы давно придал зданию образ современности. Но сделав всего шаг, ему пришлось остановиться в холодном безмолвии, которого он не ожидал.

Ствол пистолета слегка подрагивал в нетвёрдой руке. Было видно, что его держал отнюдь не профессионал своего дела, а человек, сотканный из ненависти и самоуверенности. Джеймс впервые почувствовал себя столбом, а ноги — вкопанными в землю. И даже пуля не будет неспособна сдвинуть его с места.

Это человек был здесь не один. За столом у окна, за которым красовался вид мрачного неба и бушующих волн, восседал хозяин клиники, спокойно рассматривающий своего гостя. Его глаза излучали пустой невозмутимый взгляд, как у каменного истукана, возомнившего из себя великого идола. В отличие от него, человек с оружием вонзил в непрошенного гостя взгляд голодного волка, готового в любую минуту напасть, но не знающего, с какой стороны.

Наконец, Джеймс выдавил из себя пару слов.

— За что?

Парень не мог спрятать своего лица за пистолетом, хотя было видно, как он этого хотел. Несмотря на свою наигранную решительность ему было глубоко стыдно за свои деяния, которые в один момент перечеркнули годы тесной дружбы.

Эдди молчал, может быть, пуля скажет что-то за него. Но тогда это будет последнее слово, которое зазвучит между ними. Видимо, он этого не хотел. Тогда чего он хотел?

Первым заговорил Гредсон, вальяжно вставший со своего деревянного трона.

— Генотип — это совокупность генов организма, которая характеризует особь, — он нарисовал круг, потом стрелку и новый круг, а потом ещё два, — это схема образования монозиготных близнецов, которых ещё называют идентичными. От такого случая генетика ожидает вполне вероятной конкордантности, то есть наличия определённого признака у обоих близнецов. Исследования показали, что на стадии развития, которую мы смогли детально изучить, у вас совершенно различный фенотип.

Джеймс напрягся от такого количества непонятных ему слов. О каком ожидаемом признаке идёт речь?

— Вы хотите задавить меня остроумием? Считайте, у вас получилось.

— Вовсе нет. Я лишь хочу объяснить тот немаловажный и дивный факт, что несмотря на ваше генетическое сходство с братом, у вас есть различия во вкусах, мнениях и действиях, которых не должно наблюдаться в вашем случае.

— То есть либо я должен был стать учёным, то ли Кейл — футболистом? Что за бред вы несёте? Я не генетик, но отказываюсь верить в абсолютную идентичность двух людей.

— Дело не в интересах, мистер Баттлер. Вы ведь совсем не знали своего брата. Я долго искал ответ… Я винил себя в том, что не смог разобраться, кто из вас кто. Тогда я спокойно мог сложить белый халат и уйти на пенсию, поскольку не справился с самым важным заданием. Но в глубине самого себя я всегда знал, что ответ где-то рядом…

— И что же вы отыскали? Вижу, не обошло без дополнительных опытов, раз мой друг здесь.

Эдди вздрогнул, когда Джеймс о нём упомянул.

— Фенотип — совокупность характеристик, присущих организму на определённой стадии развития. Они кардинально различались на каждой из стадий, я понял это, когда начал исследовать генетические особенности твоего брата. И твои тоже.

— И теперь я должен остаться для дальнейших изучений? — сделал вывод Джеймс, не находя другого объяснения агрессивному поведению вокруг.

— Я изучал аллели определённых генов, и увидел альтернативные варианты развития одного и того же признака, который был заложен в генотипе обоих братьев. И тогда я понял, что вы очень похожи, и вы стали гениями, каждый в своём деле. Так должно было быть!

Джеймс нервно сглотнул, почувствовав, как дрожь в теле нарастает. Гредсон стоял перед ним и пытался что-то прояснить, словно пророк, фанат своего великого дела, провозглашал о пророчестве, которое сбылось. Он заметил, как Филипп смотрит на него, словно изучает, и этот взгляд почти казнил парня. Гредсон обратил внимание на неперестающую дрожь, не смотря на то, что парень прятал ладони.

— Плохо? Будет ещё хуже.

— Вы действуете по плану… Вы превращаете меня в безумного.

Гредсон скорчил непонимающую мину.

— Всё это время я пытался помочь тебе, Кейл. Помочь вспомнить.

