Глава 22

Глава 22

Хэлл скакал в замок во весь опор, доводя своего скакуна до изнеможения. Он не мог понять чувства тревоги, противно скребущегося в груди. Оно появилось, стоило покинуть земли гланурийцев. На подъезде к воротам Хамина, увидев обеспокоенную стражу, Хэлл на ходу спрыгнул с лошади и пошел прямиком к смотровой башне, где сидел начальник дворцовой стражи.

— Джахали, — крикнул Хэлл, поднимаясь по лестнице.

Скрип половиц и тяжелые шаги, говорили о том, что наместник королевы был услышан. Но глава стражи не спешил открыть дверь, что еще больше насторожило Хэлла: сердце тревожно сжалось и на миг остановило свой бег. Руки и ноги похолодели от одной мысли, что с матерью могло что-то случиться за время его отсутствия. Перепрыгивая черед две ступеньки, Хэлл через минуту оказался перед массивной дверью. Он толкнул ее так, что она с грохотом ударилась о каменную кладку стены. От этого звука Джахали, стоявший спиной к Хэллу, передернул плечами.

— Ты явно забыл, как твоя семь на копях горбатились? Хочешь, чтобы и твои дети узнали, что это за работа? — сквозь зубы процедил Хэлл.

— Нет, мой господин.

— Тогда имей смелость посмотреть мне в глаза и объяснить что происходит.

Хэлл был в бешенстве: он физически ощущал, как жаркая волна, готова вырваться наружу и разнести в щепки этот кабинет и его владельца. На секунду прикрыв глаза, он воскресил образ матери и только тогда смог успокоиться. Джахали резко обернулся, с вызовом устремив взгляд на своего правителя.

— Я жду, — более спокойным тоном сказал Хэлл.

— Вашему брату удалось проникнуть в замок.

Хэлл больше ничего не слушал: слова, произносимые Джахали, не долетали до его ушей, рассыпаясь в пепел на полпути. Только пульсация быстро бегущей по жилам крови тяжелыми ударами отдавалась в голове. Она словно кирка выбивала из разума здравые мысли. Он не видел, как вокруг него образуется серое вихреобразное облако, лишь наполнившиеся страхом глаза начальника стражи, дали понять, что сдерживаемая сила вырвалась наружу.

Вокруг Хэлла все завибрировало, а через мгновение в воздух поднялись не только листки со стола, но и тяжелая дубовая мебель: стол, стулья и увесистый шкаф кружились в бешеном танце, обрамленные книгами, чернильницей и бумагами. Позади этой вакханалии проглядывали черты Джахали, пригвожденного к стене ураганным порывом ветра.

— Остановитесь, ос-та-но-ви-тесь, — проникая сквозь хруст, ломающейся мебели и гомон ветра, просьба начальника стражи как стрела проникла в затуманенное сознание Хэлла.

Он несколько раз моргнул, избавляясь от пелены, затуманившей глаза, опустил руки. В этот же миг мебель с грохотом упала на пол, а Джахали приземлившийся на колени тяжело дышал, не смея поднять глаза. Хэллу хотелось биться головой о стену: он в очередной раз не смог сдержать приступ ярости, превращавший его в неудержимого, как ветер, монстра. Больше нет брата, который сможет прикрыть его выходки — Хэлл сам по себе. Именно поэтому необходимо найти способ контролировать эмоции, пробуждающие его дар.

Хэлл прошел в глубину комнаты, поднял опрокинутый стул и резким ударом, заставившим Джахали вздрогнуть, поставил его на пол и сел.

— Я все еще жду, — он запрокинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.

Начальник стражи с опаской поднял голову. Хэлл махнул рукой, давая ему знак подняться. Джахали с трудом встал на ноги и, поморщившись от боли, прижал к себе сломанную руку.

— Принц….

— Нет, — резко крикнул Хэлл, перебивая. — Он больше недостоин носить этот титул.

— Байэлик проник в замок, но не смог попасть в покои королевы. Мы хотели схватить его, но леди Лиана помешала нам.

— Что? — от возмущения Хэлл резко выдвинулся вперед, заставив Джахали сделать шаг назад.

— Она приказала не вмешиваться, сказав, что сама справиться с ситуацией.

— Да кто она такая? И вы ее послушали? Болваны. Все ноккийцы, включая стражу, подчиняются только мне и никому больше.

— Но она будущая королева, — с опаской произнес Джахали.

— Кто? Моя мать — вот кто ваша королева. И так будет всегда.

