Глава 26. Последствия

Дыхание все никак не хотело восстанавливаться. Сердце колотилось, как сумасшедшее — на миг мне и правда показалось, что оно сейчас выскочит из груди.

Влад же, напротив, был спокоен. Крепко обнимал меня, а его пальцы лениво перебирали мои волосы.

Гул в ушах постепенно стихал, сознание прояснялось, а с ним возвращалась реальность. И первая мысль, которой ошарашила меня эта реальность, была: «Мирослав».

Вождь альва мог вернуться с минуты на минуту, а мы тут лежим на кровати Евы… обнаженные.

Стыд какой!

Я осторожно отодвинулась и попыталась встать, но Влад крепко ухватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза, и насмешливо спросил:

— Снова будешь делать вид, что ничего не произошло?

— Боюсь, мне придется делать совершенно другой вид, если сюда войдет Мирослав, — строго ответила я.

— Он не войдет. — Влад отпустил меня, забросил руки за голову и лениво улыбнулся. — У него есть чувство такта.

— Да, ладно, откуда он… О черт!

Я быстро вскочила и принялась натягивать одежду. Вспомнилось, как Мир говорил накануне, что он различает ауры до и после. Как теперь в глаза ему смотреть? Особенно после того, что я сама отпиралась. После того, как я...

Бог мой, Глеб! Что же я наделала?

Я села на кровать спиной к Владу и закрыла лицо руками. Безумно захотелось, чтобы это все оказалось очередным видением или сном. Но никак не реальностью.

Лучше бы Бен меня убил!

Что я скажу Глебу? Его же это сломает. Надо было еще раньше все прекратить. Несколько месяцев назад, когда я поняла, что пары из нас не вышло. Но мне было так удобно… Эгоистка!

— У тебя прекрасно получается нанести удар по самооценке мужчины, — обиженно сказал Влад, вставая и натягивая штаны.

— Переживет твоя самооценка! — огрызнулась я. — У тебя она, как моя жила, сама восстанавливается. А вот Глеб не сможет.

— А я говорил тебе, помнишь? Еще осенью...

— Да, ты был прав, мистер всезнайка! Дома вручу тебе медаль и грамоту. Повесишь в рамочке над кроватью.

Влад присел рядом и беззлобно спросил:

— Легче становится, когда на меня злишься?

Я помотала головой и отвернулась. На душе было паршиво, недавняя эйфория сменилась едким сожалением. Почему-то вспомнился разговор с Ириной перед поединком, и стало еще хуже. Правильно, добивай себя, Полина, ты отлично это умеешь.

— Зная тебя, можно предположить, что этого не повторится, — отстраненно произнес Влад. — Можешь ничего не говорить ему.

— Ты серьезно думаешь, я смогу врать Глебу? — возмутилась я.

Он посмотрел на меня как-то странно, прищурившись, и, показалось, подумал о чем-то своем.

— Иногда мы врем, чтобы не ранить.

— Только не мы с Глебом. Мы не обманываем друг друга. Никогда.

— Жалеешь? — спросил он с горечью.

Я покачала головой.

— О том, что было здесь, нет. Я чуть не умерла. Глупо жалеть о хорошем. Но ранить любимых плохо. Они потом могут не оправиться, и это будет на нашей совести.

Влад вздохнул, обнял меня за плечи и прижал к себе.

— Ты еще такой ребенок. Несмотря ни на что. Но мне это нравится.

— Как ты убил охотника?

Я решила сменить тему. Высвободилась, встала и подняла зверски испорченную тунику. Мою любимую, между прочим. Я покупала ее с Кирой, мы тогда провели целый день вместе в городе. Ходили по магазинам, затем в кино, смеялись в кафе и ели мороженное. Ее глаза сияли, и, казалось, она немного счастлива.

Такое с ней случалось редко после смерти Тана. Грустные глаза дочери всякий раз напоминали мне о том злосчастном дне. Кира никогда не говорила о колдуне, но в душе помнила. Я чувствовала, как она страдает. И, несмотря на то, что наши отношения были теплыми, тот поступок всегда будет стоять между нами. Всегда разделять.