— Неправда! Вы пытались создать его снова, превратив меня в этого монстра! Вы давали мне нейролептики, сначала у меня начала болеть голова, потом появились приступы. Как вы это объясните? — зарычал Джеймс, — я читал книгу Кейла, он описывал галлюциноз. На лицо все признаки.

— Ты не пил нейролептики. Эта дрожь у тебя от тетратоциклина. И галлюциноз.

— Тетра… цикли… что? — переспросил парень.

— Тетратоциклин. Ты синтезировал это средство как анальгетик против мигреней. Но у препарата есть одно нежелательное побочное действие — нарастающая дрожь, которая может привести к самым печальным последствия. И ещё — агрессия. Я заметил твою реакцию, когда мы с тобой беседовали. Ты приехал и хотел забрать свою жену. И не замечал, что ты находился под влиянием собственных экспериментов… А я ведь говорил тогда тебе, но ты меня не слушал. Ты — само воплощение риска и бесстрашия. Как бы я хотел, чтобы ты вспомнил хоть что-нибудь.

— Вы можете объяснить, что здесь происходит? — не выдержал Джеймс, чувствуя, как вокруг него раскрываются правила непонятной ему игры.

— Происходит то, чего не должно было случиться, — продолжал Гредсон, — и если ты ничего не вспомнишь…, мне придётся идти на крайние меры.

— Могу я узнать, на какие?

— В своё время ты узнаешь, — голос Филиппа прозвучал томно и бесцветно, словно доктор общался с одним из своих пациентов.

— Думал, всё так просто? Взял и ушёл, убежал от ответственности? — прозвучал сзади голос Эдди, мрачный, как перед штормом, — ты ведь понимаешь, что всё сходится. Все факты говорят о том, кто ты. Кейл всегда поступал так, как считал нужным. И к чему это привело? … Но он не может уйти дважды.

— Что с тобой произошло, Эдди? Продался за крохи призрачной философии? Ты ведь не такой.

— Ты никогда не знал, какой я!

— В этом я уже убедился.

Слова Эдди были полны отчаяния и гнева, словно магма извергалась из сердца вулкана и готовилась испепелить всё вокруг.

— Тогда кто же ты? Ты… ты с ними, да? — прозвучало от Джеймса, словно он держал эти слова и не хотел отпускать.

Страх услышать ответ смешался с ощущением самого ужасного предательства, которое ему пришлось познать. Джеймс готов был молиться в душе о том, чтобы вся эта история оказалась безжалостным сном, но никак не истинной реальностью.

— Кто-то должен был присматривать за тобой. Я — твой коллега, Квентин Роул. Мы вместе работали в Нью-Йорке.

Джеймс едва заметно закивал головой в знак того, что он либо не хочет принимать и осознавать сказанное, либо не чувствует в себе сил принять эту новую правду о себе. Она не может быть такой безжалостной к нему…

— Я… совсем ничего не понимаю, — пытаясь сдержать дрожь в теле, тихо произнёс Джеймс, ощущая, что вспышка неприязни неминуема в его сторону, словно он совершил непоправимое.

Гредсон поднял одну бровь, скорчил жалостливую мину, словно перед ним стоит самый безнадёжный пациент, и продолжил.

— Ты не всем делился со мной, несмотря на то, что я был твоим другом. У тебя не было тех, кому ты мог всецело доверять, Кейл. Ты был зациклен на самом себе, и не оставил мне шанса разгадать твои загадки. Но я всё же справился. Ведь знаю тебя лучше, чем кто-либо. Даже лучше, чем Эдгар.

— Кто такой Эдгар?

— Твой друг, коллега, заместитель. Когда ты приезжал из Нью-Йорка в Ларн, то все дела ты перекладывал на него. И должен заметить, несмотря на отсутствие профессионализма, он справлялся.

Джеймс ощутил, как летит в бездну, куда уже улетели его планы на завтра. Эти волки окружили его, словно ягнёнка, и теперь не отпустят.

— Мы надеялись, что ты вспомнишь хотя бы часть из своего прошлого, — снова заговорил Эдди, и теперь спокойно, войдя в роль, — но с каждым днём ты нуждаешься во всё большем медицинском внимании.

— Как ты можешь! — взорвался Джеймс и прижал друга к стенке, — что за бред ты несёшь? Мы приехали сюда вместе! Я приглашал тебя на каждый праздник, мы вместе ездили на матчи. А теперь ты говоришь, что всё это было так задумано?

