Глава 14

Глава VII

Когда Гаузен проснулся, плащ был уже готов. Расплатиться до конца с тетушкой Галатеей у него не получилось, и хотя она пыталась отказаться, он все-таки оставил лошадь в залог.

— Только не надо на ней кататься, — не мог не пошутить Гаузен. — В ваши-то годы уместней передвигаться на метле.

— Поосторожней со словами, юноша, — шутливо пригрозила добрая торговка. — Сегодня назовешь кого-то ведьмой, а завтра нарвешься на настоящую.

Но он пропустил эти слова мимо ушей, так как спешил в монастырь.

Вскоре он добрался до знакомых с детства дубовых храмовых ворот. Натянув на лицо выражение посерьезней, он начал стучать ногами в дверь.

— Кто там? — осторожно раздалось по ту сторону ворот.

— Ты знаешь, кто я такой? Не знаешь! Да кто ты такой, если не знаешь меня?! Я Пешеход — король Дороги! — торжественным голосом закричал Гаузен, решив так отметить свое возвращение.

— Я не виноват! Я здесь не сам поставился, — испуганно пропищал невидимый сквозь дверь привратник.

— Разве вам не доложили о моем прибытии?! Я так просто этого не оставлю! — продолжал грозиться и пинать в дверь Гаузен.

Испугавшись, страж открыл дверь, но когда увидел Гаузена в полный рост, похоже, засомневался. Зеленый плащ на юноше смотрелся вполне прилично, но отнюдь не по-королевски.

— Ноги надо перед дверью вытирать, а не стучать ими в нее, — осторожно заметил монах-привратник.

— Колотушку тоже надо вытирать, а не грязью покрывать, — возразил юноша и, не спрашивая разрешения, шагнул во двор.

— Куда вы направились? — попытался остановить юношу привратник.

— Куда надо, туда и иду! — оборвал на полуслове Гаузен. — А надо мне к вашему настоятелю Арсину.

Привратник покорно последовал, но вскоре поравнялся с Гаузеном, а потом и вовсе обогнал, теперь уже уверенно ведя юношу вглубь. Петляя следом по коридорам, юноша вспомнил, насколько запутаны коридоры в монастыре Катапака. Ему даже показалось, что провожатый водит его кругами.

Наконец, привратник впустил Гаузена в библиотеку к настоятелю Арсину. Посмотрев на него, Гаузен не смог сразу решить, что изменилось сильней в его старом знакомце — должность или наружность?

Лицо Арсина напоминало раздувшуюся тыкву, натертую воском, а выражение было странновато-благодушное, будто он только что проглотил перебродивший апельсин.

Вообще, Арсин был довольно упитан для монаха, но для настоятеля монастыря он был, пожалуй, даже худощав. И в данный момент он тем и занимался, что пытался победить свою неподобающую высокому посту худобу обильным обедом совсем непостного содержания. С прозорливостью заядлого обжоры он корпел над тарелкой, где груда котлет соседствовала с обильно умасленной горкой перловой каши со свиными шкварками.

— Как жуешь, Арсин? — громко поприветствовал Гаузен, отчего настоятель от неожиданности чуть не выплюнул свой обед. Но в последний момент Арсин сильно сжал губы, не дав обеду покинуть рот, а затем волевым усилием протолкнул свое пропитание обратно.

— Тебе следует есть больше овощей, Арсин, — снисходительно изрек Гаузен, довольный произведенным им эффектом. Арсин же отложил еду и, будто бы не узнав Гаузена, повелел привратнику:

— Белн, кого ты мне привел? Это тот, который яблоки в саду ворует? Поколоти его хорошенько, чтоб дорогу сюда позабыл, а если все-таки вспомнит — тащи сразу в тюрьму!

Гаузен уже был готов к такому приему, хотя не понимал, шутит ли Арсин или все же заважничал.

— Но это же… Знаете, это кто? — испугался привратник. Увидев реакцию простого прислужника, Арсин вместе с Гаузеном хором засмеялись.

— Представляю, что ты ему наговорил, — успокоившись, заметил Арсин и отпустил привратника.

— Я смотрю, ты хорошо устроился, — произнес Гаузен, намекая то ли на статус Арсина, то ли на его кушанья.

