ЛАРЬ 4 КЛУБОК 2

Трияну после этих слов стало нестерпимо горько. У него дома девять сыновей и три дочки: больше не поспел воплотить пока за трудами ратными. Однако и семья, и сам старшина ведали, что избранный им путь светлых воев оправдан, и сие великая честь.

Дружин на Тартарии много, а витязей Ордена мало. И самые лучшие да умелые в деле ратном рано ли, поздно ли снова отправятся к наставникам, а чтобы не росла гордыня, их обучат еще и подчинять свои знания и умения общему делу. Этот плотно скрученный канат не порвать никому. Выучился, отслужил, смог свою самость, будто коня игривого, в вожжах держать — иди, учись дальше. Получай новые уроки. Ведаешь дело воина — иди волхвовать. Познал все о земном — стань жрецом. Притомился — обучай молодых.

Так мыслил Триян, пока, опомнившись, вдруг не заметил, что Авега тихо о чем-то говорит.

— …вот в том и горе Светозарово. Но выходит, что оно теперь и наше с вами. Чародею с его Посохом деваться некуда, ведь дальше этого привхода подземных городов Агхарти ему пути нет. А урок его и ваш не будет пройден до тех пор, пока Древо в силе.

Глубоко под землю нас с Посохом не пустят, так что я да Новолод постараемся вас с чародеем тут укрыть от Недоли. Чуть глубже, под нами, много ходов из Пекла. Пойти туда — все одно, что самим отдать Посох Времени в нечистые лапы помощников Энки — того, кто в ответе за произвол гарынычей.

Тут встрепенулся Триян:

— Энки? Нам в обучении говорили, что правит их Пекельным миром величественный Родоа в золотом одеянии. Про Энки мы не слыхивали.

— Кхе, — улыбнулся Семовит, — немногое бы ему удалось, не будь у него поплечников. Чрез их старания появился в глубинах Мидгарда великий город, да что там город! — целый мир. А за все, что творится в этом мире, в пещерах и самом Пекле, отвечает советник Родоа — Энки. Создают они из праха земного рабов — Лу-Лу, тварей неразумных, злобливых и покорных. Роют те ходы для хозяев от верху до самого железного солнца Пекельного. Таскают Лу-Лу в город повелителя каменья да злато со всего Мидгарда. Многие ходы — абзу, что от трудов их остаются, залила вода, но и тех, что просто пустуют, достаточно. Зачем говорю об этом? Затем, что почти все пустые абзу — в пользовании друзей наших малых, Чуди Белоглазой. И сайвоки нам помочь готовы.

Так что общими усилиями, может, и выберемся к холодным землям Родины наших предков, что лежит подо льдом за Студеным Морем. Уходить отсюда надо и Посох уносить.

— Так ведь, — выдавил Триян, — там сейчас стужа лютая, она там круглый год! Ничего, кроме льда и снега, да стрибожичи носятся над белыми полями, дуют нещадно, убивая все живое.

— Ну-ну-ну, — успокоил Семовит, — раз стерегут стрибожичи, знать, есть там что стеречь. Да и почем тебе знать? Не был ведь там. Неужто мыслишь — поведем вас на погибель?

Однако ж пока это только разговоры, други мои, а теперь о деле. Надобно вам вернуться назад и всех, кто уцелел из родичей Светозара, забрать сюда, никому ничего не открывая. Коли кого… в мире яви уж нет, пусть Кродой Великой со всеми на Небеса возносятся. За них уж мы не в ответе.

Слыша слова эти, темен стал ликом Светозар, а Авега лишь вздохнул да огладил сухой дланью вечный светоч. И вспыхнул Шар.

— Не кручинься, — мягко сказал Семовит. — Надобно быть готовым ко всякому. Мыслью из этих залов ты туда не проникнешь, а потому… как уж есть, так есть. Обратно пойдем через гору. Что ж вы? — обратился старик с укором к воям. — Не видели, что по следам вашим тени вражьи идут?

Витязи дружно покачали головами.

— В самом деле, не видели? — улыбнулся Авега. — Они тихо вошли за вами и так же, как вы, не смогли ничего тут узреть. Вышли прочь и ждут сейчас на лютом холоде, когда вы появитесь. Идем, други, выйдем иначе. Пусть черные помянут дурным словом своих хозяев, мороз-то на ночь крепчает!

