Глава 23

«Дура, дура, дура. Какая же я неисправимая тупица. И какого лешего меня потянуло на приключения?» — говорила себе, когда провела в седле двенадцать часов, а потом спустилась на землю. Все тело затекло, а мягкое место онемело: я даже пошатнулась, когда Ридус снял меня с лошади и поставил на землю. Ноги не принадлежали мне: как будто искусный нейрохирург вырезал ту часть мозга, которая отвечала за подвижность суставов.

— И долго ты тут стоять думаешь? — спросил Ридус, подозрительно изогнув бровь.

— Дай мне пару минут, — сквозь стиснутые зубы ответила я, притворно растянув губы в улыбке.

На самом деле хотелось разразиться проклятьями и пополнить лексикон этого народца парочкой человеческих ругательств. Схватившись за гриву лошади, чтобы не потерять равновесие, я стояла и в сотый раз молила бога вернуть меня домой. Хотелось закрыть глаза, а открыв их оказаться в родной, мягкой постельке в собственной квартире. Выйти на лоджию и посмотреть на запорошенные первым снегом улицы Мурманска. Увидеть, как троллейбусы и автобусы, вперемешку с бешеными маршрутками везут полусонных людей по делам, а ворчливый дворник чистит лопатой тротуар. Хотелось выбежать на площадку, постучать в дверь Вики и рассказать ей какой бредовый, но интересный сон пришлось мне увидеть. Пусть лучше я проснулась бы с душевной болью от развода, чем оказаться в ситуации, из которой самостоятельно выкрутиться невозможно. Сейчас фитнес клуб казался мне раем, а спина ни в чем неповинного скакуна адом, в который возвращаться совсем не хотелось.

В этот момент сердце защемило от жалости к себе. От ладоней вверх пробежал холодок и комом встал в горле. Глаза стали наполняться влагой. Я с трудом повернулась лицом к лошади, уперлась головой в седло и тихо, чтобы не привлекать внимание заплакала. Сотни картинок проносились в этот момент перед глазами, все больше тревожа мое сердце. Я вспомнила маму и впервые за эти дни подумала о ней, о ее переживаниях. Она не знает где я, что со мной произошло. А в жизни нет ничего хуже, чем потерять любимого человека и не узнать причины его исчезновения. На краткий миг мне захотелось вернуться в тот ресторан, где Кирилл пытался вернуть меня и согласиться на его предложение. Ведь так было бы проще, все было бы проще. Я вернулась бы к тому, что стало привычным за долгие годы брака. Со временем пришло бы смирение — жизнь заставила бы забыть плохое.

Но, нет, судьба распорядилась иначе. Моя мечта — это путешествие привело меня в мир, в котором я чужая. Очень трудно находиться среди толпы, но чувствовать постоянное одиночество, которое по ночам просто съедает тебя изнутри. Постоянные раздумья о том, кто друг, а кто враг повергали в ночные кошмары. Ранние подъемы, когда организм не знает, отдохнул он или нет, высасывали последние силы каплю за каплей. А езда на лошади растрясала кости так, что к вечеру я не могла думать ни о чем, кроме как о ноющей боли в пояснице, распространяющейся по всему телу.

Я старалась держаться, зная, что от Ридуса и Байэлика зависит мое возвращение домой. Но последний день выдался труднее предыдущих трех: всему виной пленница, схваченная на поляне. Лиана пугала меня: казалось укрыться от ее взгляда невозможно. Где бы я ни оказалась, ее бирюзового цвета глаза, пристально наблюдали за моими действиями. В перерывах между этим делом, она как бешеная кошка ругалась с Тиадре. Лиана несколько раз пыталась сбежать, вызывая бешенство Ридуса. Его начинало трясти от возмущения: я спиной ощущала, как быстро вздымается его грудная клетка и слышала, как учащается дыхание. Скрежетание зубов заставляло меня съеживаться и прикрывать уши. Возможно, Ридус что-то чувствовал в эти моменты, потому что его дыхание выравнивалось, а пальцы, стискивающие узды, расслаблялись. А ночью, когда очередной кошмар заставил меня сесть на импровизированной кровати изо мха и травы, я услышала легкий шепот голосов, доносившихся от костра:

— Она чужачка, да еще и человек. Зачем Тиадре согласился взять ее с собой?

— Поговаривают, что она любовница принца.

— Все-таки странные эти нокке королевских кровей: один гланурийку в постель затащил, а второй человечку.

Сердце кольнуло от обиды и призрения, сквозящего в каждом слове. Но в этот момент я поняла, что пусть мы и живем в разных мирах, но взгляды на некоторые вещи, нетерпимость к чуждому, очень похожи. Отвернувшись от костра, прикрыла уши, чтобы ничего не слышать. Перед глазами проплывали алые облака, означающие скорый рассвет и еще одна ночь не принесла желаемого отдыха.