В назревающий конфликт вмешался Филипп. Ему никак не хотелось, чтобы кто-то выпал с десятиметровой высоты, не по своей воле протиснувшись через решётчатые проёмы. Он считал себя сторонником мира, хотя внутри кипела захватническая война.

— Ты хотел скрыться, подставил под удар своего брата, но меня и доктора Гредсона ты провести не смог!

— Меня и доктора Гредсона, вот как мы заговорили!

— Я объясню, — вторгся в размолвку Филипп, пытаясь остудить кипящее разногласие, — возможно, я был плохим человеком, но плохим учёным я не становился никогда. В медицине бывают безвыходные ситуации, но в настоящей истинной науке, которая желает только добра и спасения, — нет. Ты и есть Кейл Хайлер, от кого ты пытался всё время сбежать.

— И как вы это докажете?

— Я учёный, мистер Баттлер, — ответил Филипп, подойдя ближе и заглянув в его тёмно-голубые глаза, в которых бушевал шторм непонимания, — я обнаружил интересный факт: когда Кейл потерял сына, через месяц по телевидению и газетам разнеслась новость об аварии известного футболиста, Джеймса Баттлера. После аварии он долго восстанавливался, и вскоре появляется в моей клинике, где за его лечение берётся родной брат. И тогда всё началось… Кейл, понимая, что ничего не сделать, решил «перевоплотиться» в брата, а его предать дальнейшим исследованиям. Я не знал об этом, но это похоже на правду. Джеймс не мог так быстро встать на ноги. А Кейл пытался скрыть от меня, от других и от себя самого свою жестокость… Понимая, что результат его эксперимента возымел печальные характеристики, он решил стать тем, кому не смог помочь… Ты видишь вещие сны, которые являлись Кейлу. У твоего брата доказательство спортивного прошлого — разрыв сухожилия.

— Что сделал Кейл?

— Ты вколол брату экспериментальное лекарство, которое способствует быстрому заживлению травм, но последствия были ужасны — мышцы начали расти, и в организме произошли бесповоротные непредсказуемые изменения. Кейл хотел помочь, но перестарался.

— Перестарался? — спросил Джеймс, услышав нечто не поддающееся пониманию, — вы здесь все дикие звери, готовые напасть на свою жертву. Вы сумасшедшие… Вы, несомненно, безумнее всех безумных.

— Кейл, я позволил тебе сыграть роль в этом спектакле только для того, чтобы ты смог вспомнить. А также понять, что это не твоя жизнь, она придумана тобой… Таким образом ты сбежал от всех нас.

Джеймс повернулся к Эдди. Казалось, пол под ногами покрылся льдом, и парень вот-вот поскользнётся. Может быть, он видит страшный нелепый сон, который скоро закончится? Он позволил минуте тянуться, но это промедление не изменило реальность.

— Хочешь снова морочить голову Кэтрин? Так знай: я тебе не позволю! — угрожающим тоном произнёс Эдди.

Его лицо покрылось дымкой безразличия, под которой скрывалось желание мести. С губ срывались обрывистые фразы.

— Я оберегал её от тебя… Но не смог уберечь. Ты запер её в четырёх стенах без малейшей жалости. Она не заслуживала такого обращения.

— А ты что спасителем заделался? — с подозрением продолжил Джеймс, — какое тебе вообще дело до моей жены?

Гредсон снова был вынужден вмешаться. Но Эдди разошёлся, наружу выплеснулось самое сокровенное.

— Я знал, что из этого брака ничего не получится. Если бы не ты… Кэтрин была бы по-настоящему счастлива.

— Ч…что? — недоумевал Джеймс, — не получилось победить в сердечной войне, так решил устроить научную?

— Мы здесь не для того, чтобы выяснять отношения! — буркнул Филипп.

Но разговор принимал личный характер, Эдди выглядел измученным переживаниями, и они больше не могли тесниться в его душе. Джеймс не знал, что ему делать в данной ситуации. Оставалось только слушать самоуверенного Гредсона и ещё более обезумевшего Эдди.

— Кевин сказал, что убил Кейла!

— Это неправда. Он соврал мне, чтобы сделать больнее. Он ненавидел Кейла, но это не самое страшное. Самое ужасное кроется в его отношении ко мне.

— Откуда вам знать?

