Глава 13

— Забавно, как же просто все получилось, — Лиана коснулась полупрозрачного балдахина, закрывающего кровать Галенджил. — Великая королева, о которой мне столько рассказывала мать, на деле оказалась обычной женщиной. И никакая магия и чутье не смогли уберечь вас, — она посмотрела на королеву и увидела, как дернулся мизинец на ее руке.

Лиана отшатнулась и чуть не упала, забыв о помосте, на котором стояло ложе Галенджил.

— Uquetima, ukarima[1], — выругалась Лиана и спешно покинула покои королевы.

Она знала, что Хэлл часто ходит к матери и проводит у ее постели много времени. Они никогда не обсуждали цель этих визитов — сын есть сын, как бы гадко он не поступил. В отличие от Хэлла, Лиана приходила к Галенджил, чтобы понять, что в этой женщине было такого, что позволило ей поднять с колен королевство, вытащить из трясины междоусобных войн и объединить враждующие стороны. После отъезда Хэлла она часами сидела у постели Галенджил и разговаривала с королевой. Длительный монолог помогал ей приводить мысли в порядок и готовиться к осуществлению следующего этапа плана отца.

Любой, кто находился под воздействием сонного зелья, никогда не проявлял признаков активности. И то, что Галенджил смогла пошевелить пальцем, не на шутку испугало Лиану. Ей было необходимо приготовить еще одну порцию отвара и напоить им королеву, чтобы продлить эффект. Зайдя в свои покои, Лиана сменила платье на брюки и рубаху. Она уже собиралась пойти на конюшню, как в ставни, украшенные кристаллами в виде мозаики, постучали. Лиана распахнула их настежь, впуская в комнату черного ворона, на шее которого был привязан, свернутый в трубку пергамент. Заранее зная, кто прислал послание, она все же посмотрела на сургучную печать с изображением трехглавого плокса[2]. Сорвав ленту, Лиана развернула пергамент, а потом, скомкав его, швырнула в дальний угол комнаты.

— Atar, mani naa lle umien[3], — Лиана, схватилась за голову и села на кровать.

Не смотря на глубочайшую любовь к родителю, порой она поражалась его импульсивности и недальновидности. Хэлл еще даже не вернулся в Исалу, а Чадж уже выставил вдоль границы «мастеров клинка»[4]. Полученные из копий алмазы помогли магам создать вещество, позволяющее гланурийцам покинуть «норы». Отец написал, что его действие ограниченно двумя сутками, поэтому ему необходимо как можно быстрее заполучить фелоны.

Поступок отца сводил на нет все ее старания последних месяцев. Гланурийцы, терберийцы и нокке заключили союз. Лиана понимала, что он недолговечен, так как каждая сторона преследовала свои цели, но разрывать его сейчас все равно, что затушить костер в зимнюю ночь — последствия могут быть катастрофическими. Велика вероятность, что именно гланурийцы окажутся проигравшей стороной. Лиана села за стол, достала из ящика пергамент и чернила и принялась импульсивно выводить слова, надеясь, что отец прислушается к ее мнению и отведет армию на достаточное расстояние от границы с Исалой. Обвязав письмо зеленой атласной лентой, закрепила его на шее ворона и выпустила птицу в небо. Она смотрела в окно, пока черное оперение посланника не превратилось в размытую точку на горизонте.

Лиана была раздражена, поэтому выходя из комнаты, толкнула слугу так не вовремя появившегося на ее пути. Ее мало заботила разбившаяся о пол посуда и причитания старого нокке, сейчас ей хотелось рвать и метать. Она не заметила, как ноги привели ее к покоям Галенджил. С силой распахнув двери, с грохотом ударившиеся о стены, вошла внутрь. В голове крутилась одна мысль: «Это она во всем виновата!». Крики Лианы больше напоминали рычание хищника, почувствовавшего опасность. Она не поняла, как в руке оказался клинок, но в следующее мгновение принялась разрезать шелковую ткань балдахина на мелкие кусочки.

Видимо ее крики привлекли внимание обитателей замка, так как у дверей скопилось около дюжины нокке, наблюдавших за происходящим. Но даже стражники не рискнули остановить разъяренную гланурийку, глаза которой светились ярко желтым пламенным огнем.