— Эй, ты чего разревелась, — голос Ридуса вырвал меня из состояния самобичевания.

— Тебе кажется. Иди к остальным, — я старалась, чтобы слова казались естественными, но гнусавость от заложенного носа выдала меня с потрохами.

— Брось это дело, — он рывком развернул меня к себе, заставляя посмотреть на него.

Не знаю, что он увидел в моих глазах, но огромные ручищи сомкнулись вокруг моих плеч и притянули к телу.

— Прости. Прости девочка, что втянули тебя в это. Не твоя это битва, — Ридус гладил меня по волосам. — Поверь, скоро мастер Бай вернется. Мы отправим тебя домой. Если захочешь, он сможет забрать воспоминания об этом месте, и ты начнешь жить как прежде.

Я слушала его слова, вдыхала запах кожи, исходивший от жилетки, и поняла, что этот здоровяк не только «машина для убийств». За строгим характером скрывается чуткая, понимающая душа. Закрыв глаза, прижалась ближе к груди, чтобы тепло его тела проникло в мое сердце. Не знаю, случилось ли чудо или в этом мири и правда витает магия, но мне стало легче. Казалось, Ридус зарядил меня, как аккумулятор подсевшую батарейку: грустные мысли расселись, жалость к себе трусливо заползла в ту нору, откуда вышла, уступив место надежде.

Словно почувствовав мое настроение, Ридус отстранился и сказал:

— Вот так-то лучше.

Я впервые увидела его улыбку, которая преобразила грозные черты лица. Даже странные шарики, о значении которых я не знала до сих пор, заиграли на щеках, напоминая веснушки.

— А теперь соберись. Подъем в деревню Тиадре будет нелегким, но уже к вечеру ты сможешь принять ванну и отоспаться в теплой постели, — опять речь Ридуса стала привычной для моего слуха, значит, утешение закончилось.

Онемение в ногах прошло, они снова стали слушаться, что дало мне возможность присоединиться к остальным. Над костром висел котел, из которого вверх устремлялся ароматный дым, подхваченный порывам ветра, он долетел до меня. В животе заурчало, да так сильно, что все сидевшие у огня обернулись. Я пожала плечами и опустила голову, чтобы никто не заметил, что я плакала. Мужчины, как и рассчитывала, принялись накладывать в миски суп. Только Лиану обмануть не удалось: посмотрев на нее исподлобья, увидела ее лукавую улыбку. Ридус легонько ткнул меня в плечо и всучил в руки ароматный бульон. Я с наслаждением втянула запах наспех сваренного, но горячего супа, и, не раздумывая, сделала глоток. Стоящий рядом здоровяк кашлянул, привлекая мое внимание: в этот момент я поняла, что совершила еще одну оплошность — только мне не пришло в голову воспользоваться ложкой.

Десять пар удивленных глаз сверлили меня: в них можно было уловить презрение с примесью неуважения, но, ни один ничего не сказал.

— Чего уставились на нее? Можно подумать сами никогда так не делали, — Лиана поднесла миску к губам и со смачным звуком отпила бульона, после чего вытерла губы рукавом.

Я удивилась, с чего бы она стала за меня заступаться. Хотя с другой стороны было чуть-чуть приятно, что хоть кто-то смог осадить этих мужланов. Даже Ридус не сказал ни слова, он лишь порылся в сумке и протянул ложку. Хотелось поблагодарить пленницу, но услышав:

— Не смей, — я сразу передумала.

Сев подальше от группы, я наслаждалась горячим супом, вкус которого не мог сравниться ни с чем, что доводилось есть ранее, в своем мире. Как будто бульон был приготовлен из всех разновидностей мяса одновременно, но с тонкой ноткой приправы, напоминающей мяту. Вместо картошки в воде плавали бардовые кубики, похожие на морковь, стоило распробовать их на вкус. Оранжевые листья, своей кислинкой, напомнили щавель. На дне миски я увидела лапку с когтями, покрытую шерстью наполовину. В этот момент съеденной попросилось наружу, но взяв себя в руки и избавившись от объекта, вызвавшего неприятное чувство, я вернула миску Ридусу.

— Спасибо, — поблагодарила спутников, а потом вернулась на место, где могла побыть в одиночестве.

Возле костра протекала размеренная беседа, сытый желудок больше не капризничал, а тело наполнялось силой. Тягостные мысли окончательно оставили меня, позволив сосредоточится на происходящем. Только сейчас мне удалось рассмотреть Лиану по-настоящему. Раньше мой взгляд лишь мельком скользил по ее лицу и еще реже останавливался на одежде. Я прикрыла глаза, чуть нагнула голову вправо, притворившись спящей, и пристально разглядывала незнакомку.

