Глава 35

Глава VI

— Ленон, я подумал над твоим предложением. Ты абсолютно прав! — заявил наутро Гаузен и его спутник польщено заулыбался, давая юноше продолжить. — Нам нужно отыскать при помощи Книги Знаний короткий путь в Вейносту!

— Но я же предлагал безопасный, — воспротивился Ленон, но Гаузен его не слушал:

— А про то, что лекарство для Салочки может протухнуть, ты позабыл? Лошадей у нас нет, а поторопиться надо!

Он не знал, что думает о нем Лекант — считает ли его погибшим, совсем позабыл о нем на фоне грядущей свадьбы, или ему взбрело в голову, что слуга предал его, и он послал своих приспешников на розыски. Так или иначе, в людных местах ему светиться лишний раз не хотелось.

— У тебя есть карта? — сдался Ленон.

— А разве без нее нельзя? — возразил Гаузен.

— Ну, с ней было бы удобнее. Надо же на чем-то отмечать… — предложил Ленон.

— Ты, главное, смотри в книгу и говори мне. Я же, как никак, всю Велитию объездил, — похвастался Гаузен, еще недавно искавший место для замка по всей стране.

— Есть короткий путь через леса. Если на четверть-пути до развилки сойти с главной дороги, — откликнулся Ленон. — Но будет немного сыровато.

— Это ничего! — обрадовался Гаузен. — Велития — многоводная страна. Не то, что пустынная Хаслиния. Катапак нас не оставит.

Ленон снова попытался объяснить, как пройти более коротким путем в Вейносту, но у него это получалось плохо, так как он слабо разбирался в здешней географии, а книга давала довольно размытые ориентиры.

— В крайнем случае, обойдемся и без книги, — заявил Гаузен. — Я знаю Велитию, как свои пять пальцев, а эта штуковина сотни лет пролежала в руинах. Что она может знать о сегодняшнем дне? Вон, сокровища и те закаменели! А в этих болотах я и сам слегка разбираюсь, хотя они мне до смерти надоели. Знаю я там одно местечко, куда я ни за что не хочу попасть, и кого я не хочу там встретить…

Ленон, не разобрав о чем речь, лишь пожал плечами. Гаузен же по-прежнему был недоволен, что чуть не погиб, и при этом почти не заработал.

— В конце концов, я же не в обход иду, как трус, но наоборот пытаюсь сберечь время и усилия, — успокоил себя Гаузен мыслью, что не предпримет второй попытки обогатиться при помощи книги.

Расплатившись за гостиницу, друзья закупились всем необходимым и отправились в путь. Но, добравшись до болот, спутники немного растеряли былой энтузиазм, так как пробираться стало ощутимо трудней. А Ленон еще боялся, что в случае чего тяжелая сумка потянет его ко дну.

— Ну и дела, Ленон! Продавать саблю жалко и некому, а заработать при помощи ее пока не представилось возможности! — сокрушался Гаузен.

— Если она такая прочная, — предложил Ленон. — Можно устроиться на каменоломню.

— Да ты в своем уме?! — возмутился Гаузен неподобающим обращением с легендарным клинком. — Работа на каменоломнях — это рабский труд! Ты что, предлагаешь нас в рабство продать?

— Но рабство — это же преступление! — испугался Ленон подобной участи.

— Да ладно, Ленон! Чего бояться? На обратном пути я тебя выкуплю. Да и вообще, кто ж тебя купит? — попытался разрядить обстановку Гаузен, решив, что шутка-другая в походе не помешает.

Ленон недовольно замычал, не в силах подобрать подходящих слов, чтобы выразить свое недовольство подобным предложением. Гаузен понял, что шутка не удалась, но дальнейших попыток развеять скуку не прекратил.

— Ленон, это не ты испортил воздух? — спросил он через некоторое время.

— Гаузен, ты это уже десятый раз спрашиваешь! — обиделся юноша.

