Глава 7. Похищение

Проснулась я с рассветом. Открыла глаза, потянулась на кровати. Сразу вспомнился вчерашний вечер — страх, полу-отчаяние. Стоп! Я же уснула в кресле.

Подскочила быстро, захлебнулась паникой, когда не нашла Киру в кроватке. Но в следующую секунду вошла Рита с ребенком на руках, и я облегченно выдохнула.

— Мы гуляли, — словно оправдываясь, сказала сестра. — Кире нужен свежий воздух.

— Да, конечно. — Я прижала дочь к себе и вдохнула знакомый запах детского масла, пытаясь успокоиться.

— Влад был с нами все время, — добавила сестра и присела. — Он не даст Киру в обиду.

— Не даст… — согласилась я.

Вчерашние эмоции снова проснулись и вызвали тревожный дискомфорт. Словно вырвавшийся из обыденности вечер окрасил мысли совершенно в другие — непривычные и яркие — цвета. Словно я на миг попала в прошлое — незапятнанное ложью. Наполненное уверенностью. Но наутро, естественно, морок иллюзии рассеялся. Я стала собой, а Влад — Владом. Жестоким и непредсказуемым. Правда, связанным со мной проклятием.

Но его непредсказуемость теперь нам на руку — возможно, он сможет сделать так, что Тан не сумеет его просчитать. Я, во всяком случае, решила оставить хитрость мастерам.

Влад уехал по делам еще до того, как я вышла из комнаты. Если честно, то видеть его не очень хотелось. Хоть рядом с ним и было спокойнее, душевное смятение никто не отменял. Нужно было отдохнуть, подумать. Что-то подсказывало мне, что грядущая ночь будет сложнее прошлой.

Глеб позвонил ближе к обеду. Веселым голосом сообщил, что нашел клинок и скоро вернется. От этого у меня поднялось настроение — все же рядом с другом намного спокойнее.

А ближе к вечеру пропала Оля. Исчезла прямо из дома или со двора — никто точно не знал. Лина искала ее везде, но так и не смогла найти. А потом наткнулась на записку в комнате целительницы, где каллиграфическим подчерком было написано всего несколько слов: «Она станет орудием в праведной войне». Без подписи, без каких-либо опознавательных знаков.

После этого мало кто что-то понимал. Лара позвонила Владу, все собрались в гостиной и дрожали. В том числе и я. Защитницы уверяли, что никто не проникал внутрь, а это значит, Оля сама вышла. Оставила на кровати записку и покинула дом.

Я сразу вспомнила вечер, когда Тан забрал Риту — тогда сестра тоже вышла сама. Но тогда он влиял на нее через кровь.

Неужели Оля… Догадка пришла в ту же секунду и казалась логичной.

Оля — та самая. Его девушка. Возлюбленная Тана.

Почему я ждала, что это будет кто-нибудь сильнее. Рита, например, или Лара. Ведь Оля, по сути, не имеет никакого влияния на Влада. Да что там, он легко пожертвует целительницей — это как пить дать. Что даст Тану эта связь? Любовь? Бред! Я не верила, что такие, как Тан, умеют любить. Во всяком случае, так, как я себе представляла любовь.

Влад вернулся поздно, что было на него не похоже — после воскрешения атли он примчался из Лондона так быстро, что я и испугаться не успела. А сегодня задержался.

Странно.

А я все ждала, что появится Тан с Олей под ручку и объявят о помолвке. Или — еще чего хуже — о венчании. Интересно, если Оля пойдет с ним под венец, Влад обязан будет принять Тана в племя?

Нет, обычно женщина идет за мужчиной. Будь у Тана племя, Оля стала бы его частью, а так...

Она сделала свой выбор. Прозвучало ужасно и как-то обреченно, когда я сказала это вслух. Мне стало жаль ее.

