Отрывок десятый

— Он… — наконец подал голос Рейм. Он уже мог двигаться и потому резко выскочил на улицу. За ним и Гром. Третий же махнул на них рукой, вошел внутрь и, сев за столик, громко подозвал официантку. Та, только завидела его, наскоро поправила прическу и, точно по подиуму, закачала бедрами в его сторону — самой себе на удивление, серьезно запала она на это грязного и вонючего бездомного.

Оставленная женщина не знала, что ей делать, и продолжала стоять на месте, выглядывая на улицу в ожидании убежавших двоих.

— И черту понятно — он уже где-то на том конце света, если не дальше, — недовольно рыкнул Гром. Вместе с Реймом они сейчас пытались найти глазами того самого медиума с крыши близстоящей высотки.

— Мы не можем упустить такой шанс, — заговорил Рейм, чем-то взволнованный. — Он… Ты ведь и сам почувствовал. Его дух ненормальный. Будто бы сама солнечная сердцевина… так сильно бурлит аура вокруг него. И мы должны заполучить такого союзника. Сам понимаешь — с тем, что кроется у него внутри, он одним только пальцем способен прищелкнуть Миротворцев. Но кто же он, черт возьми, такой?!

— Узнаем, как найдем его, — тяжело пальнул гром. — А теперь хватит трепаться и пошли, пока не поздно.

— Не противоречь сам себе. Ты же сказал, что этот неизвестный уже где-то на краю света. Бессмысленно его искать. К тому же, я перестал ощущать его ауру только он вышел. Внешне мы его запомнили. И все, что мы теперь можем, это попытаться навести справки. Но это действительно странно… Он не похож на медиума. Точнее, его духовный склад явно отличается от нашего.

Гром уже скалился от неудовлетворительного, как ему казалось, ответа Рейма. Он колко окинул его глубоко ненавистным взглядом и сквозь зубы процедил:

— А ни к черту ли нам этот тип? — резко переменился он, сунув руки в карманы и став у самого края. — У самого кишка тонка выйти против Миротворцев? — Рейм, чьи волосы медленно покачивались на ветру, смотрел на него через плечо. — Твои трусливые оправдания о том, что это бессмысленно, меня бесят. Мы почти двадцать лет вырезали этих ничтожных контрактников, а вчера у тебя рука на сестренке дрогнула. И все твои речи по поводу того, что якобы так нужно, ничего для меня не значат. Ты уже давно в моих глазах опустился до уровня отброса, и при первом удобном случае я… вырву твое сердце. Мы идем разными дорогами, Рейм. Но все лишь потому, что ты свернул не туда.

Рейм отвернул взгляд и, не сходя с места, переменил тему на ту, что казалась ему сейчас более уместной и разумной:

— Нам необходимо найти его. Это отличный союзник.

Гром сжал затрещавшие кулаки. Рейм развернулся и зашагал к краю, под стенкой которого располагалась та забегаловка, где сейчас грязно одетый за обе щеки уплетал хот-доги, до слюнопускания умиляя тем самым официантку.

— Только не затевай драку со мной, — проговорил он, когда встал подле разъяренного Грома, — хорошо? Время зря потеряешь и одежду испачкаешь. — И он, совершенно спокойный и невозмутимый, спрыгнул вниз.

— Тварь…

Но драки не случилось. Отчего-то Гром сдержался. Но он, что очевидно, всего лишь оттянул неизбежное. Приближающаяся схватка, словно живое существо, холодно дышала в спину каждому из них. Вопрос оставался только за временем и местом. Когда же? То неразрешенное совсем скоро должно было встретить свою развязку.

— Рейм… — ахнула женщина, когда тот, наконец, вернулся.

— О, Рейм, — отвлекся и грязно одетый от тщательнейшего вылизывания тарелки, за чем с удивительным наслаждением наблюдала официантка. — Ну чего, мы идем? «безымянный» этот… тут жена его, — кивнул он в ее сторону. Та вся буквально засветилась, когда услышала, что эта троица и впрямь знает ее возлюбленного. Соединив ладони перед грудью, она, безвозвратно обнадеженная, вперилась глазами в Рейма.

