Глава 14. Перспективы

Есть одна очень умная пословица: «Темнее всего перед рассветом». Если это правда, то солнце явно припоздало.

Проснулась я поздно, около часа дня. Шея затекла с непривычки спать с кем-то в обнимку — всю ночь я прижималась к Глебу, беспокойно просыпаясь и обнимая его сильнее. Все время казалось, что замерзну, я дрожала и куталась в одеяло, а Глеб гладил по голове, шептал что-то, но я не помнила слов. Все было, как в тумане.

Под утро, когда за окном засерело, мне полегчало. Небытие окутало теплом, я погрузилась в спокойный сон без сновидений и тревог.

Открыв глаза, не смогла сдержать улыбки. Спящее лицо друга — маска безмятежности и спокойствия — умиляло. А ведь, по сути, в этом человеке сконцентрировалось все хорошее, что было в моей жизни.

Доверие и надежность.

Пожалуй, главное, ведь мы всегда ищем то, чего нам не хватает.

Я осторожно поднялась, порылась в карманах его куртки, вышла на балкон. Свежий октябрьский воздух холодил обнаженные ноги. Я сильнее запахнула халат, чиркнула зажигалкой. Потом долго смотрела, как тонкая струйка дыма извивается в витиеватом танце, устремляется вверх и растворяется где-то в поднебесье.

Вчерашний день виделся каким-то нереальным, туманным и оттого тревожным. Но все же ненастоящим. Показалось: выйду из комнаты, а у атли все по-прежнему, как до прихода колдуна: нет никаких повзрослевших детей, магических клинков и симпатичных невест. Я не впускала нали, не общалась с охотниками, а Первозданный не проникал мне в жилу, чтобы забрать весь кен.

Жаль, что нельзя убежать от реальности, выдумать себе новую и жить припеваючи...

— Поля?

Я обернулась. Глеб сидел на кровати, ворошил торчащие во все стороны волосы и выглядел при этом очень мило. Как хорошо, что я все еще замечаю такие вещи.

— Спи. Я тут постою...

— Черта с два, Полевая! — Он резко поднялся и через секунду уже был рядом со мной. — Хочешь реветь, реви при мне.

— Не хочу я реветь. Думаю. — Я повернулась и посмотрела на заспанного друга. — Пытаюсь разгадать замыслы колдуна. Кира вернулась влюбленной в него, и я не уверена, что смогу убить Тана.

— Вермунд сможет, — буркнул Глеб и тоже подкурил.

Несколько минут мы стояли молча, каждый в своих мыслях, и я понимала, что Глеб по-своему прав. Может, мне стоит отойти в сторону и посмотреть, как Влад собственноручно расправится с Таном? В конце концов, колдун — не в семье, и его спокойно можно убить. Закон позволяет, пока он непосвященный. Но ведь Тан предусмотрел это, несомненно. Как войти в племя. От этой мысли стало моторошно, и я невольно поежилась.

— Не переживай, Тана никто не посвятит, — словно прочитав мои мысли, успокоил меня Глеб. — По сути, это может сделать Филипп или Влад, но Влад не станет, а Филипп слишком труслив.

— Если только Тан не найдет способа повлиять на него. Рита говорила, он к Ларе подкатывал.

— Влад вряд ли позволит Тану второй раз одну аферу с Ларой провернуть. Да и вообще с кем-то еще.

— Кроме Киры, — мрачно произнесла я.

Глеб ничего не ответил. Подкурил еще одну сигарету и устремил взгляд в чистое осеннее небо, прозрачное, голубое с рваными облаками, медленно ползущими на запад.

В дверь постучали. Робко и тихо, но я вздрогнула. Открывать не пришлось — в комнату осторожно скользнула Кира и смущенно улыбнулась.

— Можно?

Отчего-то стало не по себе. Ее возраст — как камень преткновения теперь. И ничего не поделаешь.

— Конечно, входи, — я нервно улыбнулась, зыркнула на Глеба. Он понимающе кивнул.

— Пойду напрягу Кирилла, пусть сварит очередную порцию той гадости.

С его уходом пришла неловкость. Сковала движения, мысли, заставила ощущать себя неуверенно. А еще стало стыдно: курю тут перед ребенком. Хотя какой она ребенок?

— Сколько тебе лет? — спросила я, входя обратно в комнату и закрывая балконную дверь.

— Восемнадцать, — ответила Кира и нервно улыбнулась.

