ЛАРЬ 2 КЛУБОК 2

Как только последние аримы, хромая, скрылись в лесу, войско асура Вулкана вошло в Белый город и расположилось на ночлег. Светозар, которому отвели небольшой покой на постоялом дворе, всеми мыслями уже отбывал ко сну. И вдруг, не успев погрузиться в дрему, чародей вспомнил о Древе Времени и о своем обещании, данном Вершине.

Он тяжко вздохнул, отогнал сон, нашел хозяина, взял у того сальный светильник, при свете которого собрался творить волшбу, просить совета у Высших сил. Едва он вернулся, как в дверь постучали. С досадой вставая из-за стола, Светозар оступился, подвернул ногу и упал. Боль была сильной, но он поднялся и дохромал до двери.

Перед ним стоял хозяин.

— Это я, Надежда, — тихо сказал он, горестно щурясь на свет. Затем поднял короткопалую круглую ладонь и смахнул со щеки скупую слезу. — Ты — чародей асура Вулкана?

— Царь гонца прислал? К себе зовет? — Светозар метнул взгляд на снятые доспехи.

— Нет, — замялся Надежда, — не царь. Помощь твоя нужна.

Светозар хотел было ответить, но, ступив на поврежденную ногу, чуть не вскрикнул — ему бы самому сейчас не помешала помощь.

— Отец мой умирает, — продолжал Надежда. — Пока желтые наседали, уж трижды собирались хоронить, а смерть всё не идет. Он тоже, как и ты, волшбил в свое время. Говорит, что таких без проводника из этого мира не отпускают.

— Что ж ты, мил человек, — удивился Светозар, — прикажешь мне смерть твоему отцу поторопить?

— Что ты!

— Так чего ж тогда хочешь?

— Не я — отец. От него уж два дня никто слова не слышал, а тут глаза открыл и пытает: «Кто из чужих в доме?» Говорю, мол, чародей самого царя Вулкана. Он и послал за тобой. «Иди, — говорит, — позови гостя. Его боль — мне в помощь».

— Так и сказал?

— Видят боги, я ничего не добавил!

— Ну, что ж, — тяжело вздохнул Светозар, — идем. Сейчас, я только возьму что-нибудь, чтоб опереться. Сам видишь, какой я помощник, ногу вот подвернул…

Светозар бросил беглый взгляд в полумрак комнаты. В углу у стола стоял его врéменный посох. Черная узловатая палка будто сама просилась в руки чародею. Он вытянул ее из-за стола и, хромая, отправился вслед за хозяином жилища.

В темном спящем доме тяжелые шаги Светозара звучали гулко и странно. Надежда шел впереди, освещая дорогу нещадно коптящим тлустенем[1]. Вскоре перед ними показался дверной проем.

В комнате, где было ложе умирающего, стоял тяжелый воздух. Смоляные светильники коптили выбеленный потолок, выбрасывая черные тягучие дымки и делая пребывание здесь тягостным.

Старец лежал на деревянной кровати, по всем четырем углам которой висели обереги и пучки сухой травы. Надежда подошел к отцу и осторожно дотронулся до сложенных на животе рук.

— Отец, — позвал он, — оте-е-ец… Я его привел.

Старик открыл глаза. Его отрешенный взгляд не сразу отыскал в смердящем полумраке силуэт Светозара.

— Вот, — указал на него сын, — это чародей асура Вулкана, его зовут Светозар.

В пропахшем дымом душном покое повисла тяжелая тишина. Гость стоял недвижимо, всматриваясь в темные провалы глазниц умирающего, пытаясь угадать, что заставило того в предсмертный час позвать к себе случайного человека. Не видел Светозар из-за дыма, что выцветшие глаза старца были направлены не на него, а на посох. Сухие руки едва заметно дрогнули. Старик глубоко вздохнул и произнес слабым, шелестящим, словно осенняя листва, голосом:

— Подойди ближе… сядь.

Светозар, опираясь на посох, подошел, присел на край ложа, осторожно вытягивая вперед больную ногу.

Старец с трудом вновь разомкнул пересохшие, слипающиеся губы:

— Да… натешился нечистый моей душой. Нет страшней муки, чем искать смерти и не находить ее… Ты — великий чародей…

Умирающий посмотрел с надеждой и страхом на гостя.

