Глава 27. Война

Июнь выдался на удивление прохладным. Дождливым, хмурым и задумчивым. Низкое небо моросило дождем или дремало в обрамлении сизых облаков. Мне на радость. Жила наполнялась кеном, бессилие постепенно отступало, ладони чесались, и я наслаждалась временным подъемом. Во всяком случае, я думала, что он временный. Кен колдуна никуда не делся, а ощущение опустошенности я запомнила надолго.

С моего балкончика открывался прекрасный вид на лужайку перед домом, и я сидела в кресле-качалке с книгой в руках. Но она была закрыта, так как я смотрела вниз.

На траве Влад тренировал Диму. Показывал какие-то недоступные мне приемы битвы, касался ладоней и что-то настойчиво объяснял. Дима вдумчиво слушал и сосредоточенно кивал, а затем раз за разом пытался повторить показанные приемы. Выходило, видимо, плохо, мальчик психовал, топал ногами, а затем с усиленным рвением продолжал тренировку. Упорный. Похож на отца.

Я поймала себя на том, что улыбаюсь. Залюбовалась даже. Никогда не видела таких проявлений отцовских чувств от Влада — с Кирой он был совершенно другим, возможно, потому что дочь вернулась к нам уже взрослой. А еще она девочка. С сыновьями у мужчин иные отношения, девочкам не понять. Что-то чисто мужское, необъяснимое, глубокое.

Мне нравился такой Влад. Домашний, заботливый, теплый и какой-то близкий. Пусть не мне. Мне все равно не светит, а понаблюдать было приятно.

Прошло три недели с ярких событий в Венгене. Три недели смутных мыслей и погребенных надежд. Время, которое я дала себе посомневаться. А потом убедилась в правильности принятого решения.

Чувства — это еще не все. Даже сильные. Даже проверенные на прочность. Есть преграды, которые не преодолеть. И хотя я прекрасно общалась с Ирой, не могла представить себя частью их семьи. Наверное, некоторые традиции нельзя навязать в сознательном возрасте.

Впрочем, я мало задумывалась об этом. Больше размышляла об охотниках, их планах и наших перспективах. Казалось странным то, что они хотят истребить нас всех. Что за смысл тогда будет в их существовании? Откуда они будут получать силу? Ведь убийство хищного делает охотника сильнее. Не думаю, что они стремятся к процветанию расы ясновидцев. Особенно древние.

Я общалась с древними охотниками, кажется, их вообще не интересует то, что происходит с индивидами, на которых не снизошла благодать.

От смутных размышлений меня отвлекла Юля. Из комнаты она выходила редко, почти ни с кем не разговаривала, и было, видно, что женщина находится в глубокой депрессии. Темные круги и мешки под глазами кричали о проблемах со сном, подавленность — о тревогах и переживаниях.

Страшно, наверное, когда твой ребенок хищный, а ты нет. И ты никак не можешь повлиять на его судьбу. Не можешь защитить, увезти, спрятать. Можешь лишь наблюдать и бояться.

Юля плакала и кричала на Диму, хватала за руку и пыталась увести, но мальчик брыкался, вырывался и бежал обратно к отцу. Она плакала все сильнее, причитала, затем присела рядом с ним и начала что-то шептать на ухо, обнимать, пока Влад не поднял ее с земли и не отвел в сторону. Там он что-то ей проникновенно говорил, и постепенно женщина успокаивалась и лишь слегка всхлипывала.

Стукнула дверь, и я обернулась. Глеб подошел к комоду и открыл верхний ящик. Увидев меня, иронично улыбнулся:

— Смотришь концерт внизу?

— Что там происходит? — нахмурилась я.

— Юля хочет увезти сына. Но Димон посвященный, увозить нельзя.

— С атли ему теперь безопаснее, — согласилась я. — Что ты делаешь?

— Вещи собираю. Съеду к альва, заодно и за Майей присмотрю.

Я вздохнула. Несмотря на то, что мы с Глебом общались почти как раньше, и поговорить с ним я могла обо всем, трещина в наших отношениях никуда не делась, чем бы я ее ни замазывала.