Она наверняка чувствует себя так же, как я. Пришла в дом к незнакомым людям, к женщине почти одного с ней возраста, которую нужно считать матерью. И это притом, что много лет ее растил мужчина, ненавистный в этих стенах.

— Почему ты вернулась? Тан приказал?

— Тан не приказывает мне, — улыбнулась она. Улыбка у нее была мягкая, а голос — вкрадчивый и безумно приятный. — Он попросил. Считает, что жить в племени — благодать для хищного. Он, как никто, знает это.

Благодать — как пафосно! Они все, древние, помешаны на благодати?

— Тан хочет возглавить атли, а не просто жить в племени. Он ненавидит твоего отца и заставил охотника выкрасть тебя из нашего дома.

— Говорю же, все сложно. — Кира опустила глаза и присела на край кровати. Скромно так присела, и я отметила задатки хорошего воспитания. Ну не мог Тан воспитать ее хорошо! Он же зло во плоти!

— Где он сейчас? Я имею в виду, где живет? Не под забором же у нас.

— У Тана много возможностей, не стоит за него переживать.

И снова легкая улыбка, отчужденность. Наверное, будет сложнее, чем я думала. Давить боюсь, а мягко о колдуне вряд ли смогу говорить в ближайшее время.

— Я могу с ним встретиться? Поговорить?

— Конечно, почему нет.

— Сегодня?

Кира нахмурилась, пристально вглядываясь мне в лицо.

— Ты слаба? Болеешь?

— Истощение. Переусердствовала в попытках тебя вернуть.

— Мне жаль. Но я рада, что дома. Честно. И хотела бы… — Она замялась, но потом резко вскинулась и выпалила: — Хотела бы, чтобы и вы были рады. Ты и… Влад.

— Мы рады, — сдавленно ответила я и присела рядом. — Но пойми, еще совсем недавно ты была крохой, а теперь...

Тошнота подкатила к горлу, перед глазами возникла молочная, беспросветная пелена. Сердце стучало так быстро, что казалось, сейчас выпрыгнет.

— Не плачь… — Руки коснулась теплая ладонь, переплела пальцы, и я закусила губу, чтобы не разрыдаться в голос.

— Ты же чужая совсем! — всхлипнула, стараясь оставаться в реальности, не поддаваться отчаянию, что разрывало изнутри.

— Я не чужая, — ответила она, и в голосе было столько уверенности, что я невольно подняла голову. Темно-карие глаза смотрели — словно в душу заглядывали. Уверяли, заряжали спокойствием. Кира глубоко вздохнула и упрямо повторила: — Не чужая.

Я вдыхала обжигающий, вязкий воздух. Сжимала изящную ладошку и боялась, что сейчас Кира отнимет руку, и все закончится. И внезапная близость, и искренность, и радость. Уйдет, как вода в сухую, растрескавшуюся от жары землю. И я останусь ни с чем.

Кира руку не забирала, смотрела так же благожелательно, тепло. И, показалось, тоже надеялась. На то, что ее примут в семью, посвятят в таинство племени, и она станет частью целого, а не отломанной, ненужной деталью.

Удивительно, насколько нам, хищным, важно жить среди людей, чужих по сути, но таких близких энергетически. Законы выживания? Инстинкты? Возможно. Даже несмотря на недоразумения, я не представляла себя без атли. Одной. Жутко. Что с нами делает посвящение?

Так, наверное, сотни лет ощущал себя Чернокнижник Алекс Тан. Выброшенный за ненадобностью, обиженный, обозленный с обостренным чувством справедливости.

Только вот тех, кто обидел его, давным-давно нет. Умерли, разложились, возможно, переродились. И канули. А ненависть осталась. Подпитываемая огромным нерастраченным потенциалом воина, которого лишили права драться за свою семью. Уже и семьи-то той нет, а он все рвется, борется за возможность взять принадлежащее ему по праву.

Мы с Кирой проговорили до вечера. О ее детстве, путешествиях по различным, неподвластным моему пониманию измерениям, взрослении. Постепенно она открывалась мне — девочка, выросшая в среде темных ритуалов и опасных приключений. Непосредственная, милая и воздушная, но в то же время абсолютно уверенная в себе и сильная.

