Часть 3 Глава 6

Помочь своим Рубен сейчас не мог и потому настроился ждать. Ждать он не любил, но умел — жизнь научила сдерживать врожденную импульсивность. Да и не было необходимости дергаться: в общем-то, ничего серьезного ребятам не угрожало, но его угнетало то, что он не мог быть сейчас рядом с ними. Он рисковал куда больше. Действительно, даже если его подопечные попадут в руки к ритерам, и те успеют считать коды их сноучастков, кто станет тратить силы и время на то, чтобы ограничивать неофитам снохождение или устанавливать помехи в просмотре сновидений? А вот если при работе со сновидцами всплывет имя Рубена, тогда уж он сгорит окончательно.

Конечно, обдумывая операцию, Рубен предполагал и вариант развития событий с вмешательством ритеров. Однако, куда больше его беспокоили возможные козни самого Графа. Он почти не сомневался, что гельти в курсе его дел и контролирует ситуацию. У Льва Евграфыча для этого имеется много возможностей. Вполне может статься, что в группу уже подсажен его человек. Может быть, это Лахов. Если уж есть предатель, то Рубену хотелось, чтобы это был именно Лахов, как наименее симпатичный ему из всех его учеников. Но возможны самые неожиданные варианты. Человеческая натура мало предсказуема. Верочка вполне могла поддаться на соблазны и посулы. И даже по поводу Виктора у него возникали иной раз сомнения, которые он тут же гнал прочь. Но тем не менее, соблазн для того был. И очень сильный — Диана. Рубен, воспользовавшись паузой в развертывании событий, позволил себе отвлечься на рассуждения по поводу сложившегося соотношения сил в игре с Графом. Диана всегда действовала напрямую, и к своим отношениям с мужчинами относилась крайне щепетильно. Но она очень уважает Графа, и вполне возможно, что старик ею манипулирует… Впрочем, любовная интрига — это совсем неплохо. Сегодня она ученица Графа, а завтра подруга Вика. Мужчина — игрушка в руках женщины, пока не овладел ею. После этого расклад, как правило, меняется.

Что касается Графа, то пока все идет нормально. Сам по себе факт посещения выморочного участка в себе ничего особенного не содержит. Сколько их было! Важен результат, которого до сих пор, несмотря на все старания, нет. И потому мешать Рубену на этом этапе Граф не станет. Старику нет большой разницы, работает строптивец над темой с его ведома или самостоятельно, если все равно находится под присмотром. А вот ритеры могут помешать.

Чего ожидал Рубен от сегодняшней экспедиции? Он и сам этого точно не знал, поэтому действовал, полагаясь главным образом на интуицию. Ему вдруг показалось, что задумка с запахом хороша, что это должно сработать. В конце концов, что-то должно же было сработать. Надо пробовать… Однако назвать рейд авантюрой чистой воды было бы неправильно. Были несколько обстоятельств, которые внушали надежду. Прежде всего, потому, что разработка выморочного сектора не была идеей Рубена. Эта была идея Графа, перехваченная Рубеном. А Граф имел источники, куда боле существенные, чем Рубен. Он был "вхож" и "допущен". Например, к секретным архивам Снотеки. Крохи от этих сведений перепадали и Рубену в те времена, когда он работал с Графом. Тема была, что называется, "серой". Неофициальной. Не запрещенной конкретно, однако, и не входящей в перечень разрабатываемых. О ней непринято было говорить. Граф долго присматривался к Рубену, прежде чем пригласил его в свою команду. Природные способности, неукротимое честолюбие и гигантская трудоспособность вывели Рубена в число лучших проводников Северного сектора "20-50". Назывался он так по номерам меридианов, его ограничивающих. С Рубеном стремились работать самые влиятельные фигуры пояса, простирающегося от Шпицбергена и Земли Франца-Иосифа до Кейптауна и Порт Элизабет.

Но Графу Рубен был нужен не как проводник. Он нужен был ему как вольный сноходец, разведчик, человек в известном смысле без предрассудков. "Черный археолог", как, смеясь, определил тогда свой статус Рубен, который часто и без внутренних терзаний нарушал запреты Сеттории. Мало того, что он шнырял по межсонью, совершенно не согласовывая свои перемещения с контрольным советом, но и наведывался в зоны, строжайше запрещенные для посещения. Например, Некрополь — область Аита, где встречались «выморочные» сноучастки, погасшие, но не исчезнувшие, что было бы вполне естественно после смерти сновидцев. Рубен, не связывающий себя условностями, научился вскрывать их и проникать на их территории, осуществляя смелые, порой безумные задумки Графа. Тот, как и сам Рубен, готов был пренебречь запретами. Любыми. Правда, в отличие от аргенти, он, пользуясь преимуществами гельти, имел возможность обходить запреты на ином уровне и потому его авантюризм выглядел более респектабельно.

