Глава 29

Хэлл что есть мочи подгонял коня, уводя группу всадников дальше от замка Чаджа. Он ехидно улыбался, вспоминая изумленные лица охранников короля. Глупые гланурийцы и не предполагали, что он сможет укрыть свою стражу мороком и тайно провести в тронный зал. Изначальный план, который обсуждался с Кидатом, был несколько иным: избавиться от короля должен был один из охранников Хэлла. Но в последний момент он совершил убийство сам. Его беспокоило то, как будет выглядеть в глазах подчиненных: это был не свойственный ему порыв.

Однако сейчас он не пожалел о принятом решении. После того, как Чадж издал последний вздох, а его кровь окропила носки туфель Хэлла, он испытал удовольствие. Внутри разыгралась буря, которую он годами подавлял чувством долга и преданности. На мгновение ему показалось, что он парит в воздухе, нависая над всеми. Это было ни с чем несравнимое ощущение. Именно под влиянием сильных эмоций, Хэлл нарушил и вторую часть сделки: вместо мешка с фелонами, отдал всего лишь один. Он видел, как от злости перекашивается лицо Кидата, как его глаза становятся аквамаринового цвета, а спрятанные клыки готовы показаться и вонзиться в плоть Хэлла. Он оттолкнул его ногой, словно Кидат не был будущим королем, а являлся помехой на пути.

Но чем дальше отряд продвигался вглубь Исалы, тем быстрее проходило чувство превосходства, накрывшее Хэлла с головой. Теперь он стал задумываться о последствиях, которые неминуемо его настигнут. Несколько недолгих встреч с Кидатом раскрыли его как коварного и мстительного гланурийца, который пошел на убийство отца, чтобы достичь намеченных целей. Что же он сделает с Хэллом за то, что тот унизил его перед подданными? Оставалось надеяться, что общая цель — захват новых территорий, заставит забыть о распрях и обидах.

Оказавшись в замке, первым делом, Хэлл отослал гонца в Гланурию, чтобы он передал оставшиеся фелоны Кидату. Таким образом, он надеялся сгладить возникшее напряжение и показать: общий план остается в силе. Вторым шагом, стал приказ о созыве совета дожей для обсуждения сложившейся ситуации. Третьим действием он отдал распоряжение об организации приема, через неделю, главными гостями которого станут терберийский посол и будущий король Гланурии.

Оставшись один в комнате, Хэлл подошел к окну и отворил ставни, вдыхая свежий аромат вечернего воздуха. Опершись о каменный подоконник ладонями, он вглядывался вдаль. Отсюда, из королевской спальни, Хамин выглядел иначе: дома с заостренными крышами напоминали хижины в деревнях, а широкие освещенные улицы, походили на проселочные дороги, которые пересекали леса и поля Исалы. Раньше, из окна своего дома, он не видел, что за пределами столицы, ночью стелется лишь непроглядная тьма. Стоило подумать о доме, как всплыли воспоминания о жизни с Лианой. Сейчас те месяцы казались прекрасной иллюзией, в которую он позволил себя втянуть. Коготок грусти легонько царапнул сердце, напоминая о том, что Хэлл испытывал счастье. За это он был благодарен Лиане, но обман не простит никогда. Как же он был глуп, позволив втянуть себя в хитроумный план Чаджа. Любовь ослепила, затуманила разум. Только этим Хэлл оправдывал то, что позволил ей подсыпать сонного зелья матери. Но стоило Лиане исчезнуть, пелена спала. Теперь Хэлл сомневался, что вообще любил эту женщину. Он все больше склонялся к тому, что позарился на диковинку, нечто экзотическое. А когда тебе преподносят это на блюде, то только дурак откажется от того, чтобы не вкусить. Никто из его рода не вступал в брак с представителями иных рас. Хэлл убедил себя, что стать первопроходцем почетно и престижно. Тем более, как ему казалось, он делал это на благо народа — объединение двух правящих семей могло принести мир в оба королевства.

— Глупец, — выругался Хэлл, и ударил кулаком о подоконник.

