Глава 24. Ты бывала в Альпах?

Весна пришла внезапно. За какую-то неделю грязный снег растаял, размочил землю, которая через несколько дней покрылась легким налетом зелени, а потом и вовсе высохла под теплыми солнечными лучами.

Я истосковалась по теплу. Могла подолгу сидеть на крыльце с книгой в руках, ощущая, как солнечный свет проникает в меня и согревает изнутри. Отчего-то было холодно — отчаянно, неистерпимо. В отдельные ночи я не могла спать. Выходила из комнаты и долго слонялась по дому, не зная, куда себя деть.

Больше мы с Владом к теме отношений не возвращались да вообще общались мало. У него было много забот: строительство, работа, жена. А у меня был Глеб. Ведь был, бесспорно, хотя наши отношения все еще напоминали дружеские, несмотря на то, что он переехал ко мне в комнату с вещами. Ночью хоть и обнимал, но сблизиться не пытался и частенько засиживался до утра с Кирой, играя в компьютерные игры. Она словно помешалась на них после смерти Тана.

Каждый сходит с ума по-своему, а уж чтобы не сойти с ума, все средства хороши. И компьютерные игры, как бы их не хаяли в современном обществе, кажется, спасали мою дочь от отчаяния.

Альва въезжали в дом кучками. Сначала Мирослав, его жрец — Алексей, пара защитниц и несколько воинов. Они заселились в свободные комнаты в доме, а нам, в свою очередь, пришлось потесниться. Впрочем, у нас было много незанятых спален, и все поместились. Для остальных же альва и митаки, которые не сильно спешили переезжать, было решено построить времянки на заднем дворе. Лужайка там была что надо, мне даже жаль было, что ее испортят, но выхода не было. Война есть война, со всеми вытекающими. Придется терпеть неудобства хотя бы ради того, чтобы выжить.

Строительство проходило бурно и быстро, и к весне уже были видны первые результаты — несколько небольших, но вместительных домиков без крыш.

Лара, как и все остальные защитницы, была полностью поглощена своей работой. Работой после основной, имеется в виду. Приходила вечером с больницы и полностью выкладывалась дома.

Андрей сказал, мир продержится до лета, но мы не могли рисковать и ставили усиленную защиту с того самого дня, как узнали об угрозе. И ежедневно девушки подпитывали ее, проверяли каждую дверь и окно, чтобы ни один охотник, даже самый древний, не смог проникнуть внутрь.

— Послушай, ты ведь не живешь больше в своей квартире? — спросила меня однажды Лара. — Я дарила тебе амулет на новоселье. Если ты не в курсе, в нем столько кена, что он способен несколько часов удерживать древнего за дверью. Твоя квартира пустует, и защищать там нечего. А здесь он мог бы нам очень пригодиться.

— Нет проблем, я привезу его, — пообещала я. — Сегодня же съезжу.

Лара кивнула.

— Только возьми с собой кого-нибудь. Сейчас не те времена, чтобы отрываться от племени.

Хищные из нашего альянса никогда не выезжали в город поодиночке. Никто не знал, как и когда будут действовать охотники. Было много споров о том, уехать нам или остаться, и было решено, что у нас хватит воинов отразить удар и здесь, а уж защитниц — чтобы продержаться в доме — предостаточно. Митаки переезжать не спешили, хотя Иван и обещал Владу помощь в войне. А вот Мирослав, похоже, прикипел к атли душой.

— Попрошу Мирослава, может, ему тоже нужно забрать какие-то вещи из квартиры.

Вождя альва я нашла на стройке. Они с Владом склонились над схемами и что-то бурно обсуждали.

Я действительно поначалу полагала, что они не поладят. Где-то недели две ждала, что они начнут делить власть и собачиться за право называться главным. Но к моему удивлению, они подружились. Никогда не видела Влада, так тесно общающегося с мужчиной. Я в принципе не думала, что у него может быть приятель, а тут на тебе. Прям друзья — не разлей вода.