— Для меня честь помогать вам, — склонил он голову. — Ваш муж храбро сражался с Миротворцами — и оттого мы уважаем его больше чем кого-либо другого. Однако… он потерпел поражение, после чего был возвращен на Землю. Здесь, в Китае. Дабы отдать дань уважения, мы направляемся в тот лес, куда он был сброшен. — О том, что ее муж сейчас не был пригоден ни для чего, кроме работы бездушным манекеном, Рейм ей не сказал. Но не потому, что не смог. Если бы он догадался, что она о том совершенно ничего не знала, то тут же сообщил бы ей о судьбе «безымянного». Промолчал он ненамеренно. Не прознавшая о самом печальном, женщина разгорелась еще сильнее.

Скоро внутрь вошел и хмурый, будто настоящий демон, Гром. На Девочку, до сих пор не сдвинувшуюся с места, он совсем не обратил внимания. Хотя впрочем, то было взаимно. Пигалица эта сейчас существовала в своей, очень далекой от этой, реальности.

«Моя мечта спасти целый мир! Хотя бы разок» — эхом пронеслись в ее голове слова Эя, чей образ уже безвозвратно вкоренился в ее воображение. Она все думала о нем и думала. А тем временем вокруг нее происходило что-то совсем незначительное. Настолько, что она даже не слышала тех непрекращающихся говоров, которые, казалось бы, должны быть так важны для нее. Но только голос и говорящий взгляд того медиума сейчас выплясывали расслабляющий вальс у нее в голове. И больше ничего. «Спасти целый мир, значит… — все думала она об одном и том же. — Он сказал, что я бы могла… Могла бы! Если подумать не так, как я это делала обычно, то… у меня, может быть, и получилось бы. Может, и вправду все так просто, и все препятствия — всего лишь плод моей фантазии? Темной ее стороны. Если вспомнить, я все время только и довольствовалась что фантазиями об этом… И никогда ничего не делала для того, чтобы осуществить заветное. Считала, что все равно ничего не получится, и не имеет тогда смысла… Боялась, что попробуй я — и мама тут же мне намертво запретит даже думать об этом. И тогда я не буду иметь и самого крохотного шанса, что имеет даже муха, которую паук уже сворачивает в паутину. Ведь мама… родительница моя… ведь для меня ее слово выше, чем воля самого Покровителя! Но и моя мечта… мне дорога. Мне казалось, что я в тупике, но… но этот человек… — воспоминанием почувствовала она на своей голове его руку. — Он совсем не странный. Эй… Он ведь хороший. Если бы все люди были такими…». Но что бы Девочка ни заключала у себя в голове, она никак не могла понять одного — каким образом он сумел? Сумел разжечь ее? Всего одним лишь словом, совсем не весомым с виду. Она знала, что должна только благодарить его в душе и думать, как он и завещал, лишь о мечте. Но пугающее недоумение от столь резкой перемены в ней самой, виной чему был медиум с коротким и где-то психоделичным именем, буйствовало в ее голове более всего остального. Но она так же точно понимала то, что это бессмысленно, и самым разумным будет побороть это чувство и теперь уже всю себя отдать тому, чем она однажды так бездумно похерила. «Я могу! — сейчас абсолютно уверенно решила про себя Девочка. Теперь ее мысли были такими же твердыми, как и у сильной мухи, что, на удивление всему миру, вырывается из паучьего плена и, счастливая, летит продолжать гадить. Продолжать жить. — Смогу убедить маму! Во что бы то ни стало!». Девочка, наконец, медленно поднялась и вышла из-за столика.

«Однажды я обязательно спасу мир! Прямо как супергерой!»