— Помоги мне уйти! Блуждая за кромкой жизни, я увидел, как проросло в этот мир Древо Времени, и молил Хранителей о милости прикоснуться к нему…

Слабая речь прервалась страшным кашлем. Светозару показалось, что старик умирает, однако тот отдышался и вскоре продолжил:

— Нет, — ответили они мне, — если ты просто коснешься его, то останешься навечно блуждать между Явью и Навью… Но ветвь Древа ныне в руках смертного, что обрел приют в твоем доме. Теперь он — хозяин Временного посоха в мире Яви. Испроси у него милости! Ежели он — Проводник позволит тебе коснуться магического жезла, Древо отберет время твоих страданий и ты обретешь вечный покой…

Светозар медленно перевел взгляд на черную палку, что была у него в руках, и почувствовал, как по спине пробежала странная, неприятная дрожь. В голове вспыхнули слова Вершины: «Древо Времени само выбирает, кому даровать милость Небес». Древо Времени… Твердое, как камень, темное, как уголь, звонкое, как медь.

Старику было тяжко говорить. Он долго молчал, набираясь сил.

— За милость твою бери у моего сына все, что пожелаешь, только дай мне, Проводник, дозвол уйти, дай и коснуться Его, твоего Посоха. Я много выстрадал, пусть он отнимет оставшееся время: оно мне не нужно, — старик вновь закашлял…

— Добро, старец, — растерянно ответил чародей Вулкана. — В последней просьбе не отказывают. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

Светозар протянул старцу Посох, но у того не было мочи поднять руку. Тогда чародей вложил, словно меч, дар Небес и Земли в руки умирающего. Тот глубоко вздохнул, бросил на мрачный потолок светлый взор и покинул бренный мир.

Светозар, видя внутренним взором, как душа старика поплыла вверх, осторожно забрал Посох. Переходя из мертвых рук в живые, черное древо тихо загудело.

Через неделю, так больше и не потревоженные желтыми, веры ушли обратно в горы, оставив Белому городу малую дружину во главе с Благовестом. К середине кветеня[2] часть дружины вернется — обживаться и укреплять оборону города. Здесь оставят молодых и неженатых. Вместе с ними останутся в Белом городе несколько заслуженных ветеранов. Раз желтые зачастили в гости, нужно формировать дружину Свентограда.

Воины асура Вулкана вернулись домой в двенадцатый день следующего за кветенем травня, 6489-го лета от Сотворения Мира в Звездном Храме. В тот же день устроили пир в честь победы.

Разлука с Добромилой измучила его, и потому Светозар с трудом дождался вечера, когда на пиру, в Зале Радости, он смог ее увидеть…

Казалось, что сам воздух был пропитан особым ароматом победы. Торжественно звучала речь асура, в которой он чтил память павших и провозглашал здравицы выжившим, но Светозар почти ничего не слышал. «Что это со мной»? — спрашивал он себя.

Появился на пиру и дïй Вершина. Не удостоив особым вниманием ученика, он побыл совсем недолго и вскоре ушел отдыхать. Собравшиеся дружно загудели, вкусив волшебного отвара и хмельного меда, а вскоре запели старинную песню о печальной судьбе молодца, полюбившего дочь черной колдуньи:

«…Вот сказал и пропал, камнем стал во весь рост,

День и ночь убивалась, рыдала Краса.

Камнем стала сама, а из девичьих слез,

Ключ забил из горы, ой, солена вода…»

Следом за Вершиной и асур с супругой покинули пир, а веселье дружины продолжалось. Ратибор, главный страж дворца, пригласил за царский стол Лесного, юного вера, пришедшего из Светлолеса. Сам дïй Вершина почитал этого странного молчаливого парня, которому, как и Светозару, выпала нелегкая доля — стать проводником в этот мир артефакта из Вышних сфер. В оружейном хранилище замка, в особой комнате, хранился волшебный меч Артакон, и только дïй ведал, когда наступит час Лесному обуздать силу этого оружия.

Разумеется, об этом мало кому было ведомо, да и те, кто знал — молчали. Юноша, дожидаясь времени, означенного дïем, скучал в замке Вулкана. Похоже было, что во время отсутствия войска между Лесным и Ратибором что-то произошло, раз главный страж кликнул его к себе поближе, но Светозар знал: будет нужно — друг Ратибор обо всем расскажет. Пока же подошедший к ним юноша пожелал всем здравия и сел за стол.

Вдруг среди пира появился Говар — мудрый старец, пришедший, как и Лесной, из далекого Светлолеса:

— Добры молодцы, красны девицы! — задорно крикнул дед. — Будем на столах спать аль веселиться, играть? Не ради чарки пир горой, а ради удали младой! Коль устали есть да пить, дозвольте старому водить, игрой задорной веселить!

