Отрывок четвертый

«Брейв Соул» — ресторанчик, что находился на расстоянии полу квартала от университета Роджа. Там парень обычно и коротал в одиночку время после занятий. Иногда просто сидел, наблюдая за плавающими облаками в небе, но в основном, как сейчас, заказывал тахитати — кисловатый голубой напиток, напоминающий лимонный сок вперемежку с минералкой, что можно найти лишь в Эвелингае, — и выпивал.

Подозвав официанта, он сделал заказ.

Пил Родж за раз немного, всего две традиционных чашечки.

Уселся он, как и обычно, у окна. Сумку забросил под стул.

— Пожалуйста, ваш заказ, — отчеканил служащий, поставив на стол бутылочку и чашечку. — Могу я вам еще чем-нибудь помочь?

— Нет, — сухо ответили ему.

— Что ж… Если что, зовите. — И он ушел.

На улице было облачно. Судя по всему, намечался дождь. Родж бросил оценивающий взгляд на поданное. Наверное покажется странным, но на сей раз он был доволен.

Вздохнув, он зажмурился. Снова раскрыл глаза через несколько секунд. Далее, сложив руки на столе, принялся рассматривать темно-серые тучи за окном, заполонившие большую часть неба. Ползли они медленно, за чем наблюдать было приятно. Должно быть, облака — единственные в мире, чью заторможенность мы не осуждаем. Ну, по крайней мере Родж сейчас — точно. Он просто смотрел наверх, ни о чем не думая, ни о чем не беспокоясь, никого не ненавидя.

Повис взглядом в окне он где-то на минуту, после чего потянулся к бутылке. Напиток нежно зажурчал, заполняя чашечку до краев. Когда все было готово, он поднял ее на уровне груди и засмотрелся на выглядывающую спинку стула из-за противоположной стороны стола. Кивнув тому стулу, будто товарищу, он разом осушил чашку.

После по такой же схеме выпил еще раз.

По следующему пункту своих ежедневных занятий Родж отправился в парк, где ему обычно и приходилось встречать сумерки с тетрадью конспектов, учебником или какой-нибудь отстраненной от учебы книжкой.

Сев на лавочке прямо под огромным дубом, он уткнулся в «Принципы экономико-математического моделирования».

По другую сторону, спиной к спине, на второй лавочке от него сидели два парня, чей разговор он случайно подслушал:

— Сегодня же Ночь Благословения, — говорил первый.

— Точно-точно. Ну как, ты видел чего-нибудь странного на днях? — спросил второй.

— Вчера, значит, мы с Киз гуляли пополуночи…

— С Киз? Так, значит, вы все-таки встречаетесь?

— Ну, можно сказать и так… Но не об этом, не перебивай! В общем, идем, идем, и тут вдруг что-то на близстоящую машину как грохнется! Просто всмятку. Одни осколки только повсюду и сплющенная жестянка вместо новенькой «БМВ». Мы, естественно, перепугались — очень неожиданно оно свалилось, к тому же всего в метрах трех от нас.

— И что это было?

— Наверху, значит, лежала целая гора тряпья всякого.

— А не выдумываешь случаем? Не могла же одежда так тачку разнести.

— Не могла, разумеется. Ну, мы подошли поближе посмотреть, и вдруг что-то, что было завернуто в эти простыни, зашевелилось. Киз, ясное дело, как запищит… А оттуда, значит, мужской голос: «Барышня, не составит ли вам труда визжать на менее высоких тонах?» Цитирую дословно.

— Ну и, ну и, — с каким-то недоверием в голосе поторопили рассказчика.

— Я спросил у него, все ли в порядке. Ответил он, когда, наконец, выбрался и спрыгнул на землю. Одет был, кстати, как-то чудно, хоть и на вид ему лет тридцать. Татуировки странные на теле. Волосы, до ужаса лохматой копной на голове, собраны в хвост длиной аж до колен. Всякие шаманские висюльки везде. Под глазами тушью закрашено. И, представь только себе, на поясе меч висит. Изогнутый немного, точно не уверен. Длинный такой… В общем, реально мрачный тип. Я даже опешил — такой ведь сдуру и сделать чего может. К тому же вооружен.

— А откуда он свалился-то?

— Не знаю. Домики в округе там низенькие только. Не мог он так машину разнести, с такой-то высоты. С неба, получается, и свалился. Ну а чего? Эвелингай же. Не удивительно.

— Ну да. И чего он еще говорил?

— Когда спрыгнул, где тут, мол, бар ближайший, спросил. Киз в шоке за мной стоит, я тоже ничего не понимаю. Ну, в общем, я ему и указал дорогу. Без лишних вопросов. Он в ответ: «Премного благодарен, юноша», — и, как-то странно пошатываясь, ушел.

Хлопнув книжкой, Родж встал и, будучи не в силах читать сквозь этот бред, зашагал куда подальше.

Наскоро отдалившись от назойливой трепни, он принялся водить глазами по округе в поисках пустующей скамейки. Но, как назло, все были заняты. К сожалению, не читающими. Окончательно убедившись, что нет никаких вариантов, Родж выдохнул и ненароком бросил взгляд в сторону дуба, под которым сидел. Выбора не оставалось, и он решил читать на ходу. Для удобства перекинул лямку сумки через голову и, зашагав, вновь предался подготовке.

Как вдруг:

— …представляешь, я вчера папу видела. Он явился мне ночью и сказал, что там — наверху — у него все хорошо…

Снова разговоры о мистике. Родж нахмурился. И слегка прибавил темп.