И вот он съезжает. Я буду совсем одна здесь, в этой комнате, в доме, заполненном людьми.

Впрочем, странно, что он не съехал раньше. Все равно ведь ночами пропадал где-то и неизвестно, спал ли вообще. Я лежала и смотрела в потолок, пока усталость не брала свое. А утром, когда Глеб возвращался, делала вид, что все в порядке.

— Тебе необязательно… съезжать, — пробормотала я и снова вышла на балкончик. Лужайка опустела, только Юля все еще всхлипывала на крыльце, а Рита обнимала ее за плечи.

Успокаивает. Толку только? Если придут охотники, ей нужно быть готовой к тому, что...

Если бы я могла ударить, как раньше! Как на поединке или тогда с Рихаром. Я закрыла глаза, сосредоточилась. Ощутила концентрацию кена в жиле, попробовала подвести его к ладоням. Получилось. Даже голова не закружилась. Словно я каждый день это делаю.

Что со мной происходит вообще? То я чуть ли не истощенная, то жила наполнена кеном. Правда, былой мощи как не бывало. Но может, оно и к лучшему.

— Странно будет, если я останусь. — Глеб вышел вслед за мной, вытащил сигарету и подкурил. — Ты мой друг, и чтобы ты им оставалась и дальше, мне лучше съехать.

Я кивнула и расслабилась. Кен из вен перетекал обратно в жилу, оставляя в теле приятное тепло. Небо полыхнуло молнией, а через несколько секунд раскатисто громыхнуло. Сорвались первые теплые капли — крупные, оставляющие аляповатые следы на гладкой плитке подъездного пути.

— Тренируешься? — Глеб кивнул на мои сжатые кулаки.

— Мне лучше, — поделилась я. — Действительно лучше. Кен прибывает, как ни странно. Но его мало. В прошлый раз на Достоевского я не смогла даже отбиться, а ведь охотник был молодой.

— Избавляться тебе нужно от этого дерьма, — посоветовал Глеб. — И побыстрее. Хочешь, отдай Теплову.

— Вот тогда Влад точно меня прибьет. А если я спрошу, не позволит. Все же эта сила пока у атли. Знать бы, как ее применить.

— Ну, вот у Влада и спроси, — пробормотал он и замолчал.

Я хотела еще что-то сказать. Что-то важное. Не помню уже, что. Потому что в следующую секунду в комнату вбежала Лара. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся Лара. Она блеснула на нас безумными глазами и выдохнула:

— Началось!

Жила отреагировала на слова защитницы мгновенно — заныла и наполнилась кеном. Вены обожгло, в голове зашумело, а перед глазами поплыли багровые круги. Лишь на секунду — потом все пришло в норму. Я вновь почувствовала себя сильной. Не такой, как раньше, но молодого охотника ударить смогу.

Я научилась ощущать свой кен, его концентрацию. Научилась управлять им. Ударить, когда нужно, сдержать, если время не пришло. Отличное оружие в войне. Еще бы кена побольше.

Лара бросилась вниз, забыв о присущей ей медлительности. Конечно, сейчас время защитниц — если они не смогут сдержать охотников, те войдут в дом. В голове тут же всплыли пугающие картинки из видения. Страх, отчаяние, смерть.

Я поймала взгляд Глеба и, показалось, в блестящих синих глазах уловила прощание.

К черту! Я не умру. И ему не позволю.

Вниз мы спустились быстро, и я тут же подошла к Майе. План был на удивление прост: мы с Глебом, еще двумя воинами и тремя защитницами альва защищаем девочку в гостиной. Но мне отчего-то не хотелось защищаться — я хотела драться. Сделать больно. Убить.

Злость всколыхнулась черным осадком, а за ней поднялся из глубин жил кен Тана — тягучий, липкий, дурманящий, как крепленое вино. Соединившись с кеном сольвейга, образовал термоядерную смесь — она обжигала, сдавливала дыхание, туманила мозг.

Я отмечала все, что творилось на тот момент в гостиной — рассредоточившихся воинов, готовящихся отражать атаку, защитниц у дверей и окон. Влад, Мирослав и Филипп появились наверху. Алексей Край притащил журнальный столик и поставил прямо перед ними.

