ЛАРЬ 3 КЛУБОК 5

То, что вкушал Сирах бен Мойше, отбило аппетит даже измотанному дорогой путнику. Хагай понятия не имел, что это за «изысканное блюдо» помещалось в миске гостя, но выглядело оно омерзительно. Собственно его никто и не торопился звать к трапезе. Вместо угощения Шахар завел с ним пустую беседу на всё то время, пока Евер-Нахаш спокойно и размеренно проглатывал что-то скользкое, похожее на кишки.

В комнате ощутимо пахло змеиным ядом. Хагай, прислушиваясь к речам Шахара, то и дело посматривал в сторону гаона. «Возможно, — думал он, — этот сутулый ходок просто пользуется притираниями? Выглядит он как больной, но больной не смог бы запросто отмахать такое расстояние…»

Сирах же не обращал на присутствующих никакого внимания. Выглядело это так, будто он не насыщается, а совершает некий странный обряд. Хагай имел множество посвещений и хранил в связи с этим в своей памяти огромный опыт участия и приобщения к разного рода странным и страшным обрядам, «но, — заключил Дао, — такого я что-то не припомню».

Тем временем гаон насытился и встал. Шахар тут же принялся убирать со стола его миски, продолжая неторопливый разговор.

Хагай украдкой бросил взгляд в сторону повернувшегося к нему спиной Евер-Нахаша. Дыхание Дао невольно прервалось: темное, древнего покроя платье гаона вздыбилось и зашевелилось чуть пониже спины.

— Они будут к ночи, — сказал Сирах на языке их родины, и только это слегка сняло оцепенение Хагая. — Мне нужно отдохнуть, где я могу лечь?

Шахар угодливо сопроводил посланца к бамбуковой кровати в дальнем углу дома, где не раз ночевал и сам Хагай, и другие гости мага Мин-цзя. Сирах откинул назад капюшон, и маг увидел абсолютно лишенное растительности лицо и лысую голову. Затылок Евер-Нахаша сильно выдавался назад и вверх, что было присуще только ануннакам[1] — божественным сущностям. Большие, слегка скошенные к вискам глаза говорили о том же.

Дао почувствовал, как у него похолодели ноги.

Тем временем хозяин жилища вытащил из угла ширму из разрисованной тростниковой соломы и отгородил ею прилегшего отдохнуть Сираха. Заново накрыв стол, Шахар жестом пригласил Хагая к скромному ужину.

Вначале вкушали молча. Когда же безмолвное оцепенение отступило, маг Дао решился начать разговор:

— Ты догадываешься зачем я пришел? — тихо спросил он.

Шахар кивнул, задумчиво покосившись в сторону ширмы.

— Нашли?

— Да, — ответил Дао, — в пещерах возле х’Арийского моря.

— Мы так и думали.

— Мы?

— Да, мы. Посох дело рук божественных созданий, а потому я и ты здесь только в помощь всемогущим ануннакам.

— Они же боги, разве им нужны помощники?

Мин-цзя не смутился.

— Они лишь малые боги, — с каким-то странным безразличием ответил он, — к тому же они живут либо под землей, либо у другого солнца, и им необходимы те, кто будет стоять между космосом и глубинами земли.

Да, должен тебе сказать, что других наших я не ставил в известность о появлении ануннаков. Да и тебе дано приобщиться к тайне только потому, что твои территории лежат ближе всего к Посоху.

Ануннаки величественны и могущественны, но, как это ни странно, они столь же беззащитны и уязвимы. Если Ведуны и Хранители гоев не ко времени узнают, что они здесь, Посоха нам еще долго не видать. Слышал, — заговорщицки наклонившись вперед, дохнул хозяин жилища прямо в ухо Хагаю, — к ночи придут еще шестеро! Их нужно будет спрятать.

— Что за беда? — с готовностью ответил Дао. — Мы тут и армию спрячем, если будет нужно.

— То-то и оно, — снова стал озираться Шахар, — что не так все просто. Те шестеро, что придут, настоящие ануннаки, а не такие, как этот — Сирах. Видел их когда-нибудь?

— Нет, — честно признался Хагай, — сегодня в первый раз. Но что нам за труд? Что один, что семеро!

— Нет, — ухмыльнулся Мин-цзя и добавил: — Говорю же, все не так просто.

Очень скоро Хагай все понял. Глубокой ночью, когда все трое уже дремали, на окраине селения вдруг завыла собака. Тут же ее одинокий, леденящий душу голос подхватили остальные.

