Глава 34

Глава V

Испугавшись ожесточенной погони, Ленон долго бежал по улицам, не разбирая пути, и остановился только тогда, когда понял, что вконец заплутал. Юноша, расстроенный местным недружелюбием, совсем пал духом. За свою жизнь ему, конечно, приходилось встречаться с подобным, но не так часто и не в столь угрожающей форме.

Вскоре он обнаружил, что заблудился, и не помнит, как вернуться к гостинице. К счастью, он все еще помнил ее название. Он попробовал поспрашивать у прохожих, но те предпочитали проходить мимо, игнорируя его. Наверное, вид у него после всего был и вправду непривлекательный.

— Стальной желудь? — услышал Ленон писклявый голос. — Я там работаю.

Ленон обернулся.

— Что-то не припоминаю, что бы я вас там видел… — пригляделся юноша к пренеприятного вида носатому коротышке в капюшоне.

— Просто я работаю в подвале. Я кладовщик. Слежу, чтобы крысы припасы не попортили, — блеснул на него встречный глазами цвета толченой голубики.

Ленону этот тип показался подозрительным, но он рассудил, что нельзя судить людей исключительно по наружности.

— Наверное, этот человек сам несчастен от своей внешности, — мысленно посочувствовал Ленон.

— Я дам вам монетку, если вы отведете меня в таверну, — пообещал юноша, которому нужно было, кровь из носу, успеть обратно раньше Гаузена.

— Не надо. Скоро моя смена и я как раз туда спешу. Но если вам захочется вознаградить меня, то я с радостью… с радостью получу награду, когда мы придем на место.

Подобная бескорыстность подкупила Ленона, и он отбросил мысль достать книгу и подсмотреть в ней обратный путь. Тем более он боялся раскрывать ее на улице. Ему казалось, что после конфликта со священнослужителем — каждый встречный на улице будет норовить отобрать ее. Да и уже начинало темнеть, а факелов пока не зажигали, так что рассмотреть что-то в книге могло оказаться делом весьма затруднительным.

Карлик шел быстро, и Ленон, изрядно подуставший от беготни за день, едва успевал за ним.

— Вот ведь как на работу торопится, — подумал Ленон, и на него нахлынули воспоминания о том, что еще недавно он так же торопился в редакцию. Хотя опаздывал он далеко не всегда. Погрузившись в прошлое, Ленон не заметил, как они уже пришли.

— Что-то не похоже на гостиницу… И на черный вход гостиницы тоже непохоже, — все больше и больше засомневался Ленон. Юноша оглянулся. Кругом был пустырь, полный огромных ворохов мусора и всякого барахла.

— Это не то место, куда я хотел прийти, — настороженно поведал своему провожатому юноша. Но тот, судя по виду, и не собирался извиняться.

— Сейчас ты отправишься в куда худшее место! — угрожающе завизжал недавний проводник Ленона, и со всех сторон на него посыпались одетые в похожее рванье невысокие разбойники. От страха Ленон, сам не ожидая от себя такой прыти, вскарабкался на кучу барахла, высотой в несколько человеческих ростов. Залезая, он обвалил уступы, за которые можно было бы зацепиться, так что нападавшие просто бегали с угрожающими воплями вокруг мусорной кучи, уповая на то, что в скором времени юноша сам свалится к ним в лапы.

— Люди добрые, помогите! — взмолился Ленон, и, поразмыслив, прибавил:

— Может, и не совсем добрые, но все равно спасите! — надрывался юноша, который был готов принять сейчас любую помощь.

— Даю монетку за мое спасение, — чуть не плача пообещал Ленон, но то ли поблизости не было желающих, то ли никто не хотел рисковать жизнью за столь скромное вознаграждение. От жажды и истошных воплей горло юноши начало постепенно хрипнуть. Тут он вспомнил, что у него осталась одна вещь. Та, которая уже однажды выручила его с Гаузеном, позволив им проникнуть в НИИ.

