Глава 3

Вы помните, с чего я начал? Я и сам не помню. Ах, да! Что все собаки одинаковы. И это, осмелюсь вам сказать, чистейшая правда! Для любой собаки нет ничего приятнее в жизни, чем рука хозяина, ласково треплющая за ушами. Причём псу не важно, будь хозяин горький пьяница, молодая красотка, управляющий представительством швейцарского банка или опустившийся бомж. Был бы он ласков и иногда наполнял миску. И тут вы, наверное, спросите, к чему я завёл эту кинологическую тему, а я вам с болью на это отвечу… Они сделали меня собакой! Собакой! Представляете?

Теперь-то я понимаю, что это был ещё не худший вариант — могли ведь сделать и каким-нибудь хорьком, но, видимо, у них не поднялась рука на мой интеллигентный вид и богатый словарный запас. А больше всего нервирует сам факт! Из-за какой-то проклятой папки… Воистину, бюрократизм, опутавший всю землю, отвратительной бациллой перекинулся и на небеса...

Но это я сейчас так думаю, а тогда я ещё ничего не понимал. Я родился в дощатой будке и думал, что нет на свете места уютней, а первое, что увидел, был мокрый нос и огромный шершавый язык, облизывающий меня, и ещё штук десять моих братьев. Что было дальше, я помню смутно, вплоть до того дня, когда кто-то громко сказал: «Гля! А этот на овчарку похож!» Меня подняли на руки, и широкое усатое лицо довольно ухмыльнулось:

— Вылитый немец. Впарим! Не вопрос!

Я тут же попытался ухватить усатого за толстый палец, а он осклабился и удовлетворённо добавил:

— А главное, злой какой! Точно впарим!

Наутро меня погрузили в отвратительно воняющую сумку и куда-то понесли. Собаки, конечно, любят разные вонючие запахи, но этот мне не понравился, и я постоянно хотел высунуть голову наружу, а меня постоянно заталкивали обратно и достали только, когда пришли на место. Я в первый раз увидел так много людей. Это был небольшой базарчик возле вокзала, на котором торговали всем, начиная с домашней сметаны и заканчивая мной. А если бы я умел читать, то на здании вокзала прочёл бы большую выцветшую надпись: «Станция Усть-Илимская».

— Женщина! Возьмите себе верного друга! Недорого! Защитник, всё время дома сидит, по бабам не таскается, что вам ещё надо?! Гы-гы-гы!

Усатый с товарищем уже выпили по второй и чувствовали себя легко.

— Слышь, дружбан! Возьми немца, злой как акула, последний остался.

Ко мне подошёл здоровенный мужичина, точь-в-точь как усатый, только без усов.

— Сколько?

— Да ладно, договоримся...

Мужичина ещё три раза ходил в ларечек. Мне перепала парочка душистых безглазых килек и я, довольный, с интересом наблюдал, как взмывают вверх, а потом опускаются на стол белые пластиковые стаканчики. Когда ларёк закрылся, мужичина неверной рукой отправил меня за пазуху, и мы пошли. Усатого я больше не видел, и по нему не скучал. В темноте я тыкался носом во взопревший свитер и искал родное лохматое брюхо, но его нигде не было… Так кончилось моё детство.