Неудачные роды

Ее раздражала капельница. Ее раздражал слишком яркий свет. Ее раздражали лица врача, акушерки и мужа. Ее раздражало все вокруг. И особенно этот унылый белый кафель на стенах.

Настя уверяла себя, что за десять кошмарных часов она привыкла к боли и уже не замечает ее.

«Я все делаю правильно. Я дышу, как учили на курсах для беременных. Да, я часто кричу, это нехорошо, но боже, кто же способен вытерпеть такое?»

И вот они говорят, что все в порядке, что ее тело готово, что вскоре появится малыш. Все это чушь. Они чего-то не договаривают. Вон как дрожат руки у акушерки! Врач весь в поту, а ее муж побледнел и избегает ее взгляда.

«Им меня не обмануть. Что-то пошло не так!»

Настя почувствовала, что приходит новая схватка.

— Сейчас опять, — сказала она. Ее голос прозвучал хрипло и незнакомо, она сама насилу узнала его. Это все виноваты лекарства.

«Это гидроксизин, транквилизатор — поможет успокоиться. А это промедол, анальгетик — он ненадолго уменьшит боль», — вспомнила Настя слова врача. Она могла поспорить на что угодно — он улыбался за этой своей маской.

Промедол. В пятом классе она каталась на роликах и сломала руку. Открытый перелом, вспученная синюшная кожа, кровь, боль. Она орала всю дорогу до госпиталя, и водитель «скорой» матерился под нос. Укол промедола помог, ей наложили гипс и оставили в больнице на ночь. Боль вернулась, а вместе с ней пришли видения, и маленькая Настя металась по пустой темной палате — спасалась от вампиров, играла с феями. Но этого никто не видел. Утром она очнулась и испугалась. И решила молчать. Настю передернуло от воспоминания.

— Анастасия Сергеевна, постарайтесь расслабиться, — подошла к ней акушерка. — Ребеночек трудится больше вас, ему тяжело. Помогите ему!

— Настенька, дыши, как тебя учили! Помнишь? — это ее муж. Наконец-то обратил на нее внимание.

Свет вспыхнул ярче, все звуки стали громкими, резкими, невообразимо противными. Пришла новая волна боли, ее тело перестало ей подчиняться.

— Сам дыши, — зашипела она сквозь зубы.

Должно пройти девяносто секунд. Ей их не пережить. Ее лицо напряглось, покраснело, на лбу и висках выступили жилы. Она закричала.

— Настя, не кричите! От этого не будет легче, только вред! — сказал врач. — Дышите! И ни в коем случае не тужьтесь! Не тужьтесь, дышите!

Муж стал гладить ее по волосам, и она замотала головой, чтобы сбросить его руку. До чего же он глуп!

Но вот боль пошла на спад, схлынула. Настя ловила ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Она зло посмотрела на врача.

— Вы говорили, что пора, вы говорили, что он уже рождается, вы наврали мне!

— Настя, вы же сами знаете — нельзя форсировать, вы мешаете ребенку и ставите себя под угрозу. Расслабьтесь и дышите правильно, это главное. Обезболивающие уже действуют, просто у вас стресс.

— Анастасия Сергеевна, вы отлично справляетесь! — сказала акушерка, сжав ей руку. И хихикнула. Она могла поклясться, что акушерка хихикнула!

— Вы все против меня, — Настя откинулась на подушку. Как же противно пахнет в палате — застарелыми лекарствами, потом и кровью, страхом… Она стала ждать новую схватку.

***

Затишье настало так неожиданно, что Настя поняла: ребенок умер.

Акушерка сказала, что все прекрасно, что сердцебиение малыша в норме, что он уже начал спускаться и скоро она увидит его головку. Врач объяснил, что такая передышка после схваток задумана самой природой, чтобы все могли немного отдохнуть.

Но она-то знала, что они врут ей. Ребенок умер. Она заплакала.

— Вы убили моего малыша! — прошептал она. — Вы все сделали неправильно, вы убили его!

Ее муж склонился над ней, неуклюже обнял и зашептал, что нет же, все хорошо, он видит на мониторе, как бьется сердце маленького, самое тяжелое уже позади, осталось последнее усилие.

