Глава 2

Зима...

Для Цубаки эта зима отличалась от всех прошлых. Ведь именно она стала тем первым, самым необходимым шагом по его собственному пути к исполнению мечты детства. Хоть и не так, как он того хотел бы, но он шел… теперь он абсолютно точно шел вперед, пусть и не своими ногами.

— Это что? — Рэд оторвался от чтения исписанного с двух сторон тетрадного листка и подозрительно поднял глаза на своего новоявленного тренера.

— План тренировки, — как всегда бодро отозвался Цубаки, с удовольствием вдыхая полной грудью морозный воздух раннего утра.

— На месяц?

— Ну что ты! На этот день.

У Рэда отпала челюсть. Цубаки светло и счастливо улыбался, предвкушая интересный и насыщенный день...

— И как я, по-твоему, должен его выполнить?!

— Ну, ты же сам сказал, что у тебя весь день сегодня свободен...

— И ты решил, что за этот день необходимо меня угробить нахрен?!

Предполагаемый капитан будущей футбольной команды вернул себе дар речи и теперь воодушевленно применял его по назначению — высказывал «тренеру» все, что думает о нем на данный момент. И, само собой, привычное спокойное выражение лица Цубаки лишь подливало масла в огонь. Однако в какой-то момент взгляд карих глаз изменился, стал странно твердым и даже опасным, чего никак не ждешь от паренька в инвалидном кресле.

— Ты ведь хочешь добиться результатов? Стать лучшим? — совершенно нетипичные стальные нотки заставили Рэда замолчать на середине фразы и удивленно посмотреть в эти ставшие вдруг ледяными глаза. — При твоем уровне игры вместо нытья ты должен стремиться использовать с пользой каждое мгновение, разве нет? Ну и что встал тогда? Бегом, пошел!

Тогда Рэд впервые ощутил… увидел собственными глазами, как способен меняться человек ради достижения своих целей. Цубаки, что смеялся над житейскими мелочами и вопреки всему беззаботно улыбался новому дню, был столь отличен от того Цубаки, что давал указания на игровом поле — прямого и жесткого. Того, кто, увидев хоть небольшой проблеск шанса, использует его по полной...

И он подчинился. Побежал, глотая рвущиеся с языка ругательства, не в силах что-либо противопоставить железным аргументам. Ведь он действительно очень хотел играть. По-настоящему. Всей душой желал шагнуть на стадион в составе собственной команды, ощутить на себе взгляды тысяч людей, услышать голоса поддержки — и своей, и чужой — почувствовать каждой клеточкой ту непередаваемую атмосферу и дух настоящей игры.

А потом, когда, выбившись из сил, не столько сидел, сколько лежал на столе в ближайшей кафешке и слушал все те выводы, которые Цубаки сделал на основе сегодняшнего дня, Рэд удивлялся и осознавал, что его новоявленный тренер действительно знал, что делал. Составленный на первый взгляд абсолютно случайно и неумело план тренировки на день сказал этому пареньку в инвалидном кресле все, начиная от выносливости и скорости и заканчивая личными слабостями и предпочтительным стилем игры. Цубаки говорил размеренно и бодро, заставляя себя внимательно слушать и понимать. И Рэд не мог не согласиться. Слов было сказано не так много, но все они попадали в цель — метко и справедливо. О многом сам парень никогда бы не задумался.

— И откуда ты только столько знаешь… — вопрос был скорее риторическим, но Цубаки ответил.

— Я очень много смотрел футбол, читал репортажи и критику, кучу книг по физическому развитию и много-много всего прочего. Это, конечно, только теория, и на практике я ее пытаюсь применять, считай, впервые, но… — снова солнечная улыбка, — думаю, все у нас получится!

Рэд фыркнул и выразительно побулькал в стакане водой. Впрочем, спорить не стал… Настрой тренера он после этого дня стал разделять куда в большей степени, чем до этого.

На улице уже почти стемнело, похолодало, и желтый свет уличных фонарей поблескивал в пожухлой траве, отражаясь от легкого налета инея. Жаль, что не было у них своего места для тренировок, как не было и душа. Рэд взял сменную одежду и только. А отдыхать вынужден был в ближайшей кафешке — весьма дешевой, но чистой. Пора было уже по домам.

— К слову, — Рэд дожевал последний кусок сэндвича и метко закинул скомканную обертку в мусорку, наплевав на то, что она находится в другом конце зала и кидать пришлось через чужой стол, — на это ж все дохрена времени нужно. Ну, чтобы столько пересмотреть и перечитать… Ты хоть как-то развлекаешься?

