Глава 6

Глава VI

Придя домой, Ленон решил, что сдержит обещание, данное Руфи, и напишет другую статью. «Сам же говорил, что тебе интересна тема вкусного и здорового питания!» — вспомнились слова главного редактора юноше. Он воспринял их как разрешение, чтобы слегка изменить текст материала. Он вложит в него все свои силы, и Валентин Петрович будет настолько поражен, что, не раздумывая, поместит его на первую полосу свежего выпуска. Да и Руфи, прочитав статью, не только подумает про него хорошо, но и переменит в лучшую сторону мнение о его газете. Впрочем, после недавних событий к нему пришла еще одна мысль, как можно завоевать доверие девушки.

На следующий день, Ленон, движимый профессиональным долгом перед данными им обязательствами, мчался в редакцию сдавать статью. Окрыленный вчерашними воспоминаниями, он не ожидал от жизни ничего неприятного.

Валентин Петрович же был зол как никогда. Тиражи падали, конкуренты написали про него острую изобличительную статью, а новые проблемы все прибывали и прибывали. В редакции это понимали и сидели тихо. Даже на прибытие Ленона не обратили особого внимания. Но юноша не воспринял этот знак должным образом. Он вошел не спрашивая, вспомнив, что надо стучаться только в самом кабинете. Главред хмуро посмотрел на припозднившегося журналиста, стукнувшего пару раз в дверь, через которую он только что вошел. Никаких добрых мыслей от этого в голове у главного редактора, похоже, не прибавилось, но он ничего не сказал, так как был занят. Валентин Петрович сидел за телефоном и разговаривал с кем-то на повышенных тонах:

— Вы спрашиваете меня, когда будут деньги? Всему свое время. И вообще, не надо путать казачество с казначейством…. Тьфу ты! То есть гонорар с гонореей! — заявил главный редактор и положил трубку. Но тут телефон зазвонил снова:

— Алло, редакция! — представился папаша Тираж, так как считал, что только на нем вся газета и держится. — Вам не нравятся подробности в криминальной колонке? Вам не нравятся подробности в криминальной колонке?!!! Так кто же заставляет вас ее читать?! Что-что? Ах, вот оно как! Мы тут не пыль собираем — мы раскапываем грязь! Нам не нужны новости — нам нужны сенсации! Нам не нужны происшествия — нам нужны катастрофы! Нам не нужен страх — нам нужна паника! Мало ли, что уже подписался на весь год? Подписался — остолопом остался! Желаю вам успешно засунуть свое мнение знаете куда? Да-да, вот и ковыляйте себе дальше в раскоряку, — расщедрился на совет редактор и бросил трубку.

— Ох уж эти мне моралисты, — пожаловался Ленону Валентин Петрович. — Поразвелось тут добролюбов. Дай им волю — все бы экспонаты в музеях переделали! Я себе это представляю — замажут на картине всю кровь и подпишут: Иван Грозный ОБНИМАЕТ собственного сына!

Но наметившийся разговор был снова оборван знакомым настойчивым дребезжанием.

— …Да, в тексте написано, что день, когда вы подарите кольцо фирмы «Иштар», запомнится вам на всю жизнь, — подтвердил неведомому собеседнику папаша Тираж. — Да. Да! Кто бы мог знать, что невеста вас бросит у алтаря, друзья отвернутся, а родственники проклянут! Мы-то тут причем?! Что вы говорите? Да, написано, что вместе с кольцом вы подарите частичку своего сердца. Какой дурак написал эту ерунду? — злобно проскрежетал зубами мимо трубки главный редактор и недвусмысленно посмотрел на журналиста. — Сами же должны понимать, что в оторванном месте будет сильно кровоточить! А вы еще спрашиваете, почему так страдаете! И вообще, у нас же написано — редакция ответственности за объявления не несет. Что? Частица «не» не пропечаталась? Тут папаша Тираж, не отрываясь от трубки, нащупал свободной рукой злосчастный выпуск и начал внимательно его рассматривать. — И вправду, — то ли в трубку, то ли просто размышляя вслух, произнес Валентин Петрович, но быстро нашелся, что ответить:

— Знаете что? В слове «несет» все равно содержится «не», так что, чужое горе нас не е… То есть я хотел сказать, что редакция за чужие беды не отвечает! Что? Подадите в суд? Подавайте, я судью с детства знаю! Что? Вы записываете разговор? Послушайте, мы можем договориться, — испугался компромата Валентин Петрович. — Что? Говорить помедленней, вы записываете? Карандашом? Знаете тогда, куда вы можете засунуть свои каракули. Что? Вы опять угрожаете мне судом? Знаете, что я могу вам предложить в этом случае? Подай-ка лучше в суд на своих родителей за то, что они воспитали такого дебила! Ты, жертва телевизора! — не выдержал Валентин Петрович и с шумом грохнул трубку о телефон.

