Глава 25

Бай резко вскочил на ноги, прошептав Наиле:

— Быстро потуши свет, и спрячься в дальний угол.

Он знал, что Абнауаю всегда знают имена, выбранных для растерзания жертв. И то, что это существо произнесло его — испугало принца. Сжимая в дрожащей руке клинок, ему не было стыдно за страх — только глупец ничего не боится. Только вот Бай не знал, как победить монстра из детских сказок, об этом родители никогда не рассказывали. Дверь слегка пошатнулась, словно кто-то проверял ее на прочность. В следующее мгновение, слева от стен, раздался скрежет, словно с брусьев сдирали кору. Байэлик развернулся, следуя за звуком. Он слышал как у Наили, от страха, участилось дыхание, как его сердце стало биться быстрее. Решив, что для применения магии еще не пришло время, замер, ожидая первого шага от врага, притаившегося в темноте Друванхата.

— Я чувствую твой страх. Байэлик, твой запах: он напоминает луговые травы после дождя. Как давно я не питался чем-то изысканным.

Байэлик ни как не реагировал на слова Абнауаю, чтобы не выдать своего месторасположения. Зато он понял направление движения врага: тот приближался к самой крупной прорехе, заделанной листьями.

— Жалкие Баан ши и волки, пресытились мне. Я слышу, как бьется твое сердце…

Резкий шелест листьев, разлетевшихся в стороны, заставил Бая отпрыгнуть назад. Наиля закричала, увидев ворвавшегося в их убежище Абнауаю.

— Мавейтулан, — резко зажегшийся шар на время ослепил монстра, дав Баю время сменить позицию и разглядеть врага.

Он выглядел еще ужасней, чем описывалось в сказках: высокий, на головы выше Бая, его тело было покрыто мелкой шерстью, походящей на щетину, глаза и нос были как у обычного нокке, острые заточенные зубы, но больше всего пугал тупообразный заточенный выступ из груди.

Только Бай успел сделать несколько шагов к Наиле, как услышал треск разрывающейся ткани. Острая боль пронзила спину. Он развернулся и с размаху попытался отсечь кисть с когтями. В этот момент Абнауаю подпрыгнул, сделав кульбит в воздухе, он вцепился в потолок. Свесив голову вниз, монстр смотрел на Байэлика, готовясь нанести новый удар.

— Выбирайся из дома и жди снаружи. Если что-то пойдет ни так — бери коня и уезжай из этого проклятого места. Главное, не останавливайся и не оборачивайся.

Он говорил с Наилей, ни на минуту не упуская врага из виду. И как только кухарка скрылась из виду, приготовился к атаке. Абнауаю, не смотря на свой рост, быстро прополз над Баем и спустил по стене на пол позади него. Он попытался схватить его за плечи, но принц успел нагнуться. Сделав кувырок, проскользнув между ног монстра, встал и полоснул его лезвием по спине. Грудной рык слегка оглушил Байэлика. Он замахнулся, чтобы сделать следующий выпад, но длинная когтистая рука дотянулась до его плеча. Боль заставила пальцы разжаться, клинок с грохотом упал на пол.

Он попытался поднять его, но слабость в руке не дала этого сделать. Кровожадные, красные глаза Абнауаю выражали превосходство, радость от победы и предвкушение скорого убийства. Огромные лапы с силой сжали плечи Байэлика, заставляя его сморщиться от боли. Монстр все ближе притягивал к себе Бая, стремясь разорвать его тело напополам уродливым отростком, торчащим из груди.

— Lasta lalaithamin[1], — с усмешкой сказал Бай.

