Часть 1 Глава 11

Кабинет Рубена оказался большим и светлым классом, с неуклюжим учительским столом, с доской, исцарапанной многими поколениями учащихся. Несколько парт стояло у дальней стены, а по середине класса располагалось до десятка глубоких удобных и дорогих кресел. Кресла эти, видимо, купленные на деньги Рубена, мало походили на истертые студенческие кушетки в полутемных залах Академии, но, очевидно, выполняли ту же роль.

Рубен выглядел уставшим, но не утратил элегантности и напора и был также красноречив и остроумен, как прежде. Он усадил Диану в удобное кресло, подсунул под себя обшарпанный ученический стул, продемонстрировав этим нарочитым мебельным неравенством свое уважение, преклонение, восхищение и черт знает что еще, с интересом принялся расспрашивать об общих знакомых. Диану всегда восхищали подобные его выходки. Было в них столько напускного донжуанства и комической комплиментарности, которые нельзя было принимать всерьез, но оставить без внимания тоже не получалось! Атмосфера дружественности и доверительности располагала чуть посплетничать, и она с удовольствием принялась пересказывать забавные и пикантные сведения из жизни общих знакомых. Рубен слушал внимательно, с интересом, посмеиваясь в нужных местах, но Диана чувствовала, что эти самые знакомые, за два года его проживания в Энске, стали уже знакомыми бывшими, и истории из их жизни волнуют его не больше, чем похождения кинозвёзд, кочующие по страницам бульварных журналов и газет. Даже история о скоропалительном замужестве Виктории, с которой по слухам, впрочем весьма недостоверным, у Рубена был когда-то роман, оставила его равнодушным. Почти равнодушным, потому что дослушав, он спросил:

— А ты, Ди? Ты замуж не собираешься?

Диана скорчила презрительную гримаску, демонстрируя всем своим видом недовольство затронутой темой:

— Я не испытываю никакого желания ещё раз обзавестись мужчиной, который будет делать замечания, что я плохо постирала носки или что пол в прихожей не похож на зеркало. Но с чего это ты заинтересовался, Руби? Решил сам ко мне посвататься?

— Боже упаси, — он вскинул руки в комическом испуге, — носки я умею стирать. А пол… Если он женский, то, о каком совершенстве может идти речь?

Диана рассмеялась:

— Ох, Руби, на тебя совершенно невозможно сердиться!

Но, отсмеявшись, добавила:

— Или ты просто решил начать серьёзный разговор с трёпа?

— Какой же это трёп, — картинно возмутился Рубен. — Должен же я разведать, так сказать, обстановку… Никак не могу поверить, что такая женщина, как ты, может долго оставаться одна. Вот уже и в стане моих учеников волнение замечено!

— И всё же тебе придётся удовлетвориться моим заверением, — улыбнулась Диана, — что я уже три месяца наслаждаюсь свободой одиночества, и перейти к тому, ради чего ты меня вызвал.

Она сделала паузу и посмотрела на собеседника уже без тени улыбки:

— Так ради чего, Руби?!

Он взял ее руку и заглянул в глаза.

— Я начну, Ди, издалека. Чтобы ты прониклась доверием ко мне, и чтобы мои слова не показались тебе бредом сумасшедшего. Ты ведь и так втайне подозреваешь, что я немного с придурью, не так ли?

— Не так, Руби, — нахмурилась целительница. — То, что ты себе на уме, всем известно, но в придури обвинить тебя нельзя...

— А ты хотела бы узнать, почему я не в Академии? Не правда ли, это станет неплохим прологом для доверительного разговора?

Она молча кивнула головой.

— Я пока не скажу тебе всего...

— Пока?..

— Пока мы не договоримся. Ты мне нужна, Ди. Очень! Но мое предложение может показаться тебе безумным, если ты меня не выслушаешь внимательно.

— Надеюсь, ты всё-таки не о замужестве? — сказала и поняла, что зря. Шутки кончились.

— Что ты, Ди! Ты нужна мне свободной. Так вот о моем уходе. Ходят слухи, будто бы меня лишили серебра и даже изгнали из Сеттории. Ведь ходят? Так вот — смотри.