А в тот день нас не разделяло ничто. Мы держались за руки, много обнимались и болтали ни о чем.

И вот теперь эта туника испорчена, как часть того светлого дня.

Хорошо, что охотник мертв, злорадно подумала я.

— Парализовал его щупальца, а затем разорвал их, как охотник рвет жилу, — небрежно ответил Влад. Я ошеломленно уставилась на него, но он отмахнулся. — Альрик научил. Тогда еще. Вот пригодилось.

— Полезное умение, если учесть, что на пороге война. А еще тот замедляющий пасс, которым ты задержал Рихара.

— Нам понадобится все, что у нас есть. — Влад поднял свою футболку и протянул мне. — Надень. Ты же не собираешься возвращаться в таком виде.

Вот даже не знаю, в каком виде мне лучше вернуться — в нижнем белье или в футболке Влада. Но ее я все же взяла и машинально натянула.

— Охотники напали на нас, Полина. Этой ночью. Подкараулили тех, кто возвращался из города с охоты. Двое из альва мертвы. И Ксения. Глеб и Алекс отбились. Мы усилили защиту. — Он сделал многозначительную паузу и добавил: — Думаю, началось.

— Первозданные мертвы? — с ужасом спросила я, прижимая руки к груди. Сердце колотилось, теперь уже снова от страха. Контрастный душ какой-то из эмоций.

— Предположительно, мертвы еще с зимы. Думаю, все спланировали древние, они и поведут армию.

— Мы… выстоим?

— А у нас есть выбор?

Мирослав ждал на кухне. Умиротворенно пил кофе из приготовленной Евой чашки и смотрел в окно.

Когда мы вошли, я поймала его лукавый взгляд, горячий и откровенный. И на лице у него словно написано было: я же говорил.

Отвернулась, игнорируя нарастающий стыд. Хватит себя жалеть! Люди умирают, армия охотников придет, чтобы убить тех, кого я люблю.

Единственный, о ком стоит переживать в связи с последними событиями — Глеб. Но с ним я разберусь сама, без посторонней помощи.

— Не смогу забрать обоих сразу, слишком вымотался. Придется по одному.

Я посмотрела на Влада, он кивнул, и я взяла вождя альва за руку. Глубоко вдохнула и зажмурилась.

На этот раз тошнота была не такой сильной, наверное, потому что я готовилась. Когда через секунду открыла глаза, стояла уже в гостиной атли, а еще через миг оказалась в крепких объятиях Глеба.

— С ума сошла так пугать, Полевая! — прошептал он, и его голос дрогнул.

От этого у меня на душе стало тоскливо и мрачно, как в темном глубоком погребе. Но я с удивлением заметила, что совсем не жалею. Несомненно, стоило порвать с Глебом раньше, но от осознания, что мне не придется больше путаться в ненужных отношениях, полегчало.

Я тут же выругала себя за эгоизм.

— Все хорошо, видишь, — пробормотала смущенно и поймала испуганный взгляд Киры. Протянула ей руку, и она сильно, даже слишком для такой хрупкой девушки, сжала мою ладонь. — Я уже тут, с вами.

Глеб выпустил меня из объятий, и меня крепко стиснула дочь.

— Нельзя быть такой безрассудной! — строго сказала она. Я невольно улыбнулась. Не думала, что так скоро ребенок будет меня поучать. Впрочем, Кира давно уже не ребенок...

— Больше не буду, — бессовестно соврала я.

Накатила какая-то непонятная слабость, голова закружилась, перед глазами потемнело, и я несколько раз поморгала. Ну, вот и стресс выходит.

— Что с твоей одеждой? — спросила Кира, указывая на разорванную тунику, которую я машинально держала в руке.

— А, это… — Я покосилась на Глеба и почувствовала, что заливаюсь краской. Мирослав все еще был здесь — отдыхал, наверное. И от его присутствия, как невольного свидетеля моей слабости, снова накатила удушливая тоскливость. — Охотник...

— Вот урод! — зло произнес Глеб и сжал кулаки.

— Мы успели вовремя, — подал голос Мирослав. — Влад убил его.