— Да я же пошутил, — не признавал за собой вины Гаузен.

— Нет, это не шутка, это издевка! — настаивал Ленон. — А издевка — это злая шутка, повторенная много раз. И, тем более, это не я… это сероводород.

— Вот-вот! То-то меня от него меня так и воротит. Чего это ты там смеешься? Напердел втихомолку, и еще посмеивается! — никак не мог угомониться Гаузен.

— Я не смеюсь! Это лягушки квакают! — отчаянно объяснялся Ленон.

Тут Гаузен заметил, что из-за посторонних шумов он хуже слышит шаги и голос своего напарника. Похоже, что Ленон, устав быть объектом насмешек, решил держаться от провожатого подальше.

— Слушай, Ленон, если отстанешь — ты дуй в рожок. Уж я-то его ни с чем не перепутаю, — обернулся Гаузен, вспомнив про подарок Лин. Ленон виновато потупил глаза.

— Только не говори, что ты его потерял! — рассердился Гаузен.

— Нет, не потерял, — еще больше смутился Ленон. — Вот… — порывшись в карманах, он обреченно протянул своему спутнику осколки.

— Ленон! Шкура ты ослиная! Это же подарок Лин! Это все, что от нее осталось! — продолжал злиться Гаузен. Он сгреб остатки музыкального инструмента и пошел вперед, не оглядываясь. Он не мог поверить, что рожок прекрасной Лин — последний предмет, что связывал их, кроме Книги Знаний — был безвозвратно уничтожен.

— Быть может, это знак, что девушки уже нет в живых? И следует забыть ее и идти дальше?

Эта мысль чуть не разорвала сердце Гаузена на такие же осколки, которые остались от подарка девушки. Как и вчера в момент отчаяния, юноша не знал, что ему делать дальше.

— Этот рожок был так дорог мне! Вечно с тобой одни неприятности! Вечно ты меня во что-то впутываешь… Во всякие топи… Со своими дурацкими советами! — возмущался Гаузен.

— Это не я! Это книга! — оправдывался Ленон. — Я вообще толком не разобрался, как ей пользоваться…

Но Гаузен не слушал спутника и продолжил тираду недовольства:

— О комарах мог бы и предупредить! Сколько я их уже перебил! И всю шею расчесал! — тут Гаузен немного задумался и спросил. — Вот, Ленон, если ты считаешь себя таким умным, то объясни мне, почему от их укусов прыщи вскакивают? Нет-нет, не подглядывай в книгу! Я тебя хочу проверить!

Ленон, принявший вызов, поднапрягся и выдал все, что знал на эту тему:

— Возникновение прыщей, — начал вспоминать Ленон. — всегда связано с кровью. Комары, пососав кровь, впрыскивают обратно остатки. А если прыщи на ровном месте, значит с кровью что-то не в порядке, понимаешь? — поинтересовался Ленон, будучи сам не до конца уверен в подчерпнутых из памяти сведениях.

— Я все понял, Ленон, — сердито оборвал Гаузен, который запутался еще больше Ленона. — Ты сел мне на шею и сосешь мою кровь! И вот из-за этого у меня прыщи и повылезали, как грибы после дождя!

— Может, это просто от сладкого? Я слышал, что… — оправдывался Ленон, до крайности обиженный подобной версией.

— Да плевать я хотел на то, что ты слышал! — взорвался Гаузен, настроение которого ухудшалось все сильнее вместе с окружающей обстановкой. — Когда я в последний раз ел что-то сладкое? Не я — ты у нас привереда! Того я не хочу, этого я есть не буду, слушать не собираюсь, делать не стану, потому что я самый умный… — начал передразнивать Ленона Гаузен.

— Ну, друзей не выбирают… — робко попытался заступиться за себя юноша.

— Ага, не выбирают, — подхватил Гаузен. — Ленон, ты просто поразительный человек!

— В каком смысле? — учуял подвох Ленон.