Хагай открыл глаза, отыскивая взглядом затихшего в темном углу гаона. Ануннак тут же поднялся в свете тусклого жирового светильника и сказал:

— Пора!

Они вышли в морозную ночь, слабо подсвеченную луной через полупрозрачные шоры нависающих над скалами туч. Несмотря на все старания не нарушить тишину, звонко скрипели по снегу их сапоги, но что удивительно — ни один из соседских псов, заходящихся истошным глухим воем, не перешел на лай и не стал бросаться к хворостяной ограде. Три неторопливые ночные тени проплыли к угловатой скале и вскоре исчезли.

В этом странном слабом свете Хагай не сразу рассмотрел, что, сползая своими пологими северными склонами к черным провалам ущелья, вытянутый склон горы уходил далеко на запад.

В отличие от своих измученных мраком спутников, гаон прекрасно ориентировался в темноте. Он шел первым, за ним едва поспевал Шахар, а уж Хагай почти бежал. Это было небезопасно: под ноги постоянно попадались неустойчивые, скользкие камни, а тонкий снежный настил только усугублял ситуацию.

Вдруг Евер-Нахаш остановился. Нетвердо стоявший на ногах Хагай качнулся и нелепо шлепнулся.

Шахар молча подал ему руку, и Дао, стыдясь промашки, стал подниматься. Когда же он все-таки набрался смелости снова взглянуть вперед, то оторопел. Скала на краю ущелья шевелилась. Тут же отдался камнепадом и возвышающийся с юга склон. Дао смотрел во все глаза. Перепрыгивая по горам с выступа на выступ, приближался… дракон! Нет, конечно же, это страх заставил воображение дополнить слабо прорисованную в лунном свете картинку, но и это повергло Хагая в шок! Тот, кто спускался с гор, имел силуэт человека, был просто огромен и балансировал гибким, подвижным хвостом.

«Ожившие» у ущелья валуны стали приближаться. Вскоре бледный свет выхватил из мрака силуэты еще пятерых хвостатых великанов. Судя по всему, они, как и гаон, прекрасно видели в темноте, а потому двигались уверенно, не торопясь.

Камни гулко отдались ударом. Это спрыгнул с горного откоса их первый гость…

— Ну, — обернувшись, спросил Шахар, — видел? Это гиганты. Как ты их спрячешь?

Ануннак в один миг оказался рядом с ними. В воздухе снова потянуло змеиным ядом. …Или Хагаю почудилось? Ведь показался же ему драконом этот пришелец с хвостом!

Большой ануннак, не дожидаясь своих собратьев, сел на корточки перед Сирахом бен Мойше и опустил голову. До магов доносилось глухое, низкое мычание, звуки выстраивались в нестройные, но, казалось бы, законченные цепочки. Становилось понятно, что ануннаки разговаривают — не открывая ртов.

Хагай осторожно шагнул к своему товарищу. Ануннак на секунду напрягся. Дао понял, что его движение заметили.

— Они пришли с неба? — дрогнув, шепнул он в самое ухо Шахару.

Мин-цзя отстранился и, как показалось в полумраке, посмотрел на мага Дао едва ли не с презрением.

— Они пришли из земных глубин. Это воины. Прочие там и живут в благости, стараясь даже мыслями не касаться нашего мира с его палящим солнцем. Только воины выходят на свет, да и то редко. Этим приказано Советом Великих Ану раздобыть Посох Времени.

— Как? — удивился Хагай. — Дорога Посоха лежит не к свещенным землям?

— Придется, — неохотно произнес Шахар, — раскрыть тебе некоторые тайны… Все мы — маги Круга — имеем власть, которую не в силах ощутить даже император этих земель. Почему же мы, не похожие ни на одну народность аримов, служим своему делу именно здесь? Почему свирепый император позволяет нам взращивать в душах его народа разные по сути учения? Порой даже толкать на братоубийство?

Рядом с императором, его приближенными, в их храмах, в их душах — всегда мы. Только аскетизмом, пониманием великой цели и своего места в мироздании мы можем сдержать себя от пагубного самолюбования. Ибо над нами — великая определяющая сила, не сравнимая с императорской. Мы — исполнители воли Совета Великих Ану Земли, над которым стоит Совет Великих Ану Неба. Мы — презренные рабы Всемогущих ануннаков, недостойные слизывать пыль с их сапог.

