Часть 2 Глава 12

Внутри сноучастка было, по всей видимости, позднее летнее утро. Но утро по-осеннему пасмурное, тусклое. Лахов и Верочка сидели на валуне в напряженных позах, на лицах — беспокойство. Увидев его, заулыбались. Лахов сдержанно. Верочка своей радости не скрывала.

— Витька, молодец, что появился. Куда же мы без тебя!? А где этот, с собакой? Это ты тварь в собаку превратил или так и было?

— Я. А как она для него выглядит, я не знаю. Некогда было рассматривать. Ушли они.

— Совсем?

— Сюда не придут, но выходить надо будет осторожно. Будут ловить на выходе. Ладно, что об этом? Давайте дело делать. И думать, как выбираться.

Нет, это был не сад и уж подавно не дачный участок. Кроме как "усадьбой", ничем другим назвать это место язык не поворачивался. Но если усадьба, то заброшенная… Дорожки, посыпанные желтым песком, местами поросли травой. Виктор огляделся и вслед его взгляду стал выстраиваться ландшафт, в котором преобладали зелено-бурые тона. Сплошной бурьян и чертополох. Уныние и запустенье. И впрямь выморочный участок. Среди кустов мрачно маячил дом — большой, застывший, нежилой. Лахов взглянул на Верочку. Она отмахнулась:

— У Витьки спрашивай. Здесь он главный.

— Нельзя, — отрезал Виктор и сам удивился и своей твердости и тому, что Лахов не стал возражать. — За мной. — Он говорил резко и властно, как не умел разговаривать наяву.

Как будто знал, куда вел: уверенно свернул на боковую аллею, продрался, прокладывая дорогу, через кустарник шиповника. Вышли на небольшую полянку, прильнувшую к поросшему ряской и кувшинками пруду. Лахов сразу бросился к воде, Верочка откровенно скучала. Она забралась в маленькую круглую беседку, покрашенную в белое, и принялась томно смотреть вдаль. Виктор усмехнулся.

— Ой! — вскрикнула Верочка. Лахов обернулся на крик. Верочка в смятении рассматривала себя. Она была в длинном платье, какие носили в фильмах дворянки начала девятнадцатого века, соломенной шляпке, в руках держала, как держат сложенную газету, которой собираются отбиваться от комаров, веер. Да уж… На барышню она была мало похожа.

— Что это? — и тут же догадалась, — Витька, твоих рук дело?

— Моих, — сознался он… — Вживайся в образ. Тебе идет.

— Да? Не врешь? — Верочка улыбнулась и еще раз осмотрела себя, на этот раз с любопытством. — Правда, что ли? А зонтик? — Получив зонтик, не спеша пошла по аллее, обмахиваясь веером и вертя над головой белый в рюшечках круг.

— Крепостница, — сказал Лахов насмешливо. Похоже, что заревновал. Виктор не ответил, он работал. В беседке, на столике возникла чаша с яблоками, грушами и разрезанной дыней. Немного подумав, Виктор добавил сюда бутылку коньяка и два стаканчика — один пустой, но со следами напитка, другой чуть пригубленный. Лахов с интересом смотрел, как Виктор лепит образы.

— Что это?

— Пока только натюрморт. Бутафория. А ты займешься оживлением этого реквизита.

— Я? — Лахов посмотрел на него с удивлением. — Как это?

— Заставь все это благоухать, Лёня.

— Как?

— Как хочешь… Рыбка у тебя ведь пахнет.

— А… Ну, это можно… Только ведь я не принюхивался...

Лахов неуверенно подошел к столу и что-то мудрил некоторое время. Потом повернулся к Виктору.

— Командир, иди — нюхай!

— Сударыня! — окликнул Виктор кокетливо дефилирующую по аллее Верочку, — нюхать подано-с!

Верочке не понравилось, как пахнет дыня.

— Фи! Это не дыня, а яблоки моченые вместе с огурцами, — сказала она!

А вот коньяк Лахову удался. И груши. Они-то уж пахли у него как настоящие! Даже лучше! Может быть, потому что выглядели здорово! Огромные, ярко желтые, чуть примятые в боках, сочащиеся ароматной сладкой патокой — совсем не похожие на заграничные скучные плоды с крепкой зеленой кожурой.

— Мальчики! Вы волшебники. Вам бы здесь ресторан открыть! Я бы к вам пошла официанткой!

— Где клиента взять, Вера? Кто спит, тот есть не хочет, — ответил польщенный Виктор.

— Я бы пожрал. — Возразил Лахов. Он взял с подноса нож и разрезал одну из груш пополам. И сразу же удивительный аромат усилился в разы. Это было настолько необычно, так будоражило сознание, что все замолкли на мгновенье. Лахов, меж тем, откусил огромный ломоть и громко зачавкал. На его лице отразилось блаженство. Верочка было потянулась за вторым ломтем, но Виктор остановил ее.