— Родная, нам надо спешить! — подскочила к ней мамаша, схватила за руку и поволокла к выходу. Рейм и Гром уже вышли, и только грязно одетый все кричал, что вот-вот поспеет за ними, как только закончит с тарелкой, и так вылизанной им уже до блеска. — Папа… Ты скоро снова встретишься с ним. — Слова, что должны были оживить Девочку так же сильно, как и ее мать, она приняла просто и воодушевленным аханьем не ответила. Женщина же неуместную холодность своей дочери совсем не замечала. Она была настолько счастлива, что весь мир, как ей казалось, сейчас находился в радостном предвкушении ее встречи с мужем.

«И моя дочь обязательно станет писательницей, изменившей этот мир!» — только и думала Девочка.

***

Будучи в полном составе, они уже стояли перед тем самым, непроглядно густым, совершенно бескрайним с виду бамбуковым лесом. Погруженная в себя, она даже не заметила, как быстро они здесь очутились — да и каким вообще образом. Хотя, быть может, и совсем не быстро — ход времени она утеряла еще в баре, где состоялся столько важный для нее разговор с Эем.

Ночь, однако, была все такой же глубокой. Выходит, как-то им все-таки удалось сюда добраться, сэкономив кучу времени. Ведь Шичи Вейлай — этот необъятный лес, что, казалось, придавал значение своим гостям не большее, чем слон блохе — располагался достаточно далеко от города: ни ночных огней, ни еле слышных шумов городской суматохи — совсем ничего, что бы доказывало существование какой-никакой цивилизации. Только дикий, не имеющий ни единой тропки лес, позволяющий пройти вглубь только метров на пятьдесят, ну а дальше — пришлось бы ловчиться между толстыми бамбуковыми палками. Прямо как грабитель, переступающий и гнущийся под лазерными сигнальными лучиками в банке.

— Рейм, что же мы… — обратилась женщина к медиуму, гадавшая, как же им теперь пробиться сквозь эти злополучные заросли. Ведь, как ей во время дороги подробно рассказал Рейм Незевиль, «безымянный» находился где-то в самой глуши, куда и без того путь был не близкий. Препятствие казалось совершенно неприступным, и даже отчаяние на мгновение всплеснулось в ее сердце. — Что же делать?

— Возвращаться обратно, — за долгое время, наконец, подал голос грязно одетый. Он сейчас стоял позади всех и грыз где-то подобранную ветку. Соскребывая зубами кору, он с громким чавканьем сначала ее разжевывал, после чего вытаскивал изо рта получившийся комочек. И, налюбовавшись им, возвращал обратно и проглатывал. Тем не менее, Девочка все так же успешно невольно краснела, когда мельком оглядывала его. — Идемте. Здешний майонез такой сладенький…

Тут Рейм сделал три шага вперед, оставив позади своих спутников. Те (за исключением Грома) ждали от него чего-то решительного. Сейчас, как и всегда, совершенно спокойный, он поднял прямую руку до уровня груди, распахнув ладонь в сторону леса. И только Рейм это сделал, как тут же сама собой пролегла столько нужная тропинка — множество темно-зеленых стволов бамбука, словно нежелательные занозы, с корнем вырывались из земли и разлетелись в стороны. Образовавшаяся тропка уходила теперь далеко вглубь. Хотя, выглядела она не особо годно — вместо привычной твердой дорожки только развороченная мягкая земля.

Гром раздраженно что-то проскрипел зубами.

— Рейм, да ты псих какой-то! — прокричал грязно одетый, дико ошарашенный от случившегося. — Что у тебя за способности?! Безумие! Точно никогда не буду драться с тобой!

— Тс, — недовольно цокнул Гром. — Если подумать, я ведь тоже ни разу не видел твоей силы, — с явным разочарованием в голосе продолжал он. Деревья все еще с грохотом где-то падали. — Но что за бесполезности ты все это время медитировал? Странно. Как же тебя до сих пор не убили-то с этой пафосной пустошью?