Но Настя не желала слушать. Она знала, что схватки были слишком сильные и задавили малыша. Или что пуповина обвилась вокруг шеи, и он задохнулся.

«И помните: пуповина никак не может задушить ребенка, так как до рождения он не дышит легкими. Здоровые дети рождаются даже при двойном обвитии», — вспомнила она подготовительные курсы. Но ее там обманули.

Она слабо оттолкнула мужа и посмотрела на акушерку и врача. Они возились у столика с инструментами. Там у них скальпель?! Боже мой, они же зарезали малыша!

— Я все знаю! — хрипло крикнула она, рыдая. — Я знаю, что вы сделали!

Врач и акушерка удивленно взглянули на нее. Потом переглянулись, перекинулись парой слов и стали готовить шприц.

«Наверное, хотят вколоть мне что-то, какой-то наркотик, чтобы я все забыла. Чтобы я забыла, что вообще была беременна. Чтобы я забыла, кто я».

Настя затаилась. Она должна сделать все, чтобы эти мерзавцы не ушли от ответа! Муж принес ей стакан воды и она послушно выпила половину, не сводя глаз с врача и акушерки. Они шепчутся! Это заговор! Акушерка хищно улыбнулась.

Она решила действовать. Сейчас тихо расскажет все мужу, он поймет ее, должен понять. Пусть он скажет, что ему нужно выйти, и идет за главврачом. Нет! Ведь главврач тут всем и заправляет! Пусть звонит в полицию и сразу возвращается к ней, а то никто не знает, что предпримут эти двое...

Но врач опередил ее. Он позвал ее мужа, и тот послушно отошел с ним в сторону. Врач что-то прошептал ему, а тот закивал, как овца, поглядывая на нее. Как можно быть таким дураком? Должно быть, он с ними заодно! Да!

— Анастасия Сергеевна, как вы?

Настя чуть не подпрыгнула: акушерка подкралась к ней. Она решила ничем себя не выдавать, выиграть время:

— Нормально.

— Это хорошо, — улыбнулась женщина, и Настя разглядела огромные желтые зубы за растрескавшимися губами. — У вас снова начнутся схватки — это естественно, ведь ваш организм так помогает ребеночку родиться.

— Ладно, — ответила Настя, понимая, что и это ложь.

Но вдруг она почувствовала знакомое давление в животе и удивленно вздохнула. Боль вернулась, усилилась, Настя выгнулась всем телом и вскрикнула.

— Доктор, началась активная фаза, — сказала акушерка. И засмеялась! Господи боже, акушерка смеется над ней! Над ее беспомощностью.

Подошел врач:

— Ну, Настя, готовы? Теперь все пойдет быстрее.

Он клацнул зубами.

Настя испуганно посмотрела на врача и увидела, что радужки глаз у него красные. И она поняла, что с ребенком все в порядке, но и врач, и акушерка — каннибалы. Они хотят забрать его! И съесть! Судя по всему, главврач — их предводитель, он так ловко заманил ее в эту клинику! И муж на их стороне — наверное, они обещали ему кучу денег или что-то в этом роде.

Слезы вновь потекли по Настиным щекам. Она медленно кивнула врачу, а сама решила, что должна во что бы то ни стало защитить малыша от этих убийц.

***

Настя металась от боли. Врач задорно говорил ей, когда тужиться, когда нет, будто играя в веселую игру. Он облизывался под маской, а глаза так и горели. Акушерка подбадривала, чуть пританцовывая. Муж тоже участвовал в этом жестоком спектакле: он держал ее за руку, он забалтывал ее, чтобы отвлечь от главного.

«Главное — бежать отсюда! Спасти ребенка и себя!» — думала Настя, стараясь не утратить контроль над телом. И все больше раздражаясь на приказы «тужьтесь-не тужьтесь».

— Да решите же вы наконец, что мне делать! — рычала она. Сил кричать не было.

— Анастасия Сергеевна, все хорошо! — подоспела акушерка. — Началась стадия родов, когда нужно четко выполнять указания врача. Он поможет вам.