Витязям Ордена храбрости было не занимать, однако, отправляясь за Светозаром и Авегой на невидимый помост, ступали они крайне осторожно. Там, откуда появились Авега и Светозар, вместо двери возвышался валун. Заглянешь за него — и найдешь черный провал хода, а смотришь прямо — глухая, непроходимая стена. Опять же, если и увидишь провал, то кажется, что в него и рука не пролезет, а на самом деле можно пройти, почти не касаясь плечами стен.

Триян, да и все витязи, начинали понимать, о чем говорил им Олегсей, побывавший до них в подземных залах и галереях. Они шли великолепными лестницами, над которыми, грозно глядя вниз, стояли немым дозором застывшие каменные великаны. В другом месте ползли на четвереньках по узким, засыпанным мелким щебнем норам. Передвигались по подвесному мосту, вдоль которого исполинскими столбами возвышались длинные ряды близнецов-менгиров[1], освещаемых шарами вечных огней.

В момент, когда подошли к узкому ходу, выходящему на поверхность из-под скалы, ленивый серый свет позднего зимнего утра уже висел неподвижным пологом над замерзающими вдали водами х’Арийского моря. Мороз ударил в отсыревшие от пота одежды, защекотал в носу, зачесался в бородах, стал хватать за пальцы.

Пояса безшумно рассыпались меж деревьями, оставив с Авегой и Светозаром лишь старшину.

— Ну что, — стал прощаться тот, — где искать-то вас, когда вернемся?

— Знамо где, — махнул Семовит рукой в сторону покатой горы у воды. — Вы уж сие место запомнили.

— А соглядатаи наши? Что, если опять нас выслеживать станут?

— То еще полбеды, коли вас увидят, — вздохнул Светозар. — А вот ежели они вас с моими родичами выследят, тогда…

— Верно, — согласился Авега, — в селении им искать чародеевых родичей — пустое дело: там ныне не разобрать, кто где. А вот ежели увидят с вами кого из сельчан, враз смекнут, кого это витязи старательно охраняют. Так что глядите в оба — зрите в три.

Хагай заподозрил неладное, едва ступив на порог собственного дома. Изнутри доносились глухие удары и мерзостное шипение. Дао испытал неуемное желание вернуться назад к Ксиаобо с его потрепанной морозами пятеркой воинов-лазутчиков. Но он набрался решимости и толкнул дверь.

Вечернее солнце проливало в мутные окна достаточно света, чтобы ясно можно было видеть происходящее. Посреди комнаты, скорчившись, лежал Шахар, а возле него неистово метался обезумевший Сирах бен Мойше, яростно пиная уже обмякшее тело.

Страх превратил сердце Хагая в сморщенное яблоко. Красные глаза ящера были будто затянуты пленкой, изо рта вырывалось змеиное шипение, а воздух комнаты дрожал от исходящей злобы.

Дао боялся пошевельнуться. Выскобленный деревянный пол искрился. Это отражали свет брызги крови Мин-цзя.

Принявший на себя гнев полубога, старик не шевелился. Остатки жизни Шахара безвозвратно стекали между старыми половицами к черному подземному солнцу.

Сирах сжал кулаки и вновь разжал их. Дао едва заметил превращение когтистых уродливых щупалец в человеческие пальцы. Изогнутая в злобе спина выпрямилась, и ящер глухо прорычал:

— Гы-ы-ы-у-у-у. Это меньше, чем он заслуживал. Он не выполнил приказ! Он не был достаточно тверд! Семья чародея веров добралась до подземных галерей Агхарти!

Теперь — ты! Скоро стемнеет, приведи сюда ниндзя. Пусть избавятся от этого мешка с костями. И надо допросить их старшего. Они чего-то не договаривают. Но в пределах этой Земли им от нас не укрыться! Гы-ы-ы-у-у-у!

Хагай на ватных ногах обернулся и шагнул за порог. Только когда последняя изгородь осталась позади, морозный вечер стал возвращать ему сознание. Холод вполз к нему под одежду, выкручивал пальцы, отчего кисти уже отливали мертвецкой желтизной.

Хагай остановился и бросил полный страха взгляд назад. Где-то за темными зарослями кустов была крыша его дома. Он не видел ее, но знал, что она там и… ануннак там.