— Что произошло здесь вчера? — высвобождаясь из объятий дочери, спросила я.

Отметила, что многие атли и альва собрались в гостиной. Ева все еще прижимала к себе Майю, а девочка рассеянно гладила ее по руке и восхищенно смотрела в нашу сторону. Ну, конечно же, я осталась наедине с охотником на целых… несколько минут.

Вспомнился горько-сладкий привкус страха, оцепенение от горящего взгляда Бена, карие, с красными прожилками глаза.

Он мертв, сказала я себе мысленно. И так будет с каждым, кто придет в наш дом насиловать наших женщин.

Нужно что-то делать с кеном колдуна. Иначе как я смогу защитить родных? Впервые, когда сила сольвейга могла реально пригодиться атли, я не могу ее использовать. Ну что за несправедливость?!

Может, и правда, отдать этот кен Владу? Тан был врагом, скорее всего его предсмертные слова были призваны причинить мне вред. Ведь так и есть — я слаба из-за его кена.

Странно, но при мысли о том, что нужно избавиться от него, становилось не по себе. Что-то отвращало от вполне логичного поступка.

Тан сказал: выживи. Мог ли он каким-то образом прознать о драугре? Ведь именно им меня стращали весь последний год. Намеки древних, сны, слова Влада… Драугру нужен мой кен, а сейчас его почти нет.

Что ж, логично. Но как по-другому я смогу драться на войне?

— Охотники теперь ходят кучками, — в обычной расслабленной манере ответила Лара. — И знают, где мы живем. Вчера они напали на наших у ворот.

— Все будет, как в моем видении. Они войдут...

— Они не войдут, — перебил Мирослав довольно резко. — У нас много сильных защитниц. И воинов достаточно.

— Тебе нужно отдохнуть, — тихо сказал Глеб и взял меня за руку. — Идем, отведу тебя наверх.

Я не стала противиться. Слабость, накатившая внезапно, никуда не делась — растеклась по телу и превратила мышцы в кисель. Я облокотилась на Глеба и позволила ему довести себя до спальни.

— В душ пойдешь или так поспишь? — спросил он как-то странно, тихо и без эмоций.

В груди защемило, полыхнуло жаром раскаяние.

— Глеб, присядь...

— Зачем? — Он исподлобья взглянул на меня и отступил на шаг. Одинокий. Растерянный.

В голове мелькнула мысль: знает. Понял все еще там, в гостиной. А теперь пытается осознать, что с этим делать. Один. Снова один.

— Нужно кое-что сказать.

— Нет, не нужно.

— Глеб...

— Не говори. Зачем? И так все видно. На тебе его футболка, запах. И в глазах этот блеск… Мне не нужны слова, чтобы догадаться.

— Прости… — прошептала я, опасаясь расплакаться.

Глеб не выносит слез. Никогда не мог терпеть.

Странно, но слез и не было. Какая-то пустота внутри. Выжженное поле. И усталость. Глаза буквально слипались, и я не могла сконцентрироваться ни на чем.

— Дело-то житейское, — пожал плечами Глеб. В глаза не смотрел. — Поспи, я пойду вниз.

Затем резко сорвался и вышел.

Я улеглась, не в силах больше противиться слабости, обняла подушку и уснула.

Проснулась, когда уже стемнело. На стене мягким желтым пятном отбрасывало свет бра, на комоде размеренно тикали часы. Окно было приоткрыто, на улице пели ночную песню сверчки.

Я села на кровати и протерла глаза. Отдохнувшей себя не чувствовала совершенно — мышцы затекли, в голове гудело, в мозгу отчетливо ворчала совесть, сразу же обрушив на меня лавину воспоминаний вперемешку с сожалением.

Чтобы не было так тоскливо, я встала и щелкнула выключателем. Глаза тут же зажмурила от яркой вспышки, в висках отдалось тупой болью, но она постепенно стихала, и я привыкла к свету.

Странно, но легче не стало. Ни капельки. Нерадужные мысли клубились в голове, в груди камнем осело раскаяние, мешая дышать. Вспомнились синие глаза Глеба, полные обиды, его тон и отрешенный вид.

