Глава 34. Перевоплощение

— Я знаю, ты не разделяешь моих интересов, но чтобы ты помнил обо мне и о своём намерении спасти весь мир, я дарю тебе этот мяч, — молвил парень, брюнет с голубыми глазами, атлетического телосложения и пребывающем в прекрасном настрое, поскольку, наконец, встретился с братом.

— Спасибо, — ответил другой парень, взяв мяч в обе руки.

Этот мяч был необычным: по размеру он был меньше настоящего футбольного мяча, покрыт блестящим слоем, и текстурирован картой мира. Если не присматриваться — то его можно было назвать глобусом, если бы не покрышка из настоящей кожи (футбольные мячи не покрывали покрышкой из кожи, так как кожа впитывает кожу, после чего мяч набирает вес) и форма усечённого икосаэдра — достаточно близкой к шару геометрической фигуре. Подарок был в пору — Кейл как раз думал о какой-нибудь вещице, которая бы напоминала ему о брате в столь сложный период его жизни, когда каждая минута была полна событий и волнений. Но Кейл был настолько зациклен на себе и своей работе, что потерял способность уделять внимание родным и близким.

— Мы редко видимся. Думаю, когда-нибудь всё изменится. Как Анабель?

Кейл изучающе наблюдал за движением волн за окном — они бились о скалы и нехотя возвращались в строй.

— Ей уже лучше.

— Я хотел бы пригласить тебя на лигу чемпионов.

— Прости, я бы с радостью, но занят.

— Понимаю.

Несмотря на то, что голос Кейла звучал деловито и амбициозно, браться смогли поговорить, как родные. Джеймс привык к тому, что брат постоянно занят и практически не уделяет времени общению. Но он всё же верил, что настанет день, и они смогут сблизиться.

Шум коридоров и надвигающегося шторма за окнами заглушил продолжение видения. Джеймс очнулся посреди неизвестной ему комнаты, над головой, казалось, свисало само обжигающее солнце — это была лампа, назначением которой было ослепить пациента как можно скорее. Облако медицинских ароматов замерло над пациентом, Джеймс с трудом дышал, ощущая, как они похищают его разум. Сквозь туман, рассеивающийся перед глазами, он начинал замечать окружающую его пустоту.

Что же происходило на сам деле? Джеймс дал волю фантазии, и она провела его через коридоры предполагаемых ужасов. Гредсон твёрдо решил продолжать свои исследования и доказать всему миру, что он с самого начала был прав, и Кейл снова будет с ним! Это безумие…

Джеймс вспомнил свой сон. Картина, за которой он наблюдал, рассказала ему о том, как в кабинете Кейла появился таинственный футбольный мяч. Ни слова о Кэтрин, и пара слов про Анабель. Как Филипп может утверждать, что держит у себя в заточении бывшего коллегу, если Кэтрин вовсе не является его женой? Значит, после смерти Майкла Джеймс отдал свою жену под медицинскую опеку своему брату? А он, в свою очередь, сделал что-то непоправимое…

Хотелось снова закрыть глаза и забыть… Всё, что произошло в той башне, почти разрушило его изнутри. Откровения доктора мучили его, иссушали море надежд, по которому Джеймс уже плыл домой… Зловещий образ Дженнифер стоял перед глазами. Если он встретит её где-нибудь, то точно убьёт.

Парень попытался пошевелиться, это было не просто — его удерживали четыре ремня, связавших руки и ноги. Эта опустошающая тишина начинала сводить с ума, и парень крикнул, чтобы хоть кто-нибудь его услышал.

И одиночество, наконец, покинуло его, когда в двери появился белый халат. Строгость ему не шла, она лишала мягкие черты привычного обаяния, и превращала дружелюбие в официальность.

— Здравствуй, Джеймс.

Голос Эдди Джеймсу был не приятен. Вспомнился последний разговор в башне, перечеркнувший лучшие годы их общения. Может быть, это фантазия? Этого не было?

— Гредсон объявил мне оффсайд. Впервые в жизни меня просят удалиться с поля, причём так грубо и нагло, словно я сделал что-то непоправимое. Сломал ворота, например, — бесцветно произнёс Джеймс, уставившись в потолок.

Эдди опустил глаза и замер на месте, будто боялся спугнуть меланхолическое состояние друга.

— У тебя никогда не было нарушений, — с улыбкой вспомнил он мастерскую игру Джеймса на футбольном поле.

— Филипп обыграл меня. Я был так близок к линии ворот, но Гредсон в это время дал пас. И забил гол.

Эдди осторожно вошёл в комнату. Он знал своего друга слишком хорошо, чтобы недооценивать его способности.

— Джеймс, мне жаль…

— Какого чёрта, Эдди? — единственное, что мог ответить парень.

— Это долгая история… — в голосе его сквозило сочувствие.

— Я не нуждаюсь в многотомных эпопеях. Можно ответить всего одним предложением.

— Тут даже парой не получится. Но теперь ты знаешь правду. Я работаю в этой клинике. И мне было поручено наблюдать за тобой.

— Что за ерунда? — пренебрежительно ответил Джеймс, не собираясь принимать правила какой-то новой игры.

