Глава 1

Часть 1

Глава I

К этому событию Ленон отнесся серьезно как никогда в жизни. Он вылил на себя остатки одеколона из давно сбереженного на черный день флакона, который еще до конца не выдохся. Из этой же заначки Ленон сунул себе в рот две мятные пластинки для свежести рта, отчего ямочки, образовавшиеся на щеках, придали его лицу еще большую улыбчивость. После этого юноша аккуратно удавил каждую пуговицу в петлях еще с вечера выглаженной рубашки. По дороге он вспомнил, что не успел причесаться, но, к счастью, в раскладном ножике Ленона была расческа. Юноша всегда носил с собой перочинный ножик, потому что очень боялся хулиганов. Зеркальца среди выкидных лезвий не было, и ему пришлось придать волосам приличный вид, сверяясь с собственной тенью на асфальте. Наконец верхушка тени приняла более или менее округлые очертания, Ленон сложил расческу и с новыми силами поспешил на колбасный завод.

Уже перед воротами журналист в последний раз сверился с адресом. Боясь показаться неряхой, Ленон тут же стер его с руки, слегка запачкав рукав. На этом неприятности в его жизни не закончились.

Миновав проходную, Ленон завернул за угол и чуть не столкнулся с мужчиной с легкой, но довольно обширной небритостью на лице солидного вида. Тот о чем-то болтал по телефону. Юноша, пользуясь некоторой отвлеченностью бизнесмена, попытался прошмыгнуть мимо, но внушительные размеры последнего не позволили ему сделать этого. Заметив юношу, тот злорадно ухмыльнулся и протянул руку, но не пожал ладонь Ленона, а крепко схватил его за запястье и продолжил разговор с невидимым собеседником:

— Прикинь, посоветовали обратиться к диетологу! Типа, для улучшения здоровья. А это не врач, а какой-то садист оказался! Профессор Менгелеев, прямо! Надо заниматься физической нагрузкой, говорит, отказаться от жирной пищи… Понимаешь, так мне и сказал — с жирным надо завязать! Мне! Филимону Зеленых! И ты представь, я после этого скинул двадцать килограмм! Ага! Диетологу! Прямо по плешивой тыковке! С березы раскомпоститься можно, какие тощие иногда вертлявые! Увернулся от гипсового Ильича! А от Ильича вообще мало кто уходил! Задал ему, короче, физкультуры! А он мне еще счет хотел залепить! И это МЕНЯ после всего кто-то называет мошенником? Может еще, этот бомжара будет учить меня недвижимость продавать?! Да кто он такой, чтобы судить о моих размерах?!

Да, я вот тоже говорю… Для пользы дела расширяться надо! Да не ширяться! Расширяться! Есть у меня один пустырь на примете… Почему парк? Пустырь самый настоящий! Там пара скамеек разбитых да мусора больше чем урн…. Когда застраиваться будем — скажем этим муфлонам городским, что будет аквапарк! Бздиснейленд, прямо! Камня на камне живого не оставим! А потом и лужу эту осушим! Ну а там кто вспомнит?! Да ладно тебе — инстанции-квитанции… Потом побазарим!

Тут предприниматель сунул трубку в карман и отпустил запястье Ленона, но тут же крепко ухватил его за плечо:

— Раскошелиться, значит, не можешь, вот и сам пришел, да?! Ни жира, ни мяса конечно… — тут Филимон Зеленых больно ущипнул Ленона за руку, и юноша едва не взвизгнул. — …Но на холодец сойдет! Скажи мне, газетчик, ты веришь в Высшие Силы?

Но и на этот вопрос юноша испуганно промолчал.

— Ну так вот, — не дожидаясь ответа начал объяснять предприниматель, — у меня для тебя приятная новость — сейчас ты увидишь представление под названием «Все телята попадают в рай». Забойное это зрелище, я тебе говорю! Почище твоего «Ну погоди» будет!

Тут он впервые заметил, что столь настойчивое задержание не прошло даром. Чернильное пятно с рубашки Ленона успешно перекочевало на рукав светло-салатового пиджака бизнесмена.

— Ах, ты ж недоносок грязный! За пиджак мне платить кто будет, епископ ты Кентерберийский! — разразился проклятиями бизнесмен. — Да я из тебя сейчас всю перхоть, как Хэдэндшолдерс, выбью!