Мы никогда особо близко не общались, и я некоторое время даже обижалась на нее. За совет. А потом перестала. У каждого из нас своя голова на плечах, и Оля не обязана была голосовать за Филиппа. Впрочем, я даже не представляю, что было бы, если бы атли правил Макаров-старший. Нет, пусть лучше так. Особенно если учитывать Мишеля и Тана.

— Она прикольная, — сказал кто-то рядом, и я вздрогнула. Повернула голову. Мальчик стоял в нескольких шагах от меня и смотрел прямо в глаза. А взгляд… У меня захватило дух, как похож!

— Извини, что?

— Кира. Ее ведь Кирой зовут?

— А, ну да… — я посмотрела на дочь, складывающую башню из кубиков на полу у камина.

— Она совсем на тебя не похожа. И ты выглядишь очень молодо. Ты точно ее родила?

Я опешила от таких прямых вопросов, несколько раз вздохнула, а потом вспомнила, что я взрослая, и строго спросила:

— А тебе не рано еще говорить о таких вещах?

Мальчик пожал плечами и невозмутимо ответил:

— Я — наследник атли. Отец от меня не кроется.

Дима присел рядом с Кирой, скрестил ноги и начал помогать в строительстве. А у меня перехватило дух. И от невероятного, мистического сходства — во взгляде, в жестах, мимике. И от детской непосредственности. И от странной, непонятно откуда взявшейся нежности вперемешку с сожалением.

— Он… отец говорил тебе о Кире? — спросила я сиплым, огрубевшим от волнения голосом.

— Конечно, — мальчик кивнул, не оборачиваясь. — И о тебе говорил много.

Сердце стукнуло глухо и остановилось. На секунду. А затем понеслось галопом. И почему я так реагирую на этого мальчика и на его слова?

В памяти всплыл теплый сентябрьский вечер пятилетней давности. Я сама, по сути, была ребенком. Наивным, доверчивым. Почти еще школьница. Сидела в кресле и читала Ремарка. Иногда из-под полуопущенных ресниц смотрела, как Влад сосредоточенно вчитывается в какие-то деловые бумаги. И мысль — яркая, как вспышка. Я хочу от него детей. Мальчика — чтобы у него были такие же пронзительные, необыкновенные глаза...

И вот он сидит передо мной — этот мальчик. Только родила его не я.

— Вот как? И что же он говорил? — вырвалось у меня против воли.

Боже, что я делаю? Пытаю ребенка, которому девочек в школе за косички дергать рано. Но любопытство оказалось сильнее меня. Дима поднял голову и посмотрел очень серьезно, немного изучающе.

— Ты пророчица. А еще ты убила древнего. Это очень круто! — Он нахмурился. — Я бы хотел хоть раз убить древнего.

Я невольно покачала головой. Маленький мальчик, что с него взять? Войнушки — это круто, энергии масса, страхов никаких.

Но вслух сказала только:

— Лучше бы тебе никогда не встречать древнего вживую...

Дима пропустил мои слова мимо ушей или просто не услышал, заигравшись с Кирой.

Напряжение нарастало с каждой минутой. Больная фантазия рисовала ужасные сцены будущего, и я боялась отвести от Киры взгляд, словно она могла в момент исчезнуть из поля зрения. Видение к вечеру вновь стало устрашающим и неизбежным.

Уложив дочь, я еще долго стояла у окна и вглядывалась в усыпанное звездами небо. Занавески медленно покачивались, впуская в комнату свежий воздух. Спать не хотелось, но усталость осела в мышцах, проникла в кровь, и каждое движение давалось с трудом.

Чьи-то руки легли мне на плечи, и я вздрогнула.

— Отдохни, — мягко произнес Влад. — Ты ничего не выиграешь, если будешь тут стоять.

— Я боюсь, — честно призналась я. — Что если Оля...

— Мы найдем ее! — оборвал он и развернул меня к себе. Заглянул в глаза — такой близкий — и мне захотелось поверить всему, что он скажет.

— Хорошо.