Но Рейм, как и всегда, отвечал ему полным безразличием, что раздражало его еще сильнее.

— Поспешим. Я уже чувствую его ауру. Ауру «безымянного», — только и сказал Рейм Незевиль, зашагав после вперед. Мамаша, держа дочь за руку, взволнованно последовала за ним. Вслед потопал и грязно одетый. По пути он подобрал кусок земли и разрыхлил зачем-то его себе в волосы. Гром же какое-то время и шага не делал вперед, теряя из виду своих, очевидно нелюбимых спутников.

Как вдруг…

— Ты ведь все и впрямь спланировал так, как я думаю? Да, Рейм? — Гром уже шел плечом к плечу с Реймом, невесть каким образом переместившийся туда так скоро. Он появился словно из ниоткуда! Бесшумно. Так естественно, что никто того даже и не заметил. Кроме ненавистного ему напарника, подле которого он сейчас шагал.

— Сомневаюсь. Твои мысли всегда были извращенными, — холодно отрезал он, не удостоив Грома даже оглядки. — Поэтому можешь не озвучивать. Заведомо знай — я думаю зеркально иначе.

Но тот, дьявольски хмурый, все же заговорил о том:

— Эта женщина… — через плечо незаметно оглянул он ее. — Мы убьем ее. И малолетку тоже, — отчетливо процедил он и оценивающим взглядом окинул Рейма. Но тот в лице от его слов совсем не изменился. Он все так же смотрел вперед, ожидая встречи с «безымянным».

— Хм. Проглоти свой бред обратно. Я знаю, что ты задумал… Но предупреждаю — забудь об этом. Мы не будем их убивать. Это не сработает, — все так же спокойно парировал он. В его словах чувствовалась чрезмерная самоуверенность. Как будто с самого его рождения каждое слово, сказанное им, было железно нерушимым. Но Гром, что очевидно, так не считал.

— Не стоит передергивать, Рейм. Это, как ты ни крути, отличный план. На глазах у «безымянного»… мы кончим их. Пусть он теперь и ходячий мешок, вместо полноценного человека, но душа у него все та же. А вместе с ней и воспоминания, запрятанные куда-то глубоко, которые заставят его взорваться при виде их крови. Инстинкты. Их Миротворцы не отрывают. Иначе наказание не ощущалось бы в полной мере. — Хотя Гром и говорил, казалось, вполне себе логичные, достойные хотя бы какого-то рассмотрения вещи, Рейм, определенно, не собирался и думать о том, будучи совершенно уверенным в своем. Грома это продуктивно бесило, но он решил прежде договорить: — Только увидев смерть некогда своих родных, он начнет крушить все, что попадется под руку. Сам не понимая зачем. Миротворцы не предполагают, что такое может произойти. В силу своей гордости, они разослали по всему миру весточку, что «безымянный» был сражен. Дабы показать свое дешевое могущество. Но когда их узник отчего-то вдруг слетит с катушек, им придется спуститься в наш мир и лично решать проблему. Ведь они за это в ответе. А тем временем мы будем их ждать. Соберем всех, кого сможем, и встретим их. Иначе Миротворцев не вывести. Никто ведь не знает, как пробраться в их Долину. Но этот «безымянный»… как же он сумел?

— Ты смешен, Гром, — наконец заговорил Рейм. Гром теперь был на пределе. План, что он только что озвучил, был последним шансом хотя бы на жалкое временное перемирие между ними. Но теперь, когда он был презрительно отвергнут…

А тем временем тропинка уперлась в небольшое (размером с треть футбольного поля), абсолютно чистое от деревьев пятно. Круглое, прямо как боевая арена, и огражденное беспросветными зарослями, оно освещалось полной луной. Удивительно, как это пятно все-таки умудрилось остаться не тронутым матушкой-природой?

Тут грязно одетый что-то почувствовал и остановил мать и дочурку. Только они подошли к арене, он забежал вперед них и преградил им дорогу рукой.