Он закрыл глаза, отстранился от происходящего, призывая на помощь мать природу. Через несколько мгновений щеки коснулось легкое дуновение теплого ветра, а нос уловил запах полевых цветов. По телу разлилось приятное тепло, заставившее отступить страх, придавая сил бороться дальше. Байэлик резко открыл глаза и с вызовом посмотрел на Абнауаю. Не чувствуя боли он выкинул руки вперед и ударил врага по локтям, заставляя его ослабить хватку. Ногой он нанес удар чуть ниже отростка, откидывая монстра к стене. От удара старые бревна затрещали, а с прохудившейся крыши посыпалась листва. Бай поднял с пола клинок левой рукой, занес его над головой, направляясь к монстру. В этот момент маленькую комнатушку залил яркий белый свет, сочившийся, из множества щелей старой хижины. Ветхая дверь с треском сорвалась с петель, а в проеме показалось эфемерное существо, парившее в воздухе.

Прикрыв глаза рукой, Байэлик пытался рассмотреть светящуюся фигуру. Через мгновение она пришла в движение, поплыв в воздухе по направлению к Абнауаю. Предсмертные крики монстра оглушили Байэлика, отвести взгляд заставило бьющееся в конвульсиях тело. Только тогда Бай заметил Наилю, стоявшую в проходе. Как только он попытался подняться, кухарка опрометью бросилась к нему.

— Мастер Бай, мои молитвы были услышаны, — она закинула его руку к себе на плечо, помогая ему встать на ноги.

— Почему ты не ушла? — на выдохе спросил Бай: ноющая боль в спине, заставила стиснуть зубы.

— Я не могла вас бросить. Только не моего мальчика, когда ему нужна помощь, — закудахтала она.

Затуманенным взглядом он заметил, как Наиля вытерла катившуюся по щеке слезу. С трудом встав на дрожащие ноги, Бай старался не показывать, что без ее поддержки снова упадет на пол.

— Нам надо уйти, — прошептал он.

И как только они сделали первый шаг по направлению к выходу, существо, спасшее Бая, стремительно двинулось в их сторону. Чем больше сокращалось расстояние, разделявшее их, тем тускней становился свет, окружавший фигуру. Когда он погас совсем, Бай разглядел даму, облаченную в золотистый саван, развивавшийся в воздухе. Полы верхней юбки поднимались вверх, касаясь кончиков ее пальцев.

— Байэлик, принц Исалы, не думала, что мы встретимся при таких обстоятельствах, — она нагнулась и провела ладонью по щеке Бая.

От прикосновения нежных, словно бархат, пальцев по телу разлилась теплая волна. Еще через мгновение голова закружилась, взор затуманился, а сознание стало уносить в водоворот неизвестности.

— Нам еще предстоит разговор, но только не сейчас, — голос доносился издалека, словно эхо.

Тяжелые шаги, ворошившие упавшую листву, заставили принца прейти в себя. Легкое покачивание заставило его повернуть голову вправо. Сквозь туман он увидел женский лик, выступающий из ствола дерева. Байэлик ощущал себя парящим в воздухе. Только руки несущего его были жесткие и сильные. Это никак не вязалось с прекрасным лицом, обрамленным древесной корой.

В следующий раз Бай очнулся от того, что кто-то перевернул его на живот. Раздался треск, рвущейся ткани, а потом чьи-то руки освободили его от рубашки. Он пытался открыть глаза, но отяжелевшие веки никак не хотели разлепляться: в следующее мгновение он опять отключился.

В очередной раз в этот мир его вернул нежный, льющийся как горный ручей голос. Знакомая с детства песня пробуждала воспоминания. На секунду Байэлик забылся и порывисто вытянул руку, чтобы прикоснуться к матери. Резкая боль заставила его вернуться к реальности. Пару раз моргнув, он, наконец, смог открыть глаза.

Очертания комнаты были размыты, но сидящую перед ним даму он видел четко. Это она спасла его от Абнауаю, а сейчас она напевала колыбельную, которой мама усыпляла непослушных сыновей. Бай не знал, откуда ей известны подробности его детства и хотел это выяснить, но попытавшись задать вопрос, услышал лишь хрип.

— Не трать силы, они тебе еще пригодятся, — незнакомка, слегка коснулась его ладони. — Ты так и не узнал меня, правда? — спросила она.

Бай лишь отрицательно покачал головой. Он смутно припоминал ее образ, но не мог вспомнить, где они встречались.

— Я, Вирявэль, — она усмехнулась, увидев удивленные глаза принца.