Я поздоровалась и выказала желание съездить на Достоевского. Все же не стоит разбрасываться защитными амулетами в такое время. Все пригодится.

— Съездим вместе, — согласился Мирослав. — Только давай ближе к вечеру, я немного занят.

— Я могу закончить и сам, — сказал Влад, не отрываясь от изучения чертежей. — Вечер — не лучшее время, чтобы покидать дом.

— Хорошо, тогда сейчас приму душ, переоденусь и можно ехать.

В Липецк мы прибыли около трех. Родной подъезд встретил тревогой и ненадежностью, но я отогнала дурные мысли. Все это самовнушение — столько дней себя накручивать.

Воспоминания нахлынули волной, как только я переступила порог квартиры. Почему-то сразу вспомнился последний разговор с Владом и его утверждения на счет Глеба. Вокруг сердца змеей зашевелилось спящее до этого момента сомнение, в голову просочились ненужные, неприятные домыслы.

Я не влюбилась в Глеба. Так и не смогла насильно навязать себе чувство, как ни старалась. Мне было хорошо с ним, спокойно, душа не терзалась, но и счастья не было. Внутри все покрылось толстой коркой льда, застыло в ожидании тепла, а тепло никак не приходило. Казалось, в день поединка я убила не только колдуна, но и способность чувствовать.

Из задумчивости меня вырвал голос Мирослава:

— Я бы на твоем месте поторопился, а то Влад начнет названивать. Или, чего хуже, твой парень. Заподозрит нас в непотребствах всяких. — Он мне подмигнул.

— Очень смешно! — улыбнулась я и отправилась на кухню за табуреткой. Амулет висел высоко над дверью, и мне с моим ростом было до него не дотянуться.

— Возьму кое-какие вещи у себя, — крикнул мне вдогонку Мирослав. — Буду через пару минут.

Амулет снять сразу не получилось, он застрял, и я долго возилась, отдирая его от гвоздя. С чувством выполненного долга положила трофей на трюмо, предварительно стряхнув с него пыль. Думаю, Лара не будет рада, что я за ним не следила. Если что, свалю все на Влада — в конце концов, это он запретил мне тут жить.

Мирослав вернулся хмурый, и у меня в груди кольнуло от плохого предчувствия.

— На Алекса только что напали у дома, — сказал он серьезно. — Два охотника, молодые. Влад с Глебом положили их на месте, но не факт, что не придут еще. — Он помолчал секунду и натянуто улыбнулся. — Похоже, началось.

Я инстинктивно потянулась к пыльному артефакту и прижала его к груди. Нервно сглотнула.

— Поехали, — решительно произнес вождь альва. — Нечего оставаться тут вдвоем, без защиты.

— Думаешь, Первозданные мертвы? — шепотом спросила я, быстро обуваясь.

— Думать будем дома. Сейчас надо идти.

— Никто никуда не пойдет, — прозвучал мужской голос со стороны двери.

Мы с Миром резко обернулись и синхронно застыли — загораживая грузной фигурой дверной проем, на нас с насмешкой смотрел охотник.

Он выглядел действительно устрашающе — массивный торс, обтянутый серым джемпером, красное лицо, испещренное мелкими капиллярами, и светлые, почти белые волосы, коротко остриженные и торчащие во все стороны. Сквозь них просвечивалась молочного цвета кожа головы.

— Какая хорошенькая зверушка, — произнес он, делая шаг в мою сторону, и я буквально ощутила, как он метит в мою жилу цепкими щупальцами.

Инстинктивно выставила вперед амулет Лары, одновременно пытаясь собрать силы для удара. Охотника моя бравада, похоже, забавляла.

— Симпатичная безделушка, — сказал он, — но бесполезная.

Я ударила. Силы было мало, охотника едва задело. И даже не обожгло — лишь обескуражило на миг и испортило свитер.

Чертов кен Тана, я так и знала, что с ним будут проблемы!

