ЛАРЬ 2 КЛУБОК 3

Что за милость явили Небеса Пиру Победы, неведомо. Знал о том только дïй Вершина, знал и молчал. Сколько бы не спрашивал Светозар учителя о том, что же такого странного с ними в тот вечер происходило, тот лишь отмахивался. И назавтра после пира, и еще через день молодой чародей продолжал чувствовать что-то необычное. Учитель, глядя на него, тихо улыбался в белые, как снег, усы. Прошел еще день, и не находивший себе места Светозар набрался смелости и попросил Вершину стать ему сватом[1]. Старец, даже не спрашивая, что за весталка приглянулась царскому чародею, с облегчением вздохнул.

— Наконец-то! Мы с Говаром давно уж про себя ладили ваш сват с Добромилой. Тут все честь по чести, коли не против будет отец твоей возлюбленной. Однако ж, — Вершина снова улыбнулся, — сегодня самое время. Что скажешь, достойно ль взять мне в побратимы в сем деле Говара?

— Уж если, — почтительно произнес Светозар, — кого и достойно тут взять, так только его.

— На том и порешим, — заключил дïй. — Сей час же отправимся сватать.

Светозар едва нашел в себе силы войти в тронный зал. В глазах плыла пелена, а сердце так ухало, что на груди чародея едва ли не подпрыгивали обереги.

Асур, которому было доложено о просьбе дïя встретиться, восседал на троне. Правильнее сказать — сидел как на гвоздях. Еще бы ему не догадаться, что за дело к нему у дïя и берендея Светлолеса — Говара.

Всю жизнь асур чуял за собой вину пред Вершиной. Увел у него под венец будущий царь веров самую прилежную его ученицу — Дзевану. Была она послана к верам кудесником Тибетом. Уготовано ей было стать диссой[2] горного храма богини Лады-матушки, да не уследил чародей за красавицей. Подарила она свое сердце молодому царевичу рода силоваев Светомиру, будущему царю Вулкану.

…Едва придверный страж закрыл вход в тронный зал, дïй поклонился царю и молвил:

— Доброго дня тебе, великий асур. Мы, сивовласые, к тебе с поручением. У тебя товар, у нас купец, у вас молодка, у нас молодец. Сватами мы посланы к тебе.

Потомок Рода Небесного, нареченный чадом Яр, а ныне Светозар, д’Арийского рода Медведя, сын Велимудра, внук Ортая, ведающих Ра, пришел дозволу твоего просить, отец, на свадьбу-любомир с дщерью твоей Добромилой.

Что касаемо сватовства, то утверждаю сиим, что и кровь, и имя жениха чисты в Слави и Прави, а что до сватов, то по нашим конам, хоть сей час клади этот союз на бересту[3].

Об одном скорбеть приходится: последний он в роду своем. Взрощен в скиту, Йогинями, а родичи его пали славно, защищая вотчины свои от ворогов. Так уж на поклон к тебе мы пришли и как сваты сего жениха, и как названые родители. Дары принесем тебе будто родные с женихом по крови, чин по чину. Что скажешь, светлый царь?

Долго молчал асур. Потом решительно молвил:

— Сваты достойны, да и жених по чести рода арий во сто крат. Что же даров касаемо, то все, что бы ни делал сей кудесник, идет во благо народа веров. Каких мне, асуру, еще даров желать? Да только говорил ли ты, Светозар, с Добромилой?

Жених понуро склонил голову:

— Нет, великий асур, с ней не говорил.

— Как же так? Что, ежели она супротив того станет? Тебе ли ее норов не ведать? …Придверный! Придверный! Кто там сегодня?

Дверь через какое-то время открылась, и на пороге появился молодой витязь.

— Сыщи Добромилу, да побыстрее. Скажи, отец зовет. Сюда пусть явится.

Ждали долго. Светозару уж не по себе стало, что оторвал от дел сразу троих светлых мужей. Да сватовство — промысел божий, а потому никто не выказывал нетерпения.

Царского чародея одолевала тревога: «А что, если в самом деле асурова дочь лишь посмеется над ним? Да, она украдкой помахала ему со стены, провожая на битву, и бросила огненный взгляд на Пиру Победы, и поцеловала в награду. И он принял все это за знаки симпатии… — да не ошибся ли?

…Наконец, в тронный зал вошла Добромила. Она одарила всех приветствием, зашла за отцов трон и, опершись о его резную спинку, застыла в ожидании. Царь недоуменно обернулся и посмотрел на дочь.