На долю секунды в голове Лианы мелькнула мысль: «Вот сейчас. Убей ее сейчас», — она занесла клинок и в последний момент вонзила его в подушку рядом с лицом Галенджил.

— Mausta melava ar tu na’din[5], — выпалила Лиана.

Ее дыхание было учащенным, а ладонь мертвой хваткой приросла к ручке клинка. Лиана опустила голову и попыталась успокоиться. Длинные волосы, упавшие на лицо, плотной стеной скрывали ее эмоции от соглядатаев. Усилием воли ей удалось разжать, превратившиеся в камни, пальцы и выпустить клинок из ладони. Она не стала вытаскивать лезвие из подушки, оставив это на прислугу. Лиана закрыла глаза и глубоко вздохнула: приступ ярости прошел, вспыльчивая половина ее души убралась в темный потайной угол сознания, довольная своим поступком. Перед тем как уйти она мельком взглянула на Галенджил и могла поклясться, что увидела улыбку на губах старой стервы. У Лианы и так много забот, бороться с проснувшейся матерью Хэлла у нее просто не хватит сил. Поэтому растолкав всех собравшихся у дверей зевак, она отправилась собирать травы для новой порции сонного зелья. И чем быстрее она напоит им королеву, тем быстрее начнет думать над тем, как спасти Хэлла.

В это время Хэлл приходил в себя после ослепляющего взрыва, откинувшего его на несколько метров от места, где он ранил Бая. Он оперся об асфальт левой рукой и приподнялся. В глазах рябило, а голова нещадно болела, не давая возможности сосредоточится на происходящем. Вокруг него бегали кричащие люди, слова которых звучали приглушенно, словно они находятся в соседней комнате, а не расстоянии нескольких метров. Кто-то подошел к нему сзади и попытался поднять, ухватившись за подмышки, но резкая боль в ноге снова погрузила его в темноту.

В следующий раз он очнулся, ощущая спиной прикосновение чего-то холодного, а перед ним на корточках сидел Бирн.

— Ты легко отделался: сломанная нога и шишка на голове. В остальном все в порядке, — донеслось до сознания Хэлла.

— Бай. Где Байэлик? — прохрипел Хэлл, не узнавая собственного голоса.

— Когда мы очухались, его уже не было. Ребята обыскали все вокруг, но он как будто испарился.

— Ушел все-таки. Мне нужен фелон, — предприняв усилие, сказал Хэлл. Каждое слово, словно наждак, рвало пересохшее горло.

— Что? Его походу приложило больше, чем мы предполагали, — Бирн обернулся, обращаясь к рыжеволосому громиле.

— Янтарь. Принесите один камень.

Бирн одобрительно качнул головой: его подручный ушел в сторону пуба. Вернулся он через несколько минут, сжимая в кулаке небольшой камень, размером не больше перепелиного яйца. Бирн забрал янтарь и передал его Хэллу, который дрожащей ладонью выхватил его и поднес к раненой ноге. Принц закрыл глаза, вспоминая древние манускрипты, в которых описывалось заклинание. Крупная вязь незамысловатых слов сначала размыто, а потом четко загорелась в сознании. Хэлл шептал каждое слово, сопровождая это легкими касаниями камня к ране. Ничего не происходило, и он испугался, что травма могла повредить его память. Раньше Хэлл наизусть рассказывал свод законов Исалы.

Вдруг от окровавленного участка голени в разные стороны стал растекаться жар, сопровождаемый легкими покалываниями. Удивленный вздох Бирна говорил о том, что действие фелона залечивает рану. Открыв глаза, Хэлл наблюдал, как края рваной кожи, словно магниты, притягиваются друг к другу и через секунду на этом месте остался лишь легкий рубец.

— Мать твою, сработало! — рыжеволосый бугай присел на корточки и грубо схватил Хэлла за голень.

— Thortalle ma’ranka attalya[6], — выкрикнул Хэлл, вырвав ногу, он со всей силы ударил ирландца в лицо.

Тот взвыл от боли и повалился на землю, ухватившись за нос, из которого хлынула кровь. Уже через мгновение он вскочил и, сжимая кулаки, бросился на Хэлла, крича:

— Feicfidhmé briseadhdo chosa agusshoveiad[7]…

Бирн махнул рукой, трое мужчин, стоящих неподалеку, скрутили бугая и утащили в пуб. Глава синдиката протянул Хэллу руку, помогая подняться. Принц недоуменно смотрел на Бирна, не понимая, почему он помогает ему.