Временами ее разговор становился сбивчивым, она теряла нить, возвращалась в начало, пытаясь вспомнить, что же на самом деле хотела сказать. А я впитывала каждое ее слово, каждый вздох, понимая, насколько соскучилась. И внезапно поняла, что горжусь ею. Смелая, отважная, она прошла через множество темных, мрачных измерений рядом с человеком, которого считала всем. Учителем. Любовником. Богом.

И почему-то вспомнилась я сама — маленькая мечтательница в голубом ситцевом сарафане — в день, когда впервые встретила Влада. Одна косичка растрепалась, щеки раскраснелись от смеха — мы с Викой безумно радовались окончанию школы и будущей счастливой взрослой жизни.

Сознание тут же оживило в памяти первую улыбку, прикосновение, голос. И головокружение от счастья, что он посмотрел на меня, заговорил со мной. Заметил.

А теперь на моем месте была Кира. Ведь так же, как и Влад тогда, Тан привязал ее к себе в угоду корысти, а не любви.

И ненависть к колдуну, приглушенная сочувствием, вновь проснулась. Разгорелась, как пожар, обжигая, плавя грудь.

И я точно знала: он причинит ей боль. А этого я допустить никак не могу. Мысли вернулись к сейфу, где скрытый за массивной дверью с кодовым замком, лежал клинок. И тогда уже в голове зародилась неоформленная, но твердая мысль: я убью Чернокнижника.

На следующее утро я ощущала себя здоровой. Уставшей, невыспавшейся, но здоровой. Кен возвращался, накапливался и давал возможность здраво рассуждать.

Убить Тана не так утопично. Влад в это верит, а значит, и я поверю. Нужно только составить план и никому не говорить ни слова. Кроме Глеба. Одна я не справлюсь, а он единственный в атли, кто не сдаст.

А еще нужно поговорить с колдуном. Обозначить его намерения, хотя бы примерно. Я понимала, что не смогу его просчитать — тысяча лет не шутки, в самом-то деле. Но поговорить-то могу. Тем более, что повод у меня есть — Кира и клятва, будь она неладна! Хотя, если отбросить ненависть к Чернокнижнику и последствия той сделки, даже не знаю, как поступила бы, вернись в то время. Оставила бы атли гнить в земле, или на свой страх и риск пошла бы вновь на невыгодное соглашение?

Ведь без Глеба и жизнь не жизнь, а так — существование. Особенно теперь.

Влад меня всячески игнорировал. Общался с невестой, а она отвечала, слегка улыбаясь, и брала его за руку — с какой-то особой нежностью и теплотой. Или казалось? Кто знает, что было реальностью, а что искажало в угоду собственным страстям проклятие древней колдуньи.

Как же достало оно! Избавиться бы, сбросить… Освободиться навсегда от маниакального влечения к тому, кто не будет моим никогда.

Избавиться...

Мимолетная мысль — нелепая, но интуитивно правильная — ворвалась в мозг, но тут же улетучилась. Мне на плечо легла мягкая ладонь, и я резко обернулась.

— Кира.

— Ты хотела встретиться с Таном. Вот. — Она незаметно сунула мне в руку скомканную бумажку. — Тут адрес. Я не поеду — не хочу злить Влада.

Я невольно обернулась и встретилась взглядом с рассерженными зелеными глазами. Куда уж больше злить-то? Сейчас испепелит меня на месте, и Кире достанется.

Я рассеянно кивнула и отвернулась от него. Может, и к лучшему, что он сейчас занят Ириной. Не будет мне мешать. Надеюсь лишь, что не сменит код от сейфа.

Вспомнился вчерашний разговор с дочерью. Кира понимала, чего хочет Тан. На самом деле понимала. Но считала, что совет не поддержит колдуна все равно, а поединок… Тан на него не отважится потому, что любит ее. Вызвать Влада будет огромной жестокостью с его стороны, и Кира убежденно считала, что Тан на такое не пойдет.

Ха! Знаю я цену этой любви. И правдивость таких обещаний.

Впрочем, если колдун все же вызовет Влада, Кира в нем разочаруется.

Кожа тут же покрылась крупными мурашками.

Поединок — очень простой ритуал. Когда двое не могут поделить что-то в племени, они дерутся. Без применения магии и опасных уловок. Поединок — честный бой. И простой — маши себе мечом, пока кто-то не будет повержен или убит. Победивший дает шанс поверженному отдать трофей добровольно. Если тот соглашается, победивший сохраняет ему жизнь. Отказ приравнен смерти. Таковы правила.