— Если жив останется, и мы попробуем. — Сказал он серьезным голосом. Лахов поперхнулся.

— Правильно, — согласилась Верочка, — устрой ему заворот кишок, чтоб не жрал без команды!

— И не брал со стола раньше дамы, — добавил Виктор. Верочка взглянула на него с благодарностью.

— Для вас же стараюсь, — необычайно быстро для себя сориентировался Лахов. — Если что, здесь бегать некуда. Загадим сон мертвецу, он нас потом кошмарами изведет. Так пусть лучше меня одного.

Виктор меж тем быстро организовал три стаканчика, в которые тут же разлил из бутылки.

— Мы теперь единое целое… — начал он.

— Почти семья, — подпела сентиментально Верочка, помахивая веером.

— Ага — спим вместе, — не удержался от пошлости Лахов.

Виктор остановил его движением руки, потому что не просто так затеял этот тост. То, что он собирался сказать, для него было важно, потому что его поразили слова Рубена. Особо ранили они сейчас, когда они так сблизились, сроднились, сработались. И подумалось, что если появится у их сотрудничества моральный стержень, то разрыв с группой будет уже не просто "переходом на другую работу" — предательством. Так пусть тот, кто примет предложение Сеттории, пройдет через нравственные терзания.

— Мы сильны только в единстве. Давайте же выпьем за это единство. За то, что не бросим и не предадим друг друга.

— Давайте, ребята, — пылко поддержала тост Верочка и протянула им свободную ладонь. Они ответили тем же. Так и выпили, сжимая друг другу руки.

Это был коньяк! Если он и отличался от настоящего, то лишь тем, что казался более терпким и крепким. Раньше Виктор много раз пытался есть во сне. Но это было все равно, что жевать вату. И только однажды — в детстве, когда очень захотелось мороженого, а из-за слабых гланд ему мороженого есть не разрешалось, испытал нечто похожее: ел мороженое во сне и явно чувствовал его холод и вкус.

— Заканчиваем и уходим. — Виктор быстро убрал со стола лишнее. В том числе и злополучную дыню. Сотворил еще пару груш, над которыми тут же завозился Лахов. Подумав, поставил на берегу ведро с рыбой и бросил удочку. Но Лахов рыбу забраковал почти всю: "Где ты такую рыбу видел, ботаник? Простипома и бельдюга какие-то". Оставил только несколько карасей. Виктор добавил еще — разной величины. Лахов придал им и воде в ведре нужный запах. Верочка протянула Лахову перчатки.

— Надуши.

— Шипр подойдет? — Хмыкнул тот, но сделал, как следует. От перчаток слабо запахло духами.

Верочка положила веер и зонтик на скамейку в беседке… Рассталась она с ними с сожалением.

Закончив все, они по знакомой тропке прошли к забору. Но с этой стороны он выглядел, как металлическая ограда из набора прутьев в форме копий с причудливыми наконечниками, перевитых фигурным орнаментом. Так во времена советского классицизма огораживали городские парки. Сквозь прутья виднелись густые заросли жимолости. Верочка и Лахов посмотрели на Виктора. Тот поднял предостерегающе палец.

— Верочка, открой, я взгляну, что там.

Верочка подошла к забору, нашла два стоящих на чуть большем отдалении, чем другие, прута, взялась за них и без напряжения раздвинула. Виктор высунул голову и тут же отпрянул. Яркий свет ослепил его. Впечатление было такое, будто на него направили несколько мощных прожекторов.

— Нас уже ждут, — сказал он, обернувшись. — Здесь не выйти.

— А что же делать? Рубен запретил просыпаться в этом сне. — Верочка испугалась. Да и Виктору стало не по себе.

— Попробуем в другом месте.

— Ай, Витя! — нервно ответила Верочка, — в каком другом? Сон не имеет пространства. Тебе же Рубен объяснял! Где бы ты ни выходил, туда же и выйдешь. Да и не могу я ограду взломать. Надо здесь выходить, где Рубен лаз оставил.

— Вот уж влипли, так влипли. — Лахов заметно нервничал. — А здесь проснуться, подохнешь еще чего доброго… А ну-ка… — Он быстро подошел к дырке в ограде высунул голову: она просто исчезла, будто бы ее отрезали. Потом дернулся и буквально вылетел вон. Верочка испуганно повернулась к Виктору.

— Что это с ним?

— Откуда я знаю. Пойдем калитку искать. Если есть забор, должна быть и калитка. Не зря же здесь забор образовался. Знаешь, сколько раз я погорал из-за того, что доверялся чужому опыту?

— Пошли, — покорно согласилась Верочка, и вдруг испуганно вскрикнула:

— Витька, смотри!..

Возле оставленного ими фруктового великолепия стоял человек. Был он странен своим видом. И странность эта была пугающей...