— Ну… Это ведь хобби. Значит это развлечение и есть, не так ли?

Рэд скептически изогнул бровь.

— Я про нормальные развлечения говорю. На которых отдыхают. В кино там с друзьями, еще куда… Да и вообще, чего ты, собственно, из друзей команду себе не набрал? Вот уж не поверю, что никто футбол вокруг тебя не любит совсем уж. Так нет, предпочел черт-те кого с улицы.

Цубаки сначала чуть отвел взгляд, но потом поднял голову и улыбнулся еще теплее, а голос… он как будто извинялся. Не явно, а словно по привычке. Как-то само собой проявились эти едва заметные виноватые нотки:

— Со мной много проблем в городе, и я обычно всех задерживаю, потому меня крайне редко куда зовут, а сам я не появляюсь в подобных местах и не зову. Зачем? Лишняя морока окружающим, да и только.

На вопрос о команде и друзьях парень и вовсе предпочел не отвечать. А Рэду вдруг неуместно вспомнилась та неуклюжая шутка-насмешка про вратаря и стало совсем уж стыдно, пусть внешне оно никак не проявилось. Просто захотелось самому себе дать в рожу. От души так. И ведь вокруг все такие. Просто никто не будет спрашивать, никто и не подумает увидеть происходящее со стороны Цубаки. О нем, быть может, и вспомнят, но каждый поймет, что если он предложит, то ему с креслом и возиться, ему и помогать. Кому охота? Никому… Хотя куда больше взбесили извиняющиеся нотки в голосе самого Цубаки.

Отвечать Рэд ничего не стал. Настроение, правда, испортилось.

— Домой пора. До завтра.

— Ага, жду так же, утром!

Футболист легко подхватил свою куртку, мяч и вышел. Только дверь хлопнула, пропуская во внутрь небольшого зала напоенный легким морозцем ветер.

***

Рэд еще более подозрительно, чем вчера, вглядывался в очередной исписанный листок.

— Это тоже на весь день?

— Нет, это на ближайшую неделю. Как видишь, я систематизировал и разбил упражнения на секции. Помнишь, о чем мы вчера говорили? Постараемся убрать «дыры» и не потерять пока имеющихся преимуществ.

— Угу… А почему только неделя?

— Посмотрим, как будешь справляться, — пожал плечами тренер, отбирая листок назад себе. — Если будет слишком трудно, то придется уменьшить нагрузку, а если легко — увеличить. По результатам этой недели сделаю график на ближайшие два месяца, а через месяц повторим вчерашний комплекс, чтобы видеть как идет развитие, и идет ли вообще.

Рэд вздохнул и поудобнее закатал рукава. Зима зимой, а на тренировке будет жарко. Хотя пока разговаривали, он понемногу начинал замерзать. Но этот диалог просто не мог быть долгим. Да и самому Цубаки было куда хуже — он и размяться-согреться толком не мог. Хотя и одет был совсем иначе, а ноги и вовсе укутаны в плотный плед.

Так и работали. К сожалению, совсем уж регулярными тренировки было сделать сложно, порой они и вовсе срывались — у обоих парней еще и учеба, которую совсем по боку спускать нельзя.

Быстро выяснилось, что учатся они в одной школе. Но по инвалидности Цубаки туда заглядывал очень редко, да и не имел большого желания бывать там регулярно, из-за чего вовсю пользовался привилегиями, сдавая лишь домашние работы. С появлением Рэда это изменилось. Не так уж радикально, но во всяком случае необходимость появиться в школе не вызывала больше у Цубаки потаенной горечи… Ведь теперь там был один человек, который видит в нем не только калеку, навсегда прикованного к инвалидному креслу.

На Новый Год Рэд объявил, что в праздники тренироваться не будет. Цубаки с этим не стал спорить и лишь кивнул со своей привычной солнечной улыбкой, заранее поздравляя… А потом ночью, когда небо то там, то тут расцветили всеми цветами радуги вспышки салютов, а вокруг грохотало так, что перебить эту праздничную канонаду могли лишь крики окружающих, в дверь дома Цубаки раздался весьма бодрый стук. И, открыв ее, отец юного тренера с удивлением обнаружил Рэда. С удивлением и радостью — впервые за очень долгое время в эту дверь кто-то постучал с фразой «я к Цубаки».

А потом они гуляли.

Просто гуляли и беззаботно болтали. Впервые вне тренировки. Впервые как настоящие друзья. Ведь новогодняя ночь обязана быть такой, в этом ее волшебство. Именно так и должен дышать этот праздник.

Для Цубаки… эта зима была самой теплой.