Еще неделю назад он отказался от поисков Лианы: ее отсутствие было на руку, как ему, так и Кидату. В свете сложившейся ситуации их стоит возобновить. Судя по слухам, гланурийцы испытывали к ней симпатию, а вот Кидата на троне мало кто хотел видеть. Его брак с Лианой может изменить расстановку сил. И если ее братец захочет вывести Хэлла из игры, то у него вряд ли это получится. Оставалась одна загвоздка: за все время, что они прожили вместе, Хэлл так и не понял ее отношения к отцу. Хотя, кроме ненависти к тирану испытывать невозможно. Их брак не станет союзом двух влюбленных, это будет расчетливый ход, который поможет им обоим укрепиться на позициях. Очередной порыв прохладного воздуха, несущегося с гор, напомнил ему, откуда придется вызволять Лиану. Для борьбы с горным кланом понадобиться много воинов. Но даже тысячная армия будет бесполезна, если не найдется тайной лазейки, чтобы подобраться к их поселениям. Природа позаботилась о защите горных нокке. Хэлл закрыл ставни, отложив решение этого вопроса на завтра. Слишком насыщенными были последние дни: ему необходимо отдохнуть и очистить голову.

На следующий день, в зале собраний его уже ждали дожи кланов. Она, как положено, заняли свои места столом. Один из стульев оказался пуст, как и предполагал Хэлл. Своим отсутствием Тиадре показал всем свое отношение к нынешней власти. Хэлл поморщился, заметив перешептывания между дожами. Не хватало только, чтобы и остальные осмелились пойти против него. Сжав ладони в кулаки, он дошел до своего места и сел во главе стола. В зале стало тихо, непонимающие и вопросительные взгляды устремились к нему. Хэлл прочистил горло, избавляясь от излишней резкости, которая могла прозвучать, сказал:

— Не легкие времена наступили для Исалы…

Не успел он закончить фразы, как дверь отворилась: на пороге возник Ахраель — дож мятежников. Он деловито прошелся взглядом по убранству комнаты, а только потом переключился на присутствующих. Хэлл был возмущен такой бесцеремонностью.

— Помнится, сюда тебя никто не приглашал, — вставая с места, он уперся кулаками в гранитную столешницу.

— Хм, а мне кажется, местечко для меня найдется, — Ахраель мотнул головой в сторону пустующего стула. — Тем более, ваше величество, нам давно пора обсудить законность пребывания моего клана и выделение земель. Нам надоело скитаться.

— Вы жалкие воры и убийцы, — выкрикнул с места дож лугового клана. — Ему не место среди нас, — это обращение уже адресовалось Хэллу.

— Кандаель, мы мало чем отличаемся — все-таки одна семья, — Ахраель, не обращая внимания на возмущение остальных дожей, вальяжно сел на свободное место.

— Ты забываешься, — грозно сказал Хэлл.

— Простите, ваше величество, — Ахраель притворно приподнял брови, но все-таки встал.

Хэлл злился из-за дерзкого поступка Ахраеля, но понимал, что ничего не может сделать. Он знал на то шел, заключая союз с мятежниками. Сейчас во власти этого дожа законность его нахождения на престоле. Если Ахраель расскажет, что Байэлик жив, то многие могут отвернуться от Хэлла. Ни один народ не захочет видеть на троне лживого короля, да еще и братоубийцу. Поэтому, приказав своей гордости удалиться на задворки сознания, произнес:

— Ахраель прав, мы снова одна семья. Я начал правление с исправления ошибок, допущенных матерью. Изгнание тех, кто был с ней не согласен — одна из них.

— Да! — возмутился Кандаель. — И какие же земли вы отдадите им?

— Ахраель, ты и твои люди могут считать своими пространство от дубовой рощи до туманного озера, — подытожил Хэлл.

Он видел, как лицо Кандаеля и дожа озерного клана багровеют. Каждому из них принадлежала часть отчужденной территории. Хэлл напряженно смотрел на них, ожидая реакции. Минута тянулась бесконечно — в итоге оба промолчали. Скрестив на груди руки, они опустили глаза вниз. Хэлл не сомневался, что каждый присутствующий в зале помнит, что произошло с тем, кто осмелился перечить королю.

