ГЛАВА 3.

ГЛАВА 3.

Ирина Семёновна, прячась в воротник от пронизывающего холодного ветра, торопливо попрощалась у машины с председателем и парторгом, с удовольствием нырнула на переднее сиденье светлой «Волги» в предупредительно открытую водителем дверку.

Нравилось ей ездить в машине.

Водитель Яков Васильевич, имея солидный опыт работы персонального шофёра, с удовольствием делал приятное человеку, обременённому столь сложными и многотрудными делами. А к новому секретарю райкома он проникся и отцовскими чувствами, — молодая женщина, неопытная в делах и в жизни, да такое ей свалилось на голову…

Плавно тронув машину, он видел, как Ирина поднесла озябшие руки к губам, да так и застыла, глядя перед собой невидящими глазами.

— Какие разные люди, — думала Шустова, — насколько всегда честен и прямолинеен Василий Петрович, как понятны в своих заумных рассуждениях мужики, и как льстивы, хитры, изворотливы люди её окружения. Всё умеют, всё знают, наперебой готовы оформить любую справку, сидят строчат бюллетени, сценарии различных мероприятий и теребят по телефонам своих активистов, выколачивая данные о передовиках, о принятых мерах… В хозяйствах смотрят опять эти свои бумажки, да лозунги. Да и что может бывшая начинающая сельская учительница. В отделе нет ни полевода, ни животновода с опытом, чтоб поехал и по-настоящему в чём-то разобрался, убедил, помог наладить дело. Каждую из них по сельским вопросам «за пояс заткнут» эти мужики. Что она могла им сегодня ответить на прямой упрёк по кабинетному руководству, экономическим вопросам, или этим надоевшим уже всем дефицитам; что, мол, во всём откажем теперь своим работникам. Да нами дано указание райторгу, персонально снабжать руководящий актив всего района. Ну, а как же быть иначе, коль пока на всех не хватает?.. Социализм не предполагает полное равенство между людьми, каждому по способности, — успокоила книжным постулатом, было завихрившиеся мысли Ирина. Тем не менее, вопрос с договорами надо как-то отрегулировать и твёрдо разъяснить людям, иначе потеря молока и мяса по району будет солидной. И с подрядом в полеводстве, да и в животноводстве надо тщательно разобраться: полная самостоятельность — возможно ли вообще такое; на каждое занятие партийно-хозяйственного актива теперь надо приглашать специалистов из института.

А как всё изменилось в её жизни, — начала вспоминать более приятное Ирина, постепенно успокаиваясь, уходя мыслями от ершистых высказываний, от спёртого запаха табака вперемешку с соляром. Почти без хлопот получила квартиру в городе. Поликлиника, парикмахерская — только звонок, продукты без всякой заботы, одежду себе и детям торговцы для неё из-под земли достанут. Да это для женщины клад, рай земной… А как хорошо стало детям в школе и в садике — встретят, проводят… И вот водитель такой заботливый, добрый, обо всё напомнит, что и где взять, все его знают, какой внимательный человек.

Да в таких условиях всю без остатка нужно отдать себя работе, учёбе — именно в этом теперь смысл её жизни, — заключила Ирина.

Водитель, уловив мгновение, увеличил скорость, из радиоприёмника полились, наполнив тёплый салон приятные мелодии. Навстречу стремительно неслось серое шоссе, разделяя надвое белую степь, искусно раскроенную поседевшими лесопосадками на ровные квадраты.

Сменились и мысли. Вспомнилась областная партийная школа, всё как в студенческие годы: лекции, подготовка рефератов, весёлые вечеринки — почти ни чего не изменилось, отличной осталась и память, только осмысливается всё основательнее, с переносом изучаемого на конкретные дела и людей, не заметила, как пролетел первый семестр.

Смущало там несколько Ирину лишь, как ей иногда казалось, излишнее проявление внимания к ней Виктора Андреевича: лучшая комната на курсе, частая смена белья, чистота и цветы… Встречались ей в жизни мужчины. Но с ними было как-то просто: любит — так любит, как Лугов, аж млеет весь, теряется при виде её, или который ходит по пятам, как неприкаянный. А здесь всё слишком душевно и тонко, без смущения невозможно вспоминать встречи с Виктором Андреевичем. Как он красиво говорит, какие божественные манеры.

В который уж раз к ней вновь нахлынули воспоминания, — когда её в первый раз на выходные привезли отдохнуть к нему на дачу, как там всё со вкусом обставлено, какой изумительный вид через сад на море, музыка и нежность, нежность… Какая прелесть вспоминать — впервые видела себя во всей наготе в зеркальной ванной комнате, а какая духмяная — шафран в молоке, дурманящая мыльная пена.

Французское вино, цейлонский кофе — аромат и тепло, тепло комнат, тепло постели, тепло прекрасных ласковых рук… А какие слова — Даная, моя Даная… — Тепло поцелуев и нежная робкая дрожь его тела; трепет, неудержимый порыв своего сильного, сельского. Даже чуть устыдилась, поняв его растерянность этим. Потом его радость, неуёмная, ненасытная почти сквозь слёзы, как у ребёнка.

Нет, такое не забывается, оно всегда с тобой, в самой тебе. Такому человеку, как Виктор Андреевич, мало быть, как он говорит, верным товарищем, надо быть преданной по-собачьи.

От лёгкого толчка Ирина очнулась. Впереди уверенно мигнул красным глазом городской светофор. На немой вопрос водителя Ирина мягко, но властно приказала:

— В райком, пожалуйста, Яков Васильевич.