— Я вижу сына насквозь, — мраморный лик Гредсона блеснул в тени полумрака — обители шторма, бушующего за окном, — а я всегда чувствовал это сердцем. Рядом со мной всегда бы тот, кого я хотел видеть всегда.

— Признайтесь в том, что ваши благие намерения меркнут перед искушением воспользоваться наработками Кейла! Всё из-за чипа, да?

— Твоя фантазия довела тебя до безумия, Кейл, — снова зазвучал голос Эдди, — ты ведь с самого начала думал, что ты жертва. Всё это — плод твоего воображения. Мы все пытались тебе помочь. Даже этот пистолет — ненастоящий.

Эдди переломил пластиковый предмет надвое. Но как? Джеймс сглотнул, пытаясь понять, что произошло.

— Охрана не вооружена, они носили игрушечное оружие. Признаюсь, твоя тактика очень действенна! И теперь тебе должно стать легче. Не бойся, Кейл, тебя никто не собирается убивать.

Джеймс оторопел. Как игрушечное? Он своими руками держал пистолет охранника. Что за бред?

— А как же…? Я видел настоящее оружие в руках у охраны! В корпусе «С»… была перестрелка…

— Джеймс, — начал Эдди, подойдя ближе, — там не было ничего.

— Но как?

Эдди промолчал, словно боялся расстроить парня.

— Если ты меня не слушаешь, может быть послушаешь кого-то, кому ты сможешь больше доверять.

Дверь со скрипом открылась. И в проходе появилась Шерил. Она неохотно вошла и говорить не спешила. Казалось, ей было непросто произнести и слово. Она подняла глаза на парня и застыла, словно увидела привидение. А потом вопросительно посмотрела на Филиппа. Он кивнул в знак согласия.

— Я пыталась сказать вам… Но вы не слушали.

Джеймс молчал.

— Вот, держите…

Джеймс взял из её рук листок бумаги. «Джеймс Баттлер, растяжение ахиллова сухожилия, проведена инъекция препарата «traum-Z», результат: рост мышечной массы, пониженный метаболизм, падение уровня кровяного давления».

— Что за ерунда? Хотите сказать, что я поверю какой-то там бумажке? Да написать можно что угодно!

— Эта бумажка — доказательство, — протянул Гредсон.

— Я так понимаю, должен поверить в то, что написано непонятно кем и непонятно когда, в то время, как не верю более веским доказательствам?

— Как доктор, я ждал… Я ждал того момента, когда ты всё вспомнишь. Это было лучше, чем пичкать тебя всевозможными лекарствами. Как ты думаешь, почему ты искал Шерил и нашёл её? Думаешь, она, действительно, скрывалась, а потом резко объявилась? Кейл же выгнал свою коллегу, её жизни угрожала опасность. И тут она как по зову измученной души появляется в районе моей клиники…

Джеймс понял, что сыграл не последнюю роль в хорошо организованном спектакле. И осознал ещё одно: доверять он не может даже себе.

Гредсон с видом наевшегося кота продолжал.

— Я знал, что ты будешь искать ответы. Ты предсказуем. Ты — искатель, и тебя порой не остановить! Мисс Хасли мне всё рассказала.

Джеймс перевёл взгляд на девушку, от чего она невольно вздрогнула. Он ждал ответов на вопросы, которые ещё не успел сформулировать.

— Вы вкололи мне тот укол… И потом у меня начались галлюцинации!

Девушка отвела взгляд, чувствуя свою вину. И произнесла:

— Это средство должно было помочь вам вспомнить.

— Какие вы все благородные! Все помочь хотели! — всплеснул руками Джеймс.

— А ты считаешь, что мы все жаждем тебя убить? — откликнулся Гредсон, — Кейл был самоуверенным, но в нём жили страхи. Они были порождением его вещих снов. Перед тем, как вернуть Кейла, я задумался, какой бы придумать сюжет, чтобы он понял… Он занимался лучшим в мире делом. За ним никто не следил, его не пытались убить… Это вымысел. Он был не здоров.

— Когда в клинике находились одновременно два брата, между ними что-то произошло… Я не знаю, что именно. Видимо, никогда не узнаем, — сказала девушка.

Джеймс почувствовал, как каждая мышца в его теле напряглась. Он помнит этот бой, как сцену из кино, слайд-шоу, мелькающее в его голове… Вспышки, искры, звуки. И ни одной зацепки в сторону разгадки.