— Хэдэндшолдерс — это тот, у кого Тайсон ухо откусил? — перепугался юноша.

— Я тебе покажу откусанные ухи! — пригрозил Филимон Зеленых.

С этими словами он грубо втолкнул Ленона на бойню.

— На твой счет внесу! И смотрите за ним, еще утащит чего лишнего! Он это может! — крикнул напоследок предприниматель и шумно захлопнул тяжелую дверь.

Дальнейшее зрелище настолько впечатлило Ленона, что застряло в голове, будто железный крюк между ребер. Ему даже почудилось, что наступи его смертный час, и перед глазами промелькнут не лучшие его воспоминания, а пресловутая колбасная переработка.

Уже на пропускной юноше запоздало припомнилась поговорка, сочиненная, как ему казалось, самим Уинстоном Черчиллем: «Людям нельзя показывать две вещи — как делают законы и колбасу».

— Ну почему меня не послали на заседание городского совета?! — сокрушался юноша. Из-за оглушительного скрежета разделочных механизмов он мало понял из того, о чем ему рассказывали сотрудники завода. На выходе с него даже хотели взять расписку о неразглашении, но руки юноши дрожали так, что начальник цеха ограничился коротким устным предупреждением.

— Теперь я не хищник, а травоядный! С этого дня в рот ни единого кусочка мяса… Даже бульонного кубика! — неизвестно кому пообещал юноша. Переполненный благородными намерениями он покосился на колбасу, торчавшую у него из-под мышки. Он хотел отказаться, но побоялся обидеть тружеников мясорубки. Ленон уже подумывал похоронить колбасу где-нибудь по дороге, но вспомнил, что выбрасывать еду — это еще большее кощунство.

— Ну, ничего, принесу эту колбасу коллегам к чаю. Пускай хоть кто-то порадуется от этого кошмара, — так размышлял юноша, искренне надеясь, что этот слабокопченый мясной продукт действительно поможет ему преодолеть пропасть во взаимоотношениях с собратьями по профессии.

Юноша был не самого мускулистого телосложения, потому изрядно подустал, пытаясь дотащить колбасу до редакции. Отдохнуть от пережитого Ленон решил в близлежащем парке.

«Алкоголь — главный источник буйств по всему миру» — гласила табличка в парке, а разбитая скамейка и поваленная урна, из которой выглядывали пустые бутылки, живописно свидетельствовали в пользу данного утверждения. Но Ленон все же нашел несколько целых скамеек у пруда. Усевшись, журналист начал внимательно рассматривать палку колбасы. Палка нездорово отблескивала зеленым налетом.

— Деликатес, — подумал Ленон, вспомнив французские сыры с плесенью, которые любят тонко нарезать и выкладывать на стол на праздники. От этой мысли он совсем расслабился, представив радость коллег, но вовремя опомнился, увидев хищный оскал уток, рассекавших пруд напротив.

Водоплавающих юноша не мог терпеть по долгу профессии. Еще до вступления в должность он точно знал две вещи: СМИ — это не помощник капитана Крюка, а «утка» — это информационный материал, чья достоверность оставляет желать лучшего. Главный редактор Ленона любил повторять, что «утка» — это один из первейших врагов журналиста, и юноша решил следовать этому правилу по жизни.

— Что смотрите? «Утиных лапок» у меня с собой нет! — донеслись до пруда слова Ленона, и, чтобы придать своей фразе большую значимость, юноша увесисто погрозил колбасой. У журналиста действительно были небольшие пробелы в эрудиции, которые он с разной степенью правдоподобности заполнял собственной фантазией. Ленон на полном серьезе считал, что упомянутый сорт конфет действительно предназначен для вскармливания водоплавающих.

— Ведь и вправду, кормят же уток французскими багетами. Так почему бы и не конфетами? — думалось юноше.

Ленон пересел на другое место и заметно успокоился, хотя ему все еще казалось, будто утки с ненавистью дышат ему в затылок. Но смена позиции стоила юноше определенных неудобств — выбранная скамейка была куда ниже той, что напротив. Вдобавок, после попытки откинуться на спинку раздался неприятный скрежет прогнившего дерева, и Ленону пришлось сгорбиться и нагнуть голову, так что живописный вид на парк ощутимо приблизился к асфальту.