Настя хотела сказать, что уже давно разгадала их хитрый план — отобрать у нее ее маленького. Но она взглянула на акушерку и вдруг забыла о своей боли.

Женщина в белом халате выглядела очень уставшей — она была с Настей все эти долгие часы, когда у нее были схватки. И тем не менее акушерка успевала все: выполнять команды врача, следить за состоянием ребенка, нежно гладить ее по руке, успокаивать, подбадривать. А врач? Он тоже столько времени на ногах, он относится к ней так бережно, и от его советов всегда легче. И муж… ах, как он переживает за нее, делает все, чтобы облегчить ее страдания...

«Они ведь на моей стороне, они помогают мне! Они так внимательны, так добры», — подумала Настя. По ее щекам покатились слезы — слезы благодарности и светлого счастья от того, что эти замечательные люди рядом с ней в трудную минуту.

— Спасибо, спасибо вам за помощь, — зашептала она. — Я справлюсь. Я обязательно справлюсь!

— Мы и не сомневаемся в вас, — мягко сказала акушерка. — Вы держитесь молодцом, осталось немного.

Врач улыбнулся ей, и Настя не видела в своей жизни ничего прекраснее этой улыбки.

Вспомнилась улыбка папы, когда она наконец узнала его. Это было давно. Горнолыжный тур на ее совершеннолетие, сломанная лыжа, сильный вывих лодыжки. Пришлось обезболивать. И она вдруг поняла, что рядом стоят не родные, а самозванцы. Агенты тайной правительственной организации. Да нет же — инопланетяне. Неужели они захватили Землю? Но потом подозрительный мужчина со злыми глазами вновь стал ее папой. Она обняла его и заплакала. На память пришел случай из детства, и ее наполнил жгучий стыд — она снова все испортила. И Настя поклялась хранить свою маленькую тайну. А еще лучше — забыть о ней. Навсегда.

***

Но вот что-то изменилось — там, внизу. Что-то было не так. Что-то определенно было не так!

«О нет! Мой малыш! Что с ним?»

Жжение и страшное тянущее чувство. Она почувствовала какую-то новую боль, непонятную и слабую. Все происходило слишком быстро… и слишком легко.

«С ним что-то плохое!»

Врач полностью сосредоточился на ребенке. Акушерка сообщила, что уже видит головку, а вот показалось и плечико, все хорошо, и скоро она обнимет своего малыша.

Слишком быстро, слишком стремительно!

Ее муж плачет, его губы дрожат. Посмотрев на него, Настя с ужасом поняла, в чем дело: ее ребенок родился без рук.

«Боже, только не это! В одной газете писали, что такое бывает, но это не может случиться со мной, не может!»

Внизу все стихло, замерло. Настя поняла, что у ребенка нет ног. Что он глухой. И слепой. Ее забила крупная дрожь, из тела как будто ушло все тепло, голова раскалывалась и кружилась.

«Мой сын никогда не увидит меня, не услышит мой голос, не сделает свой первый шаг. Он инвалид, инвалид, инвалид!»

Краем глаза она увидела на руках врача изувеченное тело младенца. У него не было лица, сплошное кровавое месиво.

Вокруг потемнело, и мир стал сжиматься в одну маленькую пульсирующую точку. Перед тем, как потерять сознание, Настя услышала неестественно громкий крик, переходящий в плач. И голос акушерки, будто за тысячу километров отсюда:

— Поздравляю! У вас мальчик!

***

Настя с трудом разлепила веки. Больничный потолок, кафельные стены. Мир постепенно стал резким.

Она огляделась: врач о чем-то говорил с ее мужем, акушерки в палате не было. У нее на груди лежал теплый комочек. Она приподняла дрожащей рукой край простыни, которой была укрыта.

Ребенок был маленький и розовенький. Светлые волосы пушились вокруг головки. Он то и дело двигал своими крошечными ручками и ножками, инстинктивно стараясь прижаться к матери. Малыш приоткрыл глаза и взглянул на нее. Ей показалось, что он улыбается ей.