Постепенно, в результате долгих наблюдений, было обнаружено, что эти сновладения не так уж и выморочны. Длительные эксперименты доказали, что изменения, происходящие в "мертвых" снах, являются результатом их внутренней активности. И тогда возникла безумная идея установить контакт с владельцами этих участков. С этого момента соперничество и недоверие, которые существовали между Рубеном и Графом с самого начала, значительно обострились. Рубен знал, что гельти сообщает ему далеко не все, что касается темы, и некоторую информацию буквально сцеживает в случаях крайней необходимости. Такое не скроешь. Рубен же не утаивал от Графа ничего. Он сообщал ему все, умалчивая лишь об одном участке, обнаруженном им лично. Его Рубен разрабатывал его на свой страх и риск. И там дело шло много успешней, потому что "закрыт" он был от посторонних много хуже. Покойничек здесь обитал неаккуратный, беспокойный и любопытный. Несколько раз у Рубена возникло леденящее кровь ощущение, будто в темных коридорах заброшенного дома, затянутого полумраком, словно черным траурным крепом, кто-то невидимый следует за ним, стараясь попадать шаг в шаг, чтобы скрыть звучание своих шагов. И один раз даже показалось ему, будто в темноте встретились они с невидимым хозяином взглядами. Самих глаз Рубен, конечно, не видел, но то ощущение "сцепки", которое обычно возникает при случайном переплетении взглядов, он ощутил явственно. Ему показалось, что глядевший на него "с той стороны" тоже ищет контакта, но, как и Рубен, не умеет его установить. И проводник испугался. Испугался так, что, несмотря на весь свой авантюризм, не решался больше появляться на этом участке в одиночку. Нужен был напарник. Но где его взять? Предложить подобное кому-то из сетторианцев было немыслимо. Именно тогда Рубен впервые подумал о том, чтобы поискать себе помощника вне Сеттории, а точнее, самому воспитать его из талантливых юных сноходцев, не прибранных пока к рукам Орденом. На это требовалось время. Но что было делать ему в тот момент? Доложить Графу об успехах означало отдать славу первооткрывателя. Он решил попробовать разделить ее с выгодой для себя, и пошел к Графу торговаться. Торговля не задалась сразу — добрый дедушка пришел в ярость и на его атаку ответил неприкрытой угрозой в оскорбительной форме. Рубен, потеряв контроль над собой, намекнул шефу о том, что в курсе его деятельности еще одного, не менее серого оттенка. Рубен знал, что Граф играет на тотализаторе и на бирже. И, как правило, выигрывает. Он некоторое время понаблюдал за шефом, не пренебрегая слежкой и просмотром некоторых не предназначенных для просмотра документов. И выяснил, что удачу приносят ему не феноменальное везение, а некоторые знания, использовать которые в яви членам Сеттории воспрещалось. Проблема предвидения, надо сказать, была еще одной проблемой, которая волновала Рубена. Он занимался ею негласно, и, хотя практических результатов не достиг, общие принципы усвоил достаточно хорошо, чтобы понять, что Граф в этом направлении продвинулся намного дальше его.

Тема ясновидения, — а известно из истории, что большинство предсказаний формируются у провидцев во сне или в трансе, напоминающем сон, — была особой темой, волновавшей многих сноходцев. Однако она была наглухо закрыта. В Средние века, когда Инквизицией была повержена мощь Сеттории, главным обвинением в адрес сноходцев являлось то, которое уличало их в связях с посланцами Ада, внушающими зловредные и богопротивные мысли, выражающиеся в лжепророчествах. С тех пор пророческая практика была вычеркнута из гласной деятельности сновидцев. А ведь в древности, как свидетельствуют источники, она была довольно распространена. И сами собой напрашивались вопросы… Почему нынешнее руководство Сеттории упорно повторяет отговорки, использовавшиеся подозреваемыми в ереси во время процессов Инквизиции, о том, что никакого предвидения не было, а был сговор между снодеятелями и оракулами, то есть, не богохульство, а лишь шарлатанство? Почему так строго контролируется каждый шаг в этом направлении? Почему, когда Рубен, правда, скорее из желания проверить реакцию шефа, предложил ему провести поиск снодоменов великих оракулов древности, тот ответил решительным и категоричным "нет"?