В этот момент, Гаузен, наверное, был последним человеком, который мог услышать мольбы своего спутника о спасении. Он вообще почти ничего не мог расслышать и шел мимо пустыря по другой причине. Гаузен возвращался через него, так как еще до вылазки в трактире до него дошел слух, что ближе к вечеру на входе через главные ворота берут пошлину, чтобы в город под покровом ночи лишний раз не проникал всякий сброд. Юноша не знал, правда это или нет, но ему точно не хотелось платить совсем не лишние деньги за всякие пустяки. Проходя мимо помойки, Гаузен пожалел, что у него заткнуты уши, а не нос. На обратном пути он уже пытался вытащить затычки, но у него толком ничего не вышло, так что теперь он хоть и не был совсем глухим, но все равно мало чего разбирал.

Брезгливо поведя носом, Гаузен увидал, как на огромной куче вдалеке какой-то тип в грязной одежде размахивает руками. Вокруг него же бегала и подпрыгивала кучка еще больших оборванцев.

— Устроил представление, — предположил Гаузен в отсутствие слуха. — Но некогда мне на всяких шутов смотреть, — и уже хотел отойти подальше, но тут заметил, что человечек перестал размахивать руками и поднес что-то ко рту.

— Проголодался, что ли? — подумал Гаузен и от этих мыслей стал еще больше торопиться обратно в таверну. Тут на вершине мусорной кучи засверкали какие-то разноцветные всполохи. Гаузен подошел поближе и пригляделся повнимательней. Юноша понял, что фигурка наверху ему кого-то напоминает.

— Ленон! А он-то как там оказался?! — неприятно удивился юноша и решил подобраться еще ближе, но вскоре кровожадная свора отвлеклась от своей недавней жертвы и перекинулась на Гаузена. Он увернулся от первого нападающего и выхватил клинок. Срезав левому противнику ухо и раскроив плечо второму, он уже хотел рвануться к тому, что подальше, но тут увидел, что Ленон встал в полный рост и что-то кричит.

— Сзади! — ткнул сверху Ленон пальцем за спину своему спасителю. Слабослышащий воин на лету схватил этот жест и обернулся, но клинок его был быстрее и располосовал атакующего от морды до пуза. Но банда мерзких существ, несмотря на потери, все еще не оставляла попыток окружить Гаузена. Он отчаянно рубился и поглядывал на Ленона, который, подсвечивая фонарем, указывал пальцем, если ему с тылов угрожала опасность. При таком содействии глухота Гаузена почти перестала быть недостатком в бою. Вскоре юному велиту удалось одержать верх, и враги начали беспорядочно разбегаться.

— По-видимому, поверженные крупно задолжали уцелевшим, — устало пробормотал Гаузен, видя как ловко убегающие выносят павших товарищей.

— Или они тащат их к себе на обед… — добавил юноша, припомнив натуру тех, с кем он только что сражался, и переключился на своего спутника:

— Ленон, Катапак подери, тебя что, из гостиницы выкинули? Слезай отсюда!

— Я бы слез, но боюсь разбиться! — никак не решался юноша.

— Я же говорил тебе никуда не выходить! Сколько ты там просидел? — вновь закричал Гаузен, по-прежнему плохо слыша. Чтобы компенсировать этот недостаток, он пытался читать слова по губам.

— Я не считал, — закричал в ответ Ленон.

— Что не читал? — не разобрал Гаузен. — Ты почитать туда залез? Слезай, говорю. Ты что, захотел, чтобы я заночевал под этой кучей? А вдруг эти поганцы вернутся?! Если сейчас же не спустишься, я сам заберусь наверх и скину тебя вниз! — разозлился Гаузен, уже порядком утомившись за день.

Последние слова ободряюще подействовали на Ленона, и он начал осторожно спускаться, отчаянно цепляясь за все, что попадалось под руку.