— Люди стали такими мелочными. Раньше, чуть что, грозились набить морду, а теперь при любой оказии кричат «Засужу!» — сердито пожаловался Валентин Петрович и исподлобья посмотрел на юношу:

— Ну что, принес?

— Как и обещал, — в надежде на успех показал свою статью Ленон. Валентин Петрович, чтобы развеяться от тяжелых мыслей, решил зачитать ее вслух:

— «Мы живем в такое время, когда полки магазинов ломятся от продуктов и выбор настолько широк и заманчив, что непроизвольно разбегаются глаза и раскрываются кошельки» — прочел вслух главный редактор. — Молодец! Читателя надо заинтриговать! — сдержанно похвалил он. Но к следующей фразе он уже отнесся с некоторым подозрением:

— «Но настолько ли полезны современные продукты питания, насколько они заманчивы?» Ну что за вопрос? Конечно! И спрашивать не надо, — и уже потянулся, чтобы поправить, но тут он пригляделся, что там написано дальше. Главред некоторое время бегал глазами по буквам, пытаясь по крупицам собрать материал в единое целое. Но ничего не складывалась. Тут, наконец, Валентин Петрович понял, что речь в статье идет совсем не о пользе продукции колбасного завода Филимона Зеленых, и в ужасе схватился за голову.

— Ты что понаписал? Тебя почитать, так аж волосья на дыбы поднимаются! — возмутился Валентин Петрович.

— Ну, вы ведь сами сказали… про вкусную и здоровую пищу, — начал оправдываться Ленон.

— Нужно было писать про колбасу завода Филимона Зеленых, а не эту ерунду! Да это просто лахабель какой-то получается!

— Лаха… что? — переспросил Ленон, не ожидая от Валентина Петровича столь неприличных выражений.

— Ты еще и английского не знаешь?! «Лахабель» значит «смехотворно»!

Не скрывая громкого возмущения, Валентин Петрович продолжил зачитывать отрывки из статьи Ленона:

— «За прошедшее время технологии обмана потребителей зашли далеко вперед. Подумать только — на полках магазинов запросто можно найти кетчуп, где не указано содержание помидоров, колбасу, в чьем составе не найдешь мясо…» Ты что, с ума сошел писать так про колбасу завода Филимона Зеленых?! Да ты знаешь, какую неустойку он стребует?!

— Ну, так я же не написал прямо, какая колбаса, — оправдывался юноша. Он уже начал подозревать, что главный редактор за просто так не согласится опубликовать его статью в ближайшем номере.

— Пойми же ты! У нас в городе другой колбасы не водится, — попытался вразумить подчиненного главный редактор и, видя, что Ленон не может найти ответных слов, продолжил цитировать статью дальше:

— «Стоит только прочитать состав, как в глазах запестрит от обилия сложных химических терминов, которые простому покупателю мало чего говорят. А легко ли проглотить то, что и произнести-то получается не сразу?» А зачем это читать? Газеты надо читать! Это ты, наверное, кроме этикеток ничего и не читаешь! — разорялся папаша Тираж.

— «На протяжении многих тысячелетий эволюция развивалась не совсем в нашу пользу…» Оно по тебе и заметно! Это даже не самоирония, а самоистязание! Ведь эволюция отыгралась на таких, как ты! — с категоричностью Чарльза Дарвина заявил главный редактор и продолжил разоблачение:

— «Все мы знаем, как прекрасны цветы. Но многие цветы со временем распускаются и превращаются в не менее прекрасные вещи — вишни, яблоки, апельсины. Художники рисовали фрукты на картинах, поэты посвящали им стихи… Можете ли вы представить себе, чтобы, к примеру, Репин рисовал современные шоколадные батончики или полуфабрикаты?» И запросто себе представляю, — прервал чтение Валентин Петрович. — Я был дома у Филимона Григорьевича! На половине картин он с колбасой, а есть и замечательные мясоколбасные натюрморты! И ты делаешь вид, что разбираешься в высоком искусстве?! — продолжал горячиться папаша Тираж. — Как часто такое встречается в хорошем материале? Да не чаще, чем день открытых дверей в тюрьме! Разве это похоже на нормальную статью? Да не больше, чем свинья похожа на птеродактиля! Это просто какая-то чепуха! Чепуха с большой буквы «Ха»! Как вообще такое можно допустить! Газета — это скатерть стола новостного изобилия! А ты ее запятнал!