Баю хотелось тряхнуть головой и прочистить уши, чтобы убедиться в ясности услышанного. Он много раз слышал рассказы матушки о духе рощ и лесов, покровительнице лесных обитателей, но ее видели так редко, что с годами Бай стал сомневаться в ее существовании. По легенде, Вирявэль являлась, чтобы помочь заблудившемуся путнику или припугнуть зарвавшихся охотников. Но что ее привело в Друванхат, в это пристанище заблудших душ и созданий ночи?

— Ты задаешь правильные вопросы, — ее высказывание заставило Бая резко дернуться, от чего по телу пробежала жалящая волна боли.

Он слышал про духов, которые могли читать мысли, но от того, что один из них сидит перед ним, стало жутко. Ему захотелось как можно быстрее покинуть это место и по возможности забыть об этой встрече. Байэлик не чувствовал угрозы, но ее тревога, с примесью страха, витали в воздухе. Внешне Вирявэль выглядела расслабленно: слегка поднятые в полуулыбке губы, зеленые, как первая листва, глаза чуть прикрыты. Она оперлась о спинку стула, сложив руки на колени, и слегка наклонила голову, смотря на Бая, при этом прядь ее золотых волос выскользнула из прически и легла на грудь.

— Внутри тебя идет борьба: неверие против логики, это мне знакомо. Но ты прав, зайти в Друванхат меня заставила нужда, вернее надежда отыскать тебя и просить помочь мне.

— Чем я могу тебе помочь?! — произнес про себя Бай, не сомневаясь, что его услышат.

— Не только над Исалой сгущается тьма. Всем пяти королевствам грозит опасность. Новая война унесет много жизней, при этом уничтожая всех живых существ, грозя нарушить равновесие природы, царящие многие века.

— У меня нет армии, я беглый принц, думаю тебе об этом известно. За мою голову объявлена не малая награда. Думаю, ты обратилась не к тому нокке, — от осознания собственной беспомощности Байэлик прикрыл глаза, стараясь скрыть стыд.

— В тебе течет кровь твоих родителей. Долгие столетия они помогали мне и другим духам сохранять равновесие. Тебе придется от многого отказаться, но в твоих силах призвать под знамя дуба сторонников, объединить королевства и победить в предстоящей войне, — Вирявэль чуть наклонилась вперед и пристально взглянула в глаза Бая.

— Я люблю свой народ, знаю, что и они относятся также, но не мне решать, кому они присягнут. Хэлл умеет убеждать. Во-вторых, кроме моего брата Исале ничего не угрожает. Не гланурийцы, не терберийцы не рискнуть договор, заключенный с матерью. Правители Балгора и Шокама никогда не претендовали на ниши земли, Исалу с ними связывали лишь дружеские торговые отношения.

— Ты рос как будущий наследник, получил соответствующее воспитание, но твой взор затуманен любовью и далеко не к своему народу. Как только захочешь открыть глаза и взглянуть на происходящее, то все предстанет в ином свете.

Байэлик немного разозлился такому повороту в разговоре. Упоминание о Дарине, больно резануло по сердцу, заставляя вспомнить ее образ. Он искренне не верил, что симпатия к этой девушке, могла заставить его забыть о чаяниях исалийцев. Все это время он лишь пытался вернуть трон, образумив брата и освободить матушку. И тут Бай вспомнил, что после ранения его мысли были заняты другой проблемой — защитой Дарины. Он так отчаянно стремился затянуть момент расставания, что позволил себе забыть о главном. Осознание этого, словно тяжелая ветвь дуба, рухнула на голову. Кусочки мозаики складывались сами собой, открывая картину целиком: продажа алмазов людям, терберийцы, захватившие копи, гланурийцы, обосновавшиеся в замке и шастающие по лесам Исалы, восставший против Хэла горный клан. Неизменно все эти события связаны между собой, они грозили перерасти в нечто большее, если брат отдаст часть фелионов Чаджу. Привязанность к человеческой женщине ослепила его. Но теперь он прозрел и больше не позволит забыть себе, что потребности его народа должны стоять на первом месте.

