Глава 22. Интересные вещицы

Собравшись с мыслями, Джеймс снова заглянул во вместилище сейфа. Его внимание привлекла небольшая записная книжка. Парень взял её и сделал шаг в сторону.

— Хотите полюбопытствовать? — прозвучавший вопрос пробудил Гредсона.

Филипп, словно очнувшись от забвения, одарил парня подозрительным взглядом, словно отгораживаясь от его обвинений. Он никогда не позволял ставить себя в неловкое положение чрезмерной любопытностью. Ценные вещи Кейла никогда его не интересовали, разве что учёный сам делился с другом всем этим.

— Как ты открыл сейф?

— Три магические цифры, которые оставила мне Кэт, — ответил парень и усомнился в целесообразности своего ответа.

— Кэтрин? — доктора до предела наполнило удивление.

— У меня нет времени на ваши нравоучения. Я должен изучить дневник вашего коллеги, чтобы найти ответы на вопросы.

Парень поспешил покинуть кабинет. Больше ничего в нём не могло оказать помощь в так называемом расследовании Гредсона.

— Куда же вы так быстро! — окликнул его Гредсон, — я уважаю ваше желание помочь, но… есть кое что, что вам следует увидеть!

Вальяжный фамильярный деловой тон доктора не вызвал у Джеймса ни малейшего желания остаться, но если уж он ввязался в это тёмное дело, то должен пройти свой путь до конца. Джеймс вздохнул и направился за доктором.

Но он даже не догадывался, что его ждёт.

…

Две металлические двери со скрипом открылись. Огромное помещение с высоким потолком было наполнено лёгкой прохладой. Проходы между небольшими шкафами со стеклянными колпаками казались лабиринтами, и если бы не помощь гида в лице Гредсона, он бы точно потерялся, растворился среди экспонатов.

Зал был огромен, свет падал на каждый предмет, словно подчёркивая самые важные детали. Взгляд беспорядочно скользил с предмета на предмет, видимо, Джеймс почти потерялся в событиях сегодняшнего дня.

— Когда будут готовы результаты анализов? — спросил Джеймс, понимая, что задать вопрос по теме музейных экспонатов у него не получится.

— Вы так торопитесь, мистер Баттлер. Думаю, стоит немного подождать, — прозвучало с противоположной стороны зала, — и мы ещё не закончили.

— Да, я хочу знать как можно скорее! — высказался Джеймс, а потом замер перед подобием стула, которое, скорее, походило на инструмент для пыток.

— Это специальное смирительное кресло, в котором каждый пациент имел возможность… успокоиться.

«Ещё бы не успокоиться» — подумал про себя парень, рассмотрев стул детально. Это был обыкновенный деревянный стул, обтянутый кожей, с подлокотниками и ремнями на них, от спинки стула шла металлическая трубка с кольцом на уровне шеи. Такое ощущение, что сам стул имел человеческий облик, или в нём страдала от заточения какая-нибудь заблудшая душа.

— Это кольцо, я так полагаю, играло ключевую роль в так называемом призыве спокойствия?

— Вы догадливы, мистер Баттлер.

В какой-то момент Джеймс даже подумал, что Филипп привёл его сюда с каким-то скрытым умыслом, который позже проявит себя. Рассказывая об экспонате, Гредсон расплывался в удовольствии, словно поглощал порцию какого-то очень вкусного блюда.

Джеймс присмотрелся к экспонату — на нём был наклеен клочок бумаги с надписью «один». Кейл увлекался нумерологией? Номера были присвоены каждому экспонату в музее. Джеймс выругал себя за то, что во всём ищет только подвох, и пошёл за доктором дальше.

Новый предмет, достойный внимания.