— Вот и славно. А теперь обсудим угрозу, которая грозит разрушить Исалу — Терберийцев, — возвращаясь на место, сказал Хэлл. — Вы знаете, что мой брат погиб. Я был зол и опечален этим событием. Но еще больше жаждал найти убийцу и отомстить. Недавно мне стало известно, что Иронай совершил преступление против наследного принца. Подлый убийца заключен под стражу и ожидает казни. На следующей неделе будет бал, посвященный моей коронации, куда будут приглашены не только ноккийцы, но и представители других государств. После него и состоится исполнение приговора.

Произнося речь, Хэлл внимательно наблюдал за реакцией дожей. Ему была необходима их безоговорочная поддержка, иначе войну не развязать. Удивленные, слегка испуганные взгляды дожей изменились на воинственные. Такая реакция вызывала улыбку у Хэлла, наполняя его уверенностью. И только Ахраель дерзко приподнял бровь и скривил губы в полуулыбке.

— Развязывая войну с тербирийцами, стоит быть уверенным, что к ним не присоединятся гланурийцы. Чадж давно хочет заполучить наши территории, — сказал Скилан.

— Об этом можете не беспокоиться. Чадж мертв. Его трон займет Кидат, пока леди Лиана не найдется. Мы подписали с ним договор о военном сотрудничестве, — ответил Хэлл.

Еще несколько часов они обсуждали план по нападению на Терберию. Были внесены изменения по патрулированию границы и распределены ноккийцы для охраны Хамина. После чего дожи удалились, чтобы принести вести в свои кланы. Только Ахраель остался сидеть на месте, заставляя Хэлла в очередной раз поразиться его наглости и дерзости.

— Я не доволен землями, которые ты выделил для моего клана, — сказал он, закидывая одну ногу на подлокотник.

— Не переходи дозволенных границ — тогда не лишишься головы, — предостерег Хэлл.

— Угрожаешь! Молодец! Поднабрался отваги, в то время, когда мои люди должны были выживать и отбиваться от нападок остальных. Не забывай, кто помог тебе занять это место, — Ахраель ткнул пальцем, на трон. — Убьешь меня, так на мое место придет другой, у которого будут доказательства твоих деяний. Так что обдумывай каждое слово, прежде чем откроешь рот.

Хэлл вскочил с места и быстрым шагом подошел к месту, где сидел Ахраель. Он вытащил из ножен клинок и приставил его к горлу наглеца.

— Ну, чего ты ждешь? — ноккиец приподнял подбородок, открываясь острому лезвию.

В глазах Ахриеля не было страха, лишь усмешка. Он резко оттолкнул Хэлла, заставляя его отступить на несколько шагов назад. Встал с места и сказал:

— Когда понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать. А пока подумай, как заставить Ироная не проронить ни слова.

Хэлл разжал руку: удар стали о пол, эхом отразилась от стен зала собраний. Еще долго отголоски этого звука, терзали слух Хэлла. Его поймали в ловушку, из которой он не знал, как выбраться. Стоило раньше подумать о том, как избавиться от ненужных свидетелей и доказательств его предательства. Теперь же не остается ничего иного, как сотрудничать с мятежниками. Глупо было думать, что они будут довольствоваться тем, что им позволили вернуться в Исалу. Их дож оказался слишком умен, чтобы отказаться от своей доли пирога.

Последующие дни дворец гудел от приготовлений к предстоящему балу. Охотники обозами свозили на кухню туши убитых животных, а собиратели корзинами приносили ягоды, травы и цветы, забивая кладовые замка до отказа. От лазутчиков, посланных найти лазейки в обороне горного клана, вестей не было. Хэлл даже усомнился, что они до сих пор живы. Поэтому ему пришлось отправить вторую группу. Нужно как можно быстрее вернуть Лиану в Хамин и сыграть свадьбу. Из Гланруии пришла весть о скорой свадьбе Кидата на его сводной сестре Айилин. В послании говорилось, что он представит ее на балу, как невесту.

Хэлл был несколько озадачен выбором Кидата, с учетом того, что в Исале инцест считался грехом, нарушением закона природы. С другой стороны, пока Кидат не влезает в его дела, Хэлл этого делать тоже не собирался.