— Поверь в себя. Ты пойдешь в дальние земли, где отыщешь союзников. Этот путь будет долгим, много препятствий придется преодолеть. И только свободное сердце позволит добиться успеха, — в глазах Вирявэль застыла печаль, потому что она понимала, от чего просит отказаться.

Баю предстоит принести в жертву свою надежду на счастье, надежду на семью и радость, которую может получить.

— Мне о многом нужно подумать.

— Я знаю и поэтому оставлю тебя. Через два дня ты сможешь продолжить путь, а пока набирайся сил, — она встала и скрылась за пологами красного бархата, закрывающими вход.

Остаток дня и половину ночи Байэлик просчитывал варианты, чтобы отказаться от предстоящего выбора. Сотни различных планов пришлось выбросить в огонь иллюзий, пока он окончательно не понял, что ему предстоит сделать, чтобы сохранить Исалу. От злости он стиснул зубы и, несмотря на боль, ударил кулаком по кровати. Бай не заметил, как уснул, только голос Наили заставил его открыть глаза. Он забрал из ее рук стакан воды и залпом выпил, попросив налить еще. Жажда была настолько сильной, что только на пятый раз он смог ее утолить.

— Как вы себя чувствуете? — участливо спросила Наиля.

— Как будто стая горков изрядно меня потрепала. Где Вирявэль? Мне хотелось бы с ней поговорить.

— Она покинула деревню сразу, как ушла от вас, мастер, — Наиля виновато опустила глаза.

— Деревню? Твою деревню?

— Да.

— От Друванхата до нее еще было полтора дня пути. Вы меня сюда принесли?

— После того, как вы отключились, Вирявэль призвала на помощь дриад. Это они помогли нам добраться до места.

Теперь Байэлик понял, что за женский лик видел в моменты, когда приходил в себя. Это было удивительно, ведь дриады стараются не покидать родных лесов. Они охраняют его, уберегают от пришлых. Лишь приказ духа леса смог заставить их оставить свои посты.

— Этот шатер был соткан Вирявель из трав и логовой травы. Мне никогда не приходилось видеть духа, способного сотворить такие чудеса, — она обвела рукой стены и крышу.

Байэлик огляделся и увидел зеленый потолок, сплетенный из травы, плотные стены, украшенные разноцветными бутонами. Стебли цветов так плотно прилегали друг к другу, что не пропускали солнечный свет. Только поднятые Наиле пологи освещали шатер.

— Она просила что-то мне передать?

— Вирявэль сказала нашим людям сделать правильный выбор, когда настанет время. После этого она растворилась среди деревьев, как предрассветный туман.

— Раз ты уже дома, то мне пора присоединиться к своим людям. Я и так долго прохлаждался. Кстати, сколько дней мы здесь?

— Завтра будет пятнадцатый день.

Бай резко вскочил с места, не зная за что хвататься. Он не мог поверить, что потерял столько времени. Сомнения в том, что его считают погибшим, были, но все же Ридус и Тиадре могли подумать и по-иному.

— У вас есть ворон, чтобы общаться между деревнями? — Бай с надеждой посмотрел на Наилю.

— Мой племянник обучил одного.

— Принеси мне бумагу и чернила. И как только закончу послание, мигом попроси племянника его отослать в деревню горного клана.

Как только Наиля принесла нужные вещи, Бай быстро написал два предложения, запечатав края воском, отдал обратно. Весь день он провел в хлопотах, собирая припасы в дорогу. Его верный конь так обрадовался появлению хозяина, что распугал приглядывавших за ним нокке, встав на дыбы и заржав. Поморщившись, Бай потрепал его по загривку и угостил яблоком, за что получил благодарный тычок мордой в ладонь. Плечо еще саднило, а нога периодически ныла, но это не могло остановить Байэлика. Вечером, покидая деревню, он надеялся, что верные друзья получат послание и не будут ничего предпринимать до его приезда.

[1] Lasta lalaithamin — посмотрим, кто посмеется последним.