Я отвернулась и взяла за руку Глеба. Не искала поддержки — скорее, хотела ее дать.

Война всегда сближает, затирает обиды, делает врагов сообщниками. Забываются будничные проблемы. Перед смертью они — ничто.

Глеб сжал мою ладонь и ободряюще кивнул, а я подумала, что впервые мы будем драться вместе. По-настоящему. И почему-то от этой мысли стало радостно, в груди заныло предвкушение, а на губах появилась злорадная улыбка.

Лара распустила волосы и села перед порогом. Закрыла глаза, губы зашевелились, а тонкие музыкальные пальцы перебирали воздух. Лара безумно красива, когда ставит защиту. Жаль будет, если ее убьют.

В углу Кирилл колдовал над воином альва и качал головой.

— Охотники повредили его жилу, — проследив за моим взглядом, сказала защитница, Света. — Вряд ли выживет.

Девушку трясло, глаза лихорадочно блестели.

— Мы выживем, — произнесла я твердо и посмотрела ей в глаза. — Верь мне.

Она кивнула и громко выдохнула.

На плечо легла чья-то рука. Я обернулась.

— Справишься? — дружелюбно спросила Ирина и улыбнулась.

Воительница выглядела совершенно спокойной и расслабленной. Что ж, она привыкла к битвам и смертям. Это я никак не могу...

— Справлюсь, — кивнула я и улыбнулась в ответ.

— Я буду рядом, — пообещала она.

— Спасибо.

Рядом с Ирой всегда было тепло. Я больше не зажималась, говорила все, что думаю, и она отвечала мне тем же. Иногда по вечерам мы много разговаривали о жизни, и мне все больше нравилась наследница митаки. Наш странный тандем сначала удивлял домочадцев, а потом все привыкли. Да и не до того было. Кроме Вики, у меня не было подруг, но с Ирой мы подружились.

И сейчас, когда пришли охотники, я была рада, что у меня есть поддержка сильной воительницы.

Хищные в доме притихли. Тишина пугала, давила страхом и отчаянием, вызывала дрожь в коленях и рождала панику.

Ева испуганно прижала Майю к груди, в глазах защитницы застыли слезы. Глеб подошел к ней и что-то шепнул на ухо. Она кивнула, отпустила дочь, и он подвел девочку к нам.

— Все будет хорошо, — сказала я и улыбнулась. — Веришь?

— Конечно, — кивнула Майя, поморщила усыпанный веснушками носик и уверено добавила: — Тебе — да.

Я оглянулась на защитниц. Лицо Лары было напряжено, на лбу выступил пот, но она все шептала и раскачивалась, словно в трансе. Плохое предчувствие шевельнулось в груди холодной змеей, жила откликнулась всплеском кена.

Я подняла голову и крикнула:

— Лара не выдержит!

Какое-то внутреннее чувство проснулось во мне свистящей противной сиреной. И я поняла: мы действительно не выстоим. Падем. Неважно, сколько нас внутри, сколько у нас воинов и защитниц. Охотники все равно сильнее. Их много, они сплочены и действуют по плану.

— Замените защитницу у двери, — крикнул сверху Влад.

Глеб ринулся вперед и поймал обессиленную Ларису. Она посмотрела на него и прошептала:

— Не могу… больше… — И отключилась.

Он оттащил ее, на ее место тут же встали две защитницы альва.

Нет-нет, нельзя! Они умрут. Погибнут сразу же.

Уходите от двери! Убирайтесь...

Моя жила бушевала, кен стремился по венам к ладоням, не находя выхода. Голова кружилась от нахлынувшего внезапно всесилия.

— Рассредоточьтесь! — скомандовал откуда-то сбоку Сергей, и митаки разошлись по комнате, готовые отразить удар охотников. Иван стоял поодаль и сжимал в руках острый клинок.

— Вот черт, — сказала я, и входная дверь распахнулась. — Бегите! — крикнула защитницам и подвела кен к ладоням. Мгновенно опьянела, шагнула вперед и выставила руки.