— Наверное, я должен поблагодарить тебя за это, — принял похвалу настоятель. — Своими выходками ты здорово сократил годы жизни моему предшественнику.

— Как будто я их один проворачивал! — возмутился Гаузен указанием на прошлые грешки.

— Веселые были денечки, — ухмыльнувшись, согласился Арсин.

— В моей жизни было столь много веселья… И так мало радости, — грустно добавил про себя юноша, но тут же вернулся от этих мыслей к настоящему.

— Я, между прочим, тоже неплохо устроился. У меня придворная должность! — с гордостью поделился Гаузен.

— Ну, удачи тебе! Может быть, ты тоже станешь когда-нибудь самым главным у себя во дворце, — с самодовольной насмешкой пожелал Арсин. Услышав это, юноша немного поморщился. Он вспомнил о принце Леканте и цели собственного визита.

— Вообще-то у меня есть дела поважнее, — отказался от предложенной чести Гаузен. — Тебе случайно неизвестно, как можно добраться покороче до ближайшего ордена Всемзнания?

Вопросы о проблеме Салочки, а также о материальной помощи юноша решил отложить на потом.

— А зачем ты туда собрался? — удивился Арсин.

— Мне нужно кое-что им передать, — уклончиво ответил Гаузен.

— Тогда можешь оставить это в монастыре, — великодушно предложил настоятель. — К нам часто приходят служители разных богов, орденов и культов. Если придут из ордена Всемзнания, то я лично передам им твою вещь, послание или что у тебя там.

— Ага, ты, наверное, и награду решил прикарманить, — подумал юноша. Он уже засомневался, нужно ли показывать книгу приятелю детских лет, но решил, что больше спрашивать не у кого. Да еще у него созрела небольшая шутка, наподобие тех, которыми он промышлял когда-то.

— Сейчас я тебе такое покажу, что ты забудешь про свой обед до самого ужина, — прошептал юноша и вытащил книгу. — Может быть, здесь найдется ответ на мой вопрос?

Настоятель отодвинул тарелку, обсосал каждый палец, затем вытер руки о балахон и уже после этого аккуратно взял книгу. Листая страницу за страницей, он рефлекторно поднялся с места и подошел к окну, где было больше света. Гаузен тут же уселся за стол и решительно принялся за брошенный храмовником обед.

Арсин, возмутившись подобной наглостью, с шумом захлопнул книгу.

— Я бы подождал своей очереди, но вдруг еда будет испорчена или отравлена? — пошутил Гаузен и, капельку пожевав, добавил:

— А ты почитай, почитай!

Арсин, немного повыбирав между обедом и книгой, углубился в последнюю. Гаузен, тем временем, торопливо отъедался за предыдущие полуголодные дни.

— Ну что, узнал что-нибудь? — наевшись, полюбопытствовал юноша.

— Я ее узнал, — произнес Арсин настолько серьезно, что Гаузен отбросил былое веселье. — Эта книга пропала из нашей библиотеки несколько сотен лет назад!

— В какой-такой вашей? — удивился Гаузен. — Ты ведь служишь Катапаку, а не ордену Всемзнания!

— А кто тут говорит про орден Всемзнания? — спокойно уточнил настоятель. — Мой орден — это орден Охранителей Книг.

— Что ты врешь, Арсин! — не поверил Гаузен. — Орден Охранителей Книг давно разрушен! Я был на его развалинах!

— Ты прав, Гаузен, — согласился Арсин. — Главная библиотека ордена была надежно выстроена и тщательно охранялась. Но настало время, когда все эти предосторожности вдруг оказались бесполезны перед лицом непредсказуемого землетрясения. Оно не оставило от штаба камня на камне.

А с падением власти четырех королей последние остатки ордена утратили всякую поддержку, и об ордене Охранителей Книг все позабыли. Все, кроме оставшихся служителей культа. Они смогли передать свои знания потомкам, наделяя их правом когда-нибудь возродить орден. И я один из этих потомков. Хоть я вступил в орден воды, но всегда мечтал возродить орден Охранителей Книг. И у меня есть право владеть этой книгой.

— Ну и дела. А я-то думал, что встретился с последним служителем этого проклятого ордена, — удивился Гаузен и произнес:

— Я не пойму, чего ты хочешь? Это всего лишь книга!