— Давай, давай! — подбадривал Гаузен. — Я сегодня на такую скалу влез, что эта горка все равно, что плевок по сравнению с озером.

Ленон уже преодолел половину пути, но, позабыв, что Гаузен не слышит, повернул голову, чтобы ответить, и сорвался. Падая, Ленон повалил Гаузена на землю. Тут что-то громко хрустнуло. Сначала Ленон испугался, подумав, что это его или Гаузена кости, но потом он понял, что это был рожок, который ему доверил его напарник, и перепугался еще больше.

— Убить меня захотел?! Я же тебя спас только что! — возмутился придавленный Гаузен.

— Извини, я такой неловкий, — пробормотал Ленон, отряхивая одежду, которая тоже плохо пережила падение.

— Легкий? — снова не расслышал Гаузен. — Какой же ты легкий? Даром, что мяса не ешь, а весишь как теленок!

— Почему это я тяжелый? Да я весь день на голодный желудок, — оправдывался Ленон.

— Сам ты ублюдок! Я тебя спас, а ты меня поносишь как вшивого пса! — опять не разобрал Гаузен и вышел из себя. Он встал в боевую стойку, выставив кулаки на уровне лица и начал ими размахивать.

— Да с кем ты разговариваешь? Я такого не говорил! — затравленно начал озираться Ленон. Тут он понял, что его спутник по-прежнему ничего не слышит. — Гаузен, у тебя в ушах преграды! — попытался напомнить юноша.

— Пощады! Ты просишь пощады! То-то же, — смягчился Гаузен, раскатав пальцы из кулаков обратно. — Вообще-то иногда вызволенные из беды целуют в знак благодарности своим спасителям ноги, но что я, изверг какой? Я вообще не люблю, чтобы мужчины у других мужчин чего-то там целовали, пусть даже и сапоги, — после этих слов Гаузен рефлекторно посмотрел под ноги и увидел, что на земле белеют какие-то осколки, которые он поначалу принял за кости поганца. Но Ленон успел припрятать их под своей ступней, в надежде потом собрать их и как-нибудь склеить вместе.

— Гаузен, ты, похоже, плохо слышишь! — попытался отвлечь своего спасителя Ленон и показал указательными пальцами на свои уши.

— Я вообще ни свистка не слышу. Даже и не знаю, кем хуже быть, глухим или глупцом? — сердито пожаловался Гаузен.

— Надо как-то вытащить эти затычки из ушей, — сочувственно посоветовал Ленон, не обратив внимания на намек, и сделал знак, будто выдергивает что-то из ушей. — Быть может, надо сходить ко врачу? — Ленон хотел изобразить последние слова жестом, но ничего не смог выдумать и просто потряс кулаком в воздухе.

— Ты чего это тут удумал? — возмутился предложением Гаузен, снова приняв слова за что-то неподобающее. — Сейчас совсем не время! В гостинице этим займешься, когда совсем стемнеет!

Тут Гаузен зашагал прочь со свалки. Ленон поплелся следом, радуясь, что его сегодняшние неприятности подошли к концу. Он заметил, что у его спутника новый клинок, и ему не терпелось обо всем разузнать, но в силу глухоты Гаузена это представлялось весьма затруднительным. Но все же он решил попросить друга об одном одолжении и постучал его по плечу. Гаузен обернулся.

— У тебя есть с собой попить, — тут Ленон сделал губы трубочкой и приложился кулаком ко рту.

— Да что с тобой стряслось сегодня? — не понял Гаузен, снова подумав не пойми что. — Это на тебя поганцы так повлияли? Ну и нелюди же они!

Но, приглядевшись к пересохшим губам напарника, он понял, в чем дело.

— А, водички захотелось… — протянул Гаузен флягу. Ленон тут же начал выкачивать содержимое сосуда так жадно, что, казалось, даже у удава, заглатывающего кролика, не получилось бы лучше.