«Какой хорошенький! Слава богу, с ним все в порядке! С ним все в порядке...»

Она прислушалась к разговору.

— Это были самые обычные роды, — сказал врач. — С физиологической точки зрения все прошло идеально, несмотря на затянувшиеся и довольно болезненные схватки. Но потом все было просто прекрасно. Младенец здоровый и совершенно нормальный, ваша жена неплохо справилась.

— Доктор, но она говорила такие странные вещи, — ответил ее муж. — Особенно когда теряла сознание. Что вы убили ребенка, что вы его съедите, что он родился уродом...

— Не переживайте. Она была в бреду, в сильном стрессе. Кроме того, это могли быть галлюцинации — специфическая реакция организма на транквилизатор или анальгетик, или на их сочетание. Такое предсказать почти невозможно — все очень индивидуально, бывает крайне редко.

— А это пройдет?

— Ну конечно! К вечеру действие препаратов окончательно прекратится, — врач глянул на Настю, и она сделала вид, что еще не очнулась. — Кстати, природа преподнесла вам подарок: ваш сын родился с кусочком плаценты на личике. Считается, что это добрый знак, что это к удаче.

— Ах да, я слышал, будто такие дети обладают телепатическими способностями, — засмеялся ее муж.

«Вот оно что! Мой малыш — особенный!»

— Осталось несколько формальностей, — сказал врач. — Пусть ваша жена отдохнет как следует. Пройдем в мой кабинет?

И они вышли за дверь.

Настя насторожилась: «Каких еще формальностей? О чем они? Что они задумали?» Эти двое ведут себя странно. Они о чем-то договорились, пока она была в отключке. Что же они хотят?

Настя откинула простыню и снова посмотрела на малыша. Нежно погладила его по голове, по спинке. Его теплое тельце льнуло к ней.

— Что бы они ни замышляли, я смогу защитить тебя! — прошептала она, нежно глядя на сына. И увидела, что его большие глаза светятся синим. Это значит, он — ребенок-индиго. Это значит, он — избранный.

— Я никому не отдам тебя! А они попытаются...

«Да, мама! Защити! Не отдавай!» — услышала она внутри головы. Кивнула.

Вернулась акушерка и сразу же подошла к ней:

— Как вы себя чувствуете, Анастасия Сергеевна?

— Спасибо, хорошо, — Настя следила за каждым ее движением.

— Замечательно! — улыбнулась акушерка, и Насте очень не понравилась эта улыбка. Она была слащавой, фальшивой. Это отвлекающий маневр!

В дверь постучали, акушерка приоткрыла ее — совсем чуть-чуть, чтобы не было видно, кто там стоит. Выслушав тихий приказ и быстро кивнув, женщина вернулась к Насте.

— Как малыш?

— Превосходно, — Настя сдерживалась, как могла, чтобы не показать свою неприязнь. И свой страх.

— Тогда я проведу несколько стандартных тестов и подготовлю его к кормлению, — акушерка протянула к ребенку руки.

Настя проворно схватила сына.

— Все в порядке! — улыбнулась женщина в белом халате. — Я не унесу его! Все сделаю вон на том столике, через минуту он будет с вами.

«О нет! Она поняла, что я поняла! У меня будет всего один шанс!»

Настя покорно убрала руки, продолжая смотреть в неприятное лицо акушерки. Та опять улыбнулась своей наигранной улыбкой и взяла — слишком грубо! — малыша на руки, пошла с ним к пеленальному столику у противоположной стены.

Настя медленно села на кровати, превозмогая слабость и боль. Она уже знала, что будет делать.

***

Она подкралась так тихо, что акушерка ничего не заметила. Настя смотрела на ее затылок — под голубой медицинской шапочкой были видны темные волосы.

Акушерка что-то делала с ее ребенком. Должно быть, что-то ужасное. Медлить нельзя.

Настя подняла скамеечку для ног, которая помогала ей сидеть на гимнастическом шаре во время схваток, размахнулась от плеча и со всей силы опустила острый угол на затылок акушерки.