Мы больше не близки. Я потеряла друга. Навсегда.

Сдерживая подступившие к горлу слезы, открыла балконную дверь.

Легкий ветерок обдул лицо, принося секундное облегчение. В воздухе явно чувствовалось лето — знойное, липкое и жужжащее. Но оно было где-то далеко, за поворотом. Не напрягало жарой, поздними закатами и комарами.

Темное небо раскинулось широкой панорамой, сверкало стразами звезд, контрастирующими с холодным светом уличных фонарей. Пахло свежескошенной травой и клубникой. Со двора доносились приглушенные голоса и тихий смех.

В мою дверь постучали. Видеть никого не хотелось, говорить — тем более. Но в большом доме с огромным количеством людей есть свои недостатки — не спрячешься.

Дверь приоткрылась, и в проеме появилось лицо Ирины.

Черт, ну за что мне это, а? После тяжелого разговора с Глебом видеть жену Влада хотелось меньше всего. Особенно в свете последних событий.

— Ты как? — дружелюбно поинтересовалась Ира и прикрыла за собой дверь.

Я нервно улыбнулась.

— Хорошо. Совсем не пострадала, больше испугалась. Мирослав с Владом вовремя появились, и Влад убил охотника.

— Он очень переживал за тебя. — Она присела на кровать и похлопала ладонью рядом с собой, приглашая меня присоединиться. — Мы все переживали.

— Спасибо… — смутилась я. Присаживаться не стала — смотрела на нее настороженно и удивленно.

— Ты извини, что я тогда тебе нагрубила, — добавила Ирина и еще раз улыбнулась.

Мне стало еще паршивей на душе, и я отвела взгляд.

— Не думаю, что тебе стоит извиняться передо мной.

— Я никогда не питала иллюзий, что буду единственной женой, готова была принять другую женщину в семью. Но тогда меня возмутило, что он не делился со мной. Совсем. А потом поняла, что он ни с кем не делится. Такой человек.

— Это точно, — подтвердила я и все-таки присела.

Ситуация складывалась до ужаса странно, даже можно сказать нелепо. Я и Ирина в одной комнате, болтаем о Владе. Могла ли я подумать, что такое вообще возможно?

— Ты мне нравишься, Полина. Из атли больше всех. И я бы хотела, чтобы мы подружились, если...

— Если? — перебила я. — Не будет никаких если! Совсем. Никогда. Я не смогу и ты не должна себя ломать. Нельзя мириться с таким. Он твой и должен быть только твоим. Ты не обязана его делить.

— Мы хищные, — мягко возразила она. — Таковы законы. Не мы их выдумывали и не нам их менять. Но на свою жизнь я привыкла влиять сама. И если могу сблизиться с тобой, чтобы лучше понять, я это сделаю.

— У тебя тут нет подруг? — зачем-то спросила я и добавила через секунду: — В атли?

Она покачала головой.

— Рита сторонится меня, Лариса тихо ненавидит, а остальные… серые какие-то. Не о чем с ними говорить. Из женщин воительниц в атли только ты. Ты восхитительно дралась с колдуном!

— Не знаю, говорил ли тебе Влад, но я сольвейг. Отсюда и дар, и проблемы.

— Возможно. — Она пожала плечами. — Я всю жизнь училась драться и убивать. Ничего другого не умею.

— Я бы все отдала, чтобы не уметь убивать, — откровенно призналась я. — Чтобы стереть из памяти прошлые убийства.

Ирина и положила руку мне на плечо. Странно, но я не почувствовала дискомфорта. Стыд тоже испарился, уступив место непонятному ощущению. Приятному. Словно меня только что впервые за долгое время по-настоящему поняли и оценили.

— Ты спасала атли. Я рада, что мы с тобой в одном племени. — Она потрепала меня по плечу и еще раз мило улыбнулась. — Поправляйся.

После ухода Иры я еще долго ошеломленно пялилась в стену. Странный у нас вышел разговор. И на удивление теплый. Ей, как и мне, было одиноко здесь. Ни друзей, ни подруг, только ненавидящие ее бывшие женщины Влада. А ведь она, по сути, ни в чем не виновата. Вот совсем. Влюбилась в него, так и я влюбилась, что такого? Ей он вены не резал, почти не врал и не предавал.