— Эй-эй, мне-то оставь! — попытался охладить пыл спутника Гаузен, который сделал небольшой крюк на обратном пути, чтобы наполнить фляжку из ручья. — Ладно, — махнул рукой Гаузен. — В таверне за ужином напьюсь чем получше.

Уже в гостинице Ленону с Гаузеном пришлось изрядно повозиться — затычки, казалось, встали намертво и не поддавались. Наконец, заглянув в Книгу Знаний, Ленон нашел самый простой способ. Нужно было просто чихнуть, но в самый последний момент заткнуть рот и нос.

— Гаузен, а кто это был? — спросил про нападавших Ленон, воспользовавшись тем, что его спутник вернул себе слух.

— А это, Ленон… местная интеллигенция, — вспомнил мудреное слово Гаузен.

— В каком смысле? — испугался юноша и подумал, что если уж здесь такие интеллигенты, то что же говорить про совсем одичавших представителей.

— В смысле, их тоже все презирают, и они плохо друг с другом ладят, — пояснил Гаузен. Он вспомнил, что этим словом его бывший сокамерник Волжанин называл тех, кого постоянно ругал и винил во всех бедах. Видя, что Ленон все равно не понимает, Гаузен перешел на местную терминологию:

— Это поганцы, Ленон. По-ган-цы.

Ленон раньше, конечно и подозревал, что название не всегда соответствует тому, что предмет представляет собой в действительности, но в этом случае он убедился скорее в обратном.

— Это мутанты? — все же решил уточнить он.

— Я бы на твоем месте так резко не выражался, но своему названию они соответствуют, — ответил Гаузен. — Да ты сам же видел. Мелкий, подлый, с сероватой кожей… Одно слово — поганец! Зубы некрупные, но острые — у одних как иглы, у других — будто кинжалы. Да и когти у них тоже не попадись лишний раз!

Услышав столь полезную информацию о неизвестном ранее человечеству биологическом виде, Ленон достал блокнот и захотел записать услышанное.

— На твоем месте я бы экономил бумагу, — посоветовал Гаузен. — Она у нас на вес золота.

— Но ведь золото тяжелее бумаги! — ляпнул Ленон, не зная, что на это возразить.

— Ленон, ты не мог бы не умничать хотя бы пару мгновений! Тем более поганцы умных любят. От мыслей мозг вкуснее становится, — пояснил Гаузен и будто рупор приложил ладонь ко рту. — Эй, поганцы, возвращайтесь! У моего друга мозги вкусные, как бесплатный торт!

— Ты хотел сказать «бисквитный»? — несмотря на испуг, вновь не удержался и поправил Ленон.

— Да откуда тебе знать, что я хотел? Что ты вообще знаешь о поганцах? Ты их один раз в жизни видел, и то свысока, — возмутился Гаузен и припомнил кое-что еще:

— Самое главное — они покрыты слизью, которая приманивает мух. А у пещерных поганцев слизь еще и светится в темноте, привлекая мотыльков. Но воняет она ужасно в обоих случаях. Да как ты сам не почуял?!

— Принюхиваться некультурно, — попытался оправдаться Ленон, который после отсидки на помойной куче тоже отнюдь не благоухал. Тут Гаузен, решив рассказать о поганцах все, что ему известно, припомнил еще одну историю:

— Вообще, поганцев сложно попутать с чем бы то ни было. Они сероватого цвета, низкорослы и воняют. Но бывают случаи, когда поганцы сходят за людей. Так, один из них забрался ночью в лагерь торговцев и, пока они спали, украл у них благовония и краски. И с их помощью стал пахнуть совсем и по-другому, да и цвет кожи тоже поменял. А потом этот поганец отправился в Вейносту. Но так как говорить он толком не умел, то его приняли за идиота. И когда королю стало скучно, он отправил слуг, чтобы они нашли кого-нибудь для развлечения его благородной особы. И поганца повезли во дворец и сделали шутом. А так как придворные вообще народ поганый, то разницы никто не заметил… Ну, все что знал — рассказал, — подытожил Гаузен.