Женщина в белом халате даже не вскрикнула, только вздохнула и осела на пол, откинувшись назад — Настя едва успела отскочить. Тело акушерки несколько раз дернулось и застыло, вокруг головы стало шириться кровавое пятно.

Настя поставила скамеечку на пол, пригляделась к акушерке — не притворяется ли? Но женщина лежала совершенно без движения, даже не дышала. Настя повернулась к пеленальному столику: с ребенком все хорошо.

— Слава богу, успела!

Она быстро завернула уснувшего малыша в простыню. Сверток получился не очень аккуратным, но ничего, потом она научится. Сейчас главное — бежать. Она чувствовала слабость, голова немного кружилась, иногда накатывала боль.

Настя увидела медицинский поднос с несколькими шприцами и ампулами. Промедол. То что нужно! Она оставила ребенка на столике и коротко выдохнула, будто собираясь выпить стопку водки. Стеклянный колпачок хрустнул, лекарство заполнило шприц. Ввести его было просто — на локтевом сгибе остался катетер. Настя решительно выдернула его из вены и отбросила в сторону, хорошенько замотала руку бинтом. Готово! Боль больше не помешает, не сделает ее слабой.

Настя оглядела палату. На стуле висел плащ ее мужа. Она накинула его поверх больничной рубашки, перепачканной внизу кровью. А вот обуви не было, и она сняла с акушерки ее белые шлепанцы. Пока что и так сойдет.

Сунув руку в карман плаща, Настя нащупала ключи от машины. Вот он, ее шанс спасти сына и себя! Но нужно торопиться — с минуты на минуту вернутся врач и ее муж. Наверняка с ними придет главврач. И они отберут у нее ребенка!

Она подхватила малыша на руки и быстрым шагом подошла к двери. На плане пожарной эвакуации нашла грузовой лифт. Ей бы только добраться до парковки, не привлекая внимания! Она была уверена, что сможет это сделать.

Настя приоткрыла дверь — в коридоре никого. Как же ей повезло, что сегодня воскресенье! Поудобнее перехватив малыша, она тихо вышла из палаты.

***

— А теперь новости. Срочное сообщение: неадекватная женщина сбежала из медицинского центра на юго-западе столицы сразу после родов, украв собственного новорожденного сына, сообщили в управлении МВД России по Москве. Она уехала в неизвестном направлении на машине своего мужа, темно-синем седане марки Форд. По мнению врачей, женщина может представлять угрозу как для ребенка, так и для окружающих. В городе введен план «Перехват».

***

Настя выключила радио.

Она очень внимательно следит за дорогой и спидометром. Ей совсем не нужно внимание со стороны правоохранительных органов. Потому что полиция заодно с ними! С теми, кто хочет причинить вред ей и ее ребенку!

Внизу живота больно тянет. Кажется, у нее началось кровотечение. Но ничего, она справится! Единственное, что беспокоит Настю, — это малыш.

Сев в машину, она положила сына в заранее приготовленную люльку и пристегнула ее к пассажирскому креслу ремнем безопасности. Ребенок проснулся и посмотрел на нее. У Насти потеплело на душе, и она поняла, что все делает правильно.

Но сейчас малыш ведет себя странно. Он пристально смотрит на нее — а ведь новорожденные не могут сознательно фокусировать взгляд, разве не так? Он смотрит на нее, и у нее по коже бегут мурашки.

Настя убедилась, что не превышает скорость, и включила радио. Зажигательная песенка про лето и море поднимет ей настроение.

Ребенок зло глядит на нее. И шипит. Под пухлыми младенческими губами прячутся острые зубы, совсем не человеческие.

«Боже мой, что же это?» — в панике думала Настя. Сердце заколотилось в горле, дыхание перехватило, руки стали просто ледяными и задрожали, ей пришлось крепче стиснуть руль.

А что, если это он все подстроил? Что, если это не ребенок, а нечто, скрывающееся под личиной ребенка? Нечто злое? Так и есть! Но ему не удастся обмануть ее!

Настя скосила глаза на люльку. В ответ уродец отвратительно зарычал.

— Я знаю, что ты замышляешь, — сказала она. — Ничего не выйдет. Я знаю, что мне нужно сделать.