Пока охотник пытался прийти в себя, я швырнула в него амулетом Лары, схватила Мирослава за руку и потащила на кухню. Понимала, что нам не укрыться, и что щупальца способны проникнуть за дверь, но не могла просто стоять на месте.

Мирослав, казалось, ушел в себя. Выглядел сосредоточенным и не сопротивлялся, когда я втолкнула его в комнату. Я взяла табуретку и подставила под дверь. Он внезапно вынырнул из раздумий и скомандовал:

— Дай руку! — Я подчинилась, он крепко прижал меня к себе и шепнул на ухо: — Задержи дыхание.

А потом мир исчез. Реальность завертелась вокруг меня разноцветным калейдоскопом, и я почувствовала себя так, будто сижу на центрифуге, и ее вертит во все мыслимые и немыслимые стороны. В голове зашумело, воздуха перестало хватать, желудок скрутило узлом, и я зажмурилась.

Через миг, когда открыла глаза, я стояла на камнях, поросших травой, перед маленьким деревянным домиком, огороженным плетеным забором, а вокруг были горы.

— Избушка-избушка… — пробормотал Мирослав, и меня стошнило на траву.

— Эй, ты чего? — Он склонился ко мне и обнял за плечи.

— Что… что это было? Где мы? И какого черта здесь происходит?! — спросила я, пытаясь отдышаться. Выходило плохо. Воздух был тяжелым, насыщенным, и от него кружилась голова.

— Ты никогда раньше не телепортировалась?

— Я… что?!

— Извини, что не предупредил, да и времени не было. Нужно было бежать быстро, при охотниках у меня плохо получается — они блокируют многие активные способности.

— Ты умеешь это?! Как ты вообще… как такое возможно?

— Надо же, я еще могу поразить женщину, — усмехнулся он.

Я ошеломленно огляделась, все еще не веря глазам. Зеленая долина раскинулась, куда хватало взгляда. На ней, уютно устроившись, дремали небольшие домики с разноцветными крышами. Слева на горизонте, извиваясь и уходя вдаль, возвышались горы. Снежные вершины уходили вверх — к небу, над ними клубились перистые облака, а солнечный свет, отражаясь, слепил глаза.

Красота!

— Где мы вообще? — изумленно спросила я.

— Я расскажу, но, может, сначала войдем в дом? Эти перемещения выматывают, знаешь ли.

— Чей это дом?

— Здесь живет Ева, — ответил Мир. — Она и я — это все, что осталось от альва. От истинных альва.

— Я думала, остался только ты.

Мирослав серьезно посмотрел на меня, но ничего не ответил и постучал в дверь.

Через несколько секунд она отворилась, и на пороге возникла миловидная блондинка небольшого роста в переднике и со скалкой в руке.

— Хорошо же ты встречаешь гостей, Ева, — насмешливо произнес Мирослав, и женщина отступила на шаг. Видно было, что она не ждала гостей, и что ее отношения с вождем альва крайне натянуты.

А я застыла на пороге, потому что поняла: жертв не избежать, как бы мы ни защищались. Никакие альянсы не помогут, когда придет сплоченная армия охотников.

Я узнала Еву — именно она была в моем видении. Ее и рыжую девочку лет семи...

Словно материализовав мои мысли, из-за юбки Евы выглянуло симпатичное личико, усыпанное веснушками. Увидев Мирослава, оно расплылось в широкой улыбке.

— Папочка! — крикнула девочка и кинулась на ему на шею.

Я поежилась от прохладного ветерка — обуться я успела, а куртка так и осталась на вешалке в квартире. Трикотажная туника совершенно отказывалась греть.

— Это Майя — моя дочь, — сияя, сообщил Мирослав. Посмотрел на блондинку, и улыбка сошла у него с лица. Взамен оно окрасилась непонятной мне эмоцией, с примесью тоски и сожаления. — И Ева. Моя жена.