Первый охотник упал сразу — погиб от сжигающего кена сольвейга. Его грудь покрылась волдырями, из которых тут же начала сочиться сукровица, стекая на начищенный до блеска паркет.

Второй вошел почти сразу, перешагнул через своего товарища, с ненавистью взглянул на меня и порвал жилу одной из защитниц альва. Я узнала его — это был тот, из квартиры на Достоевского, от которого мы с Мирославом сбежали в Венген.

Я ударила снова, но он увернулся и тут же пошел в наступление — прямо на меня. Собрать кен не получалось, тело, как из ведра, окатило паническим страхом.

Я машинально задвинула Майю за спину и сосредоточилась.

Не бояться. Дышать. У тебя все получится.

Охотник был близко, я явно различала сеточку капилляров на его раскрасневшемся от азарта лице. Он смотрел на меня с ненавистью, и я поняла — этот не дрогнет. Пойдет до конца. Фанатик.

Все произошло в секунду. В воздухе взметнулись энергетические щупальца — я ощутила их кожей, — а затем охотник упал, сбитый с ног бросившимся на него с разбега Глебом.

— Глеб! — с ужасом выкрикнула я, но он не ответил. Зло бил охотника по лицу, не давая ему опомниться и понять, что происходит.

Я сосредоточилась.

Я — спрут, и мои руки щупальца.

Жила завибрировала, кен всколыхнулся, отделился от черной липкой субстанции и устремился по венам к ладоням — туда, где мог вырваться на свободу смертельным оружием.

Краем глаза увидела, как охотник сбросил Глеба и поднялся на ноги. Я уже собралась ударить, но сзади на охотника набросился Альшер, Глеб моментально воспользовался заминкой и вскочил на ноги.

А вокруг меня погибали хищные. Воины, защитницы падали на пол, их глаза стекленели, а тела безвольно ложились на паркет.

Смерти… Много смертей. И я среди этого ужаса, в доме, полном охотников — растерянная, несчастная.

Что делать? Что мне...

Майя!

Я повернулась к девочке. Она стояла — хрупкая, отрешенная — посреди усеянной трупами гостиной, и перебирала пальцами воздух. Вокруг нее столпились воины, отражающие удары, защитницы непрерывно шептали заклинания, не подпуская охотников, отвлекая их внимание.

Меня кто-то грубо схватил за плечо и развернул к себе.

— Она? — спросил у кого-то молодой охотник. Вгляделся мне в лицо и обратился уже ко мне: — Ты — Кастелла?

Я не успела ответить — он упал на пол, и под ним растеклась кляксообразная лужа крови. Иван Дирков вытер небольшой клинок о серую футболку убитого врага и кивнул мне.

— Майя? — крикнул Мирослав с вершины лестницы.

— Еще немного, папа, — откликнулась девочка, даже не взглянув в его сторону.

— Достаточно, — скомандовал Влад. — Иди наверх.

Майя встрепенулась, метнула на него взгляд и растерянно кивнула. Ну конечно, Влада она не имеет права ослушаться — он теперь ее вождь. Девушек посвятили на второй день после нашего возвращения из Венгена. Посвятили в доме, где они позже воссоединились с атли.

Я решительно шагнула к ней.

— Дай руку.

Нашла теплую, маленькую ладошку и кивнула Еве. Страшно, наверное, когда твой ребенок — супероружие в войне. Я вот была несказанно рада, что Кира сейчас далеко, в безопасности швейцарского курорта.

— Идем, — шепнула Майе, одновременно выпуская смертельный кен в подбирающегося близко к нам охотника. — Ничего не бойся.

Справа рухнул на пол Иван, выпуская из рук тот самый клинок. Алишер с диким рыком прикончил охотника, надорвавшего его жилу.

Алина вскрикнула у окна, метнулась в сторону кухни, но ее перехватил двое грузных мужчин и потащили в коридор.

Я вздрогнула.

Не думать. Отрешиться. Довести Майю до цели.

С вершины лестницы полетел охотник, следом еще один. Два вождя дрались рука об руку, защищая… стол? На кой черт он им сдался?

Разбираться времени не было — я рванула Майю вперед, не заботясь о том, что могу сделать больно.