Возможно, я бы тоже смогла принять другую женщину в семье, если бы воспитывалась по законам хищных. И, несомненно, хотела бы с ней дружить или хотя бы не ссориться.

У нас намного больше общего, чем может показаться на первый взгляд. И я поняла, что Ира нравится мне. Как человек.

А теперь, когда у меня нет Глеба...

Нет, нельзя так думать! Я все исправлю. Пойду на что угодно, чтобы вернуть его дружбу, даже если придется ждать сто лет. Даже если ради этого нужно будет заключить пятьсот тысяч сделок с колдунами. Потому что Глеб — единственное настоящее, что было у меня в жизни.

Я решительно встала и направилась в душ. Хватит хандрить. Война не будет ждать, пока я жалею себя. Нет времени на сопли. Глеб говорил, в решительный момент я всегда умею собраться. Сейчас настал как раз такой момент.

Смыв с себя минувший день, я почувствовала себя лучше. Переоделась в майку и джинсы, аккуратно свернула футболку Влада и вышла из комнаты. Хотя и был огромный соблазн оставить ее себе и носить вместо пижамы, но я решила не поддаваться слабости. Сильной я нравилась себе больше.

В коридоре явно различила его голос, доносящийся из гостиной. Правильно, так и должно быть. Ошибки нужно исправлять и уметь прощать себя за несдержанность.

Я вошла в его комнату и на секунду остановилась. Все здесь было по-другому, хранило отпечаток чужой женской руки. Больше никогда не будет, как прежде, и я, наконец, поняла это.

Но мне не хотелось, как раньше. И я вдруг поняла, что смогу стать счастливой. Не сейчас. Когда-нибудь, в будущем. Потому что хочу этого сама.

Я улыбнулась и, оставив футболку на кровати, вышла из спальни Влада.

Почти все наши собрались внизу, в кабинете. Приехали митаки — Иван и Сергей, из племени Мира присутствовали Алексей, две защитницы и Ева, мышкой притаившаяся на краю диванчика.

Впрочем, Ева больше не была альва. Скоро они с Майей присоединятся к нам и станут частью атли. Хотя честно не понимала, почему бы Мирославу вновь не посвятить их в племя. Если Первозданные действительно мертвы, то смысл в придуманных ими законах?

Я вошла и тут же наткнулась на колючий взгляд Глеба, который он сразу отвел и сделал вид, что меня не заметил. Глупый. Его обиду я чувствовала из-за двери — неуправляемую и жгучую.

Я тихо прошмыгнула мимо стоящих у стены Риты и Ирины и присела рядом с Евой. Защитница улыбнулась мне, но как-то нервно. Я бы тоже нервничала, если бы мою восьмилетнюю дочь хотели использовать в войне с охотниками как оружие.

Наверное, я прервала речь Влада, потому что он проводил меня пристальным взглядом, а затем медленно повернулся к Сергею.

— Уверен, наша агрессия ничего не решит, лишь сделает слабее.

— Мы не можем просто сидеть здесь и ждать! — яростно воскликнул Сергей. — Ждать, пока всех нас убьют.

— Предлагаешь выступить против армии охотников, не имея понятия, каково их количество? — возразил Филипп.

— Я воин, и привык драться! — Сергей подскочил со стула, на котором сидел, и тот опасно пошатнулся, рискуя рухнуть на пол. — Я не боюсь их. Эти мрази ответят за то, что сделали с Ивонной!

— Охотники напали на митаки сегодня утром, — шепотом пояснила мне Ева. — Десять человек погибло.

— Сережа, успокойся, — мягко осадил племянника Иван. — Никто не забыл Ивонну.

— Я лично отомщу за твою жену, — уверила кузена Ирина. — Охотник умрет в муках.

Да уж, не хотела бы я оказаться в списке ее врагов. Такая загасит и не задумается. Как-то не вязался у меня образ воительницы, сидящей в кабинете атли, с той мягкой девушкой, с которой я говорила час назад.