Тут, в качестве доказательства собственной правоты Валентин Петрович зачитал еще один отрывок из материала Ленона:

— «Многие из чипсов уже имеют мало отношения к картофелю, а по сути являются смесью жиров, крахмала и ароматизаторов». Ты бы еще написал, что каждый сульфат мечтает стать минералом! Да ты тут такого нахимичил, что не только волосы на дыбы подымаются — мозги заваливаются набекрень! Да скорее трава на Луне вырастет, чем я это напечатаю! Подобная ерунда нужна как безрукому гадалка!

— Может быть, каталка? — предположил Ленон, хотя подумал, что каталка нужна скорее безногому.

— Ты полный идиот, Ленон! — не выдержал папаша Тираж. — У тебя полностью отсутствуют причинно-следственные связи и понимание даже простейших истин. На чем можно погадать безрукому? Только на кофейной гуще! У тебя мысли разбегаются, как участники квартета «Лебедь, рак и щука» имени Крылова! — скороговоркой выпалил Валентин Петрович, боясь запнуться или напутать что-то.

— Какого некролова? — переспросил Ленон. Не понимая серъезности сложившейся ситуации, он все еще пытался записать в своем блокноте все замечания и претензии, выдвигаемые к нему его начальником.

— Классик! Не позволю! — возмутился Валентин Петрович тем, что журналист переврал фамилию известного баснописца и продолжил сыпать характеристиками со скоростью стружки, выходящей из механической точилки для карандашей:

— Ты так пишешь, будто буквы последний раз видел в букваре! Да если бы мне предложили выбрать между тем, чтобы опубликовать это или застрелиться, то я бы еще уточнил, какой калибр!

— А нельзя ли опубликовать ее хотя бы в сокращении… Я обещал… — сделал последнюю попытку юноша.

— А, может быть, тебе еще пульт управления от кинотеатра дать? — разгневанно перебил папаша Тираж.

— Но ведь я написал правду, — попробовал защититься юноша.

— Правду? Правду?!!! — разозлился главный редактор. — Тогда скажи мне кто прав — тот, кто обещал дать в морду, но не дал, или тот, кто дал, но потом извинился?

— Ну, наверное, тот, кто не дал… — предположил Ленон, которого вопрос Валентина Петровича поставил в тупик.

— Ага! Значит, прав тот, кто соврал, что даст в морду! Видишь?! — восторжествовал папаша Тираж.

— Но ведь насилие — это не решение, — попытался объясниться Ленон, но главный редактор вновь не дал ему закончить:

— Не говори ерунды! По правде вообще получается, что помидор — это не овощ, арахис — не орех, а градусник и вовсе следует называть термометром! Но кого это волнует?! Нельзя быть правдивым во всем — засыплешься на мелочах! И вообще, разве тебя просили написать правду?!!! Ты должен был написать про колбасный завод! Рекламную статью!!! К понедельнику!!! А кому интересна правда? Зачастую, правда слишком неприлична, чтобы о ней говорить!

— Но ведь журналист должен быть всегда… — попытался произнести заученные слова юноша, но папаша Тираж не дал ему закончить:

— Что должен? Что скажут, то и должен! За правду можно не только по морде получить! Да ты знаешь, насколько губительна и разрушительна она бывает? Не знаешь?! А я тебе расскажу. Однажды, более полувека назад, в одну деревню ворвались партизаны, которые спасались от вражеских солдат и спрятались в подвале. А дома из семьи остался один только маленький мальчик. Тут солдаты приходят и спрашивают: — Есть кто дома?

А малыш им отвечает: — Нету никого. Ну, они поверили и ушли. Знаешь, какая мораль этой истории? Вранье спасает жизнь! Ты представляешь, что было бы с партизанами, если бы он сказал правду? А знаешь, кто был тем мальчиком? Не абы кто, а сам космонавт Савушкин! Да каким нужно быть чудовищем, чтобы на полном серьезе считать, что Савушкин может быть неправ!