— Ты показал, что у тебя есть яйца: ранить брата поступок человека, который либо боится все потерять, либо терять уже нечего. Я люблю отчаянных парней. Только интересно, что он тебе сделал?

— Это долгая история.

— Я хороший слушатель, — Бирн хлопнул Хэлла по плечу.

Они уже собирались уйти в пуб, когда из багажника раздались еле слышные стуки. Бирн отодвинул Хэлла в сторону и открыл багажное отделение автомобиля.

— Вот черт! — крикнул он, отскочил в сторону и вытащил пистолет, направив его на существо лежащее внутри. — Что это за тварь?

— Я сдефав фсе шфто смок, — голосо Ироная звучал прерывисто.

— Все будет хорошо. Принесите еще один фелон, — обернувшись к Бирну, попросил Хэлл.

Только когда он в третий раз произнес фразу, глава ирландского синдиката подал признаки жизни и распорядился выполнить просьбу. Не опуская ствола, он подошел ближе и с интересом осмотрел Ироная.

— Это его истинная сущность, — сказал Хэлл, предвосхищая вопрос, который прозвучит в любое мгновение.

— Боюсь представить, как ты выглядишь. Ну и уродливые вы ребята, — присвистнув, Бирн убрал пистолет в кобуру.

После того, как два янтаря оказались в руках Хэлла он начал лечить Ироная. Так как раны терберийца были довольно серьезны: процесс занял больше получаса. Все это время Бирн стоял неподалеку и с интересом наблюдал за процессом восстановления тканей и срастанием костей, сопровождавшееся хрустом. Единственное, что не удалось восстановить — бивень.

— Этот ублюдок хорошо к твоему дружку приложился. Даже Ганс, мой «мясник» себе такого не позволяет. Хоть нрав у него крутой, да ты и сам это сегодня видел, — сказал Бирн.

Иронай оскалился, услышав слова ирландца, но Хэлл дал знак, что не стоит отвечать на колкости. После того, как излечение закончилось, тербериец ощупал тело с ног до головы. Его пальцы замерли на «пеньке», оставшимся вместо бивня.

— Ты его прикончил? — спросил Иронай, когда вылез из багажника.

— Не знаю. Кто-то открыл портал и забрал его в тот момент, когда я собирался перерезать ему глотку, — честно признался Хэлл.

— Вот и хорошо. Когда я до него доберусь, он пожалеет, что не умер от твоих рук, — потирая ладони, прохрипел Иронай.

Краем глаза Хэлл заметил ошеломленные взгляды посетителей пуба и одним движением набросил морок на терберийца. Для нокке, привыкших соседствовать с разными народами, не было ничего необычного в разнообразии их внешности, чего не скажешь о людях. В человеческой расе годами взращивался страх ко всему необычному. Поэтому они позволили себе устанавливать рамки норм, подгоняя их под свои стандарты. И если кому-то не повезло попасть в узкий круг избранных, он был обречен стать изгоем. Это было в прошлом, в скрытой форме остается сейчас и Хэлл был уверен, продлится в будущем. Яркая реакция Бирна на Ироная еще раз доказала его правоту.

Затягивать со сделкой больше не было причин, поэтому вся группа переместилась в пуб. Хэлл спиной ощущал тяжелый взгляд Ганса, но ни секунды не пожалел что поставил этого выскочку на место. Никто из его подданных без разрешения не смел прикасаться к члену королевской семьи, а эта свинья бесцеремонно ухватила его за ногу. Хэлл поморщил нос, явно ощущая людской запах, впитавшийся в его кожу. Он мечтал быстрее вернуться домой, сжечь одежду и смыть с себя эту грязь.

Когда Бирн положил на стол мешок с янтарем, Хэлл провел пальцем по поясу брюк. Развязав черную нить, он поставил алмазы перед ирландцем. Тот снял тесьму и высыпал содержимое на деревянную столешницу.

— Аккуратней, ты же не хочешь нас всех поджарить, — Хэлл накрыл его ладонь своей.

— Понял, понял. Ну что ж все честно. С тобой приятно иметь дело, — ирландец протянул руку и Хэлл нехотя ее пожал.