Он поднял рукав и показал ей серебряный браслет с замысловатым орнаментом. Точно такой же, только медный есть и у нее… Есть? Сердце вдруг отчаянно забилось. Она ощутила, что правое ее запястье свободно. Сколько времени? Если потеряла, то где? Немного успокоилась, вспомнив, что, сняла браслет, когда принимала душ. Но тут же вновь расстроилась, потому что после душа снова надела. Рубен переждал ее эмоции, очевидно восприняв, как реакцию на сказанное. И она взяла себя в руки. Хотя настроение заметно ухудшилось.

— Я немного понервировал Графа, и он услал меня с глаз долой. А чтобы я не скучал, озадачил меня поиском сновидцев. Он думал, что отправил меня искать иголки в стогу сена, и я буду тратить на это все свои творческие силы. Однако и иголки можно искать по-разному. Кто-то перебирает стог руками, а кто-то приспособит для этого дела мощный магнит.

— Ты, конечно, приспособил магнит?

— Лучше, Ди! Я вообще не стал их искать: я организовал дело так, что они сами стали искать меня. До сих пор не понимаю, — хмыкнул он, всем своим видом показывая, что очень даже понимает, — почему до сих пор никому из тех, кто занимается поисками потенциальных адептов, не пришло в голову организовать отбор талантов не во сне, а наяву? Через курсы обучения глубокому здоровому сну по системе индийских и всяких иных йогов?

Диана промолчала. В других обстоятельствах она непременно бы откликнулась на эту его реплику, польстила бы его самолюбию, или, наоборот, поддела бы остротой, но сейчас она ждала продолжения, чтобы понять, к чему он клонит. Да и мысль о потере отравляла ей душу, отвлекала от разговора. Он, театрально вздохнув в ответ на ее глухое молчание, будто всем своим видом говоря "и ты Брутия", продолжил, но более сухо, сдержано.

— В общем, здесь мне не так уж и плохо. И, скажу тебе по секрету, мне здесь меньше мешают в работе. Правда, Митрич шпионит, как последний сукин сын, но у меня против него есть свои методы. Кстати, о Митриче… Нет, потом, позже. Сначала о Графе. Помнишь, когда мы… — он сделал паузу, словно бы замялся в нерешительности, — поспорили с твоим, как его там, Арчибальдом? Ну, когда он на почве ревности чуть не разнес лабораторию и мне пришлось выводить его на чистый воздух...

— Аркадием, — бесстрастно уточнила Диана. — После чего он перестал быть моим.

Она могла простить мужчине многое, но только не сцену ревности.

— Ай, Диана, признайся, он перестал быть твоим задолго до этого, иначе я разве бы я позволил себе такое в отношении твоего ухажера? То есть, я хотел сказать, разве бы ты позволила кому-то… А еще точней, разве бы кто-нибудь позволил себе… — Он засмеялся. И продолжил, — плохо он тебя изучил! А я хорошо. Потому мы сидим с тобой и разговариваем, а его нет, и не будет. Но дело в том, что его ревность была не совсем безосновательна...

— Как это!? — Удивилась Диана… — У нас с тобой был роман, а я даже не заметила?

— Я действительно выходил в тот день из вашего подъезда… Но был я не у тебя, как ты понимаешь, а двумя этажами выше, чего ты знать не можешь… Конечно, я мог бы не показываться на глаза этому Аркадию, но подумал, а не пора ли освободить тебя от него? Мне в тот день дал отставку Граф, а ему, подумал я, неплохо было бы получить отставку от тебя. Сознайся, Ди, он ведь тебе к тому времени порядком надоел?! Я увидел его авто из окошка, когда спускался по лестнице и задержался у входной двери на пару минут, чтобы столкнуться с ним нос к носу. При этом весьма натурально сконфузился и сделал вид, что прячу лицо! Это было последней каплей в его подозрениях.

— Так ты все специально подстроил, интриган! — Она засмеялась, но тут же стала серьезной, — но ты был у Графа? Дома?!

— Я ему слова не сказал, просто в нужный момент вышел из подъезда… Да, был у Графа. А что, только тебе можно? — Хмыкнул он. — Мы ведь тоже кой-какие надежды подавали и были в свое время среди избранных. Шучу, шучу. Я уже давно не вхож к нему по приглашению. Тогда я настоял на встрече, и он приоткрыл ворота крепости. Н-да. Именно дома, потому что сны прозрачны. А у нас был очень серьезный разговор. Как с тобой сейчас. Знаешь, — сказал он весело, — я его немножко шантажировал.

— Чего только не узнаешь! — поморщилась Диана. — Одного спровоцировал, другого шантажировал. И чем же, позволь полюбопытствовать?