— Их слишком много, чтобы драться, — мрачно произнес Мирослав. — Ищейки альва учуяли десятерых в городе. И если они знают, что мы объединились, скоро сюда съедется еще дюжина. И то это лишь те, о ком нам известно. Я не знаю, сколько их еще. Так что тут я согласен с Владом — нужно укрепиться в доме и обороняться.

— Мы не единственный альянс в Европе, — добавил Влад. — Возможно, именно это поможет нам выстоять. Вместе проще отражать атаки.

— Если охотники не придут мочить сильнейших, — подал голос Глеб, и у меня в груди заныло от звука его голоса. — Тогда осада затянется, и мы просто умрем от голода.

— У нас достаточно сильных воинов, — уверенно сказал Мирослав. — И защитниц. А еда вообще не проблема — доставят.

— Достаточно воинов, защитниц, два жреца и Майя, — подытожил Влад.

— И пророчица, — добавила Ирина и посмотрела на меня.

— Две, — смутилась я.

— Уже одна. — Бывшая наследница митаки отвела взгляд и взяла Сергея за руку.

На лице мужчины отразилась скорбь вперемешку со злостью, и я поняла, что Ивонна, о которой шла речь, и была пророчицей митаки.

Была… Так странно теперь звучало довольно обычное слово. Возможно, скоро так скажут и обо мне… О многих из нас.

И я вдруг поняла, что не хочу смотреть, как умирают близкие мне хищные. Совсем. Даже бояться этого не хочу.

— Я нравлюсь древнему, — озвучила я промелькнувшую в сознании мысль. — Могу поговорить с ним. Мирослава он отпустил, возможно...

— Нет! — резко перебил Влад. Окинул меня ледяным взглядом, и остатки эйфории улетучились, а в душе шевельнулась обида. Словно почувствовав это, он добавил уже мягче: — Ты не будешь говорить с древним.

— С каждым днем она все чокнутей, — закатила глаза Лара.

— Разве мы не должны сделать все, чтоб избежать войны? — продолжала настаивать я.

— Ты не пойдешь, — произнес Влад, чеканя каждое слово. Тихо. Безапелляционно.

Я резко выдохнула, сложила руки на груди и отвернулась.

Раскомандовался тут. Захочу и пойду. Ведь это рационально — попытаться поговорить, выиграть себе привилегии. Тем более, Мишель всегда был ко мне благодушен, а в последнюю нашу встречу даже оставил Мирославу жизнь.

Ничего, вот дождусь ночи и выскользну из дома. Я помню, где живет древний. Почему-то была уверена, что он сейчас в Липецке и контролирует охотников именно в нашем регионе. Если так и есть, от него зависит жизнь трех племен. Я не могу просто сидеть и ждать, если знаю, что имею возможность что-то изменить. Да я ночью не усну!

Решено: иду. Только бы по дороге никого из охотников не встретить.

Рассеянно взглянув в сторону Глеба, я поймала его пристальный, изучающий взгляд. Встретившись со мной глазами, он еще несколько секунд смотрел на меня, а потом отвернулся. Тут же проснулось чувство вины. Словно сигнализация включилась.

Я заставила себя не думать об этом. Ни к чему хорошему самоистязания не приведут — займусь ими, когда закончится война. Сначала нужно спасти Глебу жизнь, а потом уже думать, как залечить его душевные раны.

В гостиной ко мне подошла Кира и нахмурилась.

— Влад отсылает меня, — сказала мрачно и взяла меня за руку.

— Отсылает? Уже? — встрепенулась я.

Она кивнула.

— В тот коттедж в Венгене, где вы были сегодня. Я непосвященная, охотники не найдут меня, а кроме того ненормального, что на тебя напал, никто о том месте не знает.

Я вздохнула. С одной стороны было боязно отпускать ее одну, а с другой… Там ей точно будет безопаснее, чем здесь. Когда придут охотники, им будет все равно, кого убивать.

— Можно, я сегодня переночую с тобой? — попросила Кира и положила голову мне на плечо. — Неизвестно, сколько мы еще не увидимся.