Хэлл встал, подошел к окну и глубоко вдохнул. Его возмутило поведение Лианы, осмелившейся оспорить его главенство. Как он и подозревал, его невеста оказалась не так робка и хрупка. Все это время ей ловко удавалось обводить его вокруг пальца. Больше этому не бывать, больше он не будет поддаваться льстивым речам. И если она еще раз осмелиться взять на себя ношу правителя, то покинет пределы Исалы и вернется к отцу.

— И где сейчас мой брат и невеста? — Хэлл обернулся и прислонился спиной к каменному выступу.

— Байэлик сбежал, оставив за собой несколько безжизненных тел гланурийцев. Леди Лиана после этого уехала на прогулку, но так и не вернулась. После того, как она не появилась на ужине, два дня назад, мы отправили группу на ее поиски, — Джахали замолчал и замялся на месте.

— Иииии…

— На границе с туманными лесами, в роще нашли ее лошадь. Вокруг были признаки борьбы и множество следов, которые уходили в сторону гор. Последовать дальше мы не рискнули.

— Только этого мне не хватало, — Хэлл нервно поправил венец. — Я хочу, чтобы весть о пропаже Лианы не вышла за пределы дворца. Это понятно?

Джахали утвердительно мотнул головой.

— Отправь еще несколько отрядов. Привлеки мятежников — они знают тайные тропы. Пусть как можно ближе подберутся к границе горного клана. Необходимо убедиться, что это они захватили гланурийскую принцессу.

— Слушаюсь, — Джахали, сморщившись от боли, поклонился и покинул башню.

Хэлл еще некоторое время постоял у окна, оглядывая свои владения, а потом пошел в единственное место, где чувствовал себя защищенным — в покои Галенджил.

Мать все также неподвижно лежала на кровати: лишь редкое вздымание груди выдавало в ней жизнь. Нежные руки, которые в детстве приносили ласку Хэллу, были сероватого оттенка и вытянуты вдоль тела. Она словно статуя украшала собой комнату и как кусок камня была молчалива. Но это мешало Хэллу, наоборот, он, не таясь, мог высказывать свои мысли.

— Привет, — Хэлл присел на край кровати и взял прохладную ладонь матери в свою. — Если бы ты видела, чего мне удалось добиться, то наверняка гордилась бы мной. Скоро глупые гланурийцы будут под моим контролем, а их король канет в небытие.

Он не мог остановиться, все дальше углубляясь в фантазии будущего. Красочные картины безграничной власти подпитывали его эго. Хэлл видел, как руками гланурийцев он уберет с пути восставших нокке, а потом и брата. После чего натравит на Чаджа и его семью терберийцев. И Иронай, который сидит в клетке, ему в этом поможет.

— Когда две правящие семьи Гланурии и Терберии будут уничтожены, а их народы измотаны войной, я принесу им мир. Даже ты никогда не думала о расширении территории Исалы, — Хэлл бережно провел ладонью по щеке матери, а потом прилег рядом, опустив голову на ее плечо. — И только тогда я разбужу тебя, чтобы ты увидела новый мир, созданный твоим сыном.

В это время Чадж с вымученной улыбкой осушил очередной бокал настойки, приготовленной из цветков лоха. Приятное тепло растеклось по горлу, а в голове появился туман, притормаживающий сознание и снимающий ноющую боль. У Лианы всегда был зоркий глаз и острое чутье, но на этот раз дочь упустила важную деталь — Чадж умирал. Двадцать лет назад, когда впервые из его руки выпал меч, а ноги по утрам отказывались его слушать, он обратился к лекарю. Неутешительные слова пришлось тогда услышать.

Последующие годы он боролся с болезнью, поразившей голову. Делал все возможное, чтобы никто из близких не замечал изменений. Поэтому, когда случались приступы, он запирался в комнате, и только жена знала что происходит в действительности. Остальные обитатели замка думали, что король уехал. Выкручивающий мышцы спазм сковал руку: глиняный бокал пошатнулся и выпал, разбившись об пол. В следующее мгновение судорогой свело ноги, от чего Чадж тяжело повалился на трон. Он закрыл глаза, надеясь, что настойка сможет снять приступ. «Осталось так мало. Пара дней и все мечты смогут воплотиться в жизнь. Только бы дотянуть», — подумал Чадж, закрывая глаза.

Грохот открывшейся двери, заставил его собраться. Он стиснул зубы от боли, но выпрямился, как и подобает королю.

— Когда? Я спрашиваю, когда ты дашь мне разрешение жениться на Айилин? — кричал Кидат, не заботясь о том, что его могут услышать слуги.

— Твои клыки еще не так длины, да и яду маловато, чтобы позволять себе так разговаривать со мной, — Чадж был возмущен поступком сына.