— Очень приятно, — смущенно пробормотала я. Показалось, я вторглась в мирок, который должен быть скрыт от всех, и была в нем непрошеным гостем.

Почему Ева и Майя живут здесь, если остальные альва почти полным составом переехали в дом атли? Что заставляет Мирослава подвергать опасности жену и дочь? Особенно сейчас, когда угроза нападения охотников настолько велика.

Ответов на эти вопросы не было. Была лишь дикая усталость, сонливость и неутихающая тошнота. А еще я жутко замерзла — зубы стучали друг о друга, а кисти рук посинели.

— Ева, может, ты нас впустишь уже, здесь немного прохладно, — бросив на меня сочувствующий взгляд, упрекнул жену Мирослав.

— Да, конечно же, входите!

Внутри было тепло и пахло яблоками. Прихожая, смежная с кухней и большой комнатой, устлана темным и мягким ковром. В углу под вешалкой аккуратно ютилась обувь. Я машинально стянула кроссовки и поставила туда же. Мирослав заморачиваться не стал — так и вошел в ботинках.

Я нахмурилась. Да уж, я бы тоже на месте Евы его пару раз скалкой огрела — никакого уважения к чужому труду. Впрочем, не он один такой — это, должно быть, привычка всех вождей.

Кухонька была крошечной, с маленькими шкафчиками в стиле кантри и пестрыми тарелочками на стене. От основной комнаты кухню отделяли массивные балки, к которым присоединялся низкий плетеный декоративный заборчик.

Сама комната оказалась просторной. В большом камине, выложенном камнем, гостеприимно трещали дрова, над каминной полкой висела картина неизвестного художника — поле и закатное небо, глубокое и бесконечное. На самой полке стояла ваза с сухими цветами.

Рядом с камином пристроились кресло и пуфик для ног. На кресле лежал смятый плед и книга с закладкой.

Небольшое окно в противоположной стене было занавешено рюшевыми шторами. А посреди комнаты стоял массивный обеденный стол.

В доме Евы было так уютно, что сразу возникало желание остаться навсегда.

Я потерла ладонями озябшие плечи и подошла ближе к огню.

— Присаживайся, — смущенно улыбнулась Ева и убрала с кресла плед и книгу. Потом всплеснула руками и побежала на кухню.

Мирослав, не стесняясь, уселся прямо перед камином, на ковер. Девочка пристроилась рядом и положила голову ему на плечо. Прямо идиллия! Я не смогла сдержать улыбки. Странно, как Мирослав преобразился здесь, в тепле небольшого домика в горах, а именно — в объятиях рыжего веснушчатого чуда. Таинственный и себе на уме мужчина превратился в домашнего милого папочку с вертящейся рядом егозой.

Майя же впилась в меня пристальным взглядом, рассматривала несколько секунд, а затем серьезно спросила у отца:

— Твоя женщина?

Если бы я ела в тот момент, подавилась бы точно.

Мирослав раскатисто рассмеялся, лукаво взглянул на меня и покачал головой.

— Полина — пророчица атли, это племя из Липецка. И нет, она просто друг. Полина спасла меня от охотника, кстати, — добавил он, и я смутилась.

— От охотника? — испуганно спросила Ева из кухни.

— От того самого, Ева.

Ева вытерла руки о передник, взяла стул и присела рядом с креслом. На ее побледневшем лице читался ужас и отчаяние.

— Он нашел тебя! — выдохнула она. — Тот древний...

— Нашел, — тихо ответил Мирослав и отвел взгляд от жены. Лицо вождя альва окрасилось скорбью, и я вспомнила, как страдала сама, когда Рихар уничтожил атли. То черное, всепоглощающее чувство обреченности...

— Но ты выжил. Как? — не унималась Ева.

— Удивительно, но тот охотник очень лояльно относится к Полине. Она моя соседка и пришла на помощь очень вовремя. Древний меня отпустил.

— Отпустил? Почему?

— Полина считает, он влюблен в нее.