Услышанное потрясло Ленона. Он еще мог что-то возразить главному редактору, но пойти против кумира своего детства он способен не был.

— Но ведь я, в сущности, не хотел ничего плохого… — покаялся Ленон.

— Отелло тоже хотел лишь слегка у Дездемоны за шейку подержаться. И знаешь, чем все это закончилось?! — продолжил разоблачение папаша Тираж. — Три дня уже прошло, а ты не принес ничего полезного. Вот, например, позавчера произошло колоссальное событие! На параде бомж флагом подтерся!

— А я ведь был тогда там, — расстроено пробормотал Ленон, но от Валентина Петровича ничего не ускользнуло:

— Что?! Ты был на месте в нужное время и ничего не сделал?! Да тебе вообще удалось хоть что-нибудь разузнать за эти выходные?

Тут Ленон вспомнил про то, как Руфи свалилась в пруд, но он уже зарекся рассказывать об этом.

— Нет, ничего, — сокрушенно покачал головой юноша.

Услышав это, Валентин Петрович потянулся за успокоительными таблетками, но по ошибке сунул руку не в тот карман и вытащил круглую пастилку для свежести рта.

— А мне можно? — робко попросил Ленон, вспомнив, что сегодня не успел толком почистить зубы.

— Тебе уже здесь ничего не можно! — разозлился главред и картинно замахнулся дыроколом. Ленон инстинктивно пригнулся, хоть и знал, что Валентин Петрович слишком дорожит редакционным имуществом, чтобы им разбрасываться. Видя, что юноша все еще здесь, папаша Тираж рассвирепел еще сильнее:

— Вон из журналистики, или я за себя не отвечаю! Таким как ты не место в приличных газетах! Да чтоб ты квадроплегию подхватил!

Выбежав из кабинета, Ленон обнаружил, что энтузиазм к раздаче характеристик успел вернуться к большей части коллектива.

— Ну что, Ленон, попутного тебе ветра в спину, а если не дует, то можно и попутного пинка! — как обычно веселились в редакции.

— Не плюйте уходящим в спину! Они еще могут вернуться! — попытался уйти с достоинством юноша.

— Зачем? Чтобы им еще и в лицо плюнули? — раздался в ответ злорадный смех, и Ленон в ужасе выбежал прочь.

Он не представлял, что делать дальше. Юноша подумал разыскать Руфи, но не знал, захочет ли она теперь связаться с безработным голодранцем? И Ленон бесцельно шатался по городу в самых темных местах, а мысли его были еще мрачнее. Воображение раз за разом перечеркивало все его когдатошние мечты. Как он пожмет руку Леониду Савушкину, как слетает в космос, как откроет вегетарианский ресторан… Лишь свежие воспоминания о недавней встрече с Руфи как-то ободряли его, но бодрости хватало лишь на беспрестанную ходьбу, но никак не на борьбу с действительностью.

Устав, он уселся на скамейку и уткнул свое лицо в ладони. Тут рядом с ним остановился какой-то незнакомец:

— Эй, дружище! Что ты делаешь? — насмешливо спросил он Ленона.

— Страдаю… — только и смог, что ответить юноша срывающимся голосом.

— У тебя хорошо получается, — похвалил незнакомец и прибавил куда менее дружелюбно:

— Найди работу, дурак!

В очередной раз удивившись, насколько жестоки могут быть люди к тем, кто, в сущности, не сделал им ничего плохого, Ленон с горечью подумал:

— В жизни у меня только это и получалось…

— У меня много вариантов, — попытался успокоить себя Ленон. — И только два из них заканчиваются бездомностью и нищетой. Постой-ка, надо их пересчитать… Да их всего два! Должен же быть третий выход! Ведь должен?! — отчаянно размышлял Ленон, но в голову не приходило ничего стоящего.

— Если мой талант будет востребован, то я обязательно подыщу себе место… А если не будет, то это значит, что я абсолютно бездарен, — расстроился пуще прежнего юноша. — Неужели былые заслуги и хорошие в прошлом отношения ничего не значат? Этот мир попросту раздавит слабого. Он никого не пощадит.

К своему несчастью, Ленон жил в таком месте, где было мало работы, но много мостов с невысокими перилами. Он подумал, что на колбасный завод он точно работать не пойдет, ведь даже полдня, проведенные там, обернулись для него настоящим кошмаром.

Ленон решил, что это худший день в его жизни. Но потом он встретил Гаузена.