Глава 16. Пасти безумия

Кэтрин…

Где же ты?...

Джеймса не покидали мысли о жене. А если она тоже всё знает? Мастерская ложь Гредсона могла забрать её разум так же легко, как ему удалось проделать это с остальными… Но среди всех, кто его окружает, она должна стать единственной, кто будет ему верить …

Дик справился с порученной ему работой и заслужил взгляд, полный похвалы. Странное чувство зарождалось внутри, когда Джеймс посматривал на весь этот хаос. Вилсон на их стороне? Или очередная ловушка доктора Гредсона пустила корни в беззащитные умы узников этой клиники?

Вилсон решил прояснить ситуацию, уловив на себе косые взгляды, полные непонимания.

— Я хочу найти Шерил…

Все молчали. Джеймс прервал тишину.

— Видимо, она зря в тебе сомневалась…

Было видно, что Генри хотел бы ответить на это замечание, но удержался от слов. Его молчание было куда красноречивей. В глазах отражался ответ на все возможные вопросы. Был бы он здесь сейчас, если бы Шерил для него ничего не значила?

— Может быть, вы знаете, где Шерил? А моя жена? — продолжил общение Джеймс.

Вилсон кивнул в знак того, что не обладает такой информацией. Тогда Джеймс схватил его за воротник и начал трясти, будто ответы на вопросы посыплются из него, как монеты из шкатулки.

Дик закатил глаза к верху, молчаливо сказав «Мог бы меня попросить», а Эдди попытался разнять двух безумцев. Хотя безумцем из них двоих можно было назвать только Джеймса, Вилсон тоже едва не потерял самообладание.

— Я не знаю, где ваша жена! — пришлось крикнуть его оппоненту, чтобы тот пришёл в себя.

Джеймс остановился, но выпускать ткань из своих рук не собирался. Безысходность окутала его мрачными мыслями. Через пару секунд он справился с самим собой и отошёл… Но так и не смог успокоиться.

— Возьми себя в руки, друг. Мы найдём Кэт. Сегодня найдём, — попытался успокоить его Эдди.

Эдди всегда был именно тем человеком, который умел приводить в чувство. Джеймс едва заметно кивнул и вышел вон из комнаты.

— Некоторым личностям нужно устроить допрос, — сказал Дик, — но для начала…

Он направился снова в подвал и поманил гостей за собой. Что же он намеревался сделать?

Другой причины не существовало, Дик собирался освободить своих «сотоварищей», вдоволь настрадавшихся в тесных клетках.

— Довольно с них колонии строгого режима! — провозгласил Дик и ногой выломал замок на решётке.

Эдди, заметив, что происходит, невольно скривился, так как выходящие из клеток как минимум были похожи на кровожадных зомби. Они выбегали и горящими глазами рассматривали округу, словно в поиске крови.

— Чувствуя я, это плохая затея, — высказал своё мнение Эдди.

— А я думаю, что нет, — едва сдерживаясь от улыбки, произнёс Джеймс.

Дик чувствовал свободу. Свободой для него был тот самый момент, когда его действия отличались от привычного поглощения лекарств. Он странно посмотрел на кровавые полосы на руках, и глаза выразили только злость. Он перестал себя жалеть уже давно, понимая, что это чувство не поможет ему выстоять.

Дик уже находился в предвкушении того момента, когда эта безмозглая изголодавшаяся толпа накинется на весь элитный сброд докторишек. Только бы никому не пришла в голову мысль прикоснуться к оружию.

Вилсон взялся за голову, понимая, что за соучастие в этом безумии ему светит не меньшее наказание, чем расстрел. Сам Гредсон снимет с него кожу и обтянет ею своё новое кресло, если парню не удастся остаться в тени происходящего.

— Помоги мне спуститься вниз, — проскрипел один из пациентов, протягивая свои грязные ладони Дику, опустившему глаза на узел из потёртых белых ниток, — я — паук. Я спущусь на землю по паутине.

— Спустишься, когда мы окажемся на верхнем этаже, — подсказал ему Дик и принялся за новую решётку.

