ГЛАВА 13.

ГЛАВА 13.

— Прошу извинить, покурили мы тут, — до конца открывая форточку, проговорил Рогов; затем внимательно посмотрел на усаживающегося рядом Лыкова, на всех сидящих в парткоме, продолжил по существу дела.

— Представляю Вам наших новых колхозников: товарищ Лугов Пётр Васильевич — агроном, — Рогов широким жестом показал на незнакомого Лыкову светлого паренька, — известный вам Донцов Иван Степанович, мой коллега и по скамье подсудимых, главный экономист…— Рогов, дружески улыбаясь, громко обратился ко всем:

— Да голые же мы… и хватит в экономику играть, на даровщинку всем деньги платить… Чуть сбавив, с лёгким апломбом представил Лугова — отца, и, как он выразился, непокорённого Брицына.

— Вот он роговский сюрприз, — понял окончательно Лыков, — возвратились в колхоз молодые специалисты, сыновья знатных хлеборобов, а ведь за ними пойдут ещё ребята; вот откуда у Рогова уверенность в делах, — с радостью и досадой думал он. — Но каковы их устремления, как не отвернуть их вновь от колхоза… и верно сюрприз, — окончательно пришёл к выводу Лыков, обдумывая, что сказать этим ребятам.

А Рогов, тем временем, уставясь на Лыкова, твёрдо докладывал: — С комбайнерами вопрос решён. Кухарь со своим агрономом берут по комбайну и вот ребята все четверо, учитель по труду и школьный механизатор — остальные все Бориса Хлебникова. С предприятия берём наших же троих ребят — и никаких залётных — хватит. Завтра все комбайны разбросаем по жребию, кроме закреплённых постоянно и начнём их окончательную доводку — два переоборудуем под люцерну.

Рогов сделал короткую паузу, обведя всех внимательным взглядом, но, не встретив возражения или поправки, закончил:

— А теперь прошу продолжить начатый нами разговор, только, чур, всё как на духу, чтоб было, потом с чем идти к людям.., — и многозначительно посмотрел на Лыкова.

— Пётр Павлович не случайно шумит, что мы голые и даже представил нам экономиста, — решил подтолкнуть разговор Лыков, — мы давно сами себя раздели и продолжаем в прежнем духе: скотникам нужна надбавка за вечернюю пастьбу, трактористы, водители, ремонтники — все просят повысить заработок. И это естественно, всем хочется лучше жить.

— Думаю от земли танцевать надо, — не выдержав и секунды, с жаром включился в разговор Фёдор Брицын. — И в подряде годом можно куш сорвать, выжать из землицы..., а потом? Пётр Лугов вон другое гутарит, пусть всем ещё растолкует..

Невысокий, в рубашке с коротким рукавом, джинсах, Лугов-младший выглядел пареньком-студентом; только высокий лоб с обозначившимися залысинами, да жёсткая складка над переносьем, выдавали его возраст. Лыков видевший его впервые, был удивлён, как не похож он на отца, широкого в кости, степенного — видно, по материнской линии, — решил Лыков, готовясь внимательно выслушать.

— Приехал к отцу окончательно с семьёй, думаю работать в колхозе, — начал глуховатым голосом Пётр и, чуть подумав, добавил, — если, конечно примете. А что касаемо подрядной организации в полеводстве, то это дело не ново, и для деловых людей тут ничего нет сложного. Тем более что многие подрядные коллективы по стране показали на практике их прямую выгоду и продолжают совершенствоваться. Я предлагаю всего лишь пойти в ногу со всеми. Это значит, подрядным звеньям закрепить технику и землю на длительное время, а оплату производить, — установив твёрдый процент от продажи зерна государству исходя из коэффициента плодородия земли, при этом выработать чёткую систему взаиморасчётов бригад с колхозом. А теперешний ваш договор можно каждую осень крутить так и эдак, опять, значит выбивать у правления зарплату, а не брать её у земли, как только что говорилось, вот собственно и всё. — Пётр при этом слегка развёл узкие жилистые руки, твёрдо глянув на сидящих напротив Лыкова и Рогова.