— Добро, старче, — закричали в ответ казаки[3], оборачиваясь к Говару и раздвигая шире скамьи, давая простор веселью: старик знал множество забав.

— Давай задания, а то и впрямь кровь стынет сиднями сидеть.

— Коли так, — сдвинул дед шапку на затылок, — вот вам первая задача. Кто силен да грузен, да желает помериться мощью и удалью?

Светозар с интересом наблюдал. Дружинники переглядывались. Никто не решался отозваться. Мало ли, что надумал дед. Может, совсем и не в силе дело — Говар умел разыграть: вызовет воинов сильных да ловких и давай загадками да вопросами хитрыми засыпать — вот тогда потеха!

— А какая награда победителю?! — по-поросячьи взвизгнул кто-то из толпы, чем вызвал всеобщий хохот.

— Ой, хитрецы, — засмеялся старик. — Еще и задания не знаете, а уж награду подавай. Что ж, могу отдать победителю… свои сапоги. Они, правда, старые, но выбрасывать жалко. А так нет у меня больше ничего.

— Что ты, старче, — под смех дружины загремел густым басом какой-то темнобородый воин, верно, из дружины Кратора, — что мы, аримы? — у старого человека последнюю драгоценность отбирать… Не надо!

— Что ж делать-то? — притворно вздохнул дед и повернулся к царскому столу. — Царевны, лебедушки, выручайте старика, одарите чем-нибудь победителя.

— Ой, хитёр! — раздались голоса в зале. — Знает, чем лучше четников задобрить. За награду из царевниных рук любой до моря на ушах добежит.

Добромила нахмурилась, покосилась на Мирославу, Мирослава — на Божену. Та не стала смущать младших сестер и поднялась:

— Добро, одарю победителя, только покажи поединщиков.

Толпа колыхнулась, что вода в бадье. Вперед вышел царский кметь Кратор. За один только взгляд Божены воевода мог горы плечом свернуть, но вот чтобы признаться ей в этом, Кратору нужно было сдвинуть горы внутри себя. Сколь могуч, решителен и силен был он в битве, столь же робок и раним был в делах сердечных. Однако что-то странное творилось сегодня со всеми, раз даже Кратор поднялся и, подойдя к Говару, застенчиво пробубнил:

— Я, отец, хочу поразмяться… А коль награда от царевны, — добавил он смелее, — уж будь уверен, не уступлю сопернику!

— Добро, — хлопнул в ладони Говар, — кто супротив воеводы? Легковесных и молодых не беру: соперник больно грозен.

— А какая награда? — снова завопил все тот же визгливый голос.

— Я одарю победителя… поцелуем! — заявила Божена дерзко, получив в ответ испепеляющий взгляд Добромилы.

Дружина и приглашенные охотно потянули руки вверх:

— Я! И меня! — выкрикивали из толпы. Теперь в желающих недостатка не было, но Говар остановил свой выбор на Дуболоме. Настоящий витязь, стоящий соперник для воеводы. Рост — в рост, волос — в волос, то-то поединщики!

— Старче, — вопил писклявый, — давай уж к ним пары, всем награду охота.

— Ладно, — согласился Говар. — Кто в пару к воеводе?

— А награда? — визжал до кашля писклявый.

— Наградой будет мой поцелуй, — заявила, не вставая с места, Мирослава.

Дед хитро прищурился, отыскивая в толпе Ратибора — главного стража дворца, а тот уже толкался локтями, пробираясь вперед:

— Я! — кричал он. — Я к воеводе в пару!

Насилу пробившись, он стал рядом с Кратаром.

В пару к Дуболому вызвался Хлест — витязь, с которого картины писать. Смел, умел, удал, и красоты бог дал.

— Это тебе не Лесной, — неведомо к чему шепнул на ухо Ратибору Кратор, как видно, вспоминая какие-то недавние события, — этот не то на пятую точку, этот плашмя положит, и не поднимешься.

— Посмотрим, — ответил страж.

— Давай еще! — не унимался в этот момент писклявый. — Чтобы никому обидно не было!

Дабы уйти от пустых забав, из-за стола встала Добромила, но захмелевший Светозар понял это по-своему. В один миг он, не сводя взгляда со старшей дочери царя, очутился перед Говаром. Добромила задержалась и вдруг шагнула вперед:

— Я присоединяюсь к сестрам!

— Станешь на испытание, Светозар? — с хитрой улыбкой в уголках синих глаз, спросил Говар.

— Будто не видишь, отец? — отозвался тот.

Девки из прислуги зашушукали как змеи: «Не хитро со Светозаром в упряжи победить. Наворожит чего, противники сами повалятся. Но царевны-то каковы!»