Тут юноша, закончив демонстрировать свой богатый запас сведений о здешней фауне, переключил внимание на спутника. Одежда Ленона пришла в полную негодность. Он и так порвал ее, продираясь сквозь лес. А быстрые подъем и спуск с мусорной кучи окончательно испортили ее товарный вид. И это не считая того, что он упал в грязь, когда убегал от волшебника. Да что и говорить, одежда Ленона была пошита не на длительные переходы, а скорее для сидячего образа жизни.

— И на кого ты стал похож, Ленон, — брезгливо поморщился Гаузен. — Увидела бы тебя моя знакомая портниха тетя Галатея — у нее бы сердце отказало. И в таком виде ты собрался предстать перед Салочкой? Завтра придется покупать тебе подходящую одежду. Так что твой долг передо мной еще больше увеличился.

— Но разве я не заслужил части денег от похода? — запротестовал юноша. — Я, конечно, не говорю про половину, но…

— Половину! Если бы ты пережил и половину того, что я испытал за сегодня! Хотя бы сотую часть! Забрался на какую-то навозную кучку, пока я на гору карабкался. Я расправился с чудовищем, а ты не смог одолеть даже парочку поганцев. И при том, кто тебя от них спас? Да кто тебя вообще просил выходить? Слуги должны слушаться своих хозяев!

— Но ведь я не слуга, — все еще никак не соглашался Ленон. — И мне просто захотелось попить.

— Кто же тебе мешал сделать это в таверне? Я и денег тебе оставил, — напомнил Гаузен.

— Но в таверне было только кислое молоко и вино, — попытался объяснить Ленон.

— Слуги только и делают, что наполняют себе пузо вином в таверне, пока хозяев нет. Я и сам… — произнес Гаузен и оборвал себя на полуслове. Он не хотел терять уважение Ленона.

— Что? Ты сам тоже был слугой? — мелькнула догадка в голове у Ленона.

— Я и сам… прекрасно знаю, чем должны заниматься слуги в отсутствие хозяев, — выкрутился велит.

— А как у тебя сегодня прошел день? — поинтересовался Ленон, которому не терпелось узнать о приключениях Гаузена, а тема взаимоотношений начальства и подчиненных его угнетала.

И Гаузен, не без удовольствия в голосе и некоторого самовосхваления рассказал, как ему удалось победить камедведя. Правда, для большего героизма он решил упустить момент, когда отвага почти покинула его.

— Только знаешь что? — опомнился Гаузен. — Не знаю, что тебе наговорила эта книга, но никаких сокровищ там не было! Только жалкая кучка монеток!

И Гаузен высыпал на стол деньги из кошелька, но тут же собрал их в горсть и вернул на место. Все-таки не дело было светить деньги, пускай и не очень большие, в публичных местах.

— Но я ведь помню, что книга указала, где лежат сокровища. Ты хорошо искал? — спросил Ленон. Он никак не мог поверить, что книга ошиблась, ведь, как и многие читатели газет, он верил написанному больше, чем услышанному.

— Это я-то плохо искал? Да голодная мышь искала бы в подвале засохшую корку хлеба с меньшим упорством, чем я переглядел это проклятое место. Ну, разве что они были замурованы в толще каменной глыбы…

— Об этом речи не шло, — не без сомнения произнес Ленон и, вытащив из сумки книгу, положил ее себе на колени, решив, что на столе она будет слишком заметна для окружающих.

— Сокровища были на плато на видном месте. Вот только…

— Только что! — нетерпеливо переспросил Гаузен. Возвращаться обратно ему совсем не хотелось, но еще меньше он желал, чтобы сокровища достались кому-то другому.

— Только они… — начал Ленон, сосредоточенно придвинув голову поближе к книге, чтобы разобраться в написанном. — Их уже пытались вытащить, и когда драгоценности вынесли наружу из пещеры, на них напал проснувшийся камедеведь, и воры обратились в камень… Вместе с сокровищами, — разочарованно выдохнул Ленон на последних словах.