— Считаешь меня предателем? Думай, как хочешь, но всё это время я пытался помочь тебе понять себя. Я появился именно в тот самый момент, когда был тебе нужен.

Джеймс и сам не заметил, как начал ворошить детали их знакомства. В цвете недавних событий Эдди, и правда, появился при загадочных обстоятельствах, о которых раньше никто не задумывался. Он был представлен как один з футбольных болельщиков, весёлый задорный парень, который, к тому же, был хорошим знакомым Кэтрин! Но… Всё казалось таким логичным, что вопросов даже не возникало. Он вспомнил лицо на тот час нового знакомого: простое, любопытное, перекошенное от радости встретить футбольную «звезду». Разве могли строки их долгого общения содержать столь скрытый подтекст? Как можно было так подло притворяться?

Джеймса пробило на истерический смех. В памяти ожили строки из «Ангелов и демонов».

— Использовал против меня методы Кейла?.. Теперь я понял, это ты подложил мой телефон в то кресло.

— Знаешь, друг, несмотря на то, что я доктор, мне было тяжело притворяться. Я любил Кэтрин, любил так, как ты не мог. Но в какой-то момент я сказал себе: «Стой! Ты должен перестать мечтать о чужом счастье. Ты ведь пытаешься помочь этому человеку!». И я смирился.

— Ты всё ему докладывал… Гредсон ведь сумасшедший! Эта его безумная затея вернуть Кейла, монетка, которую он носит с собой и деловито подбрасывает, будто этот кусок металла что-то соображает! Я видел, он пьёт какие-то лекарства.

— С такой работой, как у Филиппа трудно порой держать себя в руках.

— Неправда! Он прекрасно играет свою роль.

— Твоя проблема, Джеймс, в том, что всё, что ты считаешь иллюзией, на самом деле реальность, и наоборот.

— Мы оба жили в этой реальности.

Эдди промолчал, поскольку добавлять ничего и не следовало.

— Ах ты сволочь! — вскрикнул Джеймс, но вместо того, чтобы подняться и предаться желанию размазать друга по стенке, он перевернул кушетку на колёсах, оставшись по-прежнему связанным.

— Тише, тише… — почти магически зазвучал голос Эдди, не удивившегося порыву друга воспрепятствовать правде, — сейчас найдём способ тебе помочь.

И потянулся в карман за шприцом, наполненным бесцветной жидкостью.

Начинать привычную «песню» сначала Джеймсу не хотелось. Он приложил все силы, чтобы добраться до Эдди первым. Ремни на руках и ногах до боли натянулись, но пациент продолжал осуществлять свой замысел, словно обрёл свободу движений. Кушетка, перевернувшись, громыхала позади, Джеймс смог встать на ноги, хотя аппаратные ограничения ещё держали его — провода, вены устрашающего громадного монстра, «ползли» за ним, как змеи. Оборвав эти «цепи», парень хватился за краешек белого халата, который «почернел» в его глазах, когда перед глазами ожила истинная сущность бывшего друга.

— Как ты мог так поступить? Теперь понятно, почему ты меня поддержал, когда я решился привезти сюда Кэтрин! Ты знал всё с самого начала и пытался помешать моим планам! Где запись, которую я тебе скидывал на телефон? Это ты сдал меня Гредсону!

Эдди не успел сформулировать свою следующую фразу, как почувствовал силу, противившуюся его планам успокоить буйного пациента.

— Значит ты всё это время подмешивал мне что-то в пищу, чтобы я казался больным и беспомощным? — сказал Джеймс, когда его глаза оказались прямо перед глазами Эдди.

— Эти препараты должны были помочь тебе вспомнить.

— Я сейчас помогу и тебе вспомнить кое что! — рыкнул Джеймс и ударил его спиной о дверь медицинского шкафа, из которого посыпались разные принадлежности.

Стряхнув с головы осколки стеклянной полки, разбитой его головой, Эдди выслушал новую порцию душевных излияний друга.

— Мало того, что меня предал, агент засланный, так ещё и глаз на мою жену положил! Или ты скажешь, что она не моя жена?

— К сожалению, пока что твоя.

Эти слова не могли не вызвать новую бурю эмоций, Джеймс не выдержал такой дерзости и ударил друга по лицу.

— Разве не помнишь, как мы вместе отмечали дни рождения, новый год? А как вместе ездили на мои матчи? Я делил свой дом с тобой, когда у тебя были проблемы, ты ел за моим столом, играл с моим сыном! Ты был мне роднее, чем брат!

— Я по-прежнему твой друг, хоть ты меня и ненавидишь.

Эдди «впечатался» в стенку и едва не замер… Джеймс вздохнул, чувствуя, что эмоции переполняют его, как волны — вместилище океана.

Невозмутимое выражение лица Гредсона придало ему грубости и искусственного бледного оттенка. Похоже, погром в палате он услышал ещё в своём кабинете. Джеймс поспешил ввести доктора в курс дела.

— У нас здесь свои разборки. Мне бы хотелось, чтобы этот человек ушёл в отставку сейчас же!

— Но, Джеймс…

— Кейл, — поправил парень и воззрился на доктора властным взглядом, который мог быть присущ только одному человеку.