Мимо прокатился сброшенный с лестницы враг и замер на полу в странной позе поломанной куклы.

— Беги! — крикнула я девочке и отбила еще одну атаку. — Беги к папе!

И Майя побежала. Перескакивая через две ступени, помчалась наверх, а я развернулась, чтобы прикрыть ей спину.

Картина, представшая перед глазами, ужасала. Десятки мертвых хищных. Люди, которых я знала, с которыми жила, больше никогда не встанут, не будут дышать, любить, плакать и смеяться.

Никогда...

Чертовы охотники!

Злость поднялась волной, накрыла, затмила разум. Я била и била, старательно целясь, и радовалась, когда умирал кто-то из врагов. Они пришли сюда нас уничтожить, так почему я должна жалеть кого-то из них? Это война, а на войне смерть — хозяйка.

Выдохлась я быстро, поднялась на пару ступенек и села, тяжело дыша. Мельком увидела, как Ирина прикончила двоих, подняла клинок отца и пронзительно закричала. Был ли то крик боли или боевой клич? Какая разница? Я опустела. Совершенно. В жиле плескалась лишь темная, вязкая субстанция Тана.

Подняла голову наверх — туда, где колдовал Филипп. И наконец, поняла...

На журнальном столике — том, что охраняли вожди атли и альва — были аккуратно разложены восковые фигурки. Каждую из них брала в руки Майя, касалась и что-то шептала, а затем брала следующую и повторяла процедуру. Филипп вытирал салфеткой ритуальный нож атли.

Когда Майя положила последнюю фигурку на стол, он торжественно произнес:

— Благословенные духи Севера, воздушные пространства. Я призываю вас!

— Благословенные духи Юга, недра земли. Я призываю вас! — вторил ему сосредоточенно Мирослав.

— Благословенные духи Запада. Водные глубины. — Это уже Влад. — Я призываю вас!

— Благословенные духи Востока. Всепоглощающее пламя. Я призываю вас! — закончил заклинание Алексей.

— Охотник, разрушитель, убийца, — воскликнули они хором. — Я — хищный. Я — твой враг. Я призываю тебя — явись!

И я поняла, какой дар у Майи. Находясь там, среди десятков врагов, в самом эпицентре войны, она собирала ауры охотников. На расстоянии проникала к ним в жилу и брала флюиды, необходимые для ритуала кроту. И теперь Влад с Миром, Филиппом и Алексом могли убить их всех одним ударом. Проткнув восковые фигурки ритуальным ножом.

Я злорадно улыбнулась. Захлебнитесь, гады!

Чья-то теплая ладонь легла мне на плечо, и я не успела опомниться, как моя жила была на крючке. С ужасом я повернулась, и встретилась взглядом с серыми глазами.

— Атли! — громко сказал держащий меня на крючке охотник. — Прекрати это, или она умрет.

Сердце пропустило удар. Воздух со свистом вырвался из легких. Живот взорвался болью.

Ирония судьбы.

Однажды мы уже проходили это, только я была в роли палача, а он — в роли жертвы.

Мишель погладил меня по щеке тыльной стороной ладони, жалостливо заглянул в глаза.

Жалеет. Жалость тут же откликнулась яростью. Будь у меня хоть часть былой мощи, я бы… Но поняла: не смогла бы. Посмотрела бы в серые глаза и не смогла. Только не его. Чувство вины — ненужная эмоция. Жаль, что я не умею от нее вовремя избавляться.

Два вождя и два жреца на вершине лестницы замерли, рука Филиппа застыла над черным воском. Ясно, как день: глупо меня спасать. Любой вождь, не раздумывая, проигнорировал бы ультиматум древнего.

Любой...

По спине пробежал холодок, вспомнились слова Мишеля о перерождении. Этот псих точно дождется. Не пощадит.

Я подняла взгляд на Влада. Не знаю, зачем. Попрощаться? Наверное. Хотелось жить — неистово, до безумия. Дышать, любить, радоваться, смеяться. Что-то решать. Действовать. Чувствовать себя нужной.

