Отзыв Марии Артемьевой

ОТЗЫВЫ СУДЕЙ

Информация о судьях конкурса здесь

Уважаемые участники конкурса, сочувствующие и примкнувшие!

Судействуя на портале «Мастерской» уже который год (а на этом конкурсе — второй год подряд), могу с уверенностью сказать, что уровень финальных текстов раз от разу растет, существенно и весьма заметно. Что радует! Ведь это значит, что жанр рассказа, впадавший в кому десяток лет назад, успешно реанимирован и развивается. Чему, несомненно, способствовали, в том числе и литературные конкурсы, и вот такие сетевые литературные площадки. Хорошо.

В связи с этим я позволю себе слегка расслабиться: не стану излишне подробно разбирать достоинства и недостатки текстов. Просто не вижу особой необходимости заниматься вопросами ремесла, поскольку уровень текстов в финале в целом профессиональный. Просто выскажу свои личные соображения человека, прочитавшего в качестве штатного и внештатного издательского рецензента и редактора уже ну очень большое количество рассказов самых разных авторов — от начинающих юнцов до матерых мастеров.

Ударюсь во вкусовщину, тем более, что судья в любом случае всегда идет «на мыло» и терять мне нечего. А тем, кто попал в финал — тем более: они ведь уже в финале. ))

Зуб

«Осознанно или нет, но мы всегда стремимся произвести некое, подобающее для случая, впечатление». — Прямо-таки резануло ухо. Подобающее случаю. Подходящее к случаю. Но никак не «для случая» — это же прям-таки вульгарно звучит, особенно в контексте этой конкретной фразы!

История миссис Пиггот, Константина и Стефана, связанная медбратом, который ходит к ним, чтобы помогать лечебными процедурами. Стефан убил ребенка Константина. Взаправду. В тех самых обстоятельствах, рассказ о которых заставил медиков счесть Стефана шизофреником; хотя впоследствии он и впрямь слегка тронулся умом. Реалистичный рассказ, полностью соответствующий теме. Но скучный. Без огонька. Вне конкурсного контекста не интересен. Ему бы безумия добавить, красок каких-то.

Призвание

Смазанный, не прописанный толком финал убивает весь текст. Если все предыдущее было «исповедью педофила» (он же — убийца), то нужен четкий ответ: отчего умер «классный»? Потому что умер он как-то очень внезапно и непонятно. Сколько прошло времени от убийства младшей сестры до момента, когда старшая приехала навестить могилу? Сколько лет было «классному»? Не понятно. Какой вывод может сделать читатель по такому небольшому количеству информации? Да никакого. Читатель остается в недоумении — кто убил девочку: педофил-учитель или ее изверг-отчим? Вероятно, автор хотел показать тот случай, когда «скелет в шкафу» уходит в могилу вместе своим владельцем (шкафом). Но разгадку стоило бы сделать для этого внятнее и отчетливей.

Расстояние покоя

А в этом рассказе, в отличие от «Абонемента номер два» — напротив: сама идея красивая (Расстояние покоя? Хм. Любопытно), история выдумана оригинальная, навороченная, психологизма заявлено много (уж не психолог ли автор?), однако жизненного правдоподобия существенно не хватает. На холсте густо (задумок и приемов использовано много), но краска осыпается (работает все плохо). Начало слишком затянуто; юноша-компьютерщик искусственен как рояль в кустах; финал болезненно-ужасен — если парень погибает, то это настолько чудовищно, что автоматически переносит рассказ в разряд чернушных, а если он не погибает (там это не ясно) — то это, наверно, уже фантдопущение, и тоже не правильно. Болезненный рассказ. В качестве реалистичного плохо смотрится, а вот в качестве ужастика был бы, наверно, самое то.