— Неправда, — вмешалась я в разговор. — Мне кажется, Мишель немного сумасшедший, и влюблен он не в меня, а в девушку, которую знал несколько столетий назад. В Кастеллу. Я — ее новое воплощение. И в этой жизни у нас не сложилось дружбы, увы. — Я повернулась к Мирославу. — Если бы был хоть один шанс, что ты выживешь без моего вмешательства, я бы не стала. Нельзя доверять древним.

— Это ты запомнила из времени, когда была… хм… подобной им? — насмешливо спросил Мирослав.

— Именно.

— Подумать только, он нашел тебя. Ты мог умереть, а я… — Ева закрыла лицо руками и расплакалась. Я растерялась, не зная, как реагировать на ее порыв, и вжалась в кресло.

Мирослав поднялся и обнял жену.

— Перестань, не надо так. Ты знаешь, мы сделали все, что могли.

— Не все! Если бы ты меня послушал… — всхлипнула она.

— Довольно! — резко оборвал ее Мир. — Не время копаться в прошлом. Грядет война, Ева, и ты мне нужна. Ты и Майя.

— Я больше не альва! — Ева оттолкнула мужа и отступила на шаг. — Как и Майя. И хватит, слышишь, Теплов, хватит использовать мою дочь!

— Она и моя дочь тоже. Сейчас не то время, чтобы спорить. И некоторыми правилами тоже можно пренебречь.

— Правила для отреченных священны. Я не могу жить среди альва, и тебе это известно.

— Ты — отреченная? — ошарашено спросила я.

Такого поворота событий я не ожидала. Теперь понятно, почему Мир их скрывает. Если Ева отреклась, то ни она, ни Майя никогда не смогут жить в племени Мирослава. Ему и общаться-то с ними нельзя. И не жена она ему больше — при отречении рвутся все связи, в том числе и связи венчанных из одного племени.

— Да, я отреклась, и ни капельки не жалею, — гордо вскинув голову, произнесла Ева. — А спроси его, почему?

Женщина вернулась на кухню, а я опустила глаза. Показалось, я еще больше влезла не в свое дело — в проблемы этих людей, чужих мне, по сути. Майя бросилась за матерью, оставив нас с Миром одних.

— Осуждаешь? — с горечью в голосе спросил вождь альва.

Я покачала головой.

— Ева отреклась из-за охотника? Из-за Мишеля?

— Это длинная история. Возможно, я расскажу тебе… потом.

— Зачем ты тащишь их с собой? Разве тут им не безопаснее? У непосвященных больше шансов укрыться, тем более, здесь, в горах, где наверняка совсем нет охотников.

— Сейчас никому не безопасно. К тому же… — Он вздохнул, будто решая, стоит ли говорить мне, но потом продолжил: — У Майи дар. Бесценный дар, который пригодится нам в войне.

Я подумала несколько секунд, а затем кивнула. Кто я такая, чтобы ему указывать? Это его личное дело. Все мы разные. Хотя Влад не стал посвящать Киру именно из-за опасности. Непосвященного легко спрятать перед носом у охотников. Когда начнется заварушка, Кира просто уедет в безопасное место и переждет войну. Это единственное решение Влада, с которым я полностью согласилась.

В то время я узнала, как легко сделать человека. Не в прямом смысле, а официально. Документы, история, все дела. И как легко человека убрать...

Кира оказалась дальней родственницей Влада. По документам. Приехала из глубинки, поселилась в его доме. Звали ее Марией, работала она у него на фирме, тоже, естественно, лишь по бумагам.

А наша Кира умерла. Заболела и не выжила. Все необходимые справки и выписки подготовил Кирилл, я даже расписывалась где-то, но толком ничего не запомнила.

Дико. Представила себя на месте обычного человека, не знакомого с жизнью хищных. Впрочем, мне давно пора перестать себя такой представлять. Вспять ничего не повернешь и не изменишь.

