Отрывок первый

«безымянный»

Сегодня ни с того ни с сего пошел дождь. И это было странно. Хотя дожди в этих местах не редкость, именно этот дождь был как раз таки странным. Во всяком случае, так для себя постановила тридцатилетняя длинноволосая женщина, угрюмо рассматривающая быстро плывущие тучи в хмуром небе. Она, одетая в одно только платье, промокла до нитки, но в дом заходить и не думала. Странность дождя железно приковала ее к земле, не позволяя даже шевельнуться. Женщина расплакалась. Уж больно странным, как ей показалось, был дождь.

Слабоватый сегодня октябрьский ветер все волновал высокие камыши, торчащие по двум сторонам единственной широкой тропинки, что соединяла маленький домик черноволосой дамы и дорогу. За домиком их тоже наблюдалось немалое количество. Да и вообще единственное, что всегда представало перед глазами — были бессчетное множество вечно зеленых, в силу здешнего климата, камышей, зачастую хмурое небо и неопределяемая на глаз в протяженности прямая тропа, ведущая, от неведения, в неизвестность.

— Мама? — окликнула женщину вышедшая из дома на порог ее двенадцатилетняя дочь, наряженная в миленькое платьице. Мамаша еще с полминуты, совсем не меняясь ни в лице, ни в позе, смотрела на небо, роняя слезы одну за другой. Но уже скоро она живо ответила:

— Мы уезжаем, родная.

У девочки были короткие темные волосы, убранные в крохотный хвостик. Босые ноги, относительно высокий рост, длинная шея и веснушки на щеках.

— Зачем же нам это делать, мама? Отец ведь сказал…

Но женщина ее громко перебила:

— Замолчи!

Дочь послушно умолкла, сдвинув брови. Однако в ее серых глазах отчетливо вырисовывалось недовольство маминой, как она бы это назвала, истерикой — и ей определенно хотелось серьезно с ней разругаться. Но, то ли потому, что смысла в том было мало, то ли от страха, то ли еще от чего, она того делать не стала.

— Замолчи… — повторила женщина в этот раз тише. После она резко развернулась и, прошлепав босиком по грязи несколько шагов, поспешно вошла в дом, оставив чуть раздраженную дочь позади. Та, в свою очередь, выдержала небольшую паузу и последовала за матерью.

Уже через несколько минут эти двое, с рюкзаками за спиной, под ручку чуть ли не бежали прямо к дороге по той самой тропке. Мамаша куда-то определенно спешила, волоча за собой с трудом поспевающую девочку. Их ноги едва ли не по колено были в грязи; к босым стопам прилипла, по меньшей мере, в несколько сантиметров грязевая толща. Платья у обоих теперь были явно не пригодны к дальнейшей поноске.

— Мама, вы меня замучаете, — тяжело дыша, бросила ей в спину дочь. — Куда же мы теперь?

Мамаша зажмурилась, снова пустилась в плач и со всхлипом ответила:

— В Эвелингай.