За ней находился самый ужасный тип, которого себе можно было только представить. От постоянных монотонных ударов головой о стену, его голова походила на треснутый молот, а глаза на бесконечно крутящиеся шарики. Зловещий обитатель мрачной ледяной камеры неохотно покинул своё жилище. Лицо его было трудно рассмотреть из-за толстых чёрных слоёв крови на нём. Он походил на ожившего мертвеца, двигался, словно ещё не пробудился от долгого сна, а смотрел на всех, словно слова «я ещё вернусь», наконец сбылись. Бардовый оттенок пятен напоминал о том, что это всё-таки след от крови, а не от могильной грязи. Белая рубашка и такие же штаны были испачканы кровью, словно на них пролили кувшин вишнёвого сока.

— Это Эдмонд! — что-то похожее на знакомство всё-таки произошло.

Джеймс сначала опустил глаза, потом поднял. Ему придётся привыкать к зрелищам такого рода. Но можно ли привыкнуть к сумасшествию, не впитав его в себя?

— А это Роан, — снова заговорил Дик, — он немного чёкнутый, но… вполне склонен к подчинению. Всё бы было хорошо, если бы он не занимался магией.

— Магией?

— Точнее, он был местным целителем в одном городке, пока один из клиентов, которого явно не прельстили предсказания парниши, не объявил его сумасшедшим. Не знаю, в чём истинная причина, но результат очевиден — он теперь здесь.

Джеймс сделал удивлённое лицо. Он даже не знал, что больше его удивило: что вид его, и правда, напоминал личность, которая регулярно общается с потусторонним миром, или то, что его упекли сюда совершенно без явной на то причины.

— Потом сказали, что на нём порча на помутнение рассудка. Сколько за ним наблюдаю, он постоянно ночами с кем-то разговаривает.

— А когда это порчу лечили таблетками?

Дик пожал плечами, едва сдерживаясь от смеха.

— Но теперь каждая вещь в этой колдовской камере называется тотемом.

— Я — шаман, — приглушённо и томно прозвучал голос Роана, словно своим признанием он хотел раскрыть какую-то важную тайну.

Джеймс едва заметно кивнул в ответ, даже не представившись. Удивлению его не было предела: мужчина лет сорока выглядел довольно неплохо. Единственное, что бросалось в глаза: синие круги под глазами, чёрные, как смола, зрачки и пронизывающий насквозь взгляд. Ощущение того, что этот человек никогда не желал никому зла, посетило Джеймса в тот момент, когда тот искренне улыбнулся ему. Даже долгие месяцы в камере не сломили натуры человека, который, казалось, уже бы свихнулся от сидения на одном месте и общения с духами.

Следующий пациент удивил не меньше. Как сказал Дик, он отличался агрессией, какой-то неописуемой дикостью и неудержимым желанием отправиться на работу. После того, как его укусила собака, он не мог ходить, а за то время, которое провалялся в кровати, не смог заключить важную сделку и… что-то явно случилось.

Ещё один… Одна. Она привлекла внимание Джеймса как только решётка пала и открыла вид её измученного лица. Молодая девушка лет двадцати пяти сидела в углу камеры, голова её лежала на коленях, волосы были растрёпаны. Дик посмотрел на неё с неприкрытой жалостью. Такое ощущение, что он знал эту девушку уже давно и мучился от бессилия ей помочь.

— Вставай, Лора, быстрее! — пытался привести в чувство девушку Дик, а потом просто поднял её на руки и вынес на свет.

— Кто она? — поспешил поинтересоваться Джеймс.

— Это Лора, родная сестра Шерил.

Джеймс округлил глаза, а Вилсон опустил голову. Вот оно что… Шерил работала здесь и пыталась спасти свою сестру.

— Что с ней?

— Никому не известно. Но выглядит она неважно, — подчеркнул Дик и попытался поставить истерзанное обитанием в жутких условиях тело на пол.

Ноги девушки подкосились, и она едва не упала. Дик одной рукой подхватил её и снова взял на руки. Он понял, что идти она не сможет, и вздохнул.