— Для начала всё, — уточнил мысль товарища Иван Донцов.

— Да вы что, — добродушно улыбаясь, поднялся Рогов, — с зачёткой сюда пришли? Как девицы красные стесняетесь… Да эту чёрствую краюшку, — жёстко блеснув глазами, докончил Рогов, — давно разломать пора…

— Вот я и говорю, — вставая, в тон Рогову продолжил Иван. — У нас мнение с Петром едино, что всё наше сельское хозяйство должно пойти таким путём, чтоб его двухлетний Вовка о колхозе смог узнать только из книжек, и о том стыде, что Россия хлеб покупала за границей. Усаживаясь на место, успокаиваясь, он продолжил рассудительно:

— Рабочие завода, где я работаю теперь, за «собачьими радостями» часами в очереди стоят, и ещё не всем они достаются. Так что мне инженеру сельского хозяйства, а ему, — Иван положил руку на плечо друга, — агроному, тоже стоять с ними?.. Хотя стоят уже многие по милости некоторых… А посему и я за то, чтоб разломать до тла эту плесень и заводить новую квашню…

Они ещё долго вели спор, как лучше формировать подрядные бригады и звенья, о взаиморасчетах, дотациях и в конце — как убедить во всём этом колхозников.

И вдруг вскинулся Брицын.

— Не верю я, братцы, ой не верю!.. Уж слишком у нас гладко всё получается, — Фёдор Иванович, сцепив брови, в такт своим словам начал резать рукой воздух. — А банк с его железной системой, а вся эта верхняя братия… да я с одним… чуть рядом не слёг… О покойных, правда, плохо не говорят, но ведь Бобров-то был хватом ой, ёй… А сколько таких подстать ему? И вдруг сникнул, словно придавленный, но всё-таки, пересилив себя, досказал: — В этом деле многим ещё надо хребты ломать, это, братцы, такая краюшка, как вы тут говорите, что если не размочить её — можно враз поломать зубы…

Лыков, внимательно слушая, понимал, что в этом прав по-своему каждый, в новом деле нужна решимость и чья-то поддержка, и мудрая крестьянская осторожность. Ему вдруг вспомнились слова ветерана Степана Донцова об извечном крестьянском корне. Лыкову даже стало легко, оттого что главный ответ на все эти сложные вопросы найден, и он, чтобы снять образовавшееся напряжение, непринуждённо спросил у Ивана:

— Что там Степан Пантелеевич поделывает, как здоровьем?

— Да ему что, грезит прошлым. Теперь с соседом бидарку мастерить взялись, хочет, говорит, по полям проехать, спариной подышать.

— А у меня, — продолжил Лыков, — не выходят из головы его слова, сказанные ещё как-то осенью: «Крестьянин, — говорил он, — что дерево плодоносное — за кроной ухаживай: обрезай, скрещивай, опыляй; вокруг рыхли, удобряй, а корень не тронь, только тогда оно плодоносит. Корень крестьянский — это земля…» — Вот и надо, — немного помолчав, — продолжил Лыков, — всё, что мы тут решали, утвердить делом. На это теперь нас подталкивают сверху, да и сама жизнь, как только что говорили. Поддержку, Фёдор Иванович, правильно, пока ждать особо неоткуда, но ведь во все времена были и есть добротные хозяйства и в них трудолюбивые люди. Что же мы, из другого теста?

— Верно, Кузьмич, не только опылять, оплодотворять всё теперь надо, — громыхнул Рогов.

А когда Лыков посетовал на предстоящие трудности с этим делом в животноводстве, с женщинами, Рогов без тени сомнения заверил:

— Попрём, Кузьмич. Мы у них такой тарарам устроим, что сами в подряд запросятся.., да что они, не люди… посчитаем вместе, разберёмся во всём — поймут бабоньки…

После совещания, направляясь, домой, Лыков слышал, как продолжали спор Рогов с Фёдором Ивановичем, а в промежутках вплетался ровный басок почему-то молчавшего на их совещании, Василия Петровича Лугова.