— Лучше бы вам ближе не подходить, — сказал он. Рейм и Гром тем временем медленно топали к центру. — Это может быть о-о-о-чень опасно. Вам же не нужны проблемы со здоровьем?

Недоумевающая женщина хотела было воспротивиться. Ведь прямо сейчас им нужно было разве что только прибавить шагу на пути к ее любимому! Но не успела она и слова по этому поводу бросить, как услышала громкий разговор ее проводников. Выйдя в центр, они остановились и стали друг против друга.

Протяжно выдохнув, Рейм, наконец, повернулся лицом к разъяренному Грому.

— Я ведь предупреждал тебя: не затевай со мной драки. Это бессмысленно, — проговорил он.

— Хм, ты, видимо, что-то не так понял… Мне нет дела до того, чтобы покрыть твою рожу синяками. Я желаю только… — выдержал он паузу. После похмурел еще сильнее и, прибавив голоса, кончил: — Только прикончить тебя, ничтожный, ты, кусок дерьма.

— Прямо как детсадовские разборки за дележку красненького грузовичка, — с улыбкой прокомментировал грязно одетый только что услышанное, не покидая зрительских мест и не позволяя того другим зрителям. — Может, остановить их? — посмотрел он на женщину. — Не-ет, мне это уже наскучило. Пусть уже все будет кончено. Осточертело. Ненавижу драки.

Гром продолжил:

— Ты непростительно далеко отошел от наших принципов. За двадцать лет, людям на смех, мы так ничего и не сделали, что приблизило бы нас к заветному. Ты, Рейм, чересчур… — запнулся он и отчего-то тихо посмеялся, отведя взгляд. — И чего я так болтлив сегодня? Даже самого себя раздражает. В общем, — остро взглянул он в глаза Рейму, — я убью тебя.

— Убьешь, значит… — с нотками высокомерия в голосе повторил тот его слова. — Послушай, выйди против тебя кто-либо другой (наплевать кто), ты бы, нет сомнений, эффектно показал себя. Но перед тобой — я. Тот, кому ты не ровня.

— Да ну, — поднял Гром вытянутую руку — кулаком к лицу противника. — Попробуй хоть раз ударить меня. Тогда и поговорим, — дьявольски ухмыльнулся он.

— Повторюсь: я признаю тебя только как медиума, но совсем не как своего оппонента. Ты наверно силен, но я — намного сильнее. И это не дешевое бахвальство, которым обычно бросаются перед боем. Просто это бессмысленная растрата времени, чего я не могу себе позволить. Мордобои с тобой меня совсем не интересуют. Поэтому не нужно драки, прошу. Сейчас есть дела гораздо важнее. Ах, да, еще, — уже заканчивал он. Перед тем, как проговорить последнее, Рейм чуть нахмурился, тем самым уступив своим прежним спокойствию и невозмутимости. — Убери руку, — холодно отрезал он.

— Заткнись и нападай, — только и ответил Гром. Его рука едва заметно начала источать черный дым.

— Последнее предупреждение: убери руку, Гром.

— Не расслышал.

Фьють!

Что-то вдруг произошло. Но что — неизвестно. А только та рука Грома, почему-то уже оборванная до локтя, сейчас мирно сидела в единственной руке Рейма. Глубоко ошарашенный, Гром метров на шесть отпрыгнул назад. На месте его раны совсем не было крови, а только черный дым медленно оттуда валил. «Как быстро… Черт, это слишком быстро! — пронеслось у него в голове. — Но…».

Внезапно Рейм что-то почувствовал и покосился на дымящуюся руку Грома, что он держал, — недолго думая, она полностью развеялась в черную дымку, и та, будто разумная, пробралась ему под рукав куртки и обволокла тело. Вместе с тем ему почувствовался сильный вибрационный толчок. Он чуть нахмурился.

— Обездвижен. Все кончено, — вслух заключил Гром.