Когда он рассмотрел его поближе, то задумался, какую роль он бы мог играть в психиатрических лечебницах прошлого. Но через минуту взгляд опустился ниже — кровать для пациентов психиатрических клиник, 1840 год. Это была узкая кровать с белыми простынями, примятых временем, каркас её был из тёмного дерева, по бокам перекладины и полукруглая крышка закрывала её, превращая в коробок. Полукруглая крышка? Джеймс на миг замер. Казалось, он видит это чудовищное изобретение не впервые. Парень ощутил биение своего сердца так чётко, словно он уже выскочило из груди и лежало у него на ладони. Слова застряли где-то на своём пути, когда он ещё раз рассмотрел музейный экспонат. Эта коробка никак не напоминала кровать, и Джеймс позволил себе усомниться в том, что это было именно та вещь, о которой шла речь на табличке внизу. Он бы даже кошку не держал здесь, не то что человека.

— Это использовалось в прошлом?

— Для особо активных пациентов, — начал отвечать Гредсон, — некоторые из них не ложились даже ночью, поэтому у персонала были явные проблемы. Не переживай, Джеймс, эти кровати исчезли из сферы использования в начале двадцатого века.

Джеймс хотел было вздохнуть с облегчением, но не смог. Перед глазами стояла точно такая же коробка, которую он мельком заметил в комнате у Кэтрин. Но все его опасения закончатся косыми взглядами и успокаивающими словами — Гредсон будет отрицать наличие подобного предмета в обиходе своей клиники и объявит Джеймса сумасшедшим. Лучше пока промолчать, и ещё раз убедиться в том, что увиденный объект у жены являет собой точную копию этого.

— А это тоже использовалось для усмирения пациентов? — едва сдерживая смешок, спросил Джеймс, осмотрев с разных сторон металлическое кольцо с зубцами, внутри которого было другое, меньшее по диаметру, кольцо.

На табличке была надпись: «Устройство против непроизвольной эрекции». Гредсон выдержал лёгкую паузу, чтобы подобрать слова.

— Это коллекционный предмет из личной коллекции Кэйла, которую он подарил нашему музею. Его всегда увлекали разные интересные приспособления.

— В каждом экспонате, если вы ещё не заметили, живёт намёк на издевательство над человеком, а не на его спасение, — не выдержал Джеймс.

— Этот предмет использовался исключительно в медицинских целях, как бы это не казалось странным. Если эта вещь использовалась ранее, значит проблемы были, и результаты тоже.

Этому предмету тоже было присвоено число, только двадцатое.

Деревянный предмет в самом конце привлёк не меньше внимания, с первого взгляда он был похож на коробку или кабинку, которой не доставало одной стороны. Внутри была вмонтирована деревянная дуга, над которой засохшей краской едва виднелось изображение святого. Выкрашенное в тёмно-зелёный цвет дерево с глубокими временными отметками в виде выщерблин и царапин казалось древнее самого человечества. И дуга, которая играла роль сидения, вытертая до блеска, могла рассказать о количестве людей, которые на него присаживались. Только для чего?

Кресло для родов, начало 18 века. И метка — число «3».

— Это кресло скорее походит на приспособление для пыток, — прокомментировал свою точку зрения Джеймс.

— Роды и есть пытка, Джеймс. В то время считали, что для роженицы лучше будет находиться в вертикальном положении и молиться, чтобы процесс завершился благополучно.

Джеймс едва удержался от слов. Все реплики доктора пытались казаться живыми и интересными, но в итоге казались сухими и безжизненными, словно заученными фразами, которыми он «отстреливался», пытаясь поддержать авторитет мудрого и всезнающего человека. Гредсон был достаточно умным для своего рода деятельности и, по-видимому, мог найти ответ на любой вопрос.

— Я так понимаю, все медицинские инструменты прошлого были направлены на то, чтобы измучить человека или даже убить вместо того, чтобы вылечить, — пришёл к умозаключениям Джеймс, оглядываясь на экспонаты.

Гредсон не сдержал усмешки. Впервые он так открыто демонстрировал свои эмоции, и откровенное любопытство гостя вызывало их целую бурю.

— А что ты скажешь на это? — спросил Гредсон и указал ладонью на открытый чемоданчик, в котором были аккуратно уложены разные медицинские принадлежности.