Если Влад проиграет, он ни за что не прогнется. Я просто знала это. Не перед Таном. Перед кем угодно поступится, но колдуну не даст себя унизить. А значит, умрет.

От этих мыслей стало холодно. Мороз поднялся от копчика по спине, накрыл мягким покрывалом плечи, заскользил вниз по рукам.

Как бы ни ненавидела я Влада когда-то, та ненависть расплескалась, высохла в тепле дома, среди знакомых и родных лиц. Не идеальных, да. Но кто из нас идеален? Сегодня мы с Владом по одну сторону баррикад, а значит, личное нужно отодвинуть в сторону. Никто не запрещает ненавидеть его потом.

Держа руку дочери вчера, я замышляла убийство ее мужчины. И сейчас замышляю. Потому что если он войдет в атли, если возглавит нас, племя ждет ад. Интуиция пророчицы не врет никогда. Беду я чувствовала затылком, словно она подобралась близко. Только руку протяни — затащит в темную бездну. И не только меня — всех. И Киру тоже. Хотя она и так уже одной ногой там.

Глеба я нашла на кухне. С Ларой. Защитница, которая говорила что-то Глебу, замолчала и отвернулась, как только я вошла. Глеб протянул мне чашку с карое, и я поморщилась.

— Мне нужно в город, — сказала, допивая последний глоток омерзительной жижи. — Отвезешь?

— А Вермунд мне голову не открутит? — улыбнулся Глеб, на что Лара фыркнула.

— Думаю, Владу сейчас не до нас, — ответила за меня защитница и качнула головой в сторону гостиной. — Он развлекает девчонку из митаки.

Похоже, ей все еще больно. Да уж, теперь мы с ней подружки по несчастью.

Если только...

— Так как, отвезешь? — отгоняя навязчивые, опасные мысли, я повернулась к Глебу.

— Без проблем.

Из дома мы выскользнули незаметно. В гостиной собрались все атли, невеста Влада улыбалась и рассказывала какую-то занятную историю, кто-то хихикал, кто-то уточнял, а кто-то шутил в ответ. В груди болезненно заныло оттого, насколько своей чувствовала себя эта девушка в племени, куда я так до конца и не вписалась.

Что поделаешь, я — сольвейг. Почти пришелец из другой галактики.

На улице полегчало. Я вдохнула прохладный чистый воздух, подняла лицо к небу, искренне желая, чтобы пошел дождь. Но небо было ясно-голубым, слепящим и совершенно не предвещающим непогоды. Ну и ладно!

— Держишься? — Глеб заботливо обнял за плечи и протянул мне мотоциклетный шлем.

— Можно я у тебя поживу? На Достоевского? И Киру с собой заберу, если захочет.

— Не боишься колдуна? — нахмурился Глеб.

— Если бы Тан хотел причинить мне вред, давно причинил бы. К тому же тут я просто свихнусь. Кому от этого польза?

Глеб пожал плечами.

— Поэтому ты сейчас сбегаешь?

— Дело есть в городе. И не одно, а целых три. Работа мне нужна — хватит на шее у Влада сидеть. Вику давно не видела, а ведь она мне почти что сестрой была. И вот, — показала листок, что сунула Кира, — адрес колдуна. Пусть скажет, что ему на самом деле нужно от атли.

— С ума сбрендила! — почти выкрикнул Глеб, потом покосился в сторону дома, взял меня за локоть и прошипел: — Иногда я полностью согласен с Ларисой — ты чокнутая.

— А пусть он посмотрит мне в глаза и ответит, зачем похищал Киру. Зачем весной стряс с меня клятву, что я поддержу их союз на совете, пойду против воли Влада. А может, у него уже и для Филиппа что-то приготовлено. Ведь Влад ни за что не примет колдуна в племя. А если Филипп посвятит Тана… — Я вздохнула, отгоняя мрачные мысли. — Поединок — не шутки, Глеб.

— Думаешь, что сможешь повлиять на его исход?

— Смогу, — процедила я. — У меня есть план.

— Фига се! Рассказывай.

— Потом, — отмахнулась и тоже посмотрела на светлые стены. Словно они могли услышать наш разговор и помешать исполнению дикого, сумасшедшего замысла, который сегодня родился в моем больном мозгу. — Не здесь.