Дао вдруг осознал, что пути назад ему нет. А вперед? Как сказать Ксиаобо о произошедшем? Может, не говорить ничего, а просто привести ниндзя в свой дом обманом? Пусть ящер сам с ними разбирается. Коршуны не жрец Мин-цзя, пинать себя ногами не позволят, но ведь привести их — значит, вернуться самому, а возвращаться Хагай не хотел — не хотел занять место Шахара и однажды разделить его участь.

А с другой стороны? Хагай — потомок древнего иудейского рода, и в его крови — кровь ящеров. И ниндзя тоже восходят к древним драконам Ану. Отыскать своих потомков по запаху крови для ануннаков не составит труда. Как и подчинить их своей воле…

Хагай от резкого звука оступился, но вовремя успел сгруппироваться.

— Хо-го, — услышал он сверху довольный голос Ксиаобо. — В который раз, стоит мне подойти, у тебя подкашиваются ноги.

Тюнин Коршунов был без маски. Хагай удивился, увидев его улыбку. Тем временем Ксиаобо спрыгнул с уступа скалы, с которого наблюдал за Дао.

Цепким взглядом воин прощупал сознание мага. Почувствовав в крови иудея яд малодушия, ниндзя насторожился.

— Что, — спросил он настороженно, — ануннак просил поблагодарить нас? Шахар наказан?

— Сирах его убил. Он зовет вас.

На открытом челе тюнина прорисовались морщины. Жестокость нагов не являлась для него новостью.

— И что ты мыслишь об этом, жрец Дао?

Хагай понял, что опрометчиво выпустил из рук нити превосходства, и теперь расстояние, которое ранее было создано для общения с тюнином, исчезло. Воин не относился к нему как к наставнику или проводнику воли Высших Сил. Надо было как-то вернуть утерянные позиции, а тюнин ждал ответа… Мысли толкались в голове жреца, а вязкая патока страха, перепачкав собой каждую из них, делала тщетными все попытки их упорядочить.

Ниндзя следил за Хагаем. Он видел, что жрец выбит из равновесия. Ему, лицемеру и интригану, сейчас надо было говорить правду. Слова, не прошедшие через сита уловок и хитростей, были корявые и мутные.

— Я, — начал он, спотыкаясь на каждой фразе, — даже не знаю, как начать. С чего начать…

— С чего начать? — спросил тюнин жестко. — Со своего отношения к нашим благодетелям, нагам.

— …А что отношение? — промямлил Хагай. — Они нам столько дали, и вам, и вообще всем на Земле…

— А сколько отняли? — ухмыльнулся Ксиаобо.

— Что ты! — зашептал помертвевшими губами жрец. — Как ты можешь?!

— Как ТЫ можешь их защищать? — оборвал его тюнин. — Тысячи лет они вытаскивают из земли все, что могут. Толпы немытых Лу-Лу выгребают из-под гор руду, прекрасные камни, откапывают в пещерах озера с черной кровью Земли, а зачем? Я в молодости побывал в их светом месте — Зале Спящих, но там только скалы и каменные сосульки.

Когда мы служили великанам у гор Паленого Стана, отряд белых воинов сильно потрепал троих ануннаков, настоящих! а не как этот Сирах. Мы пришли, когда последний из них уже умирал от ран и бредил тем, чтобы попасть в Хурсагму — Гору Небесных Комнат. Я спросил его: что там? Как она выглядит? Оказалось, и там все просто — без золота и алмазов.

Главный бог Нагов — Ану. Вот в его обители на Небесах есть все, и главное — это Сияние. Что это за штука, не знаю. Но одно я уразумел: всю добычу они доставляют туда, к Ану. Зачем?

Ни наши боги, ни кровожадная Мать черных народов, ни небожители белых не таскают к себе этого. Их богатство — в Высших сферах.

И еще я понял: посвещенные белые воины — славяне — способны их убить! Что-то воины и жрецы славян знают об этих полубогах, если так смело бросаются в драку и побеждают. И тогда мне понятно желание Нагов одолеть белую расу. На земле не осталось больше силы, способной им противостоять, только наши с тобой враги — славяне.

[1] Менгиры — удлиненные каменные глыбы от 2-3 до 20 метров в высоту.