Кира долго отпиралась, но в конце концов все же согласилась уехать. У непосвященной-то и дар, скорее всего, не проявится, а мы будем отвлекаться на то, чтобы ее защитить.

Мирослав же тащил Майю в самую гущу событий.

Я тряхнула головой, отгоняя безрадостные мысли.

— Где мы вообще?

Мир улыбнулся.

— Идем, покажу.

Мирослав набросил мне на плечи белый пиджак, который, по всей видимости, принадлежал Еве. Мы вновь вышли на улицу. Спустились с пригорка, обогнули склон и вышли на небольшую смотровую площадку, окруженную поросшими мхом камнями. Отсюда раскрывался еще более живописный вид на долину и ясно-голубое небо над ней.

У меня захватило дух от представшей перед глазами красоты. Казалось, кусочек пространства аккуратно вырезали из какой-нибудь средневековой сказки о рыцарях и вставили в нашу реальность. После пыльного, пропахшего выхлопными газами Липецка, эта картинка виделась слишком уж нереальной. Было похоже, что я попала в рекламу шоколада «Милка», только без сиреневых коров.

— Обалдеть! — восторженно прошептала я.

— Я влюбился в это место, как только увидел, — улыбаясь, сказал Мирослав. — Это подножие горы Юнгфрау. Вон там, видишь, селение в долине? Это Венген, знаменитый лыжный курорт Швейцарии.

— Дом, в котором живет Ева — твой?

— Я купил его много лет назад, чтобы… — Он замолчал.

— Чтобы спрятать ее, — закончила я за него. — По законам хищных Майя вообще не должна была появиться на свет.

— Я нарушил все законы ради них.

Его явно печалила вся ситуация. Теперь же ему предстоит явить жену и дочь перед соплеменниками. Кто знает, как отреагируют альва.

Я понимала его. Вспомнила, как тайком бегала к Глебу в квартиру, как выкраивала редкие минуты свиданий с другом, понимая, что если атли узнают, меня будут судить.

Тяжело соблюдать законы, когда сердце живет по своим собственным.

— Тебе не обязательно говорить альва, кто они. Они все равно не почувствуют, так как не альва по крови. Еву ты принять не сможешь, но они с дочерью спокойно будут жить с нами.

Мир покачал головой.

— Я не буду врать альва. К тому же сейчас война, нам понадобятся любые кадры, даже если они отреченные.

— Дар Майи слаб без посвящения. Не знаю, что она умеет, но в полную силу не сможет себя проявить.

— Я думал об этом. — Он отошел от меня и присел на небольшой валун.

Почему-то показалось, что он устал — и скрываться, и скрывать. Бегать всю жизнь от преследующего альва охотника, принимать в племя незнакомцев. И помнить.

Прошлое никуда не уходит — оно появляется по ночам, мучит, и никуда от этого не деться. Умершие преследуют нас до самой смерти.

Меня преследовал Тан. Снился в самых непредсказуемых снах, молчал и смотрел в глаза тяжелым, будоражащим взглядом. Казалось, хотел сказать что-то, но не мог. А я должна была понять, но не понимала, и это причиняло ему боль — настоящую, неизбежную.

Так и мучились мы оба — в моих снах. Поутру он растворялся в рассветном солнце, и я провожала его на балконе. Почти каждое утро. А потом возвращалась в кровать, прижималась к Глебу и пыталась согреться.

Напрасно. Холод наступал изнутри и никуда уходить не спешил.

— Я просил Влада, и он согласился… — тихо сказал Мирослав и опустил глаза.

— Ева и Майя станут атли? — ошеломленно спросила я.

— У них будет семья, Поля. Они это заслужили.

Ева позвала нас в дом. Ужинать при свете свечей перед камином было настолько приятно, а стряпня Евы настолько вкусной, что я невольно разомлела. Напряжение между Мирославом и Евой сошло на «нет», и женщина улыбалась, поглаживая жующую Майю по голове.