Хагай молчал. Мысли в его голове мешались с вопросами и исчезали в холодных подвалах неразрешимого. Увидеть все воочию оказалось совсем иным, нежели просто погружаться в мифы.

Тем временем великаны поднялись и двинулись в сторону ущелья. Евер-Нахаш не торопился оторвать взгляд от исчезающих во мраке собратьев, его думы улетали за ними, через длинные каменные ходы и залы, сотни скрытых дверей, десятки подземных озер, через скорбные галереи в родную, теплую обитель подземного мира. Там нет этого пронизывающего ветра, не бывает мороза, а Пекло[2] сокрыто в глубине и не режет глаза. Всегда теплое, подобно Маре, солнцу космического пристанища предков наших, оно не способно обжечь и ослепить.

Для ануннака оставалось загадкой, как эти недоразвитые, тщедушные сути могли выносить свет Ярилы? И что грело их кровь в тот час, когда царила в расщелинах леденящая стужа?

Гаон, не чувствуя онемевших от мороза пальцев и зябко сутулясь, не спеша подошел к магам.

— Чертов мороз, — недовольно буркнул он. — Решено, я останусь у тебя, Шахар. А ты, Хагай, завтра же отправишься к себе. Когда ниндзя выследят владельца Посоха в поселении славян — дней через двадцать — мы придем к тебе, на ту сторону перевала: будь готов! Воины-ануннаки отправились на охоту к пещерам х’Арийского моря. К сроку и они будут с нами.

Вечером того дня, когда Светозар вернулся в Плешку, на погруженное в зимнюю дрему селение внезапно надвинулся буран. Его тянуло от х’Арийского моря, словно волной накрывая лесистые холмы, а уж потом погружая в колючую молочную реку и сам Хи-Гол.

Выл в дымоходах Вайу, метались над крышами сорванные бурей ветки. Снег завалил дворы, поднялся до заваленок, а затем упрятал и стены. Не стал князь днем допытываться у чародея что да как, отложил все на вечер, да уж после было не до того.

Ревел буран, стонала ночь, черные ищейки Совета магов бросились искать укрытие. Они спешно ушли за холм и вскоре, спустившись в падь, растворились в бешеном снежном мареве… Где им было знать, что две пары внимательных глаз адуудов видели их в тот миг, когда воины ниндзя вынуждены были потерять бдительность.

Несмотря на буран, лесных людей возле Плешки заметили и остановили. Те стали указывать на княжий терем и требовать: «Буря-ты, …канязя». Пришлось витязям вести гостей к резному асурову крыльцу. Осмотревшись за княжьим порогом, адууды опешили: ни росписи, ни резьбы тонкой они отродясь не видывали. Стояли, вперив раскосые темные очи в стены да потолок, молчали. Когда спустился к ним князь, лесные оживились и принялись что-то горячо толковать, указывая в сторону Хи-Гола. Долго вслушивался Пресветлый в непонятный говор, пока брови густые его с сединой не встретились у переносицы.

Князь понимал, что гости пожаловали не просто так, потому позвал воев подойти ближе и чутко внимать их речам. Тот из пришлых, что был пониже, махнул рукой, чтобы привлечь внимание Вулкана, и стал странно двигаться. Выглядело это так, словно он за кем-то крался. А когда он прижал руки к телу, а затем к лицу, все словно воочию увидели плотную одежду и маски на лицах, и один из воев выкрикнул: «Аримы, Скорпионы, Коршуны!»

Было ясно, что эти «буря-ты» пытаются что-то рассказать о черных лазутчиках. Гости повторяли движения воинов ниндзя и указывали на спину, где те имели обыкновение крепить свои мечи.

— Где? — спросил Вулкан. — Там? — он махнул в сторону дна пади.

Буряты закивали.

— Сколько их? — продолжал допытываться князь, показывая бурятам свои длинные пальцы. — Два? Три? Сколько?

Лесной гость аккуратно оставил на одной руке асура все персты и добавил к ним два своих.

[1] Ануннаки (этимология имени неясна вследствие наличия множества форм написания (a-nuna, a-nuna-ke-ne, a-nun-na), дающих разные прочтения: «пришедшие с небес», «те, кто благородных кровей» и т. д. — Энлиль, Нинлиль, Энки) — шумерские, аккадские, ассирийские и вавилонские божества. Связаны или пересекаются с Аннуна (пятьдесят великих богов) и Игиги (незначительные боги).

[2] Пекло — исходя из теории полой земли, это «солнце» обжитого мира ядра нашей планеты.