Все кроме Генри двинулись дальше. Вилсон, похоже, отлучился далеко в свои воспоминания, заблудился там и почти пропал. Он, скорее всего, знал о Лоре, знал обо всём, что с ней случилось. Но говорить ему об этом вряд ли хотелось. Возможно, напрягшие скулы на лице означали казнь, которой он уже мысленно предал себя.

Ещё несколько минут ожидания, и они все направились наверх. Дик был переполнен самоуверенности, Джеймс заметил, как глаза его налились кровью и желанием мстить. Он напоминал монстра из фильма ужасов, бродящего по коридорам в поиске новой жертвы. Не стоило гадать, чем закончится вся эта история. Кто-нибудь обязательно выживет и положит конец кровавому апогею. И Джеймс впервые задумался над тем, что это не лучшее окончание кино.

Всю дорогу Джеймс думал о жене. Он даже почти забыл о том, что Гредсон ещё где-то существует и раздумывает над планом мести. Внутри сердце забилось сильнее. Неужели случившееся сегодня подарит ему шанс выяснить правду?

Заметив перепуганное лицо Вилсона, Дик решил защитить бедолагу — слегка ударив его в живот, так он заставил его приземлиться на пол. Но заметив выражение его лица, Дик усомнился в своих благих намерениях — не перестарался ли он?

— Прости, старина, — «замял» он, но Генри уже не мог выйти на контакт.

Отряд охранников прибыл и резко остановился на этаже, словно попал в невидимую ловушку. По всей видимости, они никак не ожидали такого поворота событий: толпа монстров вытаращилась на них, словно толпа голодных гиен. Дик прищурился, на его лице нарисовался вполне дружелюбный оскал, предвещающий только мирные переговоры. Джеймс посмотрел на него, но так и не постигнув тайных замыслов стоящего рядом великана, перевёл взгляд на стражников порядка.

Издав резкий звук, послуживший боевым кличом, Дик помчался навстречу приключениям. Ударив одного из противников, Дик «впечатал» его в стену, словно фруктовое желе. Неплохое «варенье» вышло из толпы нападающих. Только осторожность не помешает, у них в руках было особенное оружие — электрошокер.

Подкрепление не заставило себя долго ждать.

Эффект неожиданности сработал как нельзя лучше. Стражники, сами того не осознавая, действовали в полном беспорядке, не зная, кем заниматься в первую очередь. Толпа безоружных сумасшедших справлялась куда лучше вооружённых «солдат» из «армии» Гредсона, не думая и не давая возможности думать оппоненту.

Джеймс и Эдди решили не вмешиваться. Их вмешательство ничем не поможет делу, если не усложнит его. Больше всего внимания привлёк отважный «самоубийца», крушащий головы противника с такой силой, что капли крови разлетались в стороны, словно брызги фонтана. Электрошокеры, едва прикасающиеся к телам пациентов, вылетали из рук.

— Жена отстирает, — произнёс Дик, заметив выражение лица Джеймса, на рубашку которого приземлилось несколько красных капель.

Хотелось ответить чем-нибудь оригинальным, но Джеймс воздержался. Ему было не до слов, когда он оказался свидетелем особого кровавого месива… Почему особенного? Потому что даже в фильмах и кошмарных снах он не смог бы увидеть подобное. Больше всех его поразил Эдмонд — отрицая любые правила, он один с умом использовал свою голову, превратив её в смертельное оружие, против которого не нашлось приёма.

Пытаясь вытащить себя из таинственного состояния, в который Джеймс невольно погрузился после увиденной картины, он тащился по коридору, как завороженный. То ли ещё будет, подсказывал ему внутренний голос. Может быть, через пару часов или даже минут он проснётся и поймёт, что ничего подобного не существовало… Но сейчас ему бы не хотелось торопить события.

Джеймс осмотрел помещение, в которое его занесло потоком возбуждённой злостной компании, членом которой он невольно оказался. Это был кабинет какого-то доктора, который сейчас гневно пищал под тяжёлой ладонью Дика. А рядом с ним стояли ходячие ужасы, опустошённые, бледные, как смерть и окровавленные, как американские зомби. Джеймс плотно зажмурил веки, словно туман видения должен был рассеяться. «Железный» запах крови пропитал воздух, и Джеймс, глядя на сою запачканную футболку, едва не подумал, что это от него так несёт.