Он попытался подняться, но ноги сведенные судорогой подкосились и он упал, ударившись головой о сиденье трона.

— Ты слаб старик! Посмотри на себя: в твоем теле нет былой силы. Отец пора передать мне трон, — Кидат подошел ближе, нависая над Чаджем.

— Рано ты меня со счетов списываешь, — он резко встал, схватил сына за горло и приподнял над полом.

Он благодарил лекаря за то, что тот сумел найти быстродействующее лекарство. В последнее время Кидат с большей силой стал проявлять агрессию в его сторону, как будто что-то чувствовал. Ему было необходимо поставить сына на место, пока Лиана не вернется домой и не займет положенный ей трон. От злости ядовитые клыки со щелчком показались из-за верхней губы. Чадж зашипел и швырнул Кидата в сторону.

— Пошел вон отсюда! Если еще раз ты посмеешь открыть свой рот в моем присутствии — я изгоню тебя.

— Да мой король, — вставая, с издевкой, произнес Кидат.

Он не спеша отряхнулся от пыли тронного зала, медленно поклонился и с гримасой отвращения покинул помещение.

— Что за шум? — раздалось из-за потайной двери около трона. — Это был Кидат?

— Ты ему рассказала, — Чадж повернул голову и пристально посмотрел на жену.

— Как ты мог такое подумать! — в ее голосе слышалось наигранное возмущение. — Но все же будь помягче с нашим мальчиком. Разреши ему жениться на Айилин.

— Он давно стал мужчиной, вот только ребяческие повадки остались. Пусть берет в жены женщину из любого королевства, но оставит в покое сестру, — чуть повысив голос, ответил Чадж.

— По нашим законам не запрещается вступать в отношение с кровными родственниками. Почему ты против?

— Она моя дочь, — рыкнув, он ударил кулаком о подлокотник, заставив жену удивленно расширить глаза.

— А он твой сын. Чем Кидат хуже полукровок?

Не сумев сдержать раздражение, вызванное словами жены, Чадж встал и нанес ей пощечину. Вот от кого сын унаследовал склочный бабский характер. До болезни она никогда не позволяла себе глаз от пола оторвать в его присутствии, а теперь все чаще из ее уст вырываются едкие упреки.

— Ты забываешься.

— Но…, — она всхлипнула, — я тебя люблю. И всегда старалась поступать так, как будет лучше для нашего союза.

— Любовь, а что это такое? — засмеялся Чадж. — Что ты о ней знаешь? Твой отец мечтал породниться с королевской семьей, вот и подсунул в мою постель. Тебе просто повезло иметь смазливую мордашку и определенные навыки, — он подмигнул жене, которая ошарашенная его словами приоткрыла рот. — Когда ты начала рожать сыновей, одного за другим, я был горд, мечтая о том, какими они вырастут. Но проходили годы, а ты все не хотела их отпускать от себя. Так что это твоя вина, что мои девочки с легкостью утрут им нос.

— Чадж, ты настойки перепил? Она всегда дурманила тебе голову.

— Лучше уйди, оставь меня одного. И прошу, больше никогда не подымай вопрос о свадьбе Кидата и Айилин — этого никогда не случится. После моей смерти Лиана сможет защитить сестру от него.

Скрип закрывающейся двери, заставил Чаджа расслабиться. Он устало привалился к спинке трона, положив руки на подлокотники. Закрыв глаза, впервые непонятное чувство стало зарождаться в груди. Было стыдно признавать, но он испугался. Испугался того, что сын или жена, в момент, когда он будет беспомощен, нанесут подлый удар. Ему не хотелось умирать, как и любому другому существу. Неприятно бояться чего-то: страх похож на ночной холод, который постепенно заполняет помещения замка. От груди Чаджа ледяная волна растеклась по всему телу, заставив его передернуть плечами.

Ему нужно дождаться фелонов: эти камни не спасут ему жизнь, но облегчат страдания и дадут еще немного времени, которого хватить, чтобы вернуть домой Лиану. Незримая связь, существовавшая между ним и дочерью, подсказывала, что она нуждается в его помощи. Еще настораживал тот факт, что от нее вот уже три дня нет никаких вестей. Сколько бы раз он не посылал в Исалу ворона, он каждый раз возвращался без ответа.

Чадж устало вздохнул, поднялся, опираясь ладонями о подлокотники, и пошел в свои покои. Сонное действие настойки давало о себе знать. Войдя в комнату, он запер дверь на ключ. Стоя у кровати положил его под подушку и опустился на перину.

«Высплюсь и тогда пошлю Айилин в Хамин. И от Кидата будет подальше и про сестру разузнает», — подумал Чадж.