Я вздохнула. Хотела же сегодня сбежать в Липецк. Но я столько не увижу дочь… Впрочем, я могу дождаться, пока она уснет. Да и сама посплю немного.

Усталость накатывала волнами, жила все еще болела от прикосновения щупалец охотника. Мерзкое ощущение. Особенно если учесть, что собирался сделать Бен.

— Конечно, можно, — улыбнулась я и погладила ее по голове. — Влад не говорил, когда тебе нужно отправляться?

— Влад говорит, что нужно отправляться сейчас, — прозвучал рядом бархатистый голос, и я вздрогнула. Повернулась и встретилась взглядом с зелеными глазами. Я все еще злилась, поэтому никак не отреагировала на его слова. Он же посмотрел на Киру и добавил: — Собирай вещи.

— Но ты сказал, я сегодня ночую здесь, — надулась она.

— Я передумал. — Он сделал паузу, и на обычно расслабленном лице промелькнула тень. — Я должен сберечь атли.

Кира опустила глаза, несколько секунд подумала о чем-то, а затем серьезно кивнула и отпустила мою руку.

— Пойду наверх собираться.

Она ушла, и в воздухе повисло напряжение. Я уже начинала его ненавидеть — противное чувство. К нему примешивалась злость, обида и что-то яркое, теплое и неуправляемое. То, что заставило меня тогда поцеловать Влада.

Нужно давно было признать: это чувство никуда не делось после смерти Тана. И вряд ли денется. Возможно, в будущем, если я буду над этим работать. Но не сейчас.

— Злишься? — улыбаясь, спросил Влад, и я честно ответила:

— Убить готова.

— Ты не можешь пока. Слаба. Поэтому не должна делать глупостей. Ну и еще потому, что потом буду злиться я. — Он склонился к моему уху и проникновенно добавил: — Ты ведь помнишь, к чему это приводит?

От этих слов по телу прокатилась волна жара, следом — волна возмущения, я открыла рот, чтобы возразить, но Влад сказал очень серьезно:

— Не злись. Ты нужна мне для другого. Эта девочка, — он указал на Майю, — очень важна. Когда придут охотники, будешь ее охранять.

— Я? — Я даже опешила от такого предложения.

— Ты же всегда бросаешься в гущу событий, разве нет? — Влад иронично изогнул бровь. — Будешь в гостиной, с ней. Приставим к вам защитниц и воинов, а если охотники подберутся ближе, ты знаешь, что делать.

— Вот уж не уверена. В последнее время я что-то совсем не в форме.

— Говорю же, тебя прикроют. Нужно когда-то учиться работать в команде. Раз уж тебя тянет ввязаться в неприятности, делай это у меня на глазах.

— С чего это ты такой щедрый? — подозрительно поинтересовалась я.

— Цветы ты вряд ли оценишь, бриллианты тоже. А вот позволить тебе подраться с охотниками — отличный шанс набрать очки, — пошутил он.

— Ты не участвуешь в соревновании, извини. У меня строгий отбор, и женатые отсеиваются на пороге.

— Что ж очень жаль. Но подарки я не отбираю — пользуйся, — улыбнулся Влад и оставил меня одну.

Странно, мы даже не поссорились. И я буду охранять Майю — ценное оружие, если верить Мирославу. Интересно, какой у нее дар? Нужно будет поинтересоваться у Евы на досуге.

Хотя Влад и предложил мне напрямую участвовать в битве, особого энтузиазма я не испытала. Слабость никуда не делась и, хоть я и выспалась, накатила с новой силой, клонила к земле, усиливала гул в голове и напрочь выбивала все мысли.

Чертов кен колдуна! Посмертный подарочек — бомба с замедленным действием. Уметь бы с ним обращаться… Но я не умею. Единственное, что он делает — защищает меня от драугра.

Защищает ли? Сомнительно.

Догадки, недомолвки, странные предчувствия настолько утомили, что я буквально ввалилась в комнату. Да так и застыла на пороге — на кровати с каменным лицом сидел Глеб. Когда я вошла, он поднял на меня глаза.

— Дверь прикрой, — буркнул сердито.

— Что ты здесь делаешь? — вырвалось у меня.