Это был настоящий бунт. И, похоже, первый за всю историю существования этого якобы лечебного комплекса, унаследовавшего честное имя Филиппа Гредсона. Внутри Джеймса разгорался озорной огонёк предвкушения будущих событий, которые так или иначе заставят несносного доктора опуститься на колено.

Но пока это были просто мысли.

Джеймс подбежал к Дику и, посмотрев в глаза доктору, задал один единственный вопрос:

— Где Кэтрин Баттлер?

Доктор, словно не понимая, о ком идёт речь, молчаливо воззрился на Джеймса. Его худое лицо покрылось красными пятнами. Страх ли или негодование взяло над ним верх? Он едва заметно покачал головой, и Джеймс не смог расшифровать этот невинный жест.

— Я не скажу, где она! Даже если вы будет угрожать мне расправой!

То, что он знал, где находится самый важный пациент клиники, не было сомнений.

— Ты скажешь мне сейчас же, где она! — зарычал Джеймс, и тон его немало испугал доктора.

Парня не интересовала его точка зрения по поводу того, кто он такой. Его сейчас волновало только одно — скорее найти жену. И ради воплощения мечты в жизнь он был готов порвать всех этих несносных врачей на кусочки.

— Боитесь, что Гредсон оторвёт вам голову? — снова заговорило Джеймс, — а не страшно от одной мысли, что может сделать с вами вот эта разъярённая голодная толпа?

Доктор выпучил глаза, словно до этого момента не замечал в кабинете ораву кровожадных монстров. Его глаза почти натянулись на узкий лоб, а тонкая полоска губ затряслась, словно травинка на ветру. В этом взгляде Джеймс прочёл не только страх. Здесь было что-то ещё…

— Ну что не передумали? — поспешил переспросить Джеймс.

Доктор по-прежнему молчал. Обычно так долго молчат только те, кому есть что сказать. Каждому в этой чёртовой клинике есть что сказать, но их сковал страх перед беспощадным господином, взявшим в свои руки бразды правления. И у него превосходно получается играть роль деспотичного правителя, подчинившего себе бесстыдно ослеплённые умы.

— Если вы сейчас не откроете рот и не выпустите на волю мучительно важную для меня информацию… Я сначала заставлю вас выпить содержимое те разноцветных пузырьков, которым вы пичкаете мою жену, а потом… на всё воля это сумасшедшей толпы, жаждящей полакомиться отборными медицинскими отходами!

Джеймс удивлялся тому количеству угроз, которые сыпались из его уст, словно футбольные мячи в ворота. Он всегда был успешен в любом деле, которое начинал, но никогда не добивался ничего силой. А сейчас он, бессильный в своей тактике, сломался под тяжестью беспринципности и аморальности. Таинственный механизм чудовищного противоречия не поддавался разгадке.

Дик не удержал себя в руках и хлопнул доктора по спине. Закалённый разум проявлял стойкость под натиском обезображенных заточением человекоподобных существ. Доктор упал на пол, но, поднявшись, не смог сдержать нервный любопытный смешок. Парочка бывших пленников с удивлением рассматривали разные принадлежности кабинета: два больших шкафа на всю стену, пальма в углу у окна, два стола и две картины такого же странного нездорового содержания, которым был обвешан кабинет Гредсона. Неудивительно.

Один из толпы, страдающий неуёмным желанием крушить всё своей головой, разбил каждое стекло и даже зеркало на шкафу, предварительно рассмотрев себя в нём. Его кривая мина встретила своё изображение с особым восхищением, которое крылось в горящих глазах. Кем бы он на самом деле ни был, сейчас он казался самым сумасшедшим созданием на земле. Дик называл его Эдмондом… Неужели его можно звать по имени?

Сзади послышались треск, скрип, грохот. Джеймс сорвался с места и начал обыскивать рабочий стол доктора. В кабинет влетело, что именно так и было, несколько вооружённых лиц, на появление которых толпа бывших пленников отреагировала быстро и чётко. Кривая довольная улыбка коснулась губ Джеймса, когда он обшаривал перегруженный бумагами ящик. Зная, что это лишняя трата времени, он всё равно продолжал. Казалось, ответы на его вопросы находятся ближе, чем он предполагает.