— Нечем? Святой человек? — Рубен засмеялся. Но вяло. Кисло как-то.

— Святые золотыми не становятся, — пожала плечами Диана. — Но давай обойдёмся без намеков, говори по существу.

— Хорошо, раз ты настаиваешь, пусть будет только по существу и без морально-этических оценок.

Диана кивнула.

— Его золотое сиятельство, — Рубен изобразил некое подобие поклона куда-то в строну, — выдающийся сноходец в прошлом и выдающийся перестраховщик в настоящем…

Пауза, которую Рубен добавил для большего драматизма, затянулась, но Диана терпеливо ждала продолжения, не выдавая своего неудовольствия паузой, да и всем разговором в целом.

— Наш многоуважаемый гельти, — продолжал насмешливо Рубен, — утаил от сета некую информацию, на которую он, как я думаю, когда-то случайно наткнулся. И когда я получил ту же информацию, но уже путем, как ты понимаешь, — теперь он уже изобразил лёгкий полон в сторону слушательницы, — блестящего эксперимента, он попытался купить мое молчание.

— И вы не сошлись в цене, — предположила Диана.

— Граф счёл мою цену слишком высокой. А ведь я, — теперь Рубен говорил уже серьёзно, — просил не для себя лично.

— И что же ты попросил, Руби? Или это секрет? — спросила целительница, уже догадываясь, к чему ведёт разговор.

— От тебя у меня нет секретов… Ну, почти нет. Я попросил карт бланш на исследование.

— То есть, ты собирался получить карт бланш, — уточнила Диана, — и продолжать свою работу?

— Разумеется продолжать, — гордо ответил Рубен, — хотя втихую. Речь ведь шла только о молчании.

— И что же Лев Евграфович? — Диана позволила намёку на ехидство просочиться в улыбку.

— Вместо того, чтобы удовлетворить мою просьбу, вполне, между прочим, для него посильную, шуганул меня из института. Под надуманным предлогом. Ну, официально это выглядело как командировка в провинцию для организации работы по выявлению талантов. А еще закрытым решением золотые лишили меня снодействия.

— Как это? — поразилась Диана. — Разве можно вмешаться в чужой сон?!

Он с горечью рассмеялся.

— Представь себе, — сказал Рубен, — можно. В Аите все можно.

— Но ведь это незаконно, — возмутилась она.

— Какие законы в Сеттории, Ди? Какими государственными органами контролируется ее деятельность? Для государства и общества этого "сонного царства" не существует. И здесь все решает Совет золотых, что само по себе незаконно. Или слежка во сне законна? Например, за тобой.

— За мной? — она слегка покраснела, представив, что этой ночью мог заметить наблюдатель.

— Твоей персоной в последнее время очень заинтересовался Митрич. Он буквально ходит вокруг тебя.

— Я не замечала...

— Митрича не каждый заметит.

— Разумеется, ты не в числе этих «каждых»? — не удержалась Диана.

— Ну что ты обижаешься? У тебя просто другая специализация. Ты ведь почувствовала бы старика, если бы у него что-нибудь болело?

Диана молча кивнула.

— В своем деле ты вне конкуренции, — продолжал Рубен.

— Как и ты в своём, — вернула комплимент Диана, — но рассказывай о Митриче, раз уж начал.

— И скажу, — криво усмехнулся он. — Но прежде скажи, тебе ничего не показалось странным в сегодняшнем сне?

— В каком именно? — спросила Диана, и, хотя она попыталась придать своему голосу удивлённую интонацию, прозвучало это скорее растерянно.

— В том самом, — ответил Рубен. — И давай не будем говорить о свободе сновиденья, неприкосновенности личных сноучастков и так далее. Просто ответь, показалось или нет?

— Там всё было странным, — задумчиво произнесла она, мысленно радуясь тому, как своевременно прервался компрометирующий сон. — Вот только откуда ты знаешь, если тебя, как ты говоришь, лишили снодействия?

— Лишили снодействия, — произнёс он, выдержав паузу, — но не возможности выхода в сон, хотя им кажется, что это одно и то же. Я, — он снова выдержал паузу, — открыл пути, закрытые для передвижения в классическом снохождении.

— И что? — спросила целительница. — Подсматривал?