— Не просто книга. Книга Знаний! Видишь? — тут Арсин показал на клеймо, выжженное на обложке книги. На нем была изображена раскрытая книга, на которой лежал ключ. — Это символ ордена Охранителей Книг. Она все эти годы сама шла ко мне в руки, — взволнованно поведал Арсин.

— Значит, она вам все-таки нужнее, чем мне? И какова будет награда за возвращение, казалось бы, уже безнадежно потерянной реликвии? Учти, каждая страница этой книги стоит не меньше серебряной монеты. И это только за одну сторону! А корки и вовсе тянут на сотню золотых каждая! — запросил небывалую сумму денег Гаузен, чтобы Арсин не смог расплатиться и вернул книгу обратно.

— Ты, кажется, не понял всю серьезность ситуации, Гаузен. У нашего ордена очень строгие правила. В случае несвоевременного возвращения принадлежащей библиотеке книги с человека, возвратившего книгу, взимается штраф в размере одной серебряной монеты за каждый просроченный день. То есть за несколько сотен лет, — тут Арсин замолчал и его брови усиленно зашевелились, по всей вероятности, принимая участие в сложной арифметической операции. — Учитывая состояние возвращенной книги, количество страниц, а также нехватку закладки итоговая задолженность, которую возвративший обязан возместить, составляет почти сто тысяч серебряных монет. И возвративший у нас ты!

Тут бровь Арсина, бросив подсчеты, иронично метнулась в сторону Гаузена.

Несколько мгновений пристально рассматривая выражение лица Арсина, Гаузен понял, что настоятель уже давно перестал шутить.

— А я еще денег в долг у него хотел попросить, — расстроился юноша и решил дать волю чувствам. — Катапак забери! Книга древняя, да еще и просроченная, к употреблению, наверное, непригодна — что же ты с меня требуешь, потомок недобитый?!

Тут Гаузен подбежал к Арсину и грубо вырвал у него из рук книгу. Похоже, от волнения, а может быть от жирной еды руки настоятеля стали излишне скользкими. В этот момент в дверях появился монах, но, судя по размерам, уже не из тех, кто привечает, а, скорее, провожает.

— Послушай, Арсин! Давай просто сделаем вид, что я сюда не приходил, твой обед не ел и книгу не показывал. Забудем все те гадости, что ты мне наговорил, а я спокойно ухожу так же, как и пришел — через дверь, — предпринял последнюю попытку Гаузен.

— Отдай книгу, Гаузен, — потребовал Арсин. — Ты же понимаешь, что тебе некуда бежать!

— Когда некуда бежать, есть куда лететь. А без доказательств нет обязательств, — подумал юноша. — Дружище, я тебя ненавижу! — бросил он напоследок и выкинул книгу в окно.

Тут же Арсин с монахом как по команде рванулись в разные стороны. Арсин — вниз по лестнице за книгой, а монах — за Гаузеном. Эту попытку юноша пресек резким ударом тарелки с остатками еды по чужой голове. Монах повалился на пол, судорожными движениями рук хватаясь за волосы. Похоже, что несчастный богослужитель решил, что у него проломился череп и вылезли мозги, но то была лишь каша, перемешанная с соусом. Гаузену же предстояло куда более опасное падение.

Гаузен выскочил во двор вслед за выброшенной книгой. Юноша хотел зацепиться за дерево, но не рассчитал сил и расстояния и промахнулся. К счастью для Гаузена и к несчастью для его одеяния, он зацепился плащом за ветку. Не выдержав, плащ порвался и Гаузен упал в кусты, заблаговременно примеченные еще на подходе. Книга, благодаря застежке, в полете не развалилась на страницы и тут же отправилась обратно в сумку юноши.

Успев миновать главные ворота, Гаузен выбежал прочь, размышляя на ходу:

— Ну и что мне теперь вменяется? Неуважение к священнослужителю, оскорбление священнослужителя, сопротивление священнослужителю, избиение священнослужителя, осквернение пропитания священнослужителя… Преступления, конечно, тяжкие, но местечковые. За такое за три моря гнаться вслед не будут. Но задерживаться здесь все равно не стоит. Юнгой на первый же корабль! Хотя нет, поздно… Поздновато мне юнгой — в мои годы приятней капитаном!