— Что ж ты, душа моя, спряталась? Отчего Дïя с дедом Говаром сторонишься? Они тебя с рождения на руки принимали.

— Батюшка, что ты! Не их сторонюсь, — она отступила от трона и низко поклонилась старцам, а потом горделиво взглянула на молодого чародея: — От Светозара хочу держаться подальше.

Вулкан удивленно вскинул брови.

— Ума не приложу: с чего ты?

— Ужель не помните, батюшка, как застала я его в купели своей? Прятался за камнями, будто тать. И то ужо в третий раз…

Светозар густо покраснел. Значит, и первые два купания не ускользнули от глаз девичьих!

Царевна собралась сказать что-то еще, но тут поднял руку Вершина, и стало тихо. С этим старцем не вступали в спор даже Духи Природы.

— Что ж ты гудишь, пчелка наша золотая? — сказал он голосом, в котором слышались нотки доброго веселья. — Да не смотри ты на меня так, будто я вприсядку пошел отплясывать. — Удивленная Добромила и впрямь не отрывала взгляд от старца. — Что ж я, и повеселиться не могу? — продолжил он. — Ныне я, царевна, не дïй, а сват. И дед Говар тож. А сватать-то тебя пришли, лебедушка. Токмо вот беда: сватаем за того, кого ты осрамила прилюдно, в краску вогнала. Глянь, молчит чародеюшка наш, уж и словечка не скажет…

— Так на то, дïй, — вступил Говар, — мы и сваты, чтобы за него слово держать. Ты, Добромила, не таи на него обиды. Нет в его озорстве дурного умысла и быть не может, поскольку чист он и ведает Ра!

— Довольно, старче, — прогудел Вулкан. — То моя забота поучать да разносить. Мои это должны быть речи!

…Ты, дочка, несправедлива, — поднимаясь с трона и поворачиваясь к Добромиле, произнес он. — Видно, это мой недосмотр. Ты старшая, сестры тебя слушают, мать с тобой советуется, да и я тебе доверяю во всем. Так с чего эти слова твои недобрые? Светозар — чистой крови, в бою просто Ас, и его — никого другого — избрало Древо Времени!

Коль перечислить все его доблести, так получится, что это тебе с твоим колючим норовом не подняться вровень с таким молодцем, хоть ты и асурова дочь!

— Отец, — воскликнула Добромила, едва не плача, — нагородила я огород — мне и дело выправлять.

Простите, старцы-сваты, прости и ты, Светозар. Не заслужил ты моих слов недобрых. А ежели ты, отец, спрашиваешь, пойду ли я за чародея твоего, то отвечу так: все в руках Лады-матушки, и если надобно мне, как всем, нести Срече и Несрече[4] нити судьбы своей, то лучшего супруга в том пути мне не надобно — давно с ним мое сердце!

— Хо-го! — хлопнул в ладоши Говар.

А Вершина поднял к небесам руки:

— По воле богов, — счастливо улыбнулся старец, — богославляю на свадьбу-любомир. Богослави, отец, богослови и Даждьбог-Солнце!

В тот же день назначили посаженых[5] и получили богославление и от них. Обошлись без смотрин, поелику у жениха из свадебной родни только посаженые со сватами и были.

Сразу пошли на сговор, обручились[6]. Вершина пригласил всех в замковое светилище и по датам рождения Светозара и Добромилы определил день, когда будет произведен обряд освещения семейного союза.

К счастью, Любомир[7] попадал на время свадеб.

…Все вокруг было пропитано нетерпеливым ожиданием. У великого асура голова шла кругом. Не мудрено! Следуя примеру друга Светозара, Кратор и Ратибор посватались к царским дочерям. И если Кратора с Боженой родители богославили на союз, то Ратибору и Мирославе было велено ждать и ходить в обрученных до нужного дня, поскольку Вершина сказал так: «В тот день Ратибор должен быть в нужном месте, а не стелиться ковром невесте».

В голове Светозара творилось что-то непонятное. Он тревожился и не находил себе места. Отчего-то ослабла сила его чародейства. Не убавил забот и требующий к себе внимания Посох Времени. Во дворцовом светилище для него обустроили потайную комнату. Старый помощник Вершины, сайвок Мирота, посланный ранее к снежным горам, привел белоголового великана Мимира. Чудо чудное! Про них, таких исполинов, только в сказках до того и слыхивали, а тут — вот он!