В замок съехались представители всех кланов со своими семьями и приближенными советниками. Всех разместили в гостевых спальнях, оставив две для гостей из других государств.

Форог — терберийский посол, прибыл в Хамин накануне торжества. Он приехал с женой, тремя сыновьями и дочерью. Хэлл любезно пригласил их отужинать, где ему пришлось отмахиваться от постоянных расспросов про Ироная. Позже, когда все гости улеглись спать, а замок погрузился в безмолвную тишину, Хэлл пришел в покои матери.

— Матушка, завтра я покажу силу ноккийцев. Я стану тем королем, которым ты будешь гордиться, — он наклонился и поцеловал ее холодный лоб.

Поправив покрывало и задвинув полог, Хэлл со спокойной душой отправился к себе. Утром он чувствовал себя бодро и решительно. В его голове не были ни капли сомнения. Хэлл встретил Кидата с невестой и приказ проводить их в отведенные покои. У Айилин было мало сходства с Лианой, но семейные черты, прослеживавшиеся в цвете волос и разрезе глаз, заставили его сердце на секунду замереть. От его взора не укрылось то, что глаза Айилин припухли от слез, а из-под рукава виднеются синяки, которые она старательно прятала, постоянно поправляя наряд. Решив, что это не его дело, Хэлл зашел в кабинет, написал записку и приказал слуге отнести ее Ахраелю.

Ближе к вечеру, когда столы в бальном зале были накрыты, а гости расселись по своим местам, Хэлл встал и сказал:

— Я рад, что все вы собрались под сводами моего замка. Пусть сегодняшний вечер принесет нам радость, позволил на несколько часов забыть все невзгоды, терзающие наши души.

До того момента, пока солнце не скрылось за горизонтом, гости ели, пили. Нескончаемый гомон голосов, наполнял зал, заставляя Хэлла вспомнить приемы, организованные матушкой. Будучи мальчишками, они с Баем прятались под столом и любили подшутить над гостями: связывали шнуровку сапог, обрезали платья дамам, а порой щекотали. Он улыбнулся, погружаясь в воспоминания, но настойчивое покашливание, раздавшееся позади, выдернуло его в реальность. Обернувшись, он увидел кивок Ахраеля, говоривший, что пора приступать к намеченному плану.

В этот момент по залу разливалась прекрасная медленная мелодия, под которую пары кружились в танце. Форог с супругой стояли возле колонны, наблюдая за детьми, которые весело резвились среди танцующих. Скрежет открывающейся двери, заставил всех замереть и посмотреть на нового гостя.

— Что это значит? — возмутился Форог, увидев закованного в кандалы Ироная.

Два гланурийских воина затащили его под мышки в центр зала и бросили у ног Хэлла. Иронай выглядел ужасно: его лишили и второго рога, глаза заплыли от побоев, а изо рта текла кровь, пачкая пол. Он слегка приподнял голову и посмотрел на Хэлла. В его взгляде сквозила ненависть и презрение, что до костей пробрало короля Исалы. Только когда Иронай попытался что-то сказать, Хэлл понял, как Ахраель решил проблему — вырезал терберийцу язык.

— Я еще раз спрашиваю, что это значит? — Форог вышел вперед, прикрываю жену и детей.

— Это. Это справедливое наказание за убийство моего брата, — повысив голос, ответил Хэлл.

Больше не сказав не слова, он вытащил меч и одним ударом отрубил Иронаю голову.

— А это, — он пнул голову к ногам Форога, — передайте вашему королю.

— Ты понимаешь, что это значит?

— Конечно, война.

В эту же секунду семью терберийского посла окружили стражники. Приставив клинки к шеям жены и детей Форога, они ждали приказа короля.

— Сегодня я добр, отпустите их. И пусть они покинут столицу немедленно, — Хэлл развернулся и дал знак музыкантам играть.

Но вместо музыки по залу пронесся изумленный возглас толпы, заставивший его обернуться. У Хэлла подкосились ноги, он присел и безмолвно смотрел на Галенджил. Бледная, осунувшаяся она стояла, опершись на руку стражника, и безумными глазами озиралась вокруг.

— Что же ты наделал, сынок, — было единственно, что она успела сказать, прежде чем потеряла сознание.