Голос сорвался на хрип, и я вдруг поняла: я не хочу, чтобы он отпускал меня. Чертово проклятие или нет — плевать! Я устала бороться с собой, быть сильной. Устала от недопониманий и боли.

Признать, что я все еще хочу его — так сложно. Но неизбежно. Возможно, я просто неправильная или с отклонениями. Любить его нельзя, но я люблю.

Влад тоже смотрел на меня. Провел рукой по щеке. Черт, как же приятно! Забыть все: его предательства, ложь, многочисленных женщин. На миг погрузиться в его ваниль, ощутить принадлежность...

А потом он разорвал нить. Отвел взгляд, взглянул на кроватку Киры и отступил на шаг.

Я с шумом выдохнула, избавляясь от наваждения.

— Поспи, я сегодня не буду ложиться, — произнес Влад глухо. На меня не смотрел.

Я кивнула и, как была, в одежде, улеглась и поджала под себя ноги.

Сон не шел долго, и я из-под полуопущенных век наблюдала за Владом. Он был подавлен, и от этого в груди невыносимо щемило. Хотелось, чтобы он улыбнулся и сказал с уверенностью, что мы справимся. Но он пристально смотрел на спящую Киру и молчал.

Не знаю, когда я провалилась в пустоту. Снов не было, я словно зависла в вакууме, не в состоянии вырваться, очнуться. И в этом вакууме мне было беспокойно, тревожно, словно я что-то теряю и не могу понять, что.

Проснулась я от резкого звука. Распахнула глаза и резко подскочила.

Разбитая настольная лампа лежала на ковре, абажур откатился в угол. Влад замер у комода. Лицо его было, как всегда, непроницаемым, но я уловила отголоски ярости и бессилия. А напротив, у распахнутой настежь балконной двери стоял охотник и держал на руках мою дочь.

— Больно? — тихо спросил он, не сводя взгляда с вождя атли.

Влад не ответил — продолжал буравить его взглядом и словно готовился к нападению.

Волосы древнего отливали серебром в приглушенном свете бра, взгляд был резким и почти безумным. На вид охотнику было лет сорок, не больше. Но я-то знала, что на самом деле он очень стар.

— Мишель… — вырвалось у меня, и я притихла, так как охотник повернулся ко мне. Дыхание застряло в горле, когда по жиле прошлись его смертоносные щупальца. — Прошу, не трогай ребенка...

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — произнес он шелестящим голосом и покачал головой. — Совсем не изменилась. Все такая же… светлая...

— Отпусти ребенка и девушку, — глухо сказал Влад. — И решим все по-мужски. Здесь и сейчас.

Мишель рассмеялся. Беззлобно, но все равно пугающе.

— Мы решим все обязательно, и ты ответишь, атли. Но не сегодня.

Посмотрел на меня снова, и улыбка сползла с его лица.

— Мне жаль, что все так вышло, Кастелла.

Развернулся, вышел на балкон, ловко перемахнул через перила и спрыгнул вниз.

Еще несколько секунд я стояла молча. Словно ждала, что сейчас проснусь или закончится очередное видение. Мир замер со мной, только ветер из окна все еще шевелил занавески...

Видение не кончалось. Часы размеренно тикали на комоде, разбросанные по полу совята таращились в потолок. Тогда я осторожно сделала шаг, еще один… Подошла к кроватке, расправила одеяльце, словно под ним все еще мирно спала Кира. Словно могла замерзнуть.

— Что делать? — спросила, обращаясь непонятно к кому. Впервые в жизни, у меня не было вовсе никаких идей. Ни одной гребаной зацепки!

Со свистом выдохнула воздух и всхлипнула. Грудь налилась тяжелой, горячей лавой, она сдавила внутренности, и я впервые поняла, что значит отчаяние. Настоящее. Безграничное.

Влад молчал и смотрел в пол. Несгибаемый, упрямый, но абсолютно бессильный перед древним.

— Ты сказал, что этого не произойдет, — прошептала я, стараясь разозлиться.

Гнев — это хорошо. Гнев не даст сойти с ума.