— Видишь, Кастелла, — прошептал Мишель мне на ухо. — Вот так жертвуют людьми.

— К чему весь этот цирк, Мишель? — подал голос Влад. — Если мой жрец остановится, умрут все.

— Глупо думать, что полководец ведет войско, чтобы перебить всех врагов. Кто же тогда будет рабом? — усмехнулся Мишель.

— Сделаешь хищных рабами? Зачем? — спросил Мирослав. — Что тебе с того?

— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, альва! — огрызнулся охотник. — Ну, так что мне делать с девочкой?

Влад опустил глаза. Сердце билось у меня в груди раненной птицей. Невысказанные мольбы взрывались внутри яркими вспышками. Липкая тишина заполонила мозг, постепенно превращаясь в противный гул. Жила болела от прикосновения смертоносных щупалец.

Если я умру, то не буду жалеть ни о чем. Только пусть они выживут. Глеб, Влад, Кира, Рита, Ира.

Они.

— Дай сюда клинок, — сдавленно велел Влад Филиппу.

Жрец помешкал и удивленно посмотрел на него. Протянутая рука не дрогнула, как ни один мускул на бледном лице.

Нехотя Филипп вложил нож в руку Влада, и он поднял его над головой.

По телу медленно разлилось тепло. Я важна. Важна! Захотелось плакать и смеяться одновременно, но я сдержалась. Тепло поднялось к затылку, охватило голову и спустилось к вискам.

Где-то справа облегченно выдохнул Глеб.

— Брось нож, хищный, — оскалился Мишель.

— Гарантии? — деловито осведомился Влад, хотя по тону было понятно — бросит. Но нужно торговаться, потому как от его решения зависят жизни остальных.

— Ты будешь жить. И девочка. Мы уйдем, возьмем нескольких в заложники. Вернемся завтра и будем решать вопрос о вашем подчинении новой системе. Это больше, чем ты достоин получить.

Влад смотрел на Мишеля несколько секунд, а затем небрежно швырнул клинок ему под ноги. Я с шумом выдохнула, когда охотник убрал щупальца с моей жилы. Осознание, что все происходит на самом деле, по-настоящему, что наши жизни зависят от убийц, и те ставят нам условия, нахлынуло резко, вырвалось обидой, и я с силой сжала кулаки.

— Иди сюда, Полина, — позвал Влад, и я послушно шагнула на ступеньку, но прохладная ладонь охотника коснулась моего плеча.

— Она пойдет со мной. Мы оба знаем, что у атли ей не безопаснее, чем у охотников. Заодно и ты будешь думать быстрее. Мы оба знаем, для чего ты хранишь ее.

— Полина — атли. Все остальное тебя не касается, — бесстрастно ответил Влад.

— Кем вы себя возомнили? В былые времена, когда приходил охотник, хищные сидели в норках и боялись дышать. А что я вижу сейчас: вы бросаете нам вызов? Серьезно?

Он раскатисто засмеялся.

— Ни один хищный не может безнаказанно бросать мне вызов. — Мишель посмотрел на меня. — А тем более, обижать тех, кто мне дорог. Или думал, я не узнаю? Не найду способ тебе помешать? Что молчишь, атли? Мне четыреста лет, неужели действительно думал, я не отличу драугра от зверя?

От упоминания о древнем вампире у меня по спине пробежал холодок. Я непонимающе взглянула на Влада, но он был полностью поглощен Мишелем.

Молчал. Не отрицал, не спорил. Просто молчал. Боялся разозлить древнего или...

— Хватит разговоров! — раздался голос со стороны двери. Облокотившись о стену там стоял еще один древний. Я не знала его имени, но лицо запомнила хорошо — еще с совета. — Бери то, зачем пришли, Мишель. У нас еще дела.

— Ее. — Мишель кивнул на меня. — Брюнетку и отреченную альва.

Второй охотник скользнул по мне взглядом, а затем заинтересованно пригляделся, по-видимому, узнавая.

— Ба! Кого я вижу. Сегодня прям день сюрпризов. — Вновь посмотрел на Мишеля, схватил за руку дрожащую рядом Риту и подтолкнул ее к стоящему неподалеку молодому русоволосому охотнику. — Поехали.