— В том смысле, что друзей не выбирают — в них живут и умирают! Сказал глист! Ты паразитируешь на мне, питаясь за мой счет и не отдавая ничего взамен! — не сдерживая эмоций, обвинил Гаузен. — Да ты вообще понимаешь, что если бы не я, то ты не прожил бы здесь и дня?!

— Я прекрасно понимаю! — расстроился Ленон. — Я понимаю то, что если бы не ты, то я не пробыл бы здесь и часа!

— Прекрасно! — сердито воскликнул Гаузен. — Хорошая стратегия — во всех своих бедах винить окружающих! А ведь если бы не я, ты остался бы у себя без жилья и работы. Да и вообще, не силой же я тебя заставил вернуть меня в свой мир! Кто же мог знать, что так выйдет?

Ленон промолчал. В чем-то Гаузен был прав. Ленон, наверное, мог бы поподробней разузнать у книги, как работают путешествия из одного мира в другой. Но тогда-то он доверился Гаузену.

— Кто, кроме меня, поможет тебе здесь?! Ты еще что-то мог в своем мире. А здесь ты последний голодранец! А то, что ты последний голодранец из голодранцев — это еще не делает тебя королем голодранцем. Это вообще никем тебя не делает! Слышишь? Никем! Думаешь, ты какой-то особенный или даже уникальный? Думаешь, ты самый умный?! — завалил вопросами Ленона Гаузен и, не дожидаясь ответа, снова начал передразнивать своего спутника. — Тех, кто пьет, курит и ест мясо, я вообще за людей не считаю!

— Неправда! Я такого не говорил! — возмутился Ленон.

— Не говорил, так подумал! — настаивал Гаузен.

— Да я и думать о таком не посмел бы! — защищался, как мог, Ленон.

— А чем докажешь? — не отставал Гаузен.

— У меня нет никаких доказательств, кроме правды! И вообще, почему ты подозреваешь окружающих во всем плохом? Прямо как параноик…

— Каких еще там ноек?! — рассердился незнакомому слову Гаузен, приняв его за ругательство. — Сам ты нойка! Это ты один только и делаешь, что ноешь и жалуешься, и я тебе в этом занятии напарником быть не собираюсь!

— Да нет, параноик, это тот, кто всех подозревает, а потом настаивает на своем, даже если неправ, — попытался вспомнить Ленон нужную строчку из словаря, но точность оставляла желать лучшего.

— А ведь я мог бы и бросить тебя! — не сдавался разгорячившийся Гаузен.

— Неправда! — отчаянно запротестовал Ленон.

— Бросил бы, да еще пинка вдогонку дал, — припугнул его спутник.

— Да? А кто книгу бы тогда читал?! — возразил Ленон.

— Бросил бы ее вместе с тобой! Две ходячих энциклопедии! От вас обоих одни только беды! — подвел черту Гаузен.

Ленон, вконец расстроившийся из-за слов Гаузена, замедлил ход и погрузился в раздумья.

— Ходячая… Я тебе не книжки-бумажки — у меня чувства есть, — обиженно протянул Ленон, бредя, не разбирая пути. Тут ему показалось, что может, действительно, от него одни только неприятности, и уныние начало еще сильнее укрепляться в его душе.

— И зачем я тогда поднял ее со скамейки в тот раз! — сокрушался Ленон. — Лучше бы она была заминирована! Мне же с детства говорили не трогать чужое!!!

Он уже начал вспоминать про слова Гаузена, что он с книгой ему не нужны, и подумал, а не попытаться ли вернуться обратно? Неизвестность его больше не пугала. Вряд ли на Земле найдется такой уголок, где он будет столь же бесполезен и неуместен, как здесь. Но тут Ленон вспомнил, что не имеет права воспользоваться книгой подобным образом, так как пообещал Гаузену этого не делать. Ленон поднял голову, но увидел, что его спутник уже скрылся из вида. Ленон захотел его окликнуть, но тут разразилась страшная гроза.