Глава 28

Глава XXVIII Сподобилась…

Человека иногда больше исправляет вид зла, чем пример добра.

Паскаль

Бог любит тебя, потому что Он — Бог, а не из-за того, что ты что-то сделал или нет.

Восточная мудрость

— Птичка моя золотая, не плачь, не горюй. Смотри только, чтобы тебя Господь не оставил, — утешает Марию бабка Алеська. — Не пропадешь, деточек вырастишь, а он вас еще поищет, но не найдет.

— Тяжелое испытание послал вам Господь. Но, говорят, что Он выше сил человека не дает испытаний. Значит, надеется, что вы его выдержите, — поддерживает Марию и Зоя Ивановна.

Сегодня у бабки пока еще не все женщины собрались на сходку. В этот час заглянули к гостеприимной хозяйке Мария с Зоей Ивановной да тетка Вера с бабкой Тодоркой.

И словно ручеек, журчит у них уже беседа о Боге, о Его Всемогуществе и неизвестном для человека замысле Его, ибо сказано Самим Иисусом Христом:

— Где вы вдвоем будете говорить обо Мне, незримо и Я там буду присутствовать между вами.

— И волос с головы человека не упадет без воли Божьей. Значит, на то, чтобы от вас муж ушел, святая воля Господа, — добавляет бабка Тодорка. — И Викторович тоже хорош: от кого-кого, но от него такого поступка никто не ожидал. Вся деревня «як у бубен б’е» (значит, нет ни одного дома в деревне, где бы на высоком эмоциональном уровне не обсуждали это из ряда вон выходящее событие). Как можно оставить на произвол судьбы троих сыновей, если зверь и тот защищает свое потомство?

— Подлез сатана под шкуру. Он, этот гад ползучий, только и смотрит, как бы человека уничтожить, и не важно, каким способом, — рассуждает тетка Вера. — В семьях сейчас такие войны идут, не приведи Господь. И все только потому, что семья как бы исполняет наказ Божий: — Живите вдвоем, и плодитесь, и размножайтесь…

Но многие люди с толку сбились, и если не гуляют, так пьют, будто поставили перед собой задачу уничтожить все имеющиеся где-либо запасы спиртного.

Тетка Вера сегодня никак не может успокоиться: Максим Петрович опять явился домой пьяный в дугу; хорошо, что хоть без скандала обошлось: последнее время начал еще и воевать.

— Совсем от пьянок крышку сносит, — переживает она за мужа. Ей самой уже под шестьдесят, и так хочется спокойной старости, да не получается. Дети выросли и разъехались, уже и внуки есть, их целых пятеро. Они подрастают им, старикам, на радость, но нет же, Максиму, этой бестолочи, все неймется. Еще и соседка Агатка — «падпеканка добрая»: стала его потихоньку спаивать, а тот и рад стараться. У нее и самой «поўная хата п’яніц», своего горя хватает; знает она, что это такое, когда шайтан начинает бушевать в человеке, но все равно, как будто назло, зазывает Петровича в дом. Может, потом и воюет мужик, словно бес в него вселился и с ним невзможно совладать.

Бабка Тодорка повествует:

— Мой зять приехал из города и рассказывал, как его соседу, также большому любителю остограммиться, недавно показалось, что за окном — комната, в которой за накрытыми столами с богатой выпивкой сидят черти и машут ему, зазывая к себе:

— Шурик, присоединяйся к нам!

А этот Шурик живет на пятом этаже! И что бы с ним произошло, если бы принял приглашение?

— Человеку чаще во сне Господь посылает предупреждение, — говорит бабка Алеська. — Но если уже наяву такое кажется, то надо смотреть, как бы плохого с человеком не случилось. Ангелы Божьи отступают, а эти тогда тут как тут.

— Я перед больницей, — вступает в разговор Зоя Ивановна, — во сне видела, как Чекист, обернувшись волком, на меня напал, но я не испугалась, не на ту нарвался: как вцепилась ему в горло мертвой хваткой, так и не выпустила. И видите, врачи признавали сужение сосудов головного мозга. А теперь, слава Богу, как все обернулось: он, говорят, при смерти лежит. Я же, мои дорогие женщины, молитвы, сколько было сил, читала, особенно эти три: Господнюю, Животворящему кресту и 90‑й псалм Давида. Как вы, тетка Алеська, нас всех учили.