— И никто не знает об этом, кроме вас? — с удивлением произнёс Джеймс.

Шерил невозмутимо посмотрела на парня, но у неё не получилось остаться непоколебимой — прошлое оставило раны и на её сердце.

— Видимо, Джеймс не приветствовал лечение своего брата, а Кейл… он настаивал на продолжении курса. Произошла ссора и… Я не знаю, что было дальше. Думаю, Кейл добился своего. Как всегда.

— Так значит, вы не знаете точно…

— Я знаю точно, — перебил его Гредсон, — у меня были результаты исследований твоего организма, твоего мозга. Ты у меня на ладони. Джеймс не мог сравниться со своим братом по ловкости, хитрости и силе. Я знал Кейла так, как не знал его никто. Даже его жена. Тем более, Кэтрин сейчас не в себе, чтобы вспомнить твоё прошлое. Ей было нелегко смириться с ним, её лёгкое помешательство подарило ей надежду на то, что она сможет всё забыть и называть тебя Джеймсом.

Джеймс понял, что оказался среди стада волков — он не сможет победить. Казалось, в этой большой комнате исчез весь воздух, и его заменили ложь, предательство, притворство и страх. Они наполняли лёгкие, словно холодная вода, и Джеймс тонул в океане безысходности. Ещё один персонаж, появившийся на пороге, стал новым айсбергом на пути к призрачной суше — к правде.

— Кейл.

Джеймс обернулся и пожалел об этом в первую секунду. Перед ним стояла Дженнифер, человек, которого он бы предпочёл не видеть больше никогда. Слова застряли в горле. Он отошёл в сторону, выставил руку в её сторону, словно совершал магический жест, пытаясь сделать так, чтобы она исчезла. И только всё более заметная дрожь превращала волшебство в попытки.

— А ей какая роль отведена в нашем кино? — выдавил он из себя, слова будто смешались со слезами.

Филипп улыбнулся, словно услышал шутку, а потом сказал:

— Дженнифер — один из лучших специалистов нашей с тобой клиники. Превосходный психолог.

Джеймс не поддался удивлению — все окружающие его люди были именно теми, кому была отведена роль в возвращении Кейла. Словно в мире больше не осталось никого, кто отличался бы от общества Филиппа Гредсона.

— Она… она тоже за мной следила?

— Мы не шпионы, Кейл. Дженнифер — психолог! И она захотела помочь, когда узнала, кем ты можешь оказаться на самом деле. И тогда, когда она приехала, то рассказала нам больше, чем мог кто-либо другой. Она знала тебя достаточно хорошо. Она помогла мне понять…

— Получается, меня все предали? — прозвучали ноты грусти в голосе, который вот-вот превратился в рёв, — те, кому я больше всего доверял… Только попробуйте сказать, что Кэтрин вы тоже подослали следить за мной! Ну же!

— Кейл, успокойся, — гипнотизирующим тоном произнёс Филипп, — ты ведь знал о Дженнифер… Твои сны, мне о них известно.

Небо треснуло пополам, гром сопроводил вспышку света диким рёвом, словно по небу двигался рыкающий лев. Джеймс сначала «попробовал на крепость» шкаф у стены, потом письменный стол, после чего деревянный пол двинулся навстречу его взору.

— Держи его! — просочилось сквозь затуманенное сознание.

— Вы всё тщательно продумали, верно? — процедил сквозь бессилие Джеймс, пытаясь заглянуть доктору в лицо.

— Я всё тщательно обдумал. Это разные вещи.

— Неправда, близнецы не могут быть настолько похожи, что их невозможно отличить!

— В данном случае, так и есть.

Джеймс призвал все свои силы, и они «оживили» его: туман рассеялся, слабость капитулировала перед лицом новых испытаний, а мозг включил режим «повышенной активности». Стоя так близко к границам свободы и началу новой жизни, он не собирался уступать чьим-то предположениям и науке с её лживыми доказательствами. Сцена, разыгранная в этом кабинете, походила на плохую реализацию хорошо разработанного сюжета, не говоря уже об актёрском составе. Эдди вёл себя, словно заколдованный, а Филипп «хватался за соломинку» в мелеющем море прошлого.

Но среди независимых мыслей, наполненных идеями сопротивления, проскользнула одна… предательская…

Может, побег не имеет смысла?