Она отличалась ото всех, кого мне приходилось встречать на пути. Если при первой встрече Бай показался загадочным, Ридус пугающим, а Тиадре вызывающим интерес, а Лили восхищение, то Лиана совмещала в себе все. Она сочетала в себе не сочетаемое: бирюзовые глаза, которые порой меняли цвет на песочный, пышные черные ресницы и в противовес им белые, как соль волосы. Ее кожа напоминала змеиные чешуйки, которые переливались на солнце. Внешне она казалась истинной дамой, но это первое впечатление, которое обманчиво. Стоило ей открыть рот или вступить в схватку с Тиадре, казалось, амазонка вышла на тропу войны. Я ловила себя на том, что слегка завидую ее решимости и возможности дать отпор. Наверняка Лиана совершила что-то плохое, неспроста ее ненавидит Ридус, да еще и Тиадре охотно взял в плен. Но вопреки чувству опасности, кричащему внутри, мне хотелось поговорить с ней, узнать ее. Вот же зараза, я резко отвернулась, когда поймала на себе пристальный взгляд Лианы. Блин, надо же было так лохонуться. Жар прилил к щекам, окрашивая красными тонами стыд.

— Пора выдвигаться, — крик Тиадре позволил открыть глаза.

Я притворно потянулась, но так и не решилась оглянуться, чтобы не подтверждать свой опрометчивый поступок.

— Пошли девочка, — Ридус протянул руку, помогая подняться с земли.

Я удивилась, увидев на седле импровизированную подушку, сделанную из травы. Теплота, растекшаяся в груди, выражала мою благодарность здоровяку о моем удобстве. Я обернулась и порывисто обняла Ридуса, прошептав:

— Спасибо.

Он лишь фыркнул, а потом поднял меня и усадил на мягкое сиденье, которое должно было уберечь тело от боли. Когда вся группа выстроилась в линию, мы начали движение. Несколько часов наш путь проходил по извилистой тропе посреди густого леса. Стволы деревьев уходили вверх так, что их кроны, сомкнувшись, перекрывали доступ солнечному свету. И только редкие прогалины помогали нам не сойти с намеченного пути. Еще перед тем, как мы покинули лес, вдалеке увидела просвет, открывавший вид на долину, упирающуюся в огромные, цвета мокрого асфальта горы.

Но когда наша группа вышла под лучи дневного солнца я глубоко вздохнула от восхищения. То, что представлялось мне долиной, на самом деле были два озера, которые разделяла полоска суши, шириной не более двух метров. Легкий скрежет, доносившийся из-под копыт лошадей, заставил меня посмотреть вниз. Тропинка была покрыта тысячами мелких ракушек, которые под копытами скакунов превращались в пыль.

— Раньше, еще до правления Галенджил, матери Бая, эти озера составляли единое целое — море. А двести лет назад мать природа решила разъединить их, подняв кусок дна на поверхность. Кто-то испугался, посчитав это дурным знаком, но горный клан был рад. Долгие годы они молили о тропе, которая связала бы их земли с сушей, так и произошло. Теперь вода в озере, что слева пригодна для питья и приготовления пищи, а озеро справа угодья для охоты.

Я слушала рассказ Ридуса, восхищенно оглядываясь по сторонам. Услышав хлопанье крыльев, подняла голову вверх и увидела стаю птиц, пролетающих над нашими головами. Трехцветные перья покрывали их тело, а черный изогнутый клюв, словно бельмо бросался в глаза. Они раза в два были больше чаек, снующих в порту. В одно мгновение стая спикировала вниз и скрылась под водной гладью озера, а еще через мгновение они вынырнули, держа в клювах заветную добычу, устремились в горы.

— Ненавижу пуноксов, — проворчал Ридус. — И как горцы с ними в соседстве живут?

Пока я наблюдала за полетом птиц, натянув поводья, Ридус остановил лошадь.

— Дальше следуем точно друг за другом, — крикнул Тиадре, привстав в седле.

Он ехал впереди, показывая дорогу. Медленно ракушечная дорога сменилась каменистой тропой, уходившей далеко вверх. Я вцепилась в луку седла, боясь свалиться из-за постоянных раскачиваний, вызванных шагом лошади. Приближающиеся облака давали понять, что мы поднимаемся все выше. Боязнь высоты заставила сердце биться чаще, кончики пальцев похолодели из-за страха, начинающего перерастать в панику. Я пыталась глубоко дышать, как учат психологи, но это не помогало. Холодный пот мелкими каплями скатывался из-под коленок по голеням. В этот момент наша лошадь оступилась и слегка завалилась назад: звук падающих мелких камешков, вперемешку с отчаянным ржанием заставили меня посмотреть вниз. Отвесная скала уходила далеко вниз, упираясь основанием в берег озера. Падение с нее грозило неминуемой смертью. В глазах потемнело, голова закружилась, руки вмиг стали ватными, я завалилась на бок, безуспешно хватаясь за поводья. В это время Ридус что-то кричал и пытался выровнять лошадь. Как только она вернулась на тропу, он одним рывком приподнял меня и усадил, прижав к себе.