Абонемент номер два

Текст в целом сбалансированный — в плане композиции и языка. Метод автора настолько реалистичен, что время, описанное в рассказе, вполне узнаваемо. У кого-то, возможно, даже ностальгию вызовет. Тем не менее, лично мне история показалась литературно-надуманной. Не хватило все-таки светотени, контраста: девушка какая-то слишком зефирная получилась, юноша не достаточно правдоподобно мотивирован. Это должна была быть история о банальных пустяках, но очень эмоционально цепляющая — в духе Бунина или Куприна. Но ни Бунина, ни Куприна тут нет. Да и скелета, как такового, тоже. Хочется как-то допроявить картинку, что ли. Добавить фишек, углубить резкость: как изменился герой от встречи с девушкой? На что в его жизни она повлияла, кроме интереса к классической музыке? Тут должно быть что-то существенное, чтобы рассказ по-настоящему в душу читателю падал. Пока что он скользит мимо.

Последний штрих

Отличный текст. Автор мастерски сочетает рассказ с «рассказыванием»: выбрав правильный угол обзора (редакцию, где люди, искушенные в литературе, обсуждают автограф на книге писателя-гения), показал события, оставаясь невидимым Автором, а потом, под личиной рассказчика — события большого отрезка времени (творческий путь писателя-гения) весьма ловко упаковал в несколько абзацев — и рассказал о событиях. Бинго! Форма вышла безупречной.

Этим своим умением автор напомнил мне Акутагаву: тот тоже был мастер создавать тексты без швов. Что особенно замечательно: рассказ «Последний штрих» не просто теме соответствует, но еще и находит в этой теме свою особую идею. Идея Творца-гиперреалиста. Идея жутковатая, заставляющая задуматься: а в каком мире живем мы сами?

Ценность по-настоящему художественной идеи в том, что она продолжает жить и существовать отдельно от произведения, которое ее породило… Художественная идея живет в интерпретациях, в читательских прочтениях. («В глазах смотрящего»…) Ради этого и существует искусство.

Итого: я хочу сказать, что рассказ «Последний штрих» — это литература, вещь самодостаточная; идея, в нем заключенная, будет читаться и существовать и вне конкурсного контекста. Одно только сомнение у меня возникло при оценке этого рассказа: можно ли его отнести к реалистичным? Явный ведь постмодерн, а с ним, извините, черт ногу сломит: в постмодерне ведь можно все: и магреализм, и гиперболы всякие… Но тут мне пришлось потверже ухватиться за правила конкурса: все рассказы прошли преноминацию. «К участию допускаются рассказы без фантдопа». Жестко и однозначно.

И действительно: что тут можно бы счесть фантдопом? То, что писатель стал миллионером? Или то, что миллионер скупил целый квартал? Или то, что в этом квартале он поселил людей, с которых и списывал своих персонажей? Сама по себе история невероятная, но каждая ее часть по отдельности — вполне реально может существовать в жизни, для этого фантдопы никакие не нужны. И авторский метод — описание редакции, персонажей — абсолютно реалистический. Так что — ничего не остается, как только сказать: браво, автор!

И добавить, что, так как по-настоящему хорошая литература никогда не укладывается в рамки одного жанра — она существует сама в себе, по своим внутренним художественным законам — считаю правильным и уместным пригласить этот текст (вместе с автором, разумеется)) к публикации в альманахе Redrum. Будем рады!

Проша

Самый слабый рассказ финала.

Прежде всего бросается в глаза, конечно, деление рассказа на главы. Отдельные «гении» сетевой литературы давно это новшество внедряют, и, наверно, благодаря своей чрезвычайной массовости и активности таки внедрят… Однако я сужу по старинке, по литературным канонам, и в моем представлении деление рассказа на главы — нонсенс. Такая дичь может быть оправдана лишь некой особой художественной задачей, например: юмористическое преувеличение. Сатира. Подобно тому, как у Венечки Ерофеева одна глава в романе «Москва-Петушки» состоит из одного предложения «И немедленно выпил» и огромного количества точек. Или как «кинороман» Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука» («Из жизни контрабандистов с прологом и эпилогом») поделен на две неравные части: «Бриллиант почти не виден» и «Костяная нога» (заставка второй части «киноромана» перебивает наиболее драматичную, безвыходную для героя Никулина сцену и тянет жилы зрительского терпения — саспенса ради). Так вот, в рассказе «Проша» делению на главы нет никакого художественного оправдания.