Мишель направился к двери, и я инстинктивно шагнула за ним. Чувствовала себя совершенно растерянной.

Что нужно охотникам? Ради чего они затевали войну? Как прошли через поставленную девушками защиту? Как Мишель смог подобраться ко мне, ведь лестница — единственное место в доме, к которому был закрыт проход даже самому древнему из древних? Влад собственноручно ставил защиту, а Мир помогал.

Глеб возник перед нами внезапно, я даже вздрогнула. Смотрел на охотника без страха и сомнения. Отчаянный. Мой Глеб.

— Зачем тебе эта? — кивнул на Риту. — Возьми меня.

— Ни шагу больше атли, — серьезно предупредил Мишель. — Не нарывайся, я слегка раздражен.

— Глеб, отойди, — прошипела я, но он даже не взглянул на меня.

— Она доверяет мне. Если уж ты настолько озабочен ее состоянием...

— Отойди, атли! — грозно велел охотник. — Послушай девушку. Не хотелось бы убивать тебя у нее на глазах.

Прохладный воздух ворвался в легкие, остудил голову и немного отрезвил. Я оглянулась назад — на дом, в котором жила столько лет и который казался мне крепостью.

Бред. Хищные не могут быть ни в чем уверенными. И вот сейчас та жизнь, к которой я привыкла, летела под откос, трансформировалась в новую, неизведанную, опасную и лишенную свободы.

Я поймала взгляд Влада — сосредоточенный и спокойный.

Что он предпримет? Будет ли вызволять нас?

Проще, конечно, собраться и уехать. Обосноваться там, где охотники не найдут, и основательно задуматься о будущем.

Нет, Влад не уедет. Не оставит пророчицу и собственную сестру в руках у охотника. Это же неразумно. А Мирослав не оставит Еву. Нас спасут.

Ладонь Мишеля прошлась у меня по спине, и я вздрогнула. В окружении десятков охотников, два из которых древние, было совершенно неуютно.

У входа нагло припарковались три авто, Мишель взял меня под локоть, подвел к белому «Опелю» и галантно открыл заднюю дверцу. Я рассерженно вырвала локоть и нашла взглядом сестру и Еву. Рита, как всегда, дрожала и нервно оглядывалась. Ева держалась лучше и, поймав мой взгляд, ободряюще кивнула.

Я села в машину и отвернулась к окну. На душе было паршиво. Освещающие двор фонари грустно моргнули нам вслед и скрылись за поворотом. Я подавила проснувшееся в душе отчаяние. Толку от него мало, а паника, которая неизменно появилась бы следом, лишила бы возможности нормально думать.

Подумать было о чем. Во-первых, охотники, как оказалось, не хотели нас уничтожать. С одной стороны это, конечно же, плюс, а с другой могло обернуться для хищных бесконечным рабством. Во-вторых, безумно хотелось узнать, что же Мишель знает о драугре.

Он явно хотел сказать. Я кожей ощущала это желание и досаду оттого, что сказать он не может. Клятва глубинным кеном — это вам не шутки. Слова древнего, которые вертелись у меня в голове последние несколько минут, с каждым разом вспыхивали новым, пугающим смыслом.

Одно я поняла точно — и Влад, и Мишель знают, кто драугр. Существо, желающее моей смерти совсем рядом, готово выйти из тени и выпить меня досуха. И Мишель считает, Влад хочет этого.

Что за бред? Зачем тогда было меня спасать? Ведь ритуал изгнания Девяти, каким бы ужасным и жестоким он ни казался, был призван спасти меня. Уверена, по этой же причине Влад не настаивает, чтобы я отдала кен Тана. У него странные способы заботы, но они хотя бы логичны.

Охотник же заботится весьма своеобразно: приходит в наш дом, убивает моих близких и забирает меня в плен.

Нет, древнему точно верить нельзя, особенно если учесть, что он слегка не в себе. Да что там — Мишель просто чокнутый! Наверное, вредно жить столько. Мозги плесенью покрываются.

— Ты молчаливая сегодня, — как бы между прочим, произнес охотник, вырывая меня из смутных размышлений.