Принц вернулся домой, когда закатное солнце осветило поля Исалы. Перед тем как встретиться с Лианой, он зашел в хранилище и оставил там мешок с фелонами. Покидая помещение, Хэлл сменил охранное заклинание, чтобы никто кроме него не имел туда доступ. По пути наверх он заметил странные взгляды, бросаемые прислугой в его сторону. Сердце тревожно забилось, в голове одна догадка перескакивала на другую. Решив не подниматься в покои, он пошел к матери.

Возле дверей его встретили два гланурийских стражника, полукровки, которых Лиана привела с собой. Когда Хэлл попытался войти в комнату, перед его носом скрестились два древка копий.

— Вы что себе позволяете? Впустите меня, я ваш король, — заорал он.

— Мы подчиняемся госпоже.

Этого Хэлл не смог стерпеть, он вытащил клинок и одним ударом загнал его под ребра гланурийцу, стоящему справа. Даже у их брони был изъян, о котором рассказала любимая: края доспеха завязывались сбоку, оставляя его открытым для удара. Второй охранник молниеносно среагировал, сбив Хэлла с ног древком копья. Он попытался проткнуть его, но перекатившись на бок, принц вонзил клинок в голень гланурийца, заставляя его опуститься на колени. Быстро вскочив на ноги, он вырвал копье из его рук и вогнал по рукоятку в грудь противника. Оставив позади два бездыханных тела, от которых стала расползаться лужа крови, Хэлл толкнул дверь и вошел в покои.

Он недоуменно смотрел на беспорядок, царящий в комнате: порванный балдахин, его куски беспорядочно валялись на полу, вперемешку с перьями от подушки; стулья возле кровати были перевернуты, а осколки вазы валялись в луже расплескавшейся воды, вместе с цветами, которые Хэлл принес до отъезда. Страх — единственное что он чувствовал сейчас. В несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и первым делом склонился над ее лицом. Его щеки коснулось теплое дыхание и облегчение, испытанное при мысли, что мама жива, подкосила его. Хэлл упал на колени и прислонился лбом к холодной руке Галенджил. Слезы радости навернулись на глаза, но он сдержался.

Вскрик, донесшийся из коридора, заставил его встать на ноги и отойти от постели матери. Лиана с округленными глазами, вбежала в комнату. В этот миг Хэлл не смог понять, что именно испытывает его будущая супруга: то ли она злиться, то ли удивленна. Об испуге и речи не было. Внутренний голос, появившийся из ниоткуда, порождал сомнения в голове Хэлла: «Почему она не напугана? Может, хотела избавиться от матери, пока меня не было?»

— О боже, любимый, ты в порядке? — в ее голосе слышалась тревога.

Только отчего из-за чего переживает будущая супруга, он не мог сказать стопроцентно.

— Не стоило убивать стражу. Я просто хотела тебя защитить, — сказала Лиана, прижимаясь к груди принца.

— Кто это сделал? — холодно выпалил Хэлл.

— Тербериец.

— Что? Мы же заключили перемирие, — возмутился принц, — Где он? Я хочу с ним поговорить.

— Он мертв, любимый. Мы не могли позволить ему убить твою матушку, — она погладила его по щеке и поцеловала в губы. — Прости, другого выхода у меня не было.

Ее ласка, такая искренняя и непринужденная разрушила стену, начинавшую расти между ними. Лиана оказалась преданной спутницей, готовой защитить его любимую мать ценой своей жизни. Хэлл прижал ее к себе и уткнулся в макушку, прошептав:

— Спасибо.

А Лиана, выдохнула, теснее обнимая за талию жениха. На короткое время ей удалось отвлечь внимание Хэлла от границ с Гланурией. Ее импульсивный срыв послужил благим целям.

[1] Uquetima, ukarima, — что-то на подобии «дьявольщина»

[2] Плокс — трехглавое, ящероподобное существо, чей хвост заканчивается мясистым шарообразным отростком, покрытым шипами.

[3] Atar, mani naa lle umien, — отец, что же ты делаешь.

[4] Мастера клинка — элитный отряд гланурийских воинов, представляющих наступательную пехоту.

[5] Mausta melava ar tu na’din — придет время и я убью тебя.

[6] Thortalle ma’ranka attalya — убери свои руки двуногое животное.

[7] Feicfidhmé briseadhdo chosa agusshoveiad— я вырву твои ноги и запихну их…