Кроме того, «Проша» — единственный в конкурсном финале текст, в котором полным-полно литературно-ремесленных огрехов, характерных для пера начинающего автора.

Например, вот типичный случай: «Пацан стал уже подниматься на ноги». Подобные обороты — нагромождение глаголов, глаголы с глаголами-связками — как фломастером по стеклу. Так же, как и попытки в простом линейном повествовании систематизировать временные интервалы с помощью специальных слов-маркеров:

«Максим простоял в нелепой позе почти минуту, потом выпрямился и в то же мгновение уловил отчетливый шорох, словно что-то во мраке придвинулось к окну. От неожиданности мальчик вздрогнул и выронил мяч, который закатился в подвал. Максим насторожился: звука падения не было. Мяч словно повис в воздухе, проглоченный темнотой. Мальчик совсем растерялся. Вдруг резиновый фрукт вылетел обратно, несильно ударив его по лбу. Из подвального мрака донесся короткий не то всхлип, не то смешок. Пацан свалился задом на траву, но не от странного звука, а от того, что он увидел».

Если вам нужно описать события, происходящие последовательно и во взаимодействии, господа, пользуйтесь отглагольными формами: они же в русском языке специально для этого и существуют! Причастия, может быть, старомодны и тяжеловесны, но чем вам не нравятся деепричастия, легкие, мобильные, удобные — они даже быстрее глаголов?

Нелепо выглядят и варианты замены имени персонажа (после того, как его портрет уже представлен) более общими описательными словами (чаще всего авторы начинают усиленно напоминать читателю о половой принадлежности персонажа, как будто читатель — существо слабоумное, и с первого раза не усвоил себе, что Максим — это мальчик, мальчик, понимаете? Пацан!). А еще — услышав где-то когда-то, что «нельзя повторяться», авторы начинают глупить, заменяя совершенно нейтральные и необходимые по сюжету «фактические» слова-вещи какими-то нелепыми, не пойми-к чему придуманными замысловатыми метафорами. Как здесь — вместо обычного мяча у автора какой-то «резиновый фрукт» неожиданно вылетел. Действительно, есть отчего упасть Максиму!

Не стоит усложнять простое без особой надобности: это не делает текст лучше! Не надо запутывать читателя в паутину. Сделайте вашу прозу — прозрачной, чтобы читатель в ней жил, дышал, видел ваших персонажей и ситуации, как в жизни он видит.

Вот как я бы изменила абзац, приведенный выше (примерно):

«Максим стоял, вглядываясь в темный проем окна: что-то шевельнулось там, во мраке. От неожиданности Максим выронил мяч и тот скатился в подвал. Но звука падения не было. Не мог же мяч повиснуть в воздухе! Или его проглотила тьма? Максим растерялся. Но вдруг мяч вылетел обратно, несильно стукнув своего владельца по лбу». И т.д. И т.п.

Рассказ по форме (если отвлечься от глав) больше напоминает жанровый рассказ (мальчишеские ужасы) и только в финале развязка вроде бы написана как реалистичная. Однако — увы! Для настоящего реализма — реализма как писательского метода — у автора не хватило мастерства. «Резиновые фрукты» — и прочее такое — помешали. Тем не менее — если автор пробился в финал, думается, у него все впереди и есть перспективы.

Рисунок

Самый банальный рассказ финала. Банальность и сентиментальность просто переполняют текст. Исключительно скромная девушка, горячий мечтатель — парень, несчастный ребенок, обязательная смерть матери; отдельно на заднике сцены: разруха, колхозные задворки и пьяные алкоголики-пейзане на подтанцовках. Всем плакать и рыдать!.. Хм. Метод вроде бы реалистический — уж точно без фантдопов. Но я бы даже реализмом это все не назвала, потому что обилие штампов в типажах персонажей и поворотах сюжета зашкаливает. А штамп это уже не реализм: он не дышит. Это как пупсик и живой младенец — разные вещи.