Джеймс никак не среагировал на этот жест, пока не прочёл надпись на табличке: «Набор для трепанации черепа». Так как в медицине парень не понимал, то не смог оценить опасность каждого из предметов. Ситуация накалилась после нового комментария доктора.

— Это укомплектованный набор для лечения эпилепсии. Древние медики верили, что в больного вселялись демоны. Затем они проделывали в черепе дырку, чтобы тёмные силы могли беспрепятственно выйти из человека. Этот способ был настолько популярен, что им лечили разные психические расстройства, даже депрессию.

— То есть возбудители болезни — это тоже демоны? — улыбнувшись, будто прослушав сказку, спросил Джеймс.

— Нет. Речь идёт о психических расстройствах. Они не имеют возбудителей. Внешняя среда, влияя на нас негативно, вызывает в организме соответствующие реакции.

Джеймс заметил третью бумажку с цифрой. Это было число «Два». Осталось решить головоломку.

— Расскажите уже что ли, — заинтересовался парень, переходя с доктором к другому экспонату.

— Когда человек получает стресс, то его надпочечники выделяют специальные гормоны — адреналин и кортизол. А также в мозге синтезируется глутамат — аминокислота, которая отвечает за адаптацию нервных клеток. Но если этой кислоты будет слишком много, наступает перевозбуждение, и тогда чрезмерная активность губительная для нервных клеток. И тогда наступает состояние подавленности или депрессии, и тогда может показаться, что человеком овладели тёмные силы. Наверное, это связано с религиозным убеждением о том, что уныние — грех.

— А вы согласны с этим? — продолжал любопытствовать Джеймс.

— Я… — запнулся доктор, — верю в потенциал именно человеческий, способный изменить мир. В человеке сокрыто столько тайн, что не хватит столетий их разгадать. Я за эти годы понял одно — человек создан для того, чтобы понять свою природу, открыть в себе силу, которая возвысит его как венец творения. Наша жизнь в наших руках, и только мы в ответе за то, каким будет финал нашего существования, — и, закончив свою блистательную речь, Гредсон сказал, — идём, я покажу тебе ещё кое-что.

Следующим «нервощекочущим» предметом оказался ланцет для кровопускания, состоящий их металлических пластинок с треугольным лезвием для надреза кожи. Он лежал на фарфоровой руке, наклонённой для лучшего обзора под сорок пять градусов, и одно из лезвий выщербило царапину на её поверхности — как бы разрезало вену, из которой вышел кровяной поток, изображённый в виде красной краски.

— Вижу, Кейл любил наглядность.

— Он любил натуральность, прямолинейность и откровенность. Этого у него не отнять.

Джеймс покорно следовал за доктором, набравшись терпения. В конце концов, это даже безумно увлекательно удивляться бредовым идеям из практики прошлого, а также узнавать всё больше о вкусах хозяина клиники. Хочешь победить врага — узнай о нём всё. Даже если враг — ты сам.

Гредсон показал ещё много интересных вещей: другие смирительные кресла для пациентов психиатрических клиник, первое инвалидное кресло, а также ртутный манометр и сфигмограф — первый неинвазивный (связанный с проникновением) прибор для измерения кровяного давления.

Казалось, доктор просвещал в каком-то необъяснимом порядке показывая ему чудо-экспонаты, видимо, чтобы больше шокировать гостя. Было понятно одно — Гредсон безумно мечтал о возрождении спящей памяти Джеймса. Ведь там, внутри, в тёмных глубинах бездны, окутавшей годы до аварии, живёт истинная правда.

Горечь на лице Гредсона приняла вид складок, заставивших его постареть на пару лет.

— Я всего лишь хочу помочь тебе вспомнить. От того, что проснётся в твоей голове, будет зависеть будущее… и твоё и моё.

— Я бы рад вам помочь, но пока ничего не могу обещать.

Филипп посмотрел на собеседника так, будто он был переполнен уверенности, что воспоминания всё равно постучатся в дверь пустого заброшенного замка, в котором сейчас обитают беспорядочные мысли-привидения. Казалось, Гредсон готов был ждать вечно.