— Ты не подумал, что мне просто не нравится собеседник? — огрызнулась я.

— Все зависит от темы беседы, которую он может предложить, — философски парировал он.

— Будто ты можешь сообщить мне что-нибудь новое! — фыркнула я и сложила руки на груди. — Хотел бы, давно сказал.

— Я не могу сказать, верно. Прямо не могу. Но ты умная девочка и сама умеешь делать выводы.

— Хорошо, говори, я слушаю. Речь пойдет о драугре, верно? Я знаю, что он хочет мой кен. Что ты еще можешь сообщить мне?

— Когда твой вождь пойдет на уступки, я отпущу тебя. Как смотритель города имею право. Тогда советую тебя отречься и уехать.

— Смотритель города? Ты о чем?

— Мы поговорим об этом позже. Это не те вещи, которые нужно обсуждать сейчас — слишком мало у нас времени наедине. Есть гораздо более важные темы.

— Я не уеду. И отрекаться не стану — что еще за глупости?

— Твоя каста. Сольвейги. Найди их, и будешь в безопасности. — Мишель склонился близко и проникновенно прошептал мне на ухо: — Ищи такого же, как ты.

От невольной близости древнего в душу вполз страх. Неконтролируемые инстинкты хищного проснулись, усиливая и без того сгустившееся напряжение. В машине было душно, но попросить открыть окно я не решалась. Слова охотника осели на задворках сознания, перекрываясь эмоциями от его присутствия.

Что он имел в виду, говоря о сольвейгах? Есть другие? Те, кто выжил?

Я невольно отодвинулась, а Мишель усмехнулся. Грустно, как мне показалось. Черт, неужели он всерьез убежден, что у нас что-то выйдет? Он же охотник, а я хищная. Такие отношения не имеют будущего. Ладно еще дружба, как у меня с Андреем, но любовь… Бррр! Он точно чокнутый. Еще чокнутей меня.

До Липецка мы доехали меньше, чем за двадцать минут. Водитель гнал по трассе, оставляя позади фонари и спящие деревья, а с ними надежду на счастливое разрешение ситуации.

Мы остановились у красивого здания в центре города. Того самого, где в прошлом году проходил совет древних. В памяти тут же всплыл огромный зал, величие на лицах охотников и высокая машина для пыток.

Я невольно вздрогнула и отстраненно приняла помощь Мишеля, чтобы выйти из машины. Из рядом припарковавшегося автомобиля вышла Ева, а следом Рита, которая тут же влипла в защитницу и уткнулась носом ей в ключицу. Трусиха!

— Это что, ваш штаб? — спросила я заносчиво, прямо взглянув в глаза Мишелю.

— Ты догадливая. Впрочем, ты тут уже была. — Он на секунду задумался и сморщил лоб. — Как же глупо ты поступила, отказавшись от благодати.

— Тебе было бы проще, если бы я осталась охотником, — съязвила я и смело шагнула к входу к зданию, полному охотниками.

Хватит прятаться. Хищные и так почти на грани поражения, а мы в заложниках у армии разъяренных убийц. И если я смогу выведать что-то внутри, минусом это не будет.

Мы поднялись на второй этаж, проследовали витиеватыми коридорами, скрадывающими шаги, которые тонули в толстых, пушистых коврах. Остановившись у массивной двустворчатой двери с резными ручками, и Мишель негромко постучал.

— Входи, — раздался до ужаса знакомый голос. Я уже слышала его раньше, только вот где?

Подумать мне не удалось, охотник распахнул дверь и осторожно подтолкнул меня внутрь. Я сделала шаг и застыла на пороге, открыв от удивления рот, забыв обо всех опасностях на свете.

Теперь ясно, как охотники смогли преодолеть защиту хищных. Да у нас просто не было никаких шансов. Даже мизерных. Мы были обречены с самого начала!

Хозяин комнаты поднялся с высокого кресла, обитого темно-зеленой парчой, и небрежно сунул руки в карманы широких брюк.

— Ну, здравствуй, Полина, — улыбнулся Альрик и подмигнул мне. — Я скучал.