Как же уютно у них! Сама бы жила здесь, в горах, вместе с Кирой. А что, может, мне тоже отречься? Интересно, Влад купил бы нам такой домик?

Конечно, нет. Я не жена ему. По сути, вообще никто, особенно теперь, когда проклятия нет. Странные мысли в голову приходят. Наверное, горный воздух так действует. Перепады давления, отсутствие вредных примесей. Как бы глюки не начать ловить.

Затем Ева ушла укладывать Майю. Сама она осталась спать в комнате дочери, гостеприимно отдав нам свою. Мирослав сказал, что спать не собирается, а взамен пойдет на охоту, так как на телепортацию нас отсюда уйдет много сил.

Я не возражала. Не было сил и желания. В конце концов, даже Андрей сказал, что мы должны собирать силы. Нас придут убивать, и мы обязаны сделать все, чтобы выжить.

После ухода Евы мы с Мирославом устроились на полу возле камина. Я смотрела на горящие поленья и наслаждалась теплом. Щеки пылали, мысли плавно текли, а я расслабленно улыбалась.

— Интересно, тот охотник чувствует нас? — без единой эмоции спросила я.

— Нет, конечно, мы слишком далеко.

— Так ему и надо! — Я вздохнула. — Только вот… Глеб с ума сойдет.

— Лучше пусть понервничает он, чем убьют тебя. Здесь нет связи, к сожалению, но я сегодня буду в поселке и позвоню Владу. Мне кажется, он переживает не меньше.

— Потерять пророчицу будет прискорбно, — с горечью произнесла я.

— Потерять тебя будет прискорбно, — со странной интонацией сказал Мирослав, и я посмотрела на него. — Да брось, а то ты не знаешь, что если бы не твой роман с его братом, Влад давно бы...

— Нет! — резко перебила я и отвернулась. — Как скажешь, — насмешливо ответил Мир и тоже посмотрел на огонь.

Мы немного помолчали, а потом он сказал:

— Ты ударила охотника. Несильно, но я заметил. Разве у пророчиц бывает дар воина?

— У меня бывает. Потому что я сольвейг, — честно призналась я.

Не видела смысла утаивать больше. Мирослав открыл мне свой страшный секрет, привел в дом к отреченной жене и дочери, зачатой вне закона. К тому же, он тесно общается с Владом, все равно рано или поздно узнает.

— Сольвейг? Ого! Настоящий?

— Ну да. Поверь, от меня больше проблем, чем пользы.

— Верю. Но как-то слабо ты ударила. Я читал, сольвейги сжигали поселения. Или летописи врут?

— Не врут, — угрюмо ответила я. — Это все кен Чернокнижника, будь он неладен! Полгода прошло, а я до сих пор не восстановилась. Похоже, он душит мою жилу, не дает скопить собственный кен.

— Чернокнижника? Того, который погиб? — Я взглянула на него, и Мир уточнил: — Влад обронил как-то в разговоре, но в подробности не вдавался.

— Я убила его ритуальным ножом.

— Ритуал выкачки жилы, ну ничего себе! Ты его перед этим усыпила?

— Долгая история, — поморщилась я. — Не люблю вспоминать. Если хочешь, спроси Влада, он расскажет.

— Разве кен колдуна не должен сделать тебя сильнее? — удивился Мирослав.

— В прошлом я могла ударить так, что тот охотник умер бы на месте.

— Впечатляет. Возможно, темный кен — яд для сольвейгов?

— Возможно.

— Отдай его. Нужно уметь избавляться от балласта.

— Я подумаю.

— К слову о том, о чем ты не хочешь говорить, — отвернувшись к огню, произнес Мирослав. — Влад мог бы заставить тебя отдать кен ему. Как вождь. Но он не стал.

Я поморщилась. Думала, после разрушения проклятия будет проще, но оказалось, не очень. Почему кто-то постоянно пытается доказать мне, что у нас с Владом есть будущее? Какое может быть будущее после всего, что случилось в прошлом? После того, как он женился, в конце концов!