«…так-так… эконометрические модели используются для анализа и прогнозирования конкретных экономических процессов…»

И снова:

— …я вчера ночью видел Ольгу… она говорит, что любит меня и хочет, чтобы я женился на Кане… говорит, что не хочет своей смертью обременять меня…

Снова прибавил шагу. Заметно раздражен.

«…осуществляется процесс интеграции моделей разных типов… нет…»

— …никогда не верил в загробную жизнь, но вот вчера… дедушка…

Шаг за шагом. Прибавил еще. Оскалился.

«…в процессе преобразования… замолчите…»

— …любимая… вчера…

— …вот-вот, День Благословения…

«…замолчите…»

Сжал кулаки. Напряжен.

— …духи… я видел духа…

— …друзья…

— …Покровитель духов…

«Хватит!»

Зажмурился и побежал.

— Они не исчезли. Смерть — не конец.

УМОЛКНИТЕ!!!

В голове плясали сотни чужих голосов, каждый из которых говорил о своих умерших близких. Умерших, но живых. О духах. И все эти мысли будто рвали на части. Родж, не открывая глаз, бежал вперед. Нет никаких духов, твердил он себе, но всем вокруг. Не существует жизни после смерти! — все скакало у него в голове.

— Ой!

Как вдруг он во что-то врезался. Во что-то маленькое. Он тут же остановился, открыл глаза и увидел перед собой мальчика лет десяти, упавшего на землю. Видимо, на него и налетел. У тощих, кривых ножек мальчишки лежали две костыли, когда сам он испуганно смотрел на столкнувшего его дядю.

— Сынок! — Мамаша, сидящая неподалеку на скамье с подругами, рванула в сторону происшествия.

Чего-то ожидая, мальчик все смотрел и смотрел в глаза дяденьки.

— На дорогу впредь смотри, — холодно бросил тот.

Что хорошо, еще во время столкновения все голоса вмиг куда-то улетучились, и теперь уже ничего не напрягало.

Мамаша подбежала к сыну, удостоверилась в его целостности и сохранности, максимально аккуратно и нежно подняла его на ноги и, бросив косой взгляд в сторону уходящего студента-наглеца, с улыбкой под ручку повела мальчишку в противоположную сторону. А студент-наглец, убрав тетрадь в сумку, медленно поплелся вон из парка. Затем на автобусе доехал домой.

Проживал он по улице Уго-Цейра, в большом двенадцатиэтажном доме, в однокомнатной квартире номер семьдесят семь, на седьмом этаже.

Повернув ключ на сто восемьдесят градусов, он открыл дверь, вошел, хлопнув дверью, разулся и аккуратно поставил кроссовки у порожка. Внутри было чисто. Комната была не такой уж и просторной, но для учебы и временного проживания хватало и этого. Здесь имелось все, что нужно: ванная комната, кровать, стол, компьютер, шкаф, несколько стульев. На стенах — сероватые обои с невзрачным узором. Белый потолок, дощатый пол.

Родж повесил сумку на спинку стула, снятый оберег положил на стол и сам уселся на кровать, уставившись в окно. Тучи все также ползли по серому небу и все с таким же успехом расслабляли.

Так — в самозабвенных наблюдениях — прошло около минуты. После парень поднялся, вытащил из сумки тетрадь и, сев за стол, продолжил ранее начатое. Больше ничего не мешало, и он мог, наконец, сосредоточиться.

Вдруг по стеклу что-то еле слышно забарабанило. Родж поднял взгляд — начался дождь. Легкий ветерок слегка наклонял стремящийся с неба поток капель, со всей силы врезающихся в окно. Гробовую тишину в комнате теперь нарушало глухое шипение снаружи. Нарушало, но совсем не мешало. Даже наоборот.

Любитель оконных видов долгое время не отводил глаз от этой не нарочно размытой картины на улице.

Спустя время, он на выдохе зажмурился, встал, лег на кровать лицом к стене и вскоре заснул.

Внезапно в комнату ворвался какой-то шум, заставивший хозяина квартиры наконец проснуться, открыть глаза и привстать. Кто-то постучал в дверь еще раз. Взглянув на часы — проспал два с хвостиком часа, — он прошел к двери и открыл. За ней стояла Лиа, закутанная в шарф.

Некоторое время она просто смотрела на Роджа и молчала. Наверное, ждала от него первого каких-нибудь слов. Но ведь она сама нагрянула к нему домой!

— Я слушаю, — вскоре бросил Родж.

Чуть помявшись, она ответила:

— В десять вечера. Сегодня. У заброшенной новостройки. Это на улице Аутмон. Здание выделяющееся, найдешь.

Парень был все так же холоден в интонации:

— Неугомонные… Почему ты решила, что я…

Он был перебит.

— Не я. Айс так решил, — отрезала Лиа и, больше не проронив ни слова, зашагала прочь, постукивая каблуками.

Пока Лиа не исчезла из виду, войдя в лифт, Родж так и не отвел глаз от того места, где она стояла во время пролетевшего диалога с ним.

Бросив последний взгляд в сторону одногруппника, пока так и не сдвинувшегося с места, девушка сделала шаг вперед. Дверцы сдвинулись.

Родж закрыл глаза, а вместе с ними и дверь.

Дождевые капли еще сильнее прежнего хлестали оконное стекло. В густых темно-серых облаках то и дело сверкали молнии, что странно — несопровождаемые громом. Небо будто намекало на неспокойную Ночь Благословения и в этом году…