— Хороший человек, хоть и во сне, волком не станет оборачиваться, это факт. А какой он в жизни, мы уже знаем: враг скрытый он людям — вот кто такой.

Но эти люди тайно действуют, исподтишка, их с поличным трудно поймать; они редко прокалываются, эти хитрецы. С видимым удовольствием водят они нас, слепых, за нос, и большинство из нас и близко ни о чем не подозревает. Обыкновенный человек перед ними слеп и доверчив, — рассуждает бабка Алеська. — Говорят: «дурная галава спіць і дурныя сны сніць». А я им отвечаю: плохо, если и не снит. Невзначай пропасть может. А ты, дорогая племянница, смотри, поосторожнее будь с соседкой, с этой Агаткой: она никогда с Богом не жила. В доме ни одной иконы никогда не было. А какие шутки — прибаутки она умудрялась состроить над верующими людьми, чтобы умело посмеяться над каждым!

— И никогда в своей жизни никого не пожалела, ну разве что своих детей, — добавляет Зоя Ивановна.

— Сегодня две цыганки по деревне ходили, — переводится разговор на другую тему, — предлагали какой-то товар, уговаривали погадать и выпрашивали милостыню.

А сами молодые, здоровые, могли бы пойти работать. Нет, легче перекупками заниматься, — говорит бабка Тодорка. — Ко мне раньше одна пришла: — Купи покрывало!

Я посмотрела: глаз не оторвать. Красота — «вочы ўбірае». Я сдуру взяла да купила, большие деньги отдала, чуть ли не две пенсии. Часа через два дай, думаю, порадуюсь на свое приобретение еще раз. Развернула и ахнула: старая тряпка с дырками — – вот что я купила! Здорово они меня тогда околпачили.

— Придут, туману напустят, голову задурят, и ты уже ничего не соображаешь, а они тем временем давай шкафы чистить, — подтверждает тетка Вера. — Значит, владеют какой-то непонятной нам силой. Однажды мне одна старенькая цыганка заявила, что их племени, дескать, разрешено гадать, колдовать и воровать. Но спрашивается, кем разрешено?!

— В Селищах недавно несколько семей поселилось. На работу, правда, только одна молодая пара ходит, — Никифорович, мой свояк, говорил, — продолжает свой рассказ бабка Тодорка. — А остальные то самогонкой, то наркотиками торгуют, даже шприцы возле их дома часто валяются. Правда, часто и попадаются с поличным. Даже уже и выражение шуточное пошло: «Табор уходит в зону».

Рассказывал: — Когда ни зайдешь к ним, всё курицу едят. Спросишь: — Вы не видели, у меня курица вчера пропала?

— Нет, — говорят. — У нас своих двадцать штук. Пойдем посчитаем.

И правда, двадцать курей по двору ходят, только почему-то каждый день у этих птиц оперенье уже другой расцветки.

— Недавно зашли три цыганки к Андрейковым, и давай расхваливать Фросынью, что и хозяйка она хорошая, и сердце у нее доброе. Одна принялась ей гадать по руке, а потом стала по голове гладить. Всё, женщина и вырубилась. Очухалась только тогда, когда дед в хату зашел. Цыганок к тому времени и след простыл. Бросились к шкафу, где были спрятаны деньги на подарок внуку к свадьбе, — ни копейки нет. Заплакали старые, — себе во всем отказывали, чтобы внука порадовать, и — на тебе, — вспомнила бабка Алеська.

— Но как они «схованку» узнали? Кто им сказал? — интересуется Тодорка.

— Видно, сама Фрося под гипнозом, когда старая цыганка по голове ее погладила, все ей и выложила, как на духу. Говорят, среди этой нации много чернокнижников, — добавляет бабка. — И их знания колдовства самые сильные в мире.

Тут захотела поведать о своем бабка Тодорка:

— Я вам раньше рассказывала, что у меня сосед Ефим добра мне не желает и вечно лезет «сляпіцай ў вочы». Опять он меня стал доставать было, но я не стала сидеть сложа руки, опять к Кобзархе поехала, и вновь мне на воду бабушка долго святые молитвы говорила. Приехав от нее, я в эту ночь странный сон увидела.