— Влад хочет тебя. Похоже, одна ты этого не видишь, — усмехнулся Мир.

— Влад хочет то, что не может получить! — со злостью выдохнула я.

— Серьезно думаешь, что Влад не может получить тебя? Ты — атли, он вождь. Тут все просто. Есть много способов получить женщину в собственном племени. Я не горжусь, но я пользовался некоторыми.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Влад уважает твои решения. Это дорогого стоит.

Я горько улыбнулась. Знал бы он, как Влад уважал мои решения раньше. Когда причинял боль и делал вид, что все нормально, а я должна просто принять это, потому что он лучше знает и понимает ситуацию.

Все это давно поросло быльем, но память не обманешь. Память слишком часто подкидывает картинки из прошлого.

— Влад женатый человек, — отрезала я. — Ничего не будет.

— Все возможно, если любишь, — возразил Мирослав. — У меня было пять жен, когда я встретил Еву. Я просто потерял голову, и она… Это было сумасшествие какое-то! Для Евы другие мои жены не были помехой. Это ничего не значило. Не значит, когда любишь.

— Для меня значит. Ты спрашивал когда-нибудь у Евы, каково это: знать, что этой ночью ты делишь постель с другой? Лежать в темноте, смотреть в потолок и представлять? Подумай, как чувствовал бы себя сам, если бы Ева уходила от тебя к другому, делила бы с ним постель, а утром вы, как ни в чем не бывало, встречались за завтраком и мило болтали втроем?

— Это разные вещи, — мрачно ответил Мирослав.

Похоже, я, сама того не ведая, задела его за живое. Больная мозоль? Впрочем, сейчас не похоже, что у них вообще что-то есть.

— Разные для тебя.

— Так ты для этого с Глебом? Чтобы спрятаться от собственных чувств?

— Что? Нет, конечно. Я с Глебом потому что люблю его. Он самый близкий мне человек.

— Можно нескромный вопрос? Как давно у вас с Глебом был секс?

— Ты прав, вопрос нескромный. И неуместный.

— Я прекрасно вижу ауры, Полина. Особенно до и после — они отличаются… особым свечением.

— Мы не торопимся, ясно! — взорвалась я и встала. — Ты, кажется, на охоту собирался. А я спать хочу. Устала.

— Да, что-то засиделись мы.

Мирослав тоже поднялся, и я разглядела на его лице довольную улыбку.

Ну, прохвост, а! Так бы и врезала больно. Где там у Евы хранится скалка?

Впрочем, чего еще можно ждать от мужчины, который дружит с Владом Вермундом? Одного поля ягоды!

Затем он попрощался и ушел, а я отправилась в спальню. Небольшая, но уютная комната располагала, так и хотелось поскорее улечься на широкую, мягкую кровать и уснуть. Но вместо этого я подошла к окну.

Долина светилась огнями, и это было еще красивее, чем то, как она выглядела утром. Не мудрено, что Мирослав влюбился в это место. Я и сама, кажется, начинала в него влюбляться.

На улицу я смотрела долго, словно завороженная, а из головы не шли слова вождя альва. Засели там прочно и никак не прогонялись, хотя я очень старалась.

И только здесь, вдали от дома, стало очевидным, что скучаю я совсем не по тому человеку, с которым живу. Это было так откровенно и страшно, что я испугалась собственных пробудившихся эмоций.

Это неправда, твердила я себе, проклятия больше нет!

А потом возник вопрос, логичный и пугающий: что, если мои ощущения были вызваны вовсе не проклятием?

От этой мысли бросило в жар, и я тут же убедила себя, что это не так. Это все Мирослав со своими разговорами и мое самовнушение. Завтра поутру я посмеюсь над сегодняшними страхами.

Я, наконец, улеглась — как была, в одежде — и закрыла глаза. Нет, все же волшебно — проснуться в России, а уснуть в Швейцарии.