— Не подсматривал, а присматривал. Ты уж прости меня, но я присматриваю за своими… За своими оболтусами во время сонтренажей, за некоторыми из сноходцев, безопасность которых мне не безразлична. И за тобой. Но это не то, что ты думаешь. Естественно, я не пошел за ним в купе.

— Ты хочешь сказать, что знаешь, кто был со мной? Знаешь, чей это сон?

— Знаю. Но не скажу.

— Почему?

— Во-первых, ты меня об этом не спрашиваешь, и, как я понимаю, вряд ли спросишь, во-вторых, не знаю, хочет ли он быть опознанным. Однако помочь найти его я могу.

Диана промолчала в ответ. Она действительно не собиралась просить. Во всяком случае, не сейчас.

— Но важно другое, — продолжал Рубен. — Я прошерстил вагон. В вашем вагоне было два пассажира, а у хозяина сна — два гостя. Ты и… Митрич. Тот парень не смог бы свести вместе два сна. А Митрич вполне мог бы. Подумай об этом на досуге.

Диана снова промолчала. На этот раз потому, что ей, действительно, было о чём подумать.

— Теперь давай поговорим о том, для чего я попросил тебя приехать. Это не новая тема, это продолжение разговора. У меня к тебе есть маленькая просьба.

— Маленькая? — подозрительно переспросила Диана.

— Ну, для тебя она не будет обременительной. Я хочу, чтобы ты присутствовала при одном моем эксперименте. Но инкогнито. Твоему наставнику об этом знать совсем необязательно.

— Эксперименте? Что за эксперимент ты задумал, что тебе понадобился целитель?!

— Ничего опасного, — поспешил успокоить её Рубен. — Ты мне нужна не как целитель. Но я не знаю никого, кто бы лучше тебя разбирался в аурах.

Диана кивнула, соглашаясь с этим.

— Но пока я не получу от тебя окончательного "да", я не могу тебе всего рассказать. Скажу только — я готовлю группу, которая должна экспериментально подтвердить сделанное мной открытие.

— То есть я должна согласиться на кота в мешке? — холодно поинтересовалась Диана.

— Ну, Ди! Не требуй от меня слишком многого. Я и так сказал тебе столько, что рискую потерять все. Стоит тебе лишь намекнуть своему шефу, и тогда задуманное полетит прахом.

Диана посмотрела на Рубена с неодобрением.

— Ты прекрасно знаешь, что намекать я никому не буду, — сказала она. — Но и влезать в непонятные авантюры тоже. Тем более, что, как ты только что любезно объяснил мне, за моими снами следят.

— Ди, — укоризненно покачал головой Рубен, — неужели ж ты думаешь, что я не учёл фактор твоего риска? Хотя там и риска-то никакого нет, поверь мне! Если я говорю, что никто ничего не узнает…

— То никто ничего и не узнает, — закончила Диана. — В твоих способностях я не сомневаюсь. Но довольно и того, что об этом буду знать я.

— Боишься, Ди? И правильно, — он понимающе посмотрел на неё, — зачем тебе рисковать накануне посвящения. Но я готов подождать до 16 января.

— А что будет 16 января, Руби?

— А с 16 января мы будем с тобой в одном качестве. Серебряном.

— Ты ясновидец, Руби? Дня посвящения еще никто не знает. Вакансий пока нет. И почему ты так выделил интонацией "в одном"?

— Разве выделил? — засмеялся Рубен, — Случайно, конечно. Ди, запомни эту дату, — почти весело закончил он.

Диана посмотрела на Рубена с удивлением: не похоже было, чтобы он шутил. Неужели, правда? Неужели она через два месяца наденет на запястье серебряный браслет? Впрочем, — тревога сжала ей сердце — у нее и медного уже нет. Где она, растяпа эдакая, его оставила? Хорошо, если у Виктора!

— Ну, так что, Ди? Ты придешь взглянуть? Я пришлю за тобой твоего попутчика.

— Мы с попутчиком разберемся сами, — ответила она, вставая. — Я говорю "нет". — И добавила, на ходу надевая куртку. — Ты решил сыграть против Сеттории. Воля твоя, но не втягивай в эти игры, пожалуйста, меня. — С этими словами она подхватила сумку, и вышла из кабинета.

— Надеюсь, мы не поссорились, — произнёс он, — и очень жаль, что мы не договорились. Что ж, попробуем своими силами.

И сообразив, что она оказалась по его милости в чужом городе совершенно одна, схватился за мобильник.