— Ты больше так меня не пугай, девочка, — я слышала искреннее волнение в его словах. — Если страшно, смотри только вперед. Поняла?

Я кивнула головой, так как язык прилип к небу, не давая вымолвить и слова. Мы шли и шли, казалось, время замерло в этих пустынных краях. Однообразная серость камней изредка разбавлялась зелеными прогалинами кустарников, которые смогли прорости из трещин в скале. Вдруг, идущие впереди нас нокке остановились, заставив и нас замереть на месте. Тиадре делал какие-то пассы руками, больше напоминающие движения фокусника. Но когда он остановился, воздух пред ним завибрировал, словно мираж, а через секунду пелена спала, открывая моим глазам массивные темно-коричневые ворота. Они стояли в середине высоких каменных стен, с заостренными, как пики вершинами, сотворенными самой природой для защиты горного народа.

Я теснее прижалась к Ридусу, услышав рык, раздавшийся с обратной стороны ворот. А когда они медленно, со скрежетом отворились, увидела медноволосых ноккийцев, сидящих на огромных животных, похожих на львов.

— Это горки. Обычно они не так дружелюбны, но горцам удалось их приручить, — прошептал мне на ухо Ридус.

Наша группа двинулась вперед, когда мы проходили мимо так называемых горков, наша лошадка изрядно занервничала. А один из них попытался схватить ее за ногу, за что получил от Ридуса по морде. Теперь-то я точно убедилась, что схожесть горков с семейством кошачьих очевидна. Вот только у них отсутствует грива, уши, а морда широкая и приплюснутая. Да и размером они больше будут.

— Наши кисы красивее, — сказала я, надеясь, что никто этого не услышит.

— Девочка, ты еще плоксов не видела, — усмехнулся Ридус.

— Кого…

Закончить вопрос я не смогла, так как мое внимание уже было приковано к месту, куда мы приехали. Это была не деревня, скорее небольшой городок, который по форме напоминал колодец. В центре росло огромное дерево, уходившее в высоту на метров двадцать. Его ветви напоминали лестницу. Вместо привычных глазу домов, в скале было выдолблено множество пещер, из которых стали выходить нокке. Несколько спутников спрыгнули с лошади и побежали навстречу улыбающимся женщинам, которые, наверное, являлись их женами. Кто-то, смеясь, подхватывал избранницу на руки, а кто-то сдержанно обнимал. В отличие от остальных Тиадре спешился, схватил извивающуюся Лиану и, перекинув ее через плечо, понес к входу в пещеру, расположенную на нижнем ярусе.

— Куда он ее несет?

— Это не твое дело девочка. Дож сам знает, что делать с пленницей, — сказал Ридус.

Когда мы спустились на землю, к нам подошла миловидная ноккийка и предложила проводить в пещеру, которую для нас уже подготовили. Нам пришлось подыматься до третьего яруса по искусно сделанной каменной лестнице, выдолбленной в скале, с резными деревянными перилами. Ноккийка отодвинула листья, служившие дверью, в сторону, пропуская нас внутрь.

Не считая того, что наше убежище находилось в скале, его убранство чем-то напомнило дом Лили. Три комнаты: одна округлая, в центре стоял деревянный стол орехового цвета, на стенах висели полки с кухонной утварью, а над очагом, в потолке была дыра. Вторая овальная, на разных сторонах которой стояли две кровати, скрытые лиловыми балдахинами, между ними лежала шкура какого-то животного. Третья, что меня больше всего порадовало, оказалась ванной. На многочисленных полках находились баночки с разноцветным содержимым. По дому Лили, я могла только надеяться, что в них ароматные масла и мази, которые помогут смыть грязь от дороги и унять усталость. Наверное, Ридус заметил, с какой надеждой я смотрю на мраморное чудо, потому что сказал:

— Распорядитесь принести воды.

Когда его приказ был выполнен, а мое, покрытое синяками тело погрузилось в теплую, пенную воду, я почувствовала себя счастливой. Теперь моей безопасности ничего не угрожало, я спокойно могу узнать обычаи народа, который меня приютил. Возможно, мне даже удастся поговорить с Лианой. Но главное дождаться Бая и уговорить его отправить меня домой.