— Нет! Нет! Не трогай эту вещь, тупоголовая обезьяна! — забеспокоился доктор и невольно протянул руку к вещи, до которой вряд ли бы смог достать, находясь в полном контроле у Дика.

Ярость в глазах доктора разгоралась неуправляемым потоком огня. «Шаман», или парень, который никогда никому не говорил своего имени кроме Дика, аккуратно рассматривал маленькую статуэтку кабана с белыми, как снег глазами и закрученным в спираль коротким хвостиком.

— Моя коллекция пополняется, — довольно произнёс «шаман» и воззрился на доктора.

Борьба перенеслась в коридор, так как в кабинете ей не хватало места. Пациенты не церемонились с бывшими надзирателями, кровь бардовыми пятнами усыпала стены и пол, а звуки, доносящиеся с фронта — полные ненависти невнятные изрыгания проклятий. Пациенты не на шутку разбушевались. Корпус «С» качался, словно подбитый корабль, а матросы не могли справиться с проворными пиратами. Одноглазые плуты, но ловкие бойцы едва не сносили головы обученному флоту короля!

— Они — настоящий звери! — небрежно фыркнул доктор.

— Обученные неволей жадно глотают воздух, — прокомментировал свою точку зрения Джеймс, не сдерживая улыбки, — и отчаянно сражаются за свободу.

— Вы видите в этом жалком существовании свободу? — молвил доктор, — они пленники навсегда, даже если окажутся за стенами здания, где им пытались помочь. Но увы, выйдя наружу, они станут никем в полном смысле этого слова. В этом вы видите их свободу?

Джеймс не стал отвечать. Понятие свободы для него самого имело туманные перспективы. И всё же он думал о ней.

Дик вывел его из кабинета, словно боясь, что вот-вот потеряет. Но парень был спокоен, воодушевлён и настойчив. Он был готов продолжать. Во что бы то ни стало.

Джеймс ворвался в соседний кабинет, из остальных помещений докторов выгнала смесь любопытства и страха. Здание наводнили вооружённые люди и сбежавшие из клеток подвала пациенты. Казалось, корабль уходит под воду…

Чувствуя превосходство по силе, пациенты с ещё большим рвением бросались в атаку. Второй привлёкший внимание Джеймса услышал от него всё тот же животрепещущий вопрос, а в результате преданного молчания, едва не остался без зубов. По всему зданию выла сирена, но Джеймс ничего не слышал. Он пыхтел, как заводская печь, и безжалостно выпрашивал ответ. Сплошная человеческая масса напоминала одну из картин исторических битв, которыми Джеймс никогда не интересовался. Но всё, что здесь происходило, казалось нереальным, придуманным каким-нибудь искусным писателем, который уже задумал для главных героев счастливый конец.

Кэтрин… Пусть она нарисует этот конец…

Только Джеймс предпринял попытки вмешаться в борьбу, в коридоре нарисовался один из докторов. Его лицо ему казалось знакомым: худое, серьёзное, с мелкими серыми невыразительными глазами. Но парень решил не останавливаться, невиданное желание разгромить здесь всё обуяло его.

Но вдруг…

— Ангелы и демоны, друг мой.

Эти слова подействовали на Джеймса особым магическим образом. Почему он заговорил об этом?...

— Ты сделал его настоящим ангелом, Джеймс. Так зачем же прощаться с жизнью раньше, чем ты его увидишь?

Джеймс почувствовал, как густой комок безмолвия подкатил к горлу. Доктор довольно и в то же время серьёзно продолжил:

— Это же переворот в мире науки! Это шедевр!.. — звучало, словно заклинание, а доктора походил на мага, восторженно завораживающего свою жертву.

Джеймс взялся за голову. Только после того, как его локоть ударился о стену, он осознал, что стоит напротив окна. Молния разрывала на части весь его мир.

«Ангелы и демоны»… — прошептал про себя Джеймс.

— Нет! — громко крикнул Дик, будто его ранили острым ножом, а потом слова его становились всё ближе, — вставай, Джеймс, вставай! Иначе нас обоих убьют!