— В камень! А как же я не догадался! А я все думал, что это за глыбы там стояли наверху?! Надо было мне их отколоть и притащить к ювелиру. Это ж я б ему объяснил, что то не простые камни, а драгоценные! — издевательски завозмущался Гаузен.

— Может, есть возможность их расколдовать? Я встречал сегодня одного волшебника, — обнадеживающе поинтересовался Ленон и тут же содрогнулся от этих воспоминаний.

— И остался жив? — не прекращал глумиться Гаузен. — Только волшебника нам не хватало в помощники. Он бы нас обоих превратил в камень и забрал все себе!

— Ну, по крайней мере, ты получил новый меч. Если он такой прочный — его можно продать за приличную сумму, — предложил Ленон.

— В таком паршивом городишке хорошую сумму за него не дадут… — недовольно пробормотал Гаузен. Он уже начал привыкать к этому клинку, и расставаться с ним ему не очень хотелось. — И кто знает, что еще нам встретится на пути. К тому же, собранных монет, хоть и не хватит на пару лошадей, но на запасы еды и прочие расходы сгодится до поры до времени.

— Как скажешь. Тебе видней, — не стал спорить Ленон. Хотя вид того, как Гаузен сражался с поганцами нагнал на него немало страху, тем не менее, он понимал, что дополнительная защита в этом путешествии не помешает им обоим.

— Странно, что орудие, которым можно было убить камедведя лежало рядом с ним, — задумался Гаузен. — Те, кто оставили саблю, похоже, знали, как избавиться от чудовища.

— Гаузен, похоже, эта сабля того самого легендарного воина, — вновь посмотрел Ленон в книгу. — Он сражался ею с полчищами камедведей еще в древние времена. А когда он собрался на покой, то забрался на Облачную гору и оставил там свое оружие, сокровища и яйцо камедведя. Оно вызревает только на солнечном свете и горном воздухе… Тут много чего и не очень разборчиво…

— Это, в общем-то, и не важно, Ленон. Передохни — чтение занятие утомительное, — прервал приятеля Гаузен и вновь начал любоваться клинком. Сделав пару картинных замахов, Гаузен похвастался:

— В конце концов, это же не Книга Знаний. Обращаться с этим клинком я обучился довольно быстро. Буквально с лету! Интересно, конечно, что у нас теперь не одна, а две древние могущественные реликвии.

— Так это же меч в камне, — вспомнил предания Ленон. — Эскалибур.

— Скалобур? — переврал на свой лад Гаузен. — Хорошее название! Но немножко длинное. Буду звать его просто «сабля». Я к этому привык. Хорошо, что против чудища оставили саблю, а не двуручный меч.

— Или топор, — вспомнил Достоевского Ленон.

— Или катапульту, — решил не мелочиться Гаузен. — А что? Пригодилась бы нам катапульта! Ты бы толкал, а я бы стрелял, — пошутил Гаузен и посерьезнел:

— Послушай, Гаузен, — неуверенно произнес Ленон, не желая портить Гаузену радость от боевого настроя. — Мне пришло в голову, как нам еще может пригодиться книга.

— Ну и что ты предлагаешь? — заинтересовался юноша.

— Если не искать неприятностей на ее страницах, а, наоборот, найти безопасные пути… — начал объяснять его спутник.

— Интересная мысль! — перебил Гаузен. — Но это завтра. После вина и пережитого меня клонит в сон.

— Ах ты, мой маленький экономыш! — с насмешливым умилением воскликнул напоследок Гаузен, поднимаясь из-за стола.

— Я не мышь какая-нибудь — я живой человек, — недовольно пробурчал в ответ Ленон, пряча в сумке недоеденную за ужином краюху хлеба. Грядущие трудности намекали на то, что определенная запасливость лишней не будет.