Расслабившись, Ленон не сразу заметил, как справа от него расположился бурого цвета кот, который старательно вылизывался, а в свободных от гигиенической процедуры промежутках поглядывал на юношу.

— Я сам как этот кот — усердный и зеленоглазый, — подумал Ленон, подметив, что подобно усатому чистюле, в данный момент он видит больше не лица прохожих, а скорее ноги. От нахлынувшего прилива нежности Ленон уж было потянулся к коту, но, вспомнив, что вши и прочие вредители передаются путем тактильного контакта, отдернул руку и погладил кота колбасой по голове.

Этот сомнительный маневр резко свел показное равнодушие животного на нет. Кот резко повернул голову и уже было собрался испепелить Ленона уничижающим взглядом, а то и громко обшипеть! Но, почуяв колбасу, сменил свою точку зрения, а вместе с ней и поведение. Вместе с нахлынувшим приступом печального мяуканья его острый кошачий зрачок уже будто бы разрезал колбасу на кусочки.

— Я бы угостил тебя, котя, да что мне в редакции скажут? — сочувственно объяснил юноша мохнатому жалобщику. Но затем подумал, что в редакции его знают давно и едва терпят, а коту он понравился в первые же минуты знакомства. В этот момент судьба колбасы была решена. Ленон достал перочинный ножик и отрезал для кота немного пожевать. Кот сразу же перенял кружок из рук юноши себе в пасть, слегка цапнув его зубами за палец.

— Чего ты кусаешься? — пожурил хвостатого Ленон. — Друзья не кусаются!

Но кот не обратил внимания на эти слова — он был занят. С двойственным эффектом, одновременно урча от голода и отплевываясь от всего остального, кот вгрызался в мясное изделие местного производства.

— Мне бы такой аппетит в детстве. Тогда я бы ел много каши, вырос сильным и сейчас бы неплохо зарабатывал на заводе… — замечтался Ленон.

— Только не на колбасном! — поморщился юноша и мечты рассеялись, вернув его в суровую действительность, где малоизвестный ему кот поедал колбасу, не так давно предназначенную на редакционные нужды.

А хвостатый беспризорник тем временем догрыз свой кусок, поднял голову и окинул Ленона своим жалостливым пушистым взглядом. Кошачий благодетель скрепя сердце выделил еще несколько кусочков на пропитание и побрел дальше.

Но тут прямо навстречу юноше пронеслась огромная черная собака. Испугавшись больше за колбасу, нежели за себя, Ленон отскочил в сторону. Юноша некоторое время гневно смотрел вслед собаке, но угрожающе размахивать колбасой не решился, побоявшись возвращения мохнатого чудовища. Тут неподалеку раздался рвущийся шорох, и журналист обернулся, ожидая новой напасти. Но Ленон зря волновался. Это просто еще один кот обрушился с дерева на землю.

— Котя, а я посмотрю, у тебя мания ко всему высокому, — обратился Ленон к свалившемуся животному. — Ты прямо… архитекот. Царап Царапели!

Хотя в колонку культуры Ленон писал редко, он все же немного разбирался в высоких искусствах. По крайней мере в тех, чьи размеры превышали три метра. Свежевыдуманный экспромт немного приподнял настроение юноши, и он решил слегка повысить его и коту.

— Бедняга… Я-то лишь слегка отпрыгнул, а ты чуть не расшибся, — успокаивал кота Ленон, отрезая утешительный кусок мясного продукта. После угощения колбасы осталось совсем немного.

— Ну, ничего, — подумал Ленон, засовывая остаток себе в карман. — Угощу главного редактора. Он хотя бы меньше будет ко мне придираться.

Но не успел Ленон покинуть пределы парка, как увидел, что через решетку подвала заброшенного здания на него грустно взирает тощий кот.

— Кс-ксс-ксссс, — поманил Ленон, но кот не шелохнулся, а лишь опечалился еще больше.

— Сижу за решеткой… — попытался вспомнить стихи классика журналист, но запутался где-то на третьей строчке. Ленону стало совестно за подвального узника, и он решил угостить его от всей души.

Ленон заметил, что скормил всю колбасу оставшемуся коту только после того, как чуть не отрезал себе палец. Рефлекторно засунув пораненное место себе в рот, он не без некоторого сожаления проследил за исчезающими в утробе кота последними кусочками. Юноша понял, что придет в редакцию с пустыми руками.