Будто попала я в какую-то незнакомую обстановку. И вижу: напротив меня на тяжелых задних лапах зверь огромный стоит, зверь неведомый. Шерсть на нем блестящая, мягкая, бархатная, серебром отливает. В общем, чудовище, можно сказать, было бы даже симпатичным, если бы не огромные, величиною с машинное колесо, бельмы-глаза, из которых льется мертвящий белый фосфор.

Молочного цвета лучи из белесых глаз его действует на меня недобрым, парализующим образом. Я чувствую, что зловещий демон начинает связывать меня и притягивать к себе все ближе и ближе, точно удав кролика. Внезапно появившийся откуда-то страх стал сжимать мое сердце, а руки и ноги начинают постепенно деревенеть.

Я пытаюсь на это безобразное чудовище католический крест положить, но безрезультатно: не спеша ужасный зверь по-прежнему тянет меня своими буркалами. В это время я, уже не на шутку испугавшись, растерялась.

Как вдруг явственно услышала успокаивающий голос, который прозвучал у меня за плечом с правой стороны: — Не бойся. А ты Своим…

Спасительная мысль молниеносно осенила меня: Крест наш родной, Крест православный! Находясь еще в оцепении от воздействия страшных мертвящих сил, я осознаю, что мне может помочь только Он… Незамедлительно последовала я совету невидимого ангела…

Неприятный, режущий уши скрежет раздался, когда я положила на эти мертвящие лупы наш Крест. И достаточно было небольшого усилия, чтобы безобразное чудище исчезло.

— Поняла ли ты, Тодора, к чему твой сон? — спросила бабка Алеська.

— Конечно, поняла: — Нет в мире сильнее Креста Православного!

— И даже, говорят, если кто-то надумался свести свои счеты с жизнью, то нужно незаметно положить на него крест, и этот человек ничего плохого себе не сделает, — говорит бабка Алеська. — И еще случай такой у нас был когда-то, рассказывали.

С какого-то великого горя надумался один человек повеситься. Став на табурет, приготовил веревку, сделав петлю, и перед тем, как набросить ее на себя, решил перекреститься со словами:

— Господи, помоги!

Жуткий, леденящий душу хохот нечистого раздался рядом. Видно, близко был, не иначе, как стоял в ожидании…

— Моему Петровичу соседка Агатка какой-то костюм недорого продала, он и доволен, говорит: — На смерть будет.

Только после этой покупки пить стал еще больше, а на меня порой непонятный страх в последнее время отчего-то нападает. И уже два раза видела во сне, что в дом к нам лезут разбойники с целью убить нас. Проснусь, а сердце так и бьется в груди, так и трепещет. Не знаю, что мне и делать, — делится своими проблемами тетка Вера.

— Кто ее знает, что она за человек такой, — говорит Зоя Ивановна. — Я пару раз замечала за ней, как она еле уловимой дымкой покрывалась, как бы задымляла себя, и тогда не столь заметными становились ее борозды-морщины на лице.

— Если в покупке сомневаешься, избавься на всякий случай: брось в огонь. Не обеднеешь. А Петровичу на смерть купишь новый костюм, если, не дай Бог, что случится. Разве он у тебя не заслужил? — учит племянницу бабка Алеська.

Марии не терпится рассказать своим идейным наперсницам необычный сон, который привиделся ей накануне.

Будто стоит она на земном шаре, и нет ни одной души, чтобы была с ней рядом, словно вымерла вся планета.

— Каждый человек по своей природе бесконечно одинок. Один он приходит в этот мир, и уходит из него также в одиночку, — замечает Зоя Ивановна. — Поэтому, наверное, нас постоянно не оставляет чувство одиночества.

Мария Андреевна продолжает:

— Силы земного притяжения между тем крепко сковали мои движения, но меня манит небо. И так хочется увидеть, что там, высоко в небесах.

Изо всех сил, делая попытку за попыткой, стараюсь я поднять вверх голову. И наконец после невероятного усилия над собой мне это удается.

Над всей землей, я вижу, в прекрасном бездонном небе — Голова Господа Вседержителя!

— И Он будто хочет сказать мне:

— Ты не одинока. Я с тобой!

— Птичка моя! Ты сподобилась! — первой радостно объяснила суть сна бабка Алеська.

— Мы все инструменты в руках Всевышнего. Он правит всеми нами, — добавила бабка Тодорка.