Этот молчаливый северный великан заперся в обустроенном для Посоха Времени потайном покое и четыре дня не появлялся на свет божий, совершая таинство превращения узловатой выгнутой палки в настоящий волшебный Посох.

Светозару доводилось дни напролет разгадывать образы Рун, познавая все, что было ведомо о Древе Времени, и это здорово отвлекало его мысли от скорой женитьбы. Следы Древа часто были глубоко сокрыты, поелику всё, что касалось его, содержалось в глубокой тайне. Древние Саньтии и Тьраги[8] только вскользь замечали, как оно опасно и как с ним должно обходиться.

Всё в жизни Светозара стало иным после того, как ветвь этого Древа выбрала его руки. Ни дïй, ни Говар не касались Посоха.

Когда же мудрорукий Мимир закончил свой труд, он собрал в специальную шкатулку даже древесную пыль и опилки, что остались от резьбы и оковки. Увидев, как изменился Посох, Вершина, Говар и Мирота только головами качали в изумлении.

Пришедший из холодных земель великан с огромными, небесного цвета глазами знатно ведал свое дело. Как рассказывал про то дïй, в роду этого исполина из века в век передавалось и оттачивалось великое мастерство — облагораживать посланное богами. На два поколения этих великанов рождался только один, кому становились ведомы тайны обработки волшебных вещей междумирья.

Корни этого древнего рода восходят к богам и питаются Знанием Небес прямо из их рук. Исполины так чисты по крови, что проживают столько земных лет, сколько им заблагорассудится, и отправляются к Предкам, когда сами того захотят.

Дïй Вершина настоял, чтобы молодой чародей царя обязательно пообщался с великаном. Ранним утром Светозар пошел в потайную комнату, и они долго говорили с Мимиром. Слушая его, чародей не переставал удивляться, как много добра и света в этом исполине… К вечеру того же дня гость ушел вслед за солнцем.

Будто конь дорогую сбрую, обрел Посох Времени кольца роста силы. Стараниями Мимира стал он прирученным и заметным в тонких мирах и Темной, и Светлой Нави: течение времени не тяготеет ни к одной из этих сторон и равно для всех миров — что темных, что светлых. Посоху все едино, у кого отнимать время, а кому — прибавлять.

Все, что проявляется из навного мира, становится явным во времени. Каждая травинка или пылинка — любое существо — может им, божественным, обладать по своему усмотрению. Древо же дает возможность распоряжаться временем в явном мире. И тот, кто имеет Тайные знания, может обратить его к пользе и своей, и других. Однако случилось так, что среди Знаний девятой печати Арлегов, что была сорвана в незапамятные времена Чернобогом, была и часть тех самых Тайных знаний. Именно поэтому в воинстве темных Кощеев, поддержавших Чернобога в его недобром деле, появились те, кто тоже был властен над временем.

У Светозара же ныне были свои отношения со Временем. И без Посоха, и без волшбы влюбленные не зрят его течения. Вот и он за беседами с Добромилой даже не заметил, как наступил день свадьбы-любомира.

[1] Сваты, сведущие люди, должны были определить, подходят ли молодые друг другу. Свадьба могла не сладиться, если сваты находили кровное или иное препятствие для нее. Заботясь о здоровье родов, предки блюли чистоту крови, и не каждое обручение на дружбу переходило в свадьбу-любомир.

[2] Дисса — верховная жрица.

[3] Класть на бересту — в то время семейный союз не считался действительным, если сведения о его заключении не были запечатлены на бересте.

[4] Среча и Несреча (Доля и Недоля)— дочери Макоши, вяжущие из нити времени счастливую или несчастливую судьбу человеку.

[5] Посаженые родители — представители богов на свадьбе. Наши предки считали, что в этот мир каждого из нас отправили 4 бога. Один дал Дух, другой — Душу, мать — тело, а отец — образ Духа и крови своего рода. Поскольку зримо боги на свадьбе-любомире присутствовать не могли, вместо них назначали посаженых.

[6] Обручение кольцами — молодые надевали друг другу серебряные кольца на безымянные пальцы, и с этого момента пальцы становились перстом жениха и невесты, переставая быть безымянными.

[7] Праздник Любомир — время свадеб в конце августа-начале сентября.

[8] Саньтии и Тьраги — способы хранения древних ведических знаний, чаще всего — это таблички из благородного металла или свещенного древа. Скорее всего, отсюда и слово «древнее», то есть то, что хранилось с давних пор на древе Тьраг.