Последние слова подействовали на Джеймса, словно чудодейственное лекарство. Он вскочил на ноги и осмотрелся по сторонам. Доктор, словно привидение, исчез.

Дик понимал, что гроза сейчас как раз не кстати. Но также понимал, что не мог повлиять на разбушевавшееся небо, поэтому тащил Джеймса по коридору, как груз на своём горбу.

— Кэт… Я нужен ей, — бредил парень, ощущая, что в его мыслях каждую минуту происходят какие-то непоправимые изменения.

— Мы отыщем её, я тебе обещаю! — поддержал его Дик, а потом переключился к другому собеседнику.

Но «другой собеседник» был чересчур занят, чтобы ответить на услышанные слова.

— Ты! Ты испортил всю мою жизнь. Ты знаешь, кем я был? Я был нужен своей семье, которой теперь пришлось покинуть дом ради того, чтобы скрываться, а ещё лучше для того, чтобы забыть моё безобразное лицо, которое является во снах моей жене!

Джеймс обернулся. Словами картину было не описать: лежавший на полу доктор, белый халат его был беспорядочно обклеен красными пятнами, а над ним возвышалась зловещая фигура… Эдмонда! Его лицо будто бы потеряло несколько слоёв крови: глаза стали выразительней, как два фонаря во власти ночи, а чёрные брови то и дело сводились и разводились, когда он изрекал очередное предложение. Джеймс удивился. Как такой сумасшедший вроде него мог говорить слова, свидетельствующие явно не о помутнении рассудка?

— Я монстр! И я буду убивать, пока мне не захочется покончить с собой! Я уничтожу всё, чем дорожит Гредсон. Так ему и передай.

Светлые мысли оказались временным явлением. После душевного разговора с доктором, Эдмонд снова превратился в животное. Дик хлопнул его по плечу, и битва переросла в более масштабное явление. Джеймс ощутил крутые ступеньки под ногами, а также силу, которая сменила слабость, принесённую неистовой грозой. От одной мысли о том, что они двигаются прямо над гигантскими волнами, вздымающимися под самые небеса, покоряясь зову природы, Джеймс не переставал задаваться вопросом… Почему?.. Что за странная реакция организма? Что за оковы его сковывают, когда он видит золотые вспышки?

— Осторожно, Эдмонд! Так можно и новый слой краски на лицо наложить, — послышался сзади голос Дика, — чёртова лестница…

По этой «чёртовой лестнице» двигалась, как минимум, сотня бывших пациентов. Рядом с Диком уверенным шагом шла Лора, но ни говоря ни слова. За всё время она так и не сказала ничего. Они топтали паркет, как слоны, и были полны смелости снова броситься в пучину войны. Джеймс ощутил прилив сил и был готов бороться до конца. Он не уйдёт отсюда без жены! Плевать, кто он, плевать, что он уже обезображен войной… Главное, сделать то, ради чего он сюда приехал.

— Ну что, шаман, расскажи нам, чем наш бунт-то закончится? — сквозь серьёзность Дика просачивались весёлые нотки.

Шаман выдержал молчаливую паузу, от чего все только вытаращились на него с большим интересом.

— Плохо кончится. Особенно для неё, если мы её возьмём с собой, — сказал он и указал взглядом на Лору.

Девушка, увидев на себе столь ледяной взгляд, едва устояла на ногах. Губы её открылись что-то сказать, но она не смогла. По её лицу можно было понять одно: она совсем не понимала, что происходит.

— Не люблю, когда ты так говоришь, — решительно отбросил от себя услышанное Дик, — давай подробности. Что с Лорой?

— Я ещё не понял. Знаю только, что брать её с собой нельзя. И не нужно было…

Дик нервно сглотнул. Лицо шамана накрыла мрачная дымка задумчивости. Дик понимал, что всё, что сейчас происходит может быть ошибкой. Но это приятная ошибка, от которой внутри останется чувство гордости за то, что попытка вырваться из ада всё же предпринималась.