— Я пока еще здесь живу.

Действительно глупый вопрос. Я теперь не знаю, как с ним говорить. А тем более о чем.

Вина тяжелым грузом навалилась на плечи, и стало еще хуже. Так я до Липецка точно не доеду — упаду где-нибудь по дороге и усну.

Глеб поднялся, прошелся по комнате, закинув руки за голову, а затем вскинулся и резко произнес:

— Черт, Полевая! Я мог бы злиться на тебя три года, но… Ты ведь пойдешь?

Я вздохнула. Села на кровать и посмотрела на свои ладони.

— Уверена, Мишель не станет причинять мне вред. Я только поговорю, попрошу за атли.

— А если они тебя схватят? Охотники? Ты об этом подумала? Схватят и потребуют от твоего ненаглядного Влада сдать позиции?

— Не думала… — согласилась я и потупилась.

А ведь правда. Вечно я стремя голову лечу, так и нарваться недолго. Мишель, может, меня убивать и не станет, но что он может один против девятнадцати древних и толпы молодых, но сильных охотников? Что если они прикажут ему меня схватить? Или еще чего хуже — пытать в гулком просторном зале заседаний?

Я вздрогнула, пытаясь прогнать ужасающие картинки из головы. Вспомнился взгляд Бена — дикий, торжествующий. Проникновенный. И собственная слабость, горячим потоком разливающаяся по венам.

— Ты никогда не думаешь. — Глеб присел рядом и сжал кулаки. Шумно выдохнул.

— Ты прав.

— После того случая с Юлианой я был в ярости. Потом понял, что она дрянь, через много лет. Но ты — другая. А ощущения почему-то такие же...

— Я тоже дрянь, — тихо сказала я.

— Ты тупишь иногда, но ты не гнилая внутри, Полина. — Он помолчал немного, а затем спросил: — Любишь его?

Я пожала плечами.

— Это неважно.

— Утром было важно.

— Просто слабость. Испуг. Пройдет.

— Врать себе полезно, только нужно делать это дозировано. Может, он и правда твой мужчина. Изошелся тут весь, пока Теплов отдыхал. Влад обычно хорошо скрывает эмоции, но в этот раз не вышло.

— Поздно что-то менять.

— Я советовать не буду. Сложно мне об этом с тобой… Мы тогда договорились: если что, вернемся к тому, что было. Похоже, время пришло.

— Ты не обязан, если не хочешь.

— Хочу.

— Ладно.

Мы помолчали немного. Неловкость усиливалась с каждой секундой, сказанные слова не привели к пониманию и близости. Но я и не ждала. То, что Глеб разговаривает со мной, уже огромная радость. И его желание вернуться к тому, что было… Я очень надеялась, что получится. Не совсем забыть — хотя бы сгладить углы.

Глеб окинул меня взглядом и кивнул:

— Устала?

— Чертов кен колдуна! — со злостью выдохнула я.

— Да уж, что-то ты не похожа на супероружие.

— Моя жила совершенно опустела. Кен не скапливается или не вырабатывается, не знаю. Не вовремя, вот совсем. — Я помолчала немного. — Влад отправляет Киру в Венген.

— Оно и к лучшему. Там охотники ее не найдут. Они придут в города, выцеплять альянсы вроде нашего.

— Считаешь, мы выстоим?

— Против древних и сплоченной армии охотников? Сама-то как думаешь? — усмехнулся Глеб. — Но я предпочитаю умереть так, а не в кровати от истощения. Питаться нам еще долго не светит.

— Я предпочитаю жить.

Глеб не ответил.

Ветер рванул штору и принес с улицы прохладу. Часы на комоде показывали три. Скоро рассвет. Новый день, новые проблемы. Опасности, нападения. Битвы. Обиды и разочарования.

Но я была готова. Несмотря на слабость, не собиралась сдаваться. В моей жизни было так мало хорошего, что рано сдаваться смерти.

Хотелось счастья. Такого, как я испытала в домике Мира в Швейцарии. Пусть не с Владом, пусть не сразу. Я готова была ждать. Всегда легче ждать, когда знаешь чего.