— Кто супротив?

Вызвался Упор.

— Светозар, только без твоих штучек! — намекнул он.

Дружинники засмеялись. Все знали силу Светозара и без волшбы.

— Может, еще кто? — спросил старик.

— Я! — вырвалось у Лесного.

— Ты? — удивился Говар.

— Давай, — махнул рукой юноше Ратибор, — покажем наших!

Супроть Лесного вышел Кедр. Он был не старше соперника, только пониже ростом и пошире в плечах.

— И ему награду! — неистово вопил писклявый. — Что уж, молодежь не люди?

— Я с сестрами! — громко сказала Тарина, одна из младших царевн, чувствуя, как ударили в нее взгляды старших сестер.

— Что ж, — Говар хлопнул в ладоши. — Начнем?

По просьбе старика дружинники принесли из поруба длинную кованую цепь. Старик перевязал ее посередке красным лоскутом, и цепь уложили во всю длину на пол. Под лоскутом — меч. Чья ватага перетянет другую до меча и за него, та и победила.

Поединщики заняли свои места. Невесть откуда появился Водар, сайвок[4], друг Лесного. Он присел, согнувшись у лоскутной метки, лежащей над мечом, и принялся ревностно наблюдать, чтобы никто не потянул раньше положенного срока.

Говар взмахнул рукой, и тяжелая цепь едва не лопнула от первого же рывка. Водар, следивший за лоскутом, не заметил отмашки старика, и натянувшаяся, как гусельная струна, цепь, отрывавшись от пола, больно ударила его по лбу. Не бог знает что, однако соревнование пришлось остановить, давая командам и зрителям вволю насмеяться.

…Цепь во второй раз взвилась над полом — железные звенья тяжко заскрипели, а сама цепь от натяжения начала медленно вращаться. Дружинники неистово орали, наблюдая танец красного лоскута над мечом.

Неожиданно Мирослава сорвалась с места: «Дава-а-а-ай, Ратибор!!!» — кричала она, и тот готов был порвать жилы.

Кратор пыхтел, как раскаленный на огне котел. Грозно раздувая ноздри и шумно выдыхая через сжатые до синевы губы, он сосредоточенно подтягивал к себе цепь пять за пядью.

Светозар скрипел зубами от нечеловеческого усилия, его шея побагровела — какая там волшба! Последним в их цепочке стоял Лесной. Его ноги предательски скользили по каменному полу. Он шагал, оставаясь на месте, и тянул, выворачивая суставы.

Развязка близилась. Лента начала медленно плавать то влево, то вправо. Дружина обезумела, вторя рывкам соперников чудовищным ревом.

— Всё! — дико заорал кто-то. — Раз начали рывками, скоро закончат, сдают силушки.

Цепь скользила в мокрых, слабеющих с каждым мигом руках Лесного. Медленно, не ослабляя хватки, он сделал два шага от Светозара к хвосту цепи.

— Куда-а-а? — прохрипел чародей. — Назад, дурак, так мы не вытянем.

Вдруг юноша резко отпустил цепь и отпрыгнул назад, к Светозару. Чародей страшно сверкнул на него глазами, но Лесной внезапно разогнался и рванул цепь что было сил.

Никто не понял, что произошло. Лоскут вдруг вильнул вправо, а Кедр, поскользнувшись, упал.

— Тяни-и-и-и! — заорал Лесной, и лоскут медленно поплыл влево.

Кедр, свалившийся из-за хитрого маневра соперников, пытался встать, но сзади на него наступал Хлест, а впереди уже начал скользить Упор. И скоро вся команда Дуболома до самого меча и за него ехала по полу, как на санях.

— Стой! — скомандовал Говар. — Безоговорочная победа! — Он поднял руку.

Уставшие, измотанные схваткой проигравшие дружно уселись за столы, а победители, не поднимая счастливых глаз, получили обещанную награду, после чего тоже расселись по местам.

— Да уж, — не мог отдышаться Кратор, — чтоб не Лесной, и мы, и они умерли бы с этой цепью в руках!

В этот миг Светозар встретился взглядом с Добромилой. Боги Светлые, да за такой взгляд он и один перетянул бы соперников!

[1] Тлустень — жировая или сальная лампа.

[2] Кветень — весенний месяц, начинающийся с 11-14 апреля.

[3] Казак — до VIII века воин пограничья.

[4] Сайвоки — волшебные подземные карлики, иногда упоминаются как Чудь белоглазая — часть или побратимы известного по славянским сказкам и былинам народа Чудь.