Но через несколько минут Джеймсу стало снова плохо. Плохо в прямом смысле этого слова. Если бы не Дик, парень мог бы запросто распластаться на этаже. Дружеское плечо снова рядом, как бы иронично это ни звучало. А Дик с изумлением заметил, что ряды повстанцев редеют. Новая волна подкрепления бралась словно и ниоткуда. Потолок смешался с полом, и было трудно понять, что вообще происходит. Дик схватил за руку Джеймса и снова куда-то потащил. Наверное, Филипп Гредсон, восседая на кресле в своём кабинете, потягивая кофе и вталкивая в себя попкорн, делает ставки!

Будь неладен этот Гредсон! Дик безмолвно взревел и с гордым видом направился навстречу новым испытаниям, шагнув вперёд, словно гладиатор, выходя на арену.

— Плети свою паутину! — сказал Дик куда-то в сторону.

Толстое стекло треснуло под тяжестью удара головой, и осколки примкнули к полу. Умелые руки «человека-паука» сплели отличное подобие каната, по которому можно было спуститься вниз. Джеймс вопросительно посмотрел на Дика, но тот подал знак, что нет времени на рассуждения. Нужно было действовать.

— Да поможет нам тотем кабана! — не сдерживая смеха провозгласил Дик и устремил взор на улицу.

Тьма, порождённая бездной, окутавшей бессонную клинику, любопытно заглядывала в окна. Молнии лишь изредка раскалывали небо на части, которые падали в ладони бушующего шторма. Пахло свежестью, вода серым покрывалось нападала на берега, а ветер тревожно завывал, разрывая занавес ночи.

— Ты можешь увидеть, где моя жена? — встревоженно схватил за плечи «шамана» Джеймс.

«Шаман» посмотрел на него невидящим взглядом и погрузился в своё привычное состояние, когда наступала ночь. Дик узнал эти глаза сразу же, как только увидел. Такое один раз увидишь, и никогда не забудешь. Этот бесцельный, направленный в пустоту взгляд не имел ничего общего с проявлением здравого ума.

— Она здесь. В этом здании. Но где именно не знаю, — успокоил Джеймса «шаман».

Джеймс облегчённо вздохнул, но внутри нарастал ком нового беспокойства. Это обида на самого себя… Обида, которая поглотит его, если он не найдёт её сегодня.

— Джеймс, надо уходить. Ты не в том состоянии, чтобы искать её сейчас!

— Я никуда не пойду! — вырвалось в ответ.

— Мы не сможем сразиться с ними сейчас. У нас нет команды, Джеймс. Всё это просто… импровизация!.. Ты тоже не сможешь. Мы не отряд бойцов из пентагона. Просто прими это.

Джеймс задумчиво покачал головой.

— Вы скоро с ней встретитесь, — прервал Дика «шаман», — очень скоро.

Взгляд в горящих глазах Джеймса потускнел, ион отпустил «шаман». Дик взглядом поблагодарил товарища. В какой-то момент показалось, что упрямца не переубедить.

С мыслями о том, что всё это не более, чем сон, Джеймс ощутил себя в подвешенном состоянии. Канат, сплетённый из верёвок, оказался на удивление прочным. Дик не стал играть с огнём и перелез через окно наружу, пытаясь найти следующее место опоры. Откуда толь ко взялись эти нити? Наверное, чтобы реализовать мысль «Чем бы дитя не тешилось…» Гредсон подарил «пауку» игрушку.

Успели спуститься только Дик, «шаман», «человек-паук», ещё двое и сам Джеймс. Лора оказалась на противоположной стороне, но Дик решил, что так даже лучше — с девушкой что-то не так, возможно, она была серьёзно больна. Но теперь нет никаких сомнений, что Шерил пыталась спасти сестру. Только не смогла. Может быть, она и себя-то не смогла спасти.

Внизу «повстанцев» ждал очень неприятный сюрприз. Все смогли его избежать, кроме громилы Дика. Кажется, он добровольно согласился на казнь, намёки на которую испускал взгляд Гредсона.

— Папочка расстроен, — произнёс доктор и сцепил пальцы за спиной.

Дик криво улыбнулся и покосился на Джеймса, намеревающегося броситься на его спасение.

«Не нужно этого делать» — сказал парень и принял свою участь, как нечто должное.