Наверное, Лара права — я чокнутая. Но почему-то именно в тот момент я не сомневалась, что поступаю правильно. Наверное, во мне взыграл эгоизм, а может, нежелание страдать. Усталость. Надежда на будущее без терзаний.

Или же я просто хотела защитить дочь… Не знаю.

Возможно, все это вместе. А еще дикий страх. Он подкрался темным клубящимся туманом и казалось, обволакивал меня со всех сторон. Сдавливал тисками сердце, заставлял дрожать и пятиться.

Но я не собиралась больше пятиться. С того самого момента, как, царапая ногтями пол в заброшенном доме, выгнала первого нали, я ощущала себя иной. Взрослее. Жестче. Сильнее.

И циничнее.

В городе мне стало не по себе. Воспоминания, заботливо скрытые памятью, медленно возвращались, наваливались скопом и душили.

Вот я, шатаясь, выхожу из здания, где собирался совет древних. Зажимаю кулон в руке, и губы шепчут: «Только бы не потерять, не выронить!». Затем иду по улице, глаза слипаются, щиплют, и хочется спать. Прямо здесь. На улице. Лечь на асфальт, свернуться калачиком и уснуть.

Затем мелькают лица, сливаясь в одну невыразительную маску, и плывут, плывут...

— Может, все же не стоит? — Голос Глеба вырвал из воспоминаний и возвратил в реальность.

Я замотала головой и посмотрела на новоявленное жилище Тана.

Дом. Заурядный, небольшой, с прохудившейся шиферной крышей в небогатом районе. Денег нет, что ли, снять приличный? Хотя откуда они — столько мотаться по иным мирам.

Лучше бы работать устроился в приличную фирму! Тогда бы и выбросил из головы мысли об опасных поединках и соблазнении дочерей своих врагов.

— Побудь здесь, я сама, — бросила через плечо, вручая Глебу шлем и не сводя взгляда с высоких железных ворот. Краска на них облупилась, кое-где обнажая ржавеющую поверхность металла.

— Не думаю, что стоит идти туда одной...

— Стоит, — уверенно ответила я и толкнула калитку.

Поддалась.

Я вошла в заросший сорняками дворик. Неухоженный газон забросало опавшей листвой с покореженной яблони. На газоне приуныл прохудившийся столик на металлических ножках, перекошенный и грязный, а рядом притаилась трухлявая лавочка.

Да уж, я на месте Тана тоже мечтала бы посвятиться в атли и переехать в просторный и чистый дом.

Дверь в новоявленное жилище колдуна, к слову, была новая, массивная, двустворчатая с золотым молоточком и большим глазком. Смотрелось нелепо, но Тан древний, а у них свои причуды. Я постучала.

Дверь открылась через минуту, и за эту минуту, казалось, в голове пронесся торнадо. От мыслей не осталось и следа — пустыня. Только пульс отдавался в висках гулким, тяжелым стуком.

А потом появился он.

Чернокнижник.

Улыбнулся, склонил голову набок и сказал:

— А я думал, струсишь.

Словно ничего не произошло. Словно мы просто повздорили о мелочи, и он вовсе не похищал моего ребенка.

Ярость поднялась откуда-то из живота, будто из самой жилы, забурлила в груди, заклокотала, отдаваясь шумом в ушах. И затихшие мысли ворвались в мозг жужжащими дикими пчелами.

А напротив на меня лукаво смотрели черные глаза колдуна.

— Ударишь? Или так и будешь стоять на пороге?

Вдох. Еще один.

Успокоиться.

Я заставила себя отрешиться от злости, обиды и боли последних месяцев. Забыть о том, кто я и кто тот человек, что стоит передо мной. И помнить лишь слова, заранее оформленные в голове. И только по существу.

Холодная голова — залог успеха.

— Гореть тебе в аду, Чернокнижник, — безэмоционально сказала я.

— Мне и без твоих проклятий туда дорога, — ответил он спокойно. — Но я полон энтузиазма, что смогу немного отсрочить эту поездку. В последнюю тысячу лет мне это прекрасно удавалось, не находишь?

— Ты зря настолько самоуверен, — резко бросила я и, отодвинув колдуна в сторону, шагнула внутрь.

Мне не было страшно. Совсем. Возможно, адреналина выплеснулось так много, что это окончательно отключило мне мозг. А может, Тан действительно не хотел причинить мне вреда. Интуиция молчала.