Кому я вру? Ничего хорошего уже не будет...

Ничего… уже… Но остановиться так и не смогла.

— Ты соврал мне. Снова.

Нужно на кого-то переложить вину, иначе пойму, что виновата сама. Иначе...

Если бы я не уснула… если бы не была такой беспечной, могла бы помешать охотнику. Мой кен обращает таких в пепел...

— Мишель пришел из-за тебя, — произнесла громче. — Все, что происходит сейчас, из-за тебя!

Влад не ответил. Даже не взглянул на меня. Постоял еще несколько секунд и, резко сорвавшись с места, вышел. Дверь хлопнула, и я закрыла глаза.

Из-за тебя...

Какие глупости. Это я убила Мишеля. Из-за меня пришел древний и забрал Киру. И я должна думать, костьми лечь, но вернуть дочь. Не все еще потеряно. Охотники — не высшая инстанция!

Я решительно взяла с тумбочки телефон, набрала номер.

— Ты дома? — спросила резко. — Я приеду сейчас.

Звездное небо затянули тучи. Я вышла на улицу, вдохнула влажный, наполненный предчувствием дождя воздух. Дождь — это хорошо. Лишний способ подпитки жилы для меня. Ладони зачесались от прилива кена, но я заставила себя успокоиться. Не сейчас — мне пригодится все, когда найду Мишеля.

Найду и убью. Снова. Почему-то эта мысль была до безумия приятной. Машины Влада на стоянке не было. Я даже не удивилась. Охватило странное безразличие.

Я всегда одна. У него свои способы решения проблем, свои тайны. Даже общая беда никогда не сплотит нас. Нужно смириться и научиться действовать самостоятельно. Я — сольвейг, а это почти приравнено к одиночеству. Никто из атли не поймет меня.

Ну и пусть. Зато я убью охотника!

Такси подъехало через несколько минут. Оперативно. И хорошо, потому что ожидание съедало меня изнутри, словно ржавчина — медленно, но верно.

Почему я так спокойна? Не реву, не паникую. Даже не трясет… Шок?

— Кира у охотника, — сказала я вслух, словно пыталась себя убедить в правдивости этой фразы. Ничего. — Мою Киру забрал древний.

В городе меня застал ливень. Я вышла из такси, закрыла глаза и подняла лицо к небу, впитывая энергию защитника. Жила оживала, наливалась кеном. Внизу живота приятно ныло.

Я несколько раз глубоко вздохнула и шагнула в подъезд.

Андрей открыл почти сразу, словно ждал в коридоре.

— Мне нужно найти древнего! — выпалила я без лишних приветствий и закрыла за собой дверь. — Поможешь?

— Мишеля нет в городе, — тихо ответил он. — Что с тобой, ты вся мокрая?

— Как нет? — Я присела на трюмо. Руки безвольными плетьми опустились на колени. В груди что-то оборвалось.

Чего я ждала?

— Уехал еще позавчера. На время. Я еще обрадовался, подумал: хорошо, не будет тебя доставать.

— Черта с два он уехал! У него моя дочь… — выдохнула я и опустила глаза в пол. Только не плакать, только не плакать… Держи себя в руках, Полина! Подняла взгляд на Андрея. — Первозданные знают, где он?

— Полина, Первозданные не помогают хищным. Никогда. Я в прошлый раз получил вполне определенный намек от Альрика. Если он выдаст меня остальным… — Он замялся. — То, что мы общаемся...

— Я поняла. У тебя есть машина? Можешь меня кое-куда подкинуть?

— Куда ты собралась? — насторожился охотник.

— Я сделаю все, чтобы вернуть Киру. И даже больше.

Мы остановились у того самого дома. Не было ничего: ни опасений, ни сомнений. Только дикая вера — если кто и может помочь, так это Тан. В конце концов, он воскресил атли и древнего. Ему тысяча лет — наверняка он знает массу поисковых заклинаний.

Я готова была обещать что угодно.

Врать Владу? Да пожалуйста! Хоть десять тысяч раз.

Все зависит от того, что на кону. Всегда. Когда последняя надежда уходит, терять уже нечего...

Я вышла из машины, почти бегом добралась до двери, рванула на себя...

Сверху с фрамуги на голову посыпалась пыль. Прохудившийся пол уныло отсвечивал стеклами разбитых бутылок. Испугавшись скрипа ржавых петель, юркнула в угол серая крыса...

Я ступила внутрь, словно так дом должен был преобразиться, превратиться в великолепный дворец, который я видела здесь в прошлый раз. Но ничего не поменялось — только затхлость и сырость заброшенного помещения. Ни намека на присутствие человека.

— Тан! — выкрикнула я в пустоту, и мне ответило гулкое эхо. Оно стихло, и уши заложило от тишины. — Чертов колдун, покажись… — прошептала, сжимая кулаки от бессилия.

Ответа не было.

Ярость поднялась волной, и я больше не могла сопротивляться. Жила завибрировала, кен потек к ладоням, готовый выплеснуться наружу. На миг почудилось, что мой мозг взорвется — таким сильным было напряжение.

А потом все схлынуло. Я словно погрузилась под воду, звуки стали глухими, перед глазами поплыло, а в ушах прозвучал четкий голос:

— Откройся!

Только одно слово — и заслонка, отделяющая меня от безумия, сломалась. Я упала на колени, прямо на пыльный пол. Уперлась руками в щербатые доски, склонила голову.

Столько злости — черная дымка, обволакивающая, пробирающаяся внутрь с каждым вдохом, с каждым движением, проникающая сквозь поры в коже, впитывающаяся в кровь. Злость смешалась с кеном, поселилась в жиле.

Больно. Мамочки, как больно!

— Они все виноваты, — шептал голос. — Они все...

— Убирайся! — прошипела я, царапая ногтями деревянный пол.

— Они все...

— Уходи!

Руки сами потянулись к животу, открылись.

Я боролась с собой. Буквально вымывала жилу от тьмы, тщательно, скрупулезно.

Наконец, голос затих. Я упала на голые доски, тяжело дыша. Пот градом стекал с лица, и я вытирала его горящими ладонями.

— Полина! — Андрей поднял меня, усадил на колени. Совсем как ребенка.

И я заплакала.

Понимая, что ничего не вышло, что все был напрасно. Тана нет, Первозданные не помогают хищной, а я только что...

Что?

Да этого просто не может быть! Тебе почудилось, Полина.

Охотник гладил меня по голове, и от его прикосновений больше не было никакого дискомфорта. Может, усталость, а может, последствия проникновения...

— Мне нужно домой, — всхлипнула я, высвободилась и встала.

— Я тебя отвезу.

Андрей помог мне дойти до машины, усадил на переднее сиденье. Внутри поселилась странная апатия, и впервые в жизни захотелось сдаться. Оставить все, как есть. Уснуть...

«Не смей! — приказала я себе мысленно. — Выход есть всегда!»

Выход есть. Ну конечно! Как же я не поняла это там — в доме? Ведь ответ всегда на виду.

Ничего не кончено. Именно теперь, когда все двери закрыты, передо мной открылась другая — совершенно неожиданная.

Мы ехали назад в полной тишине. Впереди на горизонте занимался рассвет. Серый воздух постепенно светлел, становился прозрачным, проявляя зелень пробегающих мимо деревьев. Ярко-желтое подсолнечное поле следило за восходом поднимающимися головками цветов.

Андрей никогда не лез в душу, не допытывался. И всегда был рядом в трудную минуту. Подумать только — охотник! В то время как человек, которому я вверила собственную жизнь, предавал не раз.

Как же все относительно. Ярлыки, которые мы вешаем на людей. Наша суть. Испытания.

Живот болел так, будто в него вонзили нож. Ладони покрылись волдырями. Но я не обращала внимания на боль. Хищные быстро восстанавливаются, а сольвейги — еще быстрее. И теперь я знаю, что делать.

Мы остановились перед воротами, и я отчетливо поняла: наш дом не крепость. Никогда ею не был.

— Спасибо, — прошептала охотнику, уткнувшись носом в горячую кожу плеча.

— Я же не помог.

— Ты был рядом. Это важно.

— Тогда пожалуйста. — Он приподнял мой подбородок. — Напрасно просить тебя не делать глупостей, но я все же попрошу.

Я равнодушно кивнула.

— Ты прав, напрасно.

— Что будешь делать?

Я открыла дверцу, вышла и бросила через плечо:

— У меня есть план.

План...

Сложно тот бред, что родился в моей голове, назвать даже идеей. Но больше у меня ничего не было.

Я буквально ввалилась в дом. Спать хотелось неимоверно — казалось, могу упасть на пол в гостиной и уснуть прямо тут. Нужно отдохнуть. Если я хочу вернуть дочь, нельзя изводиться отчаянием. Ничего не кончено — просто не может так быть! Нельзя терять надежду.

Я найду Киру.

В гостиной меня встретила Лара. Защитница была бледной и прижимала ладони к груди.

— Где Влад? — спросила она и замолчала. На последнем слоге ее голос сорвался — казалось, Лара вот-вот заплачет.

— Не знаю! — резко бросила я, а потом добавила уже мягче: — Его не было со мной.

Наверное, я выглядела ужасно, потому что в глазах защитницы мелькнула едва скрываемая жалость. Но злиться на Лару сил уже не было. Я поднялась к себе, наспех вымылась и уснула быстрее, чем голова коснулась подушки.

Проснулась оттого, что кто-то гладил меня по волосам. Открыла глаза и увидела Глеба.

— Зря я уехал, — сказал он хмуро.

— Ты бы ничего не изменил. Мишель приходил. Наверное, защита не сдержала его...

— Где Влад?

Я пожала плечами.

— Это меньшее, что меня сейчас волнует.

— Ты какая-то очень спокойная. Меня это пугает.

— Ты привез клинок? Покажи.

Глеб протянул руку и взял с тумбочки небольшой сверток, развернул ткань, похожую на мешковину и протянул мне нож. Я провела рукой по прохладной поверхности стали. Волдыри ссохлись и дискомфорта почти не причиняли.

Или я просто не обращала внимания? Имел значение только нож.

И чем он особенный? Рукоятка из кости с выгравированными рунами. Ровное острое лезвие. И никакой магии. Вернее, я ее не чувствовала. Совсем.

— Он, правда, способен убить Тана?

— Вне всяких сомнений, — уверил Глеб.

— Отлично. — Я откинулась на подушки, безразлично уставилась в потолок. — Жду не дождусь, когда Чернокнижник сдохнет. Но сначала охотник.

Глеб покачал головой.

— У тебя шок. Ты сама на себя не похожа...

— Впервые в жизни я уверена в себе на все сто. И впервые в жизни точно знаю, что делать.

Глеб тревожился. Глупый. Что со мной станется? Я сольвейг. Хищная со смертоносным кеном, которой не нужно питаться, чтобы жить.

А после сегодняшней ночи и вовсе нужно перестать волноваться. Если бы Мишель хотел убить Киру, он не стал бы ее похищать. А значит, ребенок ему нужен. Ему или Тану — однозначно. Но я не узнаю, пока не найду охотника.

— Нужно придумать план, где искать древнего, — словно прочитав мои мысли, сказал Глеб. — Они ж маскируются дай боже. И нафига ему все это, не пойму...

— У меня есть план. И мне нужна твоя квартира. На время — не хочу, чтобы мешали.

— План? Какой?

— Первозданные знают, где Мишель. Но они не скажут хищному. Эти снобы говорят лишь с охотниками, значит, дадим им охотника! Для этого у меня есть все, что нужно — ярость и кровь. — Я глубоко вдохнула и посмотрела на друга. — Я впустила нали.