Внутри было так же грязно и пыльно. Старое разломанное пианино в углу, ветхий диван, накрытый синим клетчатым пледом с бахромой. Торшер без абажура справа. И полуистертый, выкрашенный бурой краской пол.

Я почувствовала радость от того, что Кира вернулась в дом атли, а не делит это жилище со своим избранником.

— Ты совершенно без сил, пророчица, — как ни в чем не бывало произнес колдун. — Хотя, возможно, это и к лучшему.

— Я совершенно без сил, как ты правильно выразился, потому что вернула тебя в город, — огрызнулась я. — Не стоит недооценивать атли.

— Что ты, и в мыслях не было! — темная бровь поползла вверх, и Тан усмехнулся. — Так это была ты. Коварно!

— Не более, чем выкрасть мою дочь с помощью древнего охотника.

— Я не мог иначе. Она — моя судьба. Я говорил тебе, кажется… — Он сделал вид, что призадумался, и тут же оживился. — Ах, да! Ты же обещала поддержать нас.

— Ненавижу тебя.

— А ведь он восхищен тобой, — Он резко стал серьезным. Самодовольная улыбка сползла с лица, превращая его в миг в опасного и хитрого противника. — Влад. Пытается скрыть, но я-то вижу. Только вот он не спасет тебя — слишком циничен. И слаб. Нужно рисковать собой, а он не станет. А вот я — я могу. Если судьба будет благосклонна, и поединок решится в мою пользу, ты будешь жить, обещаю. Ты слишком интересна, Полина.

— Надеюсь, ты хорошо помнишь условия нашего с тобой соглашения? — зло спросила я.

— Хочешь меня в чем-то уличить, моя маленькая пророчица?

— Ты сказал, что одна из атли полюбит тебя.

— Верно, так и было, — кивнул мой собеседник. Прищурился, как хитрый кот на солнышке. — Так и есть.

— Но ты также сказал, что и ты полюбишь ее.

Тан тихо рассмеялся и кивнул.

— Я люблю Киру. Она — свет в моей жизни.

— Хватит патетики! Если действительно любишь ее, то избавь меня от выслушивания притягательных местоимений в свой адрес. Я не твоя маленькая пророчица, как ты выразился, и никогда ею не стану.

Тан снова посерьезнел, приблизился настолько, что я могла рассмотреть морщинки на его лице, и прошептал мне в самое ухо:

— Ты даже не представляешь, насколько скоро это случится.

Тогда мне стало по-настоящему страшно. Темно. Неизбежно. Словно Тан знал что-то, чего не знала я — какую-то важную деталь. Свершившееся, что не воротишь.

Но Чернокнижник вновь повеселел. Серьезность смыло с его лица лучезарной улыбкой, и он мне подмигнул.

— Брось хмуриться, Полина. Тебе не идет. К тому же, у Влада все равно будет выбор. Я чту законы хищных...

— Выбор? Подчиниться тебе или умереть? Дай подумать...

— Ты свой сделала в пользу жизни. — Тан приподнял темную бровь, не сводя с меня пристального взгляда.

— Смотри, как бы тебе не пришлось выбирать смерть! — ядовито прошипела я. Злость почти подчинила меня, взрываясь в мозгу яркими вспышками, побуждая вцепиться колдуну в лицо, повалить на пол и бить до тех пор, пока он не захлебнется собственной кровью.

Тан улыбнулся, склонил голову набок и снисходительно произнес:

— Когда маленькие девочки угрожают мне, это так мило.

Я вдохнула удушающе-спертый воздух, расслабилась. Нельзя злиться и выказывать слабость, колдун использует это обязательно. Секунда. Две. В мозгу прояснилось, мысли потекли плавно и спокойно.

Я сумею. Тан не ждет от меня решительных действий, не ждет продуманности и хитроумных планов. Значит, это мой шанс.

Подняла глаза на колдуна и спокойно сказала:

— Не стоит недооценивать маленьких девочек, одна из них может однажды удивить.

Потом уже, когда мы с Глебом уехали, и я немного отошла от разговора с Таном, получалось мыслить без паники и более менее рационально. И почему-то я поняла: Тан будет атли. Полноценным посвященным членом племени. Скоро.

И тогда уже предрешено остальное: поединок, выбор, смерть. Кого-то из них — колдуна или Влада. И мне нужно будет решить, как поступить. Пытаться ли воплотить в